В ФОРМАТЕ СОВЕСТИ И ЧЕСТИ
(по поэме Ф.Рахлина «НАПРАСЛИНА»)
http://stihi.ru/2014/01/09/1054
Никогда не была в Харькове. Не случилось. Знаю только, что это второй по величине и значимости город на территории Украины, что какое-то время Харьков был столицей, что мой с раннего детства любимый писатель Квитка-Основьяненко (его книга «Пан Халявский», подаренная бабушкой, зачиталась буквально «до дыр») был харьковчанином, что близким моим другом (уже в иммиграции), сделалась Слава Леонидовна Шендрик, которая увлечённо рассказывала о своём городе и его жителях. Оказалось, что многие известные люди родились или жили в Харькове. Постепенно я стала идеализировать этот город. Напрашивалась аналогия с Санкт-Петербургом. Бывшая столица империи существует параллельно Москве, сохранив особую атмосферу культурной независимости и непохожести. Такое же положение занимает и Харьков по отношению к официальному Киеву. Старые столицы самобытны и несколько оппозиционны. Утратив статус, они не перешли в разряд городов провинциальных. С симпатией и интересом отношусь к Харькову и к харьковчанам, открываю для себя новые имена. И вот!
Передо мной «НАПРАСЛИНА» Феликса Рахлина. Подзаголовок «Ранняя поэма» снабжён авторским «Поздним предисловием». Почему так? Да потому что «НАПРАСЛИНА» была написана в 1962-м году.
«Артефакт ушедшего времени», «музейный раритет», созданный недозрелым человеком, восхищённым силой веры родителей в большевистскую идеологию, - так представляет читателям помоложе Феликс Рахлин поэму «НАПРАСЛИНА». Представляет через полста лет, не изменив ни единой строчки, ничего не добавив и ничего не убавив. Поэт явно поскромничал в «позднем предисловии». Перечисленные им доводы не показались мне убедительными. Не могу представить его поэзию в качестве «музейного раритета». Может быть, потому что не отношусь к категории «помоложе», мне не очень понравились извиняющиеся нотки предисловия.
Я знакома с творчеством Феликса Рахлина - писателя, журналиста, литературного критика. Не исчерпывающе, но знакома. Я имею представление о его гражданской позиции. О его человеческой скромности и деликатности. Потому, особо не задерживаясь на предисловии, заинтересованно открыла поэму.
И окунулась, ушла с головой, захлебнулась и вынырнула, чтобы перевести дыхание, чтобы осилить эту боль, это терзание духа, эту напряжённую работу мысли над тем, что происходило и происходит в стране, проповедующей построение абсолютно нового общества и одновременно разрушающей вековой фундамент постройки; чтобы поклониться высокой морали тех, кого во все времена называли идеалистами, кто свято верил в торжество добра и справедливости, кто не предал своих убеждений. Таких людей немного. Но они есть. Они всегда впереди. Они указывают и прокладывают путь другим. Они служат образцом и примером. Их не сломить и не купить. У них другие ценности. Они – идеалисты. А идеалисты – всегда герои!
Светлой памяти отца посвящена поэма Феликса Рахлина «НАПРАСЛИНА».
Но речь не идёт об одном частном случае. За образом человека, беззаветно верного идее коммунизма, стоит целое поколение людей, обманутых партией большевиков и её лидерами, но не утративших веру в светлые идеи свободы, равенства и братства. Они строили свою личную жизнь, они воспитывали детей, согласуясь с этими идеями, и они погибли или умерли, не испытывая сомнений в правильности своих убеждений.
Как хорошо было бы, «Чтобы вся на первый крик – Товарищ! – оборачивалась земля», - мечтал страстный певец революции В.В.Маяковский, тоже принадлежащий к племени идеалистов. Он и изложил основные постулаты рабоче-крестьянского государства в программной поэме «Хорошо!»:
«Время – вещь необычайно длинная, - были времена – прошли былинные. Ни былин, ни эпосов, ни эпопей».
«Социализм: свободный труд свободно собравшихся людей».
«Радуюсь я – это мой труд вливается в труд моей республики».
«И я, как весну человечества, рождённую в трудах и в бою, пою моё отечество, республику мою!».
Действительно, хорошо! И действительность вдохновляет на подвиги! На борьбу за всеобщее счастье! Жизнь прекрасна и удивительна! Поэма написана в 1927 году.
А через три года великий поэт-новатор, певец коммунистической идеи, покончил жизнь самоубийством, потому что реальность нового государства никак не соответствовала постулатам «правильного» учения. Говорят, что в это же время В.В.Маяковским была написана поэма «Плохо», следы которой затерялись…
Идеи как дети. Они рождаются. Ими любуются. Им предсказывают великое будущее. Их развивают. По мере развития они утрачивают свою привлекательность, обрастают противоречиями, оборачиваясь собственной противоположностью. Страстная преданность становится фанатизмом. Слепым, не рассуждающим, воинственным. Готовым для торжества излюбленной идеи на преступление, на уничтожение всех инакомыслящих.
Идея создания нового общества, нового человека, идея всеобщего счастья, воплощённая в коммунистическую доктрину, потерпела крах, унеся жизни десятков миллионов. «Коммунистическое воспитание» искалечило души не одного поколения советских людей. Ложь, цинизм, лицемерие лидеров породили двойную мораль советского человека, а людоедская кровожадность правителей, вместе с желанием подмять под себя весь мир, обернулись трагедией.
Но по-прежнему люди ценят и восхищаются «души прекрасными порывами» тех, кто общественное благо ставит выше личного благополучия, кто не жалея живота, отдаёт жизнь свою во имя торжества великих идей свободы, равенства и братства. Всеобщего добра и справедливости. Идеалисты, мечтатели, энтузиасты – золотой фонд человечества.
Слово «напраслина» означает клевету, наговор, напрасное обвинение. Более широкое толкование – ложь. Юношеский пыл автора поэмы - «Сверкало, пело всё вокруг, всё было праздничным и ясным, простым и правильным!» - подвергся серьёзному испытанию. Родителей объявили «врагами народа» и арестовали. Власть, в которую они искренне верили и пламенными пропагандистами которой являлись, оболгала их. Использовала для собственного становления, а потом избавилась от более не нужных идеалистов. А они продолжали верить лозунгам, не замечая расхождения между теорией и практикой, между словами и делами.
Выведенное в заглавие слово многозначно. Как и сама поэма «Напраслина». Два первых четверостишья обозначают тему и посыл поэмы. «Модная» тема изобличения культа личности рассматривается под не совсем привычным углом.
Как эта тема нынче модна:
в любую щель её суют!
Но мне опять свиные морды
Уснуть спокойно не дают.
Не просто – ужасы о культе,
Не нос по ветру, не елей…
А просто ноют, ноют культи
Души обрубленной моей.
Это как эпиграф, как камертон поэтического произведения.
Мощный образ «ноют культи души обрубленной моей», созданный Ф.Рахлиным, как нельзя лучше передаёт боль и духовное состояние поэта. В нём объяснение побудительной причины написания поэмы, в нём и разгадка содержания.
Предмет поэзии – чувства и страсти. А самое высокое чувство – любовь. Кто не писал в юности стихов о любви мужчины и женщины! Разделённой, не разделённой, счастливой или несчастной, той, без которой жизнь лишается смысла. Но чувство любви начинается с рождением человека и не исчерпывается любовью одной человеческой особи к другой.
Роды, родители, родня, род, родина, народ – слова одного корня. Одно вытекает из другого. Личность осознаёт себя частью общества, и собственные интересы уступают место чувству общности и взаимосвязи, взаимозависимости всех людей.
Чтобы написать поэму, в которой личное чувство любви и уважения к родителям преобразовалось в высокую гражданственность и человеческую боль за всех, на кого возвели напраслину, требуется не только мужество. Нужна смелость, чтобы обозначить свою позицию. Нужен редкий поэтический дар, чтобы публицистика превратилась в поэзию и затронула сердца людей.
Поэма «Напраслина» Ф.Рахлина – произведение большого, незаурядного поэта, имеющего своё лицо, свою тематику, свою манеру письма.
«Напраслина» состоит из тринадцати стихотворений, каждое из которых выдержано в собственном ритме. Они не одинаковы по формату и размеру. Таким образом передаётся смена настроения, выявляется новый аспект темы, расширяется и углубляется смысл поэмы.
Разнообразность ритмики, её неровность логически обоснованы. Нельзя в одной и той же интонации говорить о юношеских восторгах и об арестах, возмущаться зверствами и воспевать геройство, передавать дорожные впечатления и рассказывать о тюрьме. Стихотворения поэмы «Напраслина» не выдержаны в единой ритмической тональности, что придаёт особую выразительность и экспрессию слову. Например, из стиха Седьмого:
«А ведь в жизни самое страшное –
Это смерть совершенно зряшная.
Ну, а если выбрать второе?
Тоже смерть, но мучительней втрое:
Гибель – жизни уподоблённая.
Смерть – до гибели оскорблённая.
НО И ПЕРВОЕ, И ВТОРОЕ –
ЭТО
УДЕЛ
ГЕРОЯ!»
Рифмы и рваные строки некоторых стихов вызывают в памяти новаторскую поэтику В.В.Маяковского. Высокая образность и гражданский накал роднят двух поэтов.
Сравните начало поэмы «Про это»: «В этой теме, и мелкой и личной, перепетой не раз и не пять» (Маяковский) и «Как эта тема нынче модна: в любую щель её суют!» (Рахлин)
Помните, у Маяковского: «Эта тема придёт, калеку за локти подтолкнёт к бумаге, прикажет: - Скреби! – И калека с бумаги срывается в клёкоте, только строчками в солнце песня рябит».
Образ безрукого калеки, подталкиваемого к бумаге чувствами, которые должны быть изложены, о которых нельзя молчать, - точный образ того, как сила чувств творит почти невозможное. Но есть нечто более тяжкое, чем физическое увечье. И эта мысль ясно и немногословно выражена в поэме Ф.Рахлина «Напраслина», она продолжает и укрупняет образ, созданный Маяковским.
Моральная боль сильнее и страшнее физической: « ноют культи души обрубленной моей». Души, подвергнутой насилию.
«Почему же люди из о-р-г-а-н-о-в
Не щадят ваших внутренних органов?»
А вот у Маяковского:
«Лишь на Кремле
поэтовы клочья
Сияли по ветру красным флажком».
Правда, созвучно и смыслом, и болью?
Рахлин пишет:
«Бесполезных жалоб слова
(на конверте пишу: «Москва…»),
да один за другим ответ:
на бумажке тупое «Нет!»
Да молоточка стук
по посылочкам: тук-тук-тук!»
Несколько простых слов – вкрадчивое «тук-тук», глагол «настучать», от него – слово «стукачи», и - всплывает картина эпохи доносов и анонимок на государственном уровне, тотальный контроль не только над поступками, но и над мыслями сограждан.
А вот ещё, вы только послушайте:
«Шпалы, шпалы, шпалы. Стальных их не сбросить пут.
Как люди устало и вяло под поезд легли – и ждут».
Не названное имя Сталина и его политики, низводящей человеческую личность к строительному материалу, к обезличенному винтику, к щепке, легко угадывается в сравнении людей со шпалами. «Стальных пут» естественно воспринимается как «Сталина пут».
И дальше:
«Воркута. Вознеслись терриконы пирамидами до небес.
Волей каких фараонов они воздвигнуты здесь?»
- Не правда ли, вопрос риторический? Он не требует ответа. Он требует размышлений. Чьими силами воздвигались великие стройки коммунизма? Какой ценой достигались победы в мирное и в военное время? Как получилось, что строители самого передового и прогрессивного в мире государства (по словам его идеологов), создали устрашающую систему лагерей и зон, где человека превращали в раба, в лагерную пыль?
«Привет вам, полярные Фивы, от сына ваших рабов!»
Феликс Рахлин к моменту написания поэмы уже знал, «волей каких фараонов» уничтожались честные, ни в чём неповинные люди:
«Вы лежите и помираете, а за что – и сами не знаете… Вроде, вы сражались за Родину».
Изощрённая жестокость карательных органов привела к тому, что миллионы людей боялись не только говорить о государственной политике, но даже и думать в этом направлении. Наветы, доносы и оговоры вошли в жизнь советского человека, постепенно превращая его в «совка обыкновенного». Другими словами – в раба. Подневольного соглашателя, - слепого, глухого, немого. Население шестой части суши власть большевиков сделала заложниками коммунистической идеи. Чтобы просто выжить, хоть в тюрьме, хоть на воле, надо было тяжело трудиться за «пайку». И соглашаться, соглашаться безоговорочно с безжалостной государственной машиной. Но и это не давало гарантий. Не давало права на жизнь и свободу. Граница между волей и неволей стиралась, становилась непредсказуемой и невидимой:
«По зыбкой, по зябкой почве
легли в туманную жуть
дорога углю и почте,
из воли в неволю путь…»
«Вот так, по обе стороны ограды,
чертою роковой разделены,
стояли, расставаясь, узник ада –
и вольный раб того же сатаны…»
"Вольный раб" - определение, достойное мастера слова! Большого поэта, создавшего убийственной глубины и силы образ, характеризующий людей и время. Скупого на слова, чёткого в формулировках. (А я транжирю слова в слабой попытке разложить настоящую поэзию на её составляющие, в попытке проанализировать живой текст и растиражировать секреты мастерства, всегда уникального, всегда индивидуального...)
Многозначительно сравнение молодого государства с древнейшими Фивами. Напоминание об истории человечества, о фундаменте государственности, заложенном более пяти тысячелетий назад, как говорят историки, уводят нас к рабовладельческому строю. И в этой связи утверждение ещё одного идеалиста «Человек – это звучит гордо!» или «Всё – в человеке, всё для человека!» (М.Горький), оказывается, мягко говоря, некорректным для тех, кто знаком с порядками и законами советского государства не понаслышке.
Сущность власти на протяжении веков остаётся неизменной. Меньшинство в корыстных целях узурпирует власть и манипулирует большинством. Господа и рабы. Идеологи и исполнители. Властители и народ. «Борьба за паству всегда идёт под видом борьбы за истину» - Ааабэлла (сайт «ПРОЗА.РУ»). Определение социализма по Маяковскому «свободный труд свободно собравшихся людей» никак не соотносится с реалиям жизни в стране советов.
В.В.Маяковский: стих «явится весомо, грубо, зримо, как в наши дни вошёл водопровод, сработанный ещё рабами Рима» (поэма «Во весь голос»).
И снова параллель, заинтересовавшая двух поэтов: древний Рим, древние Фивы.
История помнит имена кровавых завоевателей, их можно перечислять поименно, но кто способен назвать хотя бы количество, не говоря уже об именах тех, чьим трудом, в основном рабским, была построена наша цивилизация?
И всё же, всё же…
«Но как нетронутое свойство всемирно жаждущей души – живёт святое беспокойство, стихи слагаются в тиши» (Ф.Рахлин)
Хотя уже у Маяковского, «горлана-главаря», поэта-агитатора явственно звучат ноты усталости и разочарования (стихотворение «Домой», 1925г.):
«Я хочу быть понят моей страной, а не буду понят – что ж?! По родной стране пройду стороной, как проходит косой дождь», - писал идеалист и оптимист, главнейший поэт свершившейся революции и советского государства, великий лирик, который «революцией мобилизованный и призванный», бескорыстно служил своим талантом великой идее построения нового, справедливого общества, «становясь на горло собственной песне».
Ах, неблагодарное это дело, объяснять красоту стихов! Раскрывать их смысл и подтекст. Метафоричность и образность. Ассоциативность и тональность звучания.
Пожалуйста, люди! Прислушайтесь и вы услышите в новых ритмах и формах ХХ-го века, отвергающего «красивости» и «прилизанности», перекличку собратьев по поэтическому цеху. Не подражание и не копирование, а удивительное созвучие бьющихся в одном ритме сердец!
Сравните интонацию, обратите внимание на лексику, сопоставьте образность, чтобы увидеть и оценить преемственность поэтического дара!
Задумайтесь и восхититесь силой и мощью искусства, над которым даже время не властно! Потому что искусство всегда о человеке и для человека. И в этом его цель.
Поэма «Напраслина» Феликса Рахлина не отпускает меня. Мне хочется назвать её поэмой интеллектуальной боли. Всегда актуальной для каждого мыслящего человека, живущего в обществе.
Я думаю о ней, о временах и людях, о той стране, которой больше нет, и о наследии, нам доставшемся...
А также о судьбе поэтов, мыслителей, людей искусства, - тех идеалистов, что вопреки всем очевидностям, стремятся к свету.
И восхищаюсь форматом человеческой души, её способностью вместить в себя любовь и боль… И разум.
Светлана Лось
Торонто, 2014 год.
ПРИМЕЧАНИЕ: поэма "НАПРАСЛИНА" размещена на авторской странице
Феликса Рахлина сайта "ПРОЗА.РУ".
http://proza.ru/2014/02/02/53