Речь не о 36 скрытых праведниках, на которых стоит мир. А об обычных добрых делах, когда тот, кто их творит, не хочет, чтобы его хвалили. Нормальный такой, скромный еврей.
Записал я однажды урок на недельный раздел Трума под названием "Скрытая цдака", а там – истории про то, как праведники отказывали людям, которые пришли к ним за помощью, а потом – скрытно – эту помощь оказывали. И получатели не всегда знали, кто им помог.
Возник вопрос: но в момент-то просьбы – разве не больно было просителям услышать, что им отказывают? Неужели так можно поступать? Не мы ли учим постоянно, что запрещено обижать людей! Короче, как праведные раввины и талмудисты могли пойти на такое? Объясните!
**
Сначала приведу пример с того урока.
Один аврех (женатый студент колеля, т.е. ешивы для взрослых евреев) привез свою маму, которая была хилония (несоблюдающей еврейкой; такое бывает даже у студентов колеля) в Америку на лечение. Денег у него было мало. Хватало только на первый курс лечения, что, конечно, тоже хоть что-то. Так или иначе, недостающую сумму он решил добрать у местных евреев.
Пришел к раби из Цанз, попросил у того денег. Адмор сказал: "Не могу отпустить тебя без ничего", – и дал ему бумажку в 10 долларов.
Молодой человек внутренне возмутился, но бумажку взял, после чего сказал сухо "спасибо" и ушел.
С окончанием первого курса лечения (все прошло удачно) – настало время платить за продолжение, а денег к тому времени он собрал очень мало. Обратился к руководителям клиники, спросил, может ли оставить маму, а деньги он заплатит потом. Т.е. не лечат ли здесь в кредит?
В дирекции ему сказали, что в кредит у них не лечат. Но весь курс лечения его мамы уже оплачен.
Кем оплачен?
Не можем сказать. Тот, кто заплатил, попросил, чтобы его имя не называли. Решил остаться в тени. Скажем только, что из ваших – из верующих евреев.
Тогда молодой человек вытащил из кармана бумажку в 10 долларов (ту самую, которую он получил от адмора; пусть хоть на что-то сгодится), протянул работнику в лобби и спросил: за эту плату скажешь?
Работник был не евреем. Моментально взял деньги и сообщил, что оплачено людьми окружения раби из Цанз[1].
Оказывается, адмор не хотел, чтобы аврех узнал, что вся помощь от него. Но не потому не захотел, что мама у того хилония, а потому, что всегда так поступал.
**
Вопрос: зачем надо было расстраивать его отказом?
Не мы ли постоянно учим, что обижать евреев запрещено? А тут адмор хасидов, человек в праведности которого никто не сомневается, о котором рассказывают восхитительные истории, полные доброты и участия, – тут он вдруг без всякого стеснения говорит ждущему от него помощи человеку: не могу дать; вот, возьми бумажку в 10 долларов, это все, что у меня для тебя есть. Мол, не отпускать же тебя совсем без ничего.
Выглядит, согласитесь, не очень красиво.
И все эту проблему видят. Там, на том же уроке мной рассказано еще не менее десяти подобных историй. Все как один с одинаковым сюжетом: проситель денег дал – но не сразу и анонимно. И в половине случаев все сопровождалось прямым отказом в лицо просителя: не дам!
Так что все это требует объяснения. А у меня его нет.
**
Вернее, есть соображения. И не потому что, сам не знаю, что это значит. А потому что не знаю, как объяснить. Потому что всё у нас, русскоязычных евреев, прибывших в мир Торы из параллельной вселенной, скроено по-другому.
Если сказано: не обижай, – нельзя обижать. И здесь, вроде, не тот случай, когда обида простительна. Чего прощать, когда можно не отказывать, если планируешь все равно дать. Или хотя бы не говори "не дам", а дай понять, что подумаешь, что постараешься дать, поскребешь по сусекам, своим и своих ближних. Но не отказывай вслух!
Понятно, когда отказывает тот, у кого нет. На нет и суда нет – в смысле нет обиды.
Но ведь тут-то есть! Просто наш доброхот, видите ли, не хочет, чтобы о его добрых делах знали, и поэтому идет на прямой обман. Да еще расстраивает людей, которые строили на него планы, надеялись, верили в его человечность.
Я не иронизирую. Все так часто и происходит.
Так что, когда (вот уже дважды) мои ученики спросили: "Разве можно обижать людей даже под таким благовидным предлогом?" – я задумался, как эту тему преподать.
**
Перед вами одна из моих попыток объяснения. Кстати, местные верующие евреи не видят в таком поступке ничего постыдного. В еврейском народе подобные истории особенно любимы, ими заполнены книги, на них воспитывают людей.
К тебе пришли с просьбой, ты знаешь, кто это такие, видишь, что на самом деле надо срочно помочь, и решаешь помочь. Но имеешь право отказать им в просьбе – а сам потом поможешь тайно. Очень хороший поступок.
И что тут хорошего?
Есть несколько случаев, когда обида не считается обидой. В том смысле, что человек на нас обиделся, но мы, по Торе, не считаемся теми, кто обижает (иными словами, не нарушаем заповедь любить ближнего). Упомяну два: (1) когда мы вынуждены[2], (2) когда мы защищаемся[3].
Случай отказа в помощи относится ли к разрешенным?
И еще один вопрос: не обман ли это? – Ну, с обманом просто. Не обман! Потому что человек не говорит: не дам сейчас и потом не дам. Он всего лишь говорит, что сейчас не даст. Хотя, согласен, внешне все это звучит безнадежно: "не дам".
Но не присутствует ли здесь гневат-даат, особый вид обмана, который во многих случаях можно перевести на русский как "введение человека в заблуждение"?
Я говорю "не дам", и проситель понимает, что умолять меня и "бить на жалость" дальше не имеет смысла. Он отправляется на другие поиски. Но если бы знал, что завтра я ему подкину под кровать конверт со всей суммой – он пошел бы домой спокойный и умиротворенный. Разве я его не ввел в заблуждение?
Скорее всего, нет. Потому что гневат-даат плох, когда он приводит человека к убытку. Здесь нет материального убытка. – А моральный?
Считается, что и морального нет. Потому что он расстроил себя сам.
Это несколько неожиданно, но это так. Человеку, который просит, надо быть готовым к обоим вариантам развития сюжета: да и нет. Такова жизнь. Не каждый спешит раскрыть предо мной бумажник в ответ на мою просьбу. Думать иначе – не плодотворно. Кто-то даст, кто-то не даст. И даже когда у меня на данного толстосума имеются определенные планы и надежды – всегда стоит представить себе, что в круг избранных счастливчиков, которых сей магнат кормит, я вряд ли попаду.
Итак, кто много ожидал от своего похода в дом мецената, не должен расстраиваться, если ему отказали. В противном случае он будет считаться тем, кто сам себя расстроил[4].
Тем не менее, иногда очень больно. А раз так, то почему Тора не запрещает так поступать? Почему подобные рассказы о праведниках-анонимах настолько любимы нашим народом?
Да просто потому, что есть такие люди – и их очень много (ну, может, не в нашей русскоязычной среде), которые ни за что и ни при каких обстоятельствах не хотят, чтобы им был кто-то благодарен. Они не хотят играть роль благодетелей. Им любая известность претит, они хотят стоять в сторонке, не в свете софитов и юпитеров.
И если им предложить роль кормильца и благодетеля-спасителя – они, скорее всего, совсем уклонятся от оказания помощи другим людям. Они не хотят ни благодарности, ни любой другой награды за хороший поступок.
Поэтому им разрешено сказать "нет" – если потом они все равно помогут, т.е., исполнят заповедь цдаки.
Другими словами, Тора стоит на защите скромных людей, которых призывает "дать". – Но почему она не защищает тех, которые пришли "взять"? – Да потому, скорее всего, что есть заповедь дать, но нет заповеди взять. И Торе ничего не остается как защитить того, кому она дала свой приказ. Говорите "нет" (если не можете иначе), но давайте!
Более того, именно к такому поведению Тора и призывает: давай скрытно, всегда старайся уйти в тень, не ищи чужой благодарности, будь скромен[5].
Еще одно возражение: но это же лицемерие! Человек – один снаружи и совсем другой внутри.
И здесь есть ответ. Лицемерие – это когда человек внешне хочет выглядеть лучше, чем является на самом деле. Но если человек в результате своего поступка или слов внешне выглядит хуже, чем он есть, – это не лицемерие, которое запрещено[6]. Правда, такую игру поступками и словами надо тщательно продумать заранее. Потому что остается еще один момент: наше поведение должно быть правильным в глазах людей[7]. Ну так, старайтесь даже отказать так – чтобы люди от возмущения на пол не попадали.
Ага, отвечают, мне, то-то герои приводимых вами рассказов старались никого не обидеть своим отказом. Одного богача, который прослыл на весь город жутким скрягой, даже не хотели хоронить на городском кладбище – пока не выяснилось, что он тайно кормил полгорода.
На это могу только сказать: да, тяжелая тема. В том смысле, что не знаю, как объяснить ее людям, которые с таким поведением незнакомы. С поведением настоящей врожденной скромности.
**
Понятно, что надо знать, кому отказываешь и почему. Рассказывают про иерусалимского праведника, раби Арье Левина, который во время войны (Второй мировой) пришел к одному человеку взять у него в долг немного денег. Тот получал помощь из-за границы – и раз в месяц раздавал людям небольшие ссуды с определенной части того, что сам получал.
Люди об этом знали и шли к нему по таким дням.
Пришел и рав Левин. Сел во дворе на скамейке в очередь и разговорился о Торе со своим знакомым, который подошел сразу за ним. Люди поднимались по ступеням, а потом выходили, складывая несколько купюр в карман.
Настала очень рава Левина. Он вошел. Тот человек посмотрел на него и вздохнул: "Ой, Арье, ничего не могу тебе дать. У меня нет денег".
"Хорошо, сказал рав, и спустился во двор. (Заметьте, не объявил всем: "Люди! Денег нет, все по домам!) Скромно сел на то же место и стал ждать своего знакомого, чтобы закончить беседу о Торе.
Знакомый вышел с деньгами в руках. И они пошли, беседуя, по улице.
Вечером рава встретил тот, кто раздавал помощь. И объяснил: "Арье, видишь ли, я не получил денег из-за границы. Они придут только на следующей неделе. А людям я раздал то, что было в доме на жизнь. Как-нибудь продержимся. Не могу же я им сказать, что у меня нету, – они обидятся. Но тебе могу – потому что ты, знаю, не обидишься".
Вот он и не обиделся.
**
Вывод: можно сказать человеку, который пришел ко мне за помощью, что не могу помочь.
Можно в двух случаях. Когда у меня действительно нет такой возможности. И когда у меня есть такая возможность, но я не хочу помогать открыто. Тора мне разрешила.
Эх (это я вздыхаю), но так поступать лучше с теми, кто умеет не обижаться.
Урок "Цдака без обиды" скоро будет вывешен на сайте. сБп.
[1] О цанзовских здесь.
[2] Я кого-то обижаю своим действием – но я не могу его не совершить! Пример: по утрам я навязываю тфилин, моего дальнего родственника известие об этом раздражает, он не этого ждет от своего двоюродного внучатого племянника. Второй пример: я пишу в своем блоге за Тору; одного читателя-антисемита, который заходит в мой блог, это раздражает безмерно. Ну и пусть раздражает!
[3] Человек хочет меня ударить (например, на соревнованиях карате) – я подставляю руку для блока. Ему очень больно. Он обижен. Ничем не могу помочь: сам напал!
[4] Примерно то же самое в теме запрета тушения пожара в субботу. Тушить огонь в субботу нельзя, все знают. А если сильный пожар? – Все равно нельзя. – А если ты видишь, что сейчас сгорит труд твоей жизни? - Все равно нельзя. – А если человек потом от расстройства сляжет и (ндБ) помрет? Разве это не пикуах-нэфеш, смертельная опасность? Ведь в таких случаях Тора говорит, что можно нарушить запрет субботы. Следовательно, если ученый Торы, написавший книгу с удивительными комментариями на Талмуд, видит, как его неизданная книга вот-вот сгорит в пламени, ему можно потушить огонь, верно? – Нет, не верно. Если потом он скончается от сердечного расстройства – его убьет не огонь пожара, а он себя сам. Так написал Маарша. И так случилось с великим ученым прошлого, раби Харлапом, талмудистом из Бялостока, который скончался после пожара, уничтожившего большую часть его великого труда. Слег и умер с горя – но в огонь спасать свой труд не бросился!
[5] За одно и то же хорошее дело Тора награждает по-разному: сделанное открыто ценится во много раз меньше, чем сделанное скрыто. И про плохие дела: наказание за тайно сделанное много больше, чем за сделанное открыто.
[6] Об этом стих в книге Шмот (раздел Трума, 25:11): "И покрой его чистым золотом. Изнутри и снаружи покрой его". – Как Святой Ковчег должен быть золотым снаружи и внутри (хотя его внутренность никто не видит), так и человек должен быть праведникам не только на словах и в поверхностных поступках, но и по своей природе. – Речь идет о золоте. О том, что олицетворяет чистоту и достоинство. Будь хорошим внутри и снаружи. И нет требования: плохим не будь, если на самом деле ты хорош внутри.
[7] Пирке-Авот: "Кем довольны люди, тем и Всевышний доволен. Кем недовольны люди, тем и Всевышний недоволен ".