Дождь шел, не переставая. Теперь голубое солнце зашло за свинцовые тучи,
уступив место колючим ливням. Влага повсюду, ложась в постель, ощущал сырое
белье и подушку, пропитанную сыростью. Дом тоже промок, огонь в камине
уже не спасал от воды и холода. Южные постройки не способны на такое
количество дождя и ветра. Я снова мучился вопросом, что делать, после слов
Бадро, прозвучавших, как гром среди ясного неба. Он отпустил меня, отпустил
ситуацию, чтобы принять покой в душу. И среди всего случившегося, меня влекла
дорога в город, превратившейся в сплошную силу воды. Она смыла с улиц грязь
и остатки людей. Я ушел, успокаивая свою совесть тем, что отец сам захотел
так. Конечно же, все пустые уговоры себя, я чувствовал вину. Она всегда
присутствовала в наших отношениях, и я смаковал ее в себе, растил с каждым
днем.
Не стал прощаться, не хватило сил на его глаза напротив. Они переполнены
болью, той влагой, что залила Арвиеду. Просто ушел в туман. Знаю, он смотрел
в окно, провожая, я не оглянулся, никогда не оглядываюсь... зря, теперь
понимаю. Сразу окунулся в пелену дождя, тут же промочившего насквозь мех на
куртке. Ветер дул с севера, подгоняя потоки воды на дорогах. Заметил, вода
не уходит в сливные отсеки, а наоборот с бурлением и напором поднимается
оттуда на поверхность. Значит система городских водостоков не справляется
с прибывающей водой или на то есть другая причина. Сидя в машине, наблюдал
за этим подземным фонтаном, он рос на глазах. Я завел машину и уехал, даже
не подозревая, что больше не увижу ни Бадро, ни дома на Арвиеде-да вообще
сонный пригород, поглощенный молчаливым ожиданием, перестанет существовать
в считанные мгновения. Моя машина скользнула поводе, я чувствовал ее
шаткий ход, словно я плыл на лодке. В какой-то момент я заметил краем
глаза, что вода доходит до дверцы машины, и я скоро окажусь затопленным,
словно в капсуле, брошенной в океан. Но потом стало суше, дорога поднялась
на пригорок, с которого открылся вид города. Я не узнал его, он высился
темным неровным пятном в окружении сероватой пленки дождя, сквозь которую
еле просачивался одинокий свет от еще живых окон.
Странная и страшноватая картинка мелькала вдали! Я въехал в пределы серого
гиганта, лишенного чувств и пульса жизни. Я попал в город, чтобы примерить
на себя его новую сущность. Улицы стали похожи на бескрайние каналы среди
темных домов, уносящиеся потоками в свинцовую даль, а дальше океан, и
столкновение двух водных стихий породит что-то ужасное. Я почему-то знал
наверняка теперь, когда очутился на улицах города. Одинокий автобус проехал
мимо, пустой, без огней, поднимая веер брызг из-под колес. Люди еще
попадались изредка, без зонтов, брели в некуда.
Добрался до забегаловки Тонни в надежде, что здоровяк еще не утонул, и
по-прежнему протирает бокалы, столы, поправляет фотографии на стенах.
Темня дыра вместо забегаловки, лишь подойдя ближе, разглядел сквозь
заплаканное окно еле заметное свечение. Я помедлил и решил, пусть колокольчик
на двери зазвенит, может в последний раз для меня. Но его не оказалось на
месте. Пустая дверь, нечего теперь задавать вопросы, когда любая вещь
перестала существовать. Зал пустовал, столы сдвинуты вбок к стене. На них
грудой навалены стулья вверх ножками. Свет исходил от свечей,расставленных
по стойке, на полу-где попало. Я замер у входа, рассматривая непривычную
обстановку. Тонни совсем свихнулся! Я подумал, ведь он один-нет
друзей, врагов, девушки. Один в залитом городе.
- Свет теперь отключают чаще, чем стоило бы. Свечи спасают.-Он вышел из
боковой двери, вынырнув из дрожащего полумрака.-Как ты оказался здесь,
оболтус?-Он как- будто остался недоволен моим появлением.-Я закрыт, дождь
распугал всех посетителей.
Может он умом тронулся?! Тонни потерял интерес к моей персоне, начал возиться
у стойки, греметь посудой.
- Привет, Тонни, ты не рад мне, вижу!
Он посмотрел в мою сторону, криво усмехнулся в бороду.
- Я рад видеть тебя живого пока. Ты же знаешь, я жду, что кто-нибудь
придет попить кофе со свежей булочкой. Я только что испек пару десятков,
но с тех пор, как дьявольское солнце стало голубым, ни одной души не
появилось в кафе. Я злюсь, ненавижу, когда нет клиентов. В них вся моя
дурацкая жизнь!-Он уронил бокал, звон стекла эхом скользнул по гулким
углам.-А, черт с ним!-Пробормотал Тонни.
- Тонни, никто не придет, ты должен понять...
- Ты ничего не боишься, Ангел, потому что ждешь конца с удовольствием.
Ты ненормальный псих и всегда был таковым.
Я начал злиться, Тонни совсем съехал с катушек, нес очевидный бред. Не бить
же морду сумасшедшему.
- Я лучше пойду...
- Погоди, выпей кофе, согрейся. Не обижайся на меня, я совсем одичал и
дрожу, словно лист на ветке. Есть предел нашим грехам.
Он поставил передо мной чашку дымящегося кофе, который я нигде не пил, и
уже не сумею попробовать в будущем. Глаза Тонни всегда смеялись, теперь
они молчали. Вот и еще один пласт жизни оторвался и поплыл прочь.
- Так зачем ты здесь?
- Хотел увидеть тебя, старый черт.
Он ухмыльнулся, потом наклонился вперед и тихо проговорил, еле шевеля губами:
- Я не хочу умирать, а ты?
- Я тоже.
- А ведь у нас нет другого выхода, правда?-Он будто надеялся, что я знаю
выход и пришел поведать о нем.-Господь больше не любит нас. Жизнь во
грехах сгубила всех. Солнце тому подтверждение. Знаешь, я начал читать
Библию, когда завертелась эта карусель. Сам не знаю, почему, в жизни не
брал в руки Великую Книгу Судеб, а тут потянуло. Там есть ответы на все
вопросы. Почитай. Надо войти в ворота с очищенными мыслями.
Он еще много говорил, я не слушал, погрузившись в дремоту.Показалось, я
снова сижу в углу за столом. Даже вздрогнул, но опять видел перед собой
залитый золотистым светом зал. Нормальное солнце отражается в блестящих
столешницах. Сквозь звуки музыки из автомата и гул улицы я вижу людей.
Они сидят, окутанные солнечным воздухом, в котором носятся пылинки. Они
пьют кофе с булочками, улыбаются, разговаривают в пол голоса.Дети гремят
ложечками, поедая мороженое, болтают ногами под столом. Их русые и темные
головки, как грибы после дождя. Губы двигаются в улыбке, сквозь музыку и
теплый свет. Все звуки плывут эхом по залу, нереальные, приглушенные
временем. Колокольчик звенит, когда кто-нибудь заходит, чтобы на ходу купить
горячий стаканчик и пончики-они особенно хороши у Тонни,-бежать дальше на
работу. Чувствую сквозь запах кофе женские духи. Шлейф еще долго будет висеть
в нагретом воздухе. Душистый шарфик в красный горошек мелькает за дверью.
И Тонни в бейсболке и мокрой майке маячит за стойкой. Улыбка в бороде не
сходит с лица, подмигивает весело мне...
Я так явственно ощутил близость прошлого, что, очнувшись, не понял, было
это или мой больной мозг выдает картинки, спрятанные в памяти.
Тонни смотрел на меня, будто видел впервые. Молчал.
- Я видел наше прошлое, словно я оказался на год назад!
- Это нормально, я вижу его постоянно, оно живет в стенах кафе и умрет
вместе с ним, Ангел.
Пожалуй, на этом можно поставить точку. Забегаловка Тонни закрылась для
меня. Я допил кофе, стараясь сохранить на языке и в памяти его замечательный
вкус, протянул руку и пожал его жилистую лапу.
- Спасибо, Тонни...надо идти, только не знаю, куда.
- Удачи, Ангел, буду вспоминать тебя там,где окажемся.
Я ушел, не оглядываясь, сел в машину, не видя больше теплой картинки, только
пелена дождя простиралась перед глазами. Тонни выбежал вслед, постучал
в окно.
- Забыл совсем, заходила девчонка, оставила послание для тебя.-Он просунул
листок бумаги в щель окна. Листок упал на колени.
- Когда она приходила?
- Вчера, а может на той недели. Ты же знаешь, время остановилось. Прощай,
оболтус! Береги себя.-Капли дождя текли по бородатому лицу.
- Эй, Тонни,а где колокольчик?
- Я снял его. Ты оказался прав-дурацкая вещица!-Он махнул рукой и побежал
обратно, прячась под накинутую куртку.
Я посмотрел на письмо у меня на коленях. Рыжая искала меня, каким-то чудом
разузнав, что я бываю у Тонни, а я, придурок, валялся дома на кровати и
совсем забыл о ней. Взял листок и развернул его.