Из автобиографических записок.
"В конце 60-х годов лётчиков в стране катастрофически
не хватало, в результате нас вместо осени выпустили
с Оренбургского ВВАУЛ весной 1969 года без лётной
практики, а весь наш выпуск получил название «абортники»…"
Василий Чечельницкий, полковник морской авиации.
Я с полковником Чечелем не согласен. Последствия разгона авиации проявились значительно раньше. Если уточнять детально – сразу же после массового сокращения 60-го года. Уже через год лётчиков «катастрофически не хватало». Но не это сокращение я называю «первым разгромом», это была его кульминация.
Авиация попала в немилость Маршала Жукова значительно раньше. Несправедливо, что разгон ВВС приписывают исключительно Хрущёву: руку, и немалую, приложил и Министр обороны. Это при его участии была разработана доктрина: забросать Европу ракетами с ядерными боеголовками и прогнать сквозь поражённую местность танковые соединения до Ламанша. Чем и поставить Европу и мир на колени.
Это и отрабатывалось в учении на Тоцком полигоне – танки прошли по эпицентру сразу после взрыва. Я хорошо помню кадры учебного кинофильма о поражающих факторах ядерного удара. Филм был секретный и показывался только для офицерского корпуса СА. О последствиях для здоровья десятков тысяч наших войск, участвующих в этом учении в нём не прозвучало ни слова.
Я хорошо помню те времена, на себе испытал и предыдущие и это сокращение. Ещё курсантами мы ощущали, что с ВВС происходит неладное. Предполагали, что и все Вооружённые Силы трясёт. Мы ведь были в курсе всей жизни страны и мира, следили за всем, что отпускалось в газетах и по радио.
О первых сокращениях армии заговорили ещё в первый год моего пребывания в ВАШПОЛ. Армию сокращали на полмиллиона, конечно же, только на бумаге. Сокращение протекало следующим путём: все строительные войска были лишены своих чёрных погон, переведены на хозрасчёт. Не потревожили только чисто сапёрные части. Прочие строители никогда и не принимались всерьёз: контингент стройбатов набирался из глухих среднеазиатских и кавказских аулов и кишлаков и порой даже по-русски не разговаривал, оружия им не полагалось. Какая ж это армия?
В газетах появились сообщения о «миротворческой инициативе Советского правительства» – одностороннем сокращении Армии. Глядя на беспогонную «рабсилу по призыву» армейцы смеялись по поводу этого сокращения. А смеялись зря: через некоторое время сократились бюджетные статьи по многим расходам на Вооружённые Силы: на строительство кораблей надводного флота, боевых самолётов, другой военной техники.
Питание офицеров в столовых заменили выплатой «пищевого» денежного довольствия. По всей Армии, исключая плавсостав ВМФ и лётно-технический состав ВВС, офицеры вынуждены были питаться в военторговских столовых за деньги. А в полевых условиях, в лагерях и на полигонах и столовых этих не было. Но ВВС конкретно вся эта мышиная возня пока касалась выборочно. Что-то и сокращалось под видом реорганизации управления.
Потом угроза нависла над соединениями штурмовой авиации: сокращается численность ШАП, лётчикам предлагают переучиваться. Кто не проходит ВЛК на реактивную технику, переводят в ВТА, где штаты и так переполнены. Имеющих право на пенсию по выслуге лет (год – за полтора) сокращают. Лётчики-штурмовики считают, что если в течение ближайших двух лет не появится на вооружении реактивный самолёт, штурмовая авиация исчезнет. Пророчества сбылись: в апреле 56-го вышел приказ МО об упразднении штурмовой авиации как рода ВВС.
Мы, курсанты истребительного училища почувствовали нетвёрдость своего будущего в конце 55-го года. Треть выпускников освоивших переходной истребитель была переведена в боевой полк, остальных тормознули.
Я не был в их числе: был уже зачислен на очередной курс, т.е. в полк на «миги». А вот оставшиеся не знали своей участи. Их дальнейшая судьба показала, что военные лётчики стране не так уж и нужны.
Небольшая часть моих однокурсников была оставлена на уже освоенном «яке» дожидаться выпуска второго боевого полка, большинство же было демобилизовано. Выгнали из армии почти готовых лётчиков-истребителей, налетавших уже по сотне часов. Предполагали, что их распределят по другим училищам, но там творилось нечто подобное. Истребительные училища резко сократили свои выпуски, часть училищ перепрофилировали или превратили в учебные центры.
Демобилизованные курсанты бросились в ГВФ, считая себя подготовленными летунами.
Им повезло, в кадрах гражданского флота их принимали и после короткой переподготовки выпускали на местные авиалинии вторыми пилотами. Надо сказать, что училища гражданской авиации выпускали пилотов с налётом вдвое меньшим. Правда, их сажали на кресла вторых пилотов самолёта Ан-2, воздушного извозчика всех местных авиалиний. Полетав праваком несколько лет и, уже имея солидный налёт, наиболее успешные пересаживались в кресла КВС.
Подобная схема существовала и в военной авиации, но только в ДБА и ВТА, где в экипажах было два лётчика и машины имели двойное управление.
Так что первые сокращения ВВС не были столь болезненными – уволенные в запас военлёты находили себе место в ГВФ, продолжали летать. Гражданский флот в эти и последующие годы не испытывал нехватки пилотов, свои училища мог неспешно реорганизовывать. Мало того, со временем он «заелся» и начал привередничать: «боевые» лётчики с истребителей и фронтовой БА уже не устраивали, котировались только «дальники» и транспортники.
В нервотрёпке небольших сокращений дожили до 60-го года. И тут грянул указ об очередном сокращении ВС СА. Миллион двести пятьдесят тысяч демобилизованных, из них 250 тысяч офицеров. И большинство из ВВС. Новая доктрина: силы сдерживания – ракеты с ядерными боеголовками, авиация не нужна, ПВО тоже переходит на ракеты. В частях ВВС идут массовые сокращения, училища полными выпусками отправляют лейтенантов в запас. Курсантам, не окончившим последний курс (боевой самолёт), присваивают младшего лейтенанта и тоже увольняют в запас.
Это был апогей разгона, или разгрома – кому как нравится, Военно-воздушных сил Советской Армии. Дальше они просто агонировали: новая техника поступала в ограниченных количествах, старая шла под пресс, военные училища отмирали.
Что бы как-то смягчить участь летунов, отдавших армии годы, в частях предпринимаются попытки не увольнять тех, кому до пенсии остаётся служить два – три года. Увольняют тех, кому служить ещё «как медному котелку». Результат предсказуем: через год в немногочисленных частях ВВС нет лейтенантов и старших л-тов, в рядовых лётчиках ходят капитаны, пришедшие из полностью разогнанных частей с должностей командиров звеньев и эскадрилий. Авиация постарела на целое поколение.
Вот тогда и возник голод на лётчиков: старики переходили в наземники по медицине, уходили на пенсию, гробились при переучивании на новые типы, а молодёжи в частях не было. К 70-му году тридцатилетних летунов в армии не было – все они тянули лямку на гражданке. Каждый свою: повезло – в ГВФ, нет – в народном хозяйстве, закончив ВУЗы и техникумы.
Огромное количество авиаторов и офицеров других родов войск, воспринявших увольнение в запас как жизненную катастрофу, как полное крушение всех надежд, не вписались в гражданскую жизнь и потихонечку спивались.
Казалось, что ВВС не возродятся, век их кончился. Но в конце 60-х ожили уцелевшие военные училища (не разогнанные в 60-м), появилось даже новое – Барнаульское ВВАУЛ. Но в целом авиация утратила и корни и традиции. Было утеряна связь поколений.
И не понять выпускнику БВВАУЛ выпускника СВАУЛ, хотя и выпускались мы на одном аэродроме – Калманке. Мне не понятна его курсантская жизнь, а он не поймёт чем жил я. Он поступал в училище лётчиков, не зная, какой страшный удар приняли несколько лет назад ВВС. И не предполагал, что в конце его календарной службы военной авиации в стране вообще не станет.
2008г.