ДОРО 2 глава 55 Милла

 
  Отрывки из романа-утопии "Незаконные похождения Мах,а и Дамы в Розовых Очках", повествующего о смутном времени распада государство образующих, общечеловеческих, моральных норм, когда на грешную землю нашу поднялась из самой Преисподней одна из богинь Ада, некая сверх могущественная демоница Велга, дабы, воплотившись в тело избранной Ею женщины, разжечь среди людей ещё большую смуту, ускоряя падение человечества во тьму.


   Словно очнувшись после жуткого сна, делая глубокий выдох, очищающий горло и душу болезненным стоном, начал приходить в сознание президент Азирии Меркурий Валерьевич Керенский.
   Удерживавшаяся прежде на достаточно высоком, ровном уровне, самооценка президента, за эти несколько минут претерпела значительное изменение, а фактически – низверглась к краху.
   Пряча глаза от внимательной к его состоянию Миллы, Меркурий Валерьевич признался самому себе в явной ошибочности того, изначального выбора пути, которым решил шествовать однажды, фактически ради завоевания сердца своей возлюбленной, полем битвы считая повышение собственной значимости и авторитета в социальной среде. Макс же, пережив воспоминания президента шкурой собственной души, сознанием своим отчётливо присутствуя при всех прежде пережитых президентом событиях, отчаянно негодовал на то, молчаливое, покрытое зловещей тайной, соглашательство молодого Меркурия с, показавшими своё истинное лицо, чёрными манипуляторами КСБ. “Я бы, на его месте, бросился бы в полымя! Я растолкал бы этих садистов, добрался бы до рычага и отключил бы ток! Ей богу, отключил бы! Отключил бы, чего бы мне это не стоило! И даже, если бы они меня там убили, я был бы горд и свободен душой, от одной лишь попытки чего-то исправить!” – думал себе Макс, примеряя на себя то ли костюм “Batman’s”, то ли “Spider-man’s”, то ли ещё какого всемогущего и благородного мифического героя.
   Меж тем, ведущая тренинга по «Ци-Гун» и «Йоге», красавица Милослава, вновь огласила, следующую по расписанию её спортивно-оздоровительной программы, расширяющую сознание, холотропную дисциплину, и высказала свою претензию так: “Прекрасно, дорогие мои, прекрасно! Вновь я вижу, как психологические зажимы и накопленные в структуре сознания стрессы вырываются у некоторых наших практиков на поверхность!... Да – медитация это - наилучший способ освобождения от тяготящего душу и сознание хлама! Как видите, на деле, всё происходит именно так, как я описывала в своей последней книге!...” – высказалась с особой торжественностью Милла и многозначительно оглядела раба своих чар – несчастного от переживаемых душевных мук президента Азирии, оглядела с особой придирчивостью и презрительным снисхождением.
   “Да… Этой палец в рот не клади – откусит всю руку! Делает себе рекламу на очевидных страданиях своего ухажёра… Жёсткая леди,  крутая… Своего не упустит! Но, вот за что её так любит господин президент? Неужели, за её беспардонное высокомерие? Ведь, даже сейчас, когда он – официальный президент, а она – всего лишь тренер и сочинитель каких-то сомнительных книг, эта его Милослава держится неприступно и заносчиво, как будто давая всем понять, что является персоной возвышенной и, как будто, более знатной, чем любые прочие… Не иначе, как она, для президента – сверх-идол, сверх-идеал – существо, с заведомо завышенными представлениями о себе… Мы, кажется, проходили такое отклонение – психологическое тяготение одного человека к другому, на принципах навязчивых представлений, на уроке психологии, когда разбирали труды Зигмунда Фрейда…” – иронично рассудил поведение Милославы Макс, но сам президент, в своей, пустой ещё от посторонних, суетных мыслей голове, читал, словно заклинание или мантру одну, сформированную только что фразу: “Не достоин! Я не достоин её! У меня слишком много грехов! Слишком многое в моём прошлом покрыто зловещей тайной и откровенным, безжалостным мраком… Я не достоин сердца Миллы! Поделом мне её равнодушие! Разве можно любить такого грешника, как я, такой вот благородной и величественной особе?!...” 
   Но Милла, не смотря на явную измученность президента, безжалостно продолжила свой тренинг, и, бесстрастным приказным тоном, склонила группу к выполнению следующего дыхательного комплекса, но уже из арсенала искусства йоги.
   Толком не приходя в себя, президент послушно перестроил свое тело на благоволящую глубокому дыханию асану и, прикрыв глаза, задышал с неистовой силой, вновь погружая своё сознание в омут сформировавших его душу воспоминаний.

   На сей раз, маяком для всплывающих на поверхность образов былого, послужил сам проникновенный голос, обожествляемой президентом, преподавательницы.
   Слушая монотонно-равномерные заклинания Миллы, считающей каждый вдох и выдох сопутствующими командами, президент вспомнил о том периоде своей жизни, когда, достигнув многого, получив на государственной службе полковничьи погоны, обзаведясь женой, уродив дочурку и выстроив себе громадный каменный дом на Шмулёвке, он вдруг решил вернуться к реализации, отложенных в тёмный ящик души, юношеских прожектов и амбиций.
  Считая себя уже вполне респектабельным для столицы кавалером, он, во что бы то ни стало, решил разыскать свою Миллу, свою институтскую пассию, кою не видал  с тех пор, как отправился в ту самую, злополучную командировку в Косово.
 
   Следуя проверенным эпохой способом,  будущий президент Азирии, через компьютерную сеть, проник в базу персональных данных своей, недосягаемой прежде возлюбленной.
   В ту пору, ему уже был разрешён беспрепятственный доступ к частным сведениям любого гражданина столицы Сквы. Он мог запросто узнать всю подноготную, не только какого-нибудь нарушителя закона, обязанного быть подконтрольным, но и рядового, соблюдающего гражданские нормы человека. Он мог уже добраться и до самих чиновников, и даже до некоторых олигархов, исключая лишь особый круг избранных, ту элиту, которую опекал лично его несменный начальник-лысик.
   Узнать, чем и как, жила и дышала его милая, манящая из светлой юности Милла, за минувшие 15 лет разлуки, ему помог верный и проворный в таких делах, эксперт по интернету, Виктор Викторович Левочёв – руководитель весьма влиятельной, альтернативной ортодоксальному православию, христианской общины, человек, служащий с Меркурием Валерьевичем в одном подразделении, наравне с ним, обладающий званием полковника КСБ, но профилирующийся на поприще социальной психологии, межчеловеческих отношений и религиозного наставничества.
   Узнав о том, что перспективный молодой сотрудник КСБ, опекаемый особо рьяно начальником организации – лысым полковником, вдруг надоумился искать какую-то, оставленную в юности подружку, Виктор Викторович сперва возмутился, но, отвлекшись на уточнение вероятных проблем, связанных с этой легкомысленной страстью Меркурия, проконсультировавшись с некоторыми людьми, наставник всё же дал добро, заявив о том, что душевные порывы, рождаемые истинной любовью, сдерживать, пожалуй, не стоит, и, что такие, восстановленные из прошлого отношения, вполне могут придать сил на новые свершения, разбудить амбиции к карьерному росту.
  - Она, твоя Милослава – непростая! Настоящая аристократка, знатная леди Азирии! Если ты, Меркурий, желаешь её взаимности, то – целься выше! Поднимай планку повыше полковника! Разбейся, как рыба об лёд, а докажи ей, что ты – персона, достойная её внимания!... И не смотри на то, что Милла твоя нынче не особо благоденствует… В ней заложены громадные амбиции… Она подпустит к себе лишь избранного!” – с ходу, ловко пробив её данные, научил будущего президента Азирии Виктор Викторович.
  - Но как правильней к ней подступиться? Если Вы так хорошо осведомлены о её качествах, нраве и интересах, то, может быть, дадите совет о какой-нибудь точке соприкосновения с нею, Виктор Викторович?... – как ужаленный в сердце стрелой Амура, тут же поник в своих изначальных намерениях Меркурий Валерьевич, отметив про себя то, как метко охарактеризовал его зазнобу наставник.
   - Попробуй сойтись с ней на почве литературы и восточной гимнастики… Вот два её приоритета! – тут же, с обнадёживающей улыбкой, ответил ему Виктор Викторович.
  - Литературы?... Ну, конечно! Ведь это – элементарно! Все мы, бывшие аборигены факультета драматургии, грезим литературой и по сей день… Конечно! Но вот, как же с ней быть честным? Ведь, если она сейчас что-то пишет и сочиняет, то сам я не прикладывал пера к искусству уж лет десять!...” – зачесал лоб Меркурий Валерьевич, перебирая на дисплее компьютера свои старые творческие архивы, с современной, данной им самим, оценкой – “блажь”.
 -  Для начала поинтересуйся её творчеством сам… Затем, если к литературе ты сейчас не склонен, можешь помочь ей в реализации… Можешь повлиять на её авторское становление! Её следует протекционировать… При том, не только в литературе, но и на поприще её гимнастики… Это ведь тоже дело хорошее! Помочь ей реализоваться – твоя святая обязанность! Кто, как не ты?!... Ведь ты – полковник КСБ – всемогущий! – поддержал Меркурия наставник.
  - Но ведь она – строптивая! Если узнает, что её кто-то поддерживает, тут же откажется от помощи! Гордячка! – снова зачесал макушку Меркурий Валерьевич.
  - А ты не лезь на рожон… Делай своё дело романтично – инкогнито… А там, глядишь, она сама к тебе потянется… - успокоил его Виктор Викторович, и дело это принялось за кипение.

   Следом, чередой пронеслись воспоминания о том, как он, прибывая в чине полковника, методично и решительно вмешивался в судьбу и становление общественных интересов Миллы, инкогнито, дистанционно подсовывая ей самые сливки возможностей, для реализации на почве литературы, а по мере её возмужания в восточных восстановительных практиках, заочно протежировал ту самую инструкторскую её склонность, что безжалостно реализовывала она ныне на нём.
   То были золотые, мажорные времена для Азирии. Всякий мог легко уж взять средне-крупный кредит, дабы, если и не выбраться из сословия служащих, да нанятых, то, хоть облагородить себе быт, купив иномарку, загородный дом или бытовую технику. Всё это мог позволить себе почти любой, а кто не мог, вожделенно глотал слюну, чувствуя, сколь близка соблазнительная добыча, и ожидая лишь момента, когда подвернётся под руку какая-нибудь халтурка у знакомых или родственников, дабы, работая, не зарабатываться, но репутацию, при этом, непременно иметь солидную, деловую и благополучно перспективную. Сеть бесчисленных корпоративов покрыла лоно столицы Азирии, равно как сеть бесконечных строек и безжалостных расчищений загородного ландшафта, освобождения от назойливых лесов, садов и уголков живой природы.
   В таких вот условиях, имея лишь пару-тройку интеллигентных застенчивых подружек, из числа бывших сокурсниц по кинематографическому, да литературному институтам, где искала тишины она в шумные 90-е, и существовала до поры Милла. Это, в общем-то, и был весь круг общения Милославы с развивающимся социумом, когда вдруг, неожиданно, скромную её литературную страничку на сайте “проза.аз” посетил один именитый в ту пору писатель, книги которого давно уж перестали представлять из себя предметы индивидуального самовыражения, а вместо этого, сделались яркими брендами, образцами рекламного успеха продукта-в-себе, книги, которые редко кто дочитывал до конца, но о которых все знали и отзывались с неизбежным почтением хотя бы к популярности автора, книги-подарками, книги-аксессуары, модные вещи.
   И вот, однажды, сей знаменитый среди масс автор, собственной виртуальной персоной заглянул на куцую, оформленную с шаблонной невзрачностью, страничку Милославы. Знаменитый автор совершил в тот день нечто невообразимое, такое, о чём и пригрезить не смела себе Милла. Патриарх досужей толпы оценил одно из её произведений весьма высокой оценкой, оставив свои рекомендации, да вычурный, ажурный, что дамское элитное бельё, слащавый комментарий-хвалебн.
   Чрезвычайно интеллигентная, по въевшемуся в плоть и кровь её семейному воспитанию потомственных диссидентов от культурной богемы, Милослава ужасно взволновалась этой, беспардонной на её взгляд, оценке, этому, неожиданно вспыхнувшему из ниоткуда, вульгарному вниманию.
   Те литературные работы – пара десятков новелл, дюжина притч, недовыложенная половина романа, мало-мальски сносная повесть, да бессчётные этюдные зарисовки, что позиционировала на виртуальной страничке Милла, были заведомо слабыми звеньями в её, потенциально профессиональном репертуаре рассказчицы. Так она, всего лишь, проверяла свои собственные огрехи, ища максимальной критики и любых возражений читателей, для оценки и роста мастерства. Выложенные ею на литературном сайте произведения, были лишь рабочими кирпичиками, при входе в особняк её литературный претензий.
   Отчётливо осознавая свои способности и положение в мире графоманов, она весьма удивилась тому, что её кто-то так усердно хвалит, а испытывая нарочитую заинтересованность именно от персоны многомиллионного культа, она и вовсе – испугалась.
 
   Меж тем, Меркурий Валерьевич Керенский, затеявший всю эту комедию и фарс, через собранный на знаменитого автора компромат, откупиться от коего тот был готов любыми дифирамбами к кому-угодно, наш будущий президент продолжил свою атаку.
   Когда Милла вдруг неожиданно исчезла со странички сервера “проза.аз”, Меркурий сразу понял, что чрезмерным усердием своим всколыхнул в ней слишком много чувств и противоречий, он понял, что она испугалась навязчивой похвалы именитого автора масс. Тогда, будущий президент, а ныне полковник КСБ, ещё пуще принялся за шантаж, уговорив автора масс, кровь из носу, дать новое направление своей бурной фантазии и придумать тему для широкой линии потребителя, которая бы была созвучна тем нескольким литературным пробам пера Миллы.
   Прождав затем время, что лютый охотник в вожделении крупной дичи, Меркурий посетил крупные книготорговые точки, хозяевам и топ-менеджерам коих строго завещал продвигать свежо-написанный тираж популярного автора в массы, потребовал от них продвигать имя новой серии, фактически – создать моду на лирику, убедить читателя в пробуждающейся, откуда ни возьмись, интеллигентности отношений и чувств простых людей, - как будто бы вся Азирия, как по мановению чьей-то волшебной палочки, переродилась вдруг в государство с сохранившейся высокой культурой, с традициями аристократов, как будто и не озолотилась она вовсе, преступно, на дармовых кредитах, нефти, угле, да лесе, придавая новую форму старым тунеядцам из “азка”, кроме домино и карт, мало чем интересующихся после работы, а тем паче – не имеющим и малейшего понятия о культуре и, породивших её аристократах, одной из коих и являлась, по глубокому родовому происхождению, наша Милослава.
 
   Когда запущенная с подачи Меркурия книжная линия закрутилась, к Милославе обратились сами её ближайшие подружки, с восторгом поздравляя за счастливо угаданный ею стиль, форму и направление сюжетной мысли, мода на кои вдруг обуяла нравы книголюбов, а следом и телезрителей, глотающих свежие сериалы по мотивам новой серии модного автора масс. Конечно, и за этим стоял незаметный полковник КСБ Меркурий Валерьевич Керенский.
   В интернет-контактах подружек Миллы появились нежданные старые знакомые и какая-то, прилипшая на форумах, новая публика, публика, склонявшая посетителей её странички обратить внимание на совпадения стиля, формы и сюжетного направления произведений Миллы, со становящимися на глазах сверх популярными, новыми книгами модного автора масс.
   Искренне сочувствуя страхам и неудачам Миллы в прошлом, подруги решительно бросились спасать утопающую и, уповая на попутный ветер в жанре и стиле, раззадорили Миллу вновь открыться свету со своими классическими-студенческими произведениями, дабы отправиться в свободное плавание.
 
   В этот раз, модный автор масс, вторгнувшись в интернет-пространство Милославы с благодействием, предложил ей конкретную литературную задачу –предложил работать в своём стиле, в рамках созданной им новой линии.
   Условия контракта, выглядя откровенной мышеловкой, на деле оказались для Миллы сверх выгодными, и уже через год о ней знала вся столица Азирии, а заодно со Сквой, целый ряд международных культурных центров.
 
   “Это везение свыше! Наша Милла родилась со  своими мыслями в подходящую для них эпоху! Стиль её прозы нынче моден! Ну кто бы мог такое предположить?!... Наша несчастная, вечно неустроенная Милослава, оказалась самой дчерью эпохи Лирики! В моде лирика! Азирия процветает! Азирия вперёд!” – салютовали бокалами с шампанским её добрые подружки, когда очередной за 2000-й год они справляли в клубе, с мальчиками на сцене и столах, напрочь презрев в своём благополучии те интеллигентские нравы, что путали их прежде, равно как путали и новых их знакомых из числа детей элиты нового общества.

   Вслед за популярностью в искусстве слова, к Милле явилась и молва о целительных её качествах, о познаниях её в йоге, цигун. В этом направлении, занимаясь восточными восстановительными практиками фактически 24 часа в сутки, сидя в “лотосе”, когда пишет, засыпая в “хавасане”, Милослава откровенно достигла совершенства без посторонней помощи, и успех её на этом поприще был истинно самостоятельной заслугой.
 
   То было с ней, ну а сам инициатор её фееричного успеха в социуме, сам Меркурий, вынужден был ждать окончательного прихода своей силы…