Вчера Алексей сказал, что они нашли квартиру и переезжают с Аней и Марьянкой в ближайшие дни.
Я в печали. Сижу в офисе, работа не идет на ум. Целый день перебираю в уме события последних месяцев, виню себя – недосмотрела, недовнушила, недопомогла, недовоспитала в свое время. И тут Аня пишет мне вКонтакте, в курсе ли бабушка Тамара, а то ей постепенно вещи собирать надо. Или надо ей сказать как-то помягче? И завертелось все вокруг этого «помягче». Я пишу ей: «Я-то говорила, но ты все равно помягче». А она мне: «А разве я грублю?» И смайлик в ужасе глаза вытаращивает. Пишет, я ее люблю и буду по ней скучать. Я чуть со стула не упала. С каких это пор? Они же с бабушкой еле-еле терпят друг друга, я едва успеваю вспышки молний гасить.
«Только приспособилась и надо к чему-то заново привыкать. Только бояться перестала». Я снова удивилась: «Чего бояться?» «Что не ту кастрюлю возьму, не тем ножом режу. Я боялась, что вы будете недовольны. Пыталась сблизиться с Вами, но не получалось. Вы отмалчивались, отшучивались и отмахивались, и я поняла, что поддержки от вас не будет».
Ничего себе! Я несколько минут сижу с открытым ртом и вытаращенными глазами, совсем как тот смайлик. Вот не думала, что меня могут так воспринимать! Я – волнорез нашей большой семьи, как называет меня мама. Об меня всегда разбивались все недоразумения, недовольства, со своим безграничным оптимизмом я разруливала все неполадки. Моим кредо всегда было: «90 % проблем решаются сами собой, а 10 % неразрешимы вообще». Повторяла в уме слова молитвы: «Господи, дай мне силы прямо и разумно действовать с каждым членом семьи моей, никого не смущая и не огорчая!» И к ней относилась, как к своим детям, а в быту столько обязанностей на себя взяла! Изо всех сил старалась ей с ребенком помочь. Да, как говорит моя мама, возмущаясь какому-то событию: «Это же катастрофа!» Как можно так с ног на голову все события перевернуть?
Как меня изводили их ежедневные ссоры! Аня все время конфликтовала с ней. С несчастной слепой бабушкой, которая даже лица Марьяны ни разу не видела. Раньше мама всегда мне помогала, всегда в хлопотах, готовила, стирала, на огороде работала, растила внуков. А за неделю до того, когда они объявили, что Аня беременна, она ослепла и лежала в больнице. Такой был шок для меня, она из деятельной старушки, которая все успевала и с удовольствием кроссворды разгадывала по вечерам, превратилась в инвалида. Я ее по Донецку по больницам и диагностикам возила, по лестницам на 4 этаж таскала, ей очень плохо было с сердцем, а в глазу подозревали рак - или операцию делать, удалять глаз, или поздно уже. Я с тоской думала, какая хорошая у нее болезнь, потому что она не видит, как у меня ручьем слезы текут, хоть мы сидим с ней рядом на кухне. Потом признали, рака нет, но и лечению не подлежит, только поддерживать раз в полгода, а лучше уже не будет.
Она стала хуже ребенка. Ребенок растет, меняется, с ним интересно, от него позитива много. А у нее кроме слепоты - куча болезней, и ноги больные, и сердце, и есть она кроме сухарей и гречневой каши ничего не может, кишечник больной и ни одного зуба нет. Старость, знаете ли.
Ей нужно налить чаю, потому что она не видит чашку, ей нужно еду положить в тарелку, потому что она все разливает и рассыпает. И от этого нервничает, ругается и плачет. Так полгода привыкали к ее слепоте, потом Аня в декрет пошла, начала помогать мне кушать готовить, семья-то 5 человек взрослых и ребенок, не шуточки. И началось: «Вот чего она меня затрагивает, спрашивает, что я делаю, что я готовлю? Скажите ей, пусть со мной не разговаривает. И в мою комнату пусть не заходит, и ребенка ей не дам». А бабушка все старается, то новости ей с телевизора рассказать, то истории из своей жизни. Та молчит, надуется, спиной поворачивается, иногда как психанет: «Что вы мне все время плохие новости рассказываете? От вас один негатив! Лучше молчите!» Или из своей комнаты выскочит на кухню, чаю себе нальет, если бабушка успеет попросить, налей мне, то хорошо. А если увидит, что бабушка стоит чайник нащупывает, как начнет орать: «Вы что, не могли меня попросить? Вы еще пожара наделаете!» Бабушка говорит: «Да может быть, вы спите, откуда я знаю?»
Короче, прихожу я с работы, а они с двух сторон мне по очереди жалуются. Я за голову хватаюсь, уговариваю обеих. Однажды приехали Коляша с Олей, мы приготовили обед, как обычно, за стол сели. Я всегда рядом с мамой, чищу все ей от косточек, режу мелко, подкладываю на тарелку. А тут так получилось, Аня рядом села. Бабушка по доброте своей: «Анечка, а что тебе положить?» Та как взвизгнет: «Не трогайте меня! Мне это не нужно!» Николай так посмотрел на нее внимательно, все промолчали, а мне показалось, что у нее к бабушке чувство омерзения, вроде она увидела скользкую холодную жабу, которая сидит возле ее тарелки и собирается к ней прикоснуться! Это все почувствовали. Бабушка тогда так плакала: «Лера, скажи, за что она со мной так?» У меня истерика была, такое впечатление, что я бьюсь в стену головой и ничего не могу сделать.
Один раз бабушка ей сказала: «Что ж, Анечка, ты думала, что выходишь замуж за молодого и красивого Алешу, а получила впридачу вредную, больную, слепую старуху!»
Вот говорят, женщины на работе не работают, женщины «атношаются». Это было точно о них. Чтобы не получать «щелчки по носу», как она называла Анины выпады, бабуля перестала заходить к ней в комнату, стала избегать, очень обижалась, часто спрашивала меня, за что она меня так? Я прошу бабушку, не трогай ее. Не хочет с тобой разговаривать, не надо, зачем ты ее затрагиваешь? Она старалась так делать!!! Как только забудет, что-то скажет невпопад, так истерика. Бабуля у нас не зловредная и продвинутая, каких поискать! На любые темы с ней можно беседовать и философия, и религия, и история. Когда глаза видели еще, читала очень много, а последнее время писала повесть об Иване и Марье. Ее родителях. Очень интересный сюжет, кстати. Я Аню просила, да не обращай ты внимания на бабушку, если она что не так спросит, ей уже столько лет! Она говорит, вы сами на нее кричите, не выдерживаете. Все, разбила все мои аргументы.
Когда Марьяне годик был, они на машине в Крым поехали. Бабушка говорит, вы ж приедете и сразу позвоните. Она как заорет: «Не дождетесь! Я вам не Лера, чтобы отчитываться каждый день!» И вот через полгода, когда они на квартиру собрались уходить, Аня мне пишет: «Ой, я буду без бабушки скучать, я только привыкла к ее вопросам». Вот тут я чуть не рухнула под стол.
Думаю, не стоит же ей напоминать, как она то молча прошмыгивала мимо нее по дому, лишь бы бабушка не заговорила с ней, то говорила ей раздраженно, уперев руки в бока: «Что? Убедились теперь, что я умею готовить, и ваш внук с голоду не помрет?» То молча глаза закатывала, намекая: «Ну, сколько можно?», когда бабушка спрашивала: «Анечка, а что ты готовишь?»
Тогда я настолько издергалась, металась между ними, что заболела. Обычной банальной простудой с высокой температурой. Накануне я написала Ане письмо, потому что говорить было выше моих сил, у меня было ощущение, что я пузырь, переполненный слезами, ткнешь пальчиком - и прорвется, а наутро проснулась совершенно больной. Неудивительно, я писала и рыдала, у меня была истерика, я каталась по кровати в своей спальне за закрытой дверью и хотела только одного – чтобы никто не услышал и не вошел. Буквы растекались по страницам, я писала почти наощупь. Утро, температура, опухшие глаза и дикая головная боль.
Продолжение читайте:
http://www.proza.ru/2014/02/02/2611
P.S. А повесть о моих дедушке и бабушке, записанную со слов моей мамы, читайте здесь:
http://www.proza.ru/2014/01/13/243