…Они радовались непривычному теплу, странно зеленой траве. Трава в январе! Для них, приехавших на благодатную Кубанскую землю из-за Урала, трава в январе была нонсенсом. Так же, как и хождение среди зимы в куртке и без шапки с перчатками.
Старый дом, который они сняли, был окружен запущенным садом. Глядя на голые кудрявые ветки, они представляли, как оденутся деревья зеленью, как будут золотиться на них сладкие южные плоды.
Вечерами, уютно устроившись в скрипучем кресле с ногами и придвинув ближе обогреватель, Вика мечтала – придет весна, и станет еще теплее. На подоконниках будут стоять ящики с пахучей помидорной рассадой, а на улице запах земли смешается с дымком от тлеющих срезанных сучков и прошлогодней листвы. А Никита, вооружившись лопатой, начнет выравнивать просевшие грядки. Дочки с ведрами и совками начнут веселую возню в песочнице, которую для них обязательно устроят родители.
А потом младшей исполнится три года, и семья начнет подыскивать собственный домик – пусть маленький и непрезентабельный на вид, но зато свой. И обязательно с садом. Желательно с виноградом и яблоней-китайкой. А если такой яблони не будет, она, Вика, лично купит саженец и посадит его в углу двора. Вот такие мечты.
Никита, правду сказать, мечтал немного о другом. На работе дела идут неплохо, к лету можно будет обзавестись машиной – пусть старенькой, но зато своей. И пусть непрезентабельной на вид – лишь бы на хорошем ходу. И можно будет ездить на рыбалку. И даже на море – по выходным. Что там три часа пути по сравнению с тремя днями? Конечно, Викулька будет приставать с огородом, ну да ладно, несколько дней трудовой повинности можно пережить. А уж когда появится свой дом – под огород он выделит жене маленькую делянку, а остальное они засадят мягкой газонной травкой, желательно, - низкорослой и растущей медленно. И поставят беседку, в которой они всей семьей будут пить чай. А если обтянуть ее сеткой, то можно и спать в ней в самые жаркие ночи…
Представив себе гладкий смуглый бок жены, темнеющий на белой простыне, Никита потянулся и посмотрел на супругу, которая задумчиво гладила пальцем синюю стеклянную чашку.
- Как будто сыростью потянуло? – сказала Вика.
Никита подошел к окну и четко услышал стук тяжелых капель.
- Дождь, - ответил он…
…Дождь шел всю ночь. К утру ударил мороз, а дождь продолжал идти, покрывая коркой льда улицы, дома, машины. Вечером деревья приобрели нереальные очертания - каждая тонюсенькая веточка, закованная в ледяной панцирь, стала будто стеклянной. Абрикосовые деревья, похожие на кораллы, звенели на ветру.
Когда пришло время ужинать, погас свет. Дочки, Иринка и Маринка, испугались сначала, а потом, наскоро перекусив, завалились в постель – слушать мамины сказки.
Тем временем Никита лихорадочно шарил по всем закуткам в поисках топора. Нет электричества – нет тепла, ведь они, городские жители, печку прежде видели лишь на картинке. И едва приехав и поняв, что снимать дом с газом просто не по карману, обзавелись тремя калориферами. В условиях весьма мягкой кубанской зимы их вполне хватало.
Наконец топор нашелся. Ржавый и рассохшийся, он отнюдь не внушал доверия. Никита вспомнил прочитанные в детстве книги и сунул топор в таз с водой. А потом пошел во двор – искать дрова.
Дров, как таковых не было. Какие-то древние пеньки, ломаные доски, разбитые табуретки и остатки шкафа. Пилу бы, да не нашел он нигде пилы…
Фонарик замигал и погас. Наощупь пробравшись в кухню, мужчина взял с полки свечу и зажег ее от той, что стояла на столе.
Из спальни появилась жена – немного заспанная – задремала, пока укладывала девчонок, - и явно озябшая. Потянулась, было, к чайнику – и отдернула руку. Нет электричества – нет чая.
Никита взял мокрый топор и пошел во двор. Через час супруги перетряхивали вещи в поисках ненужных газет или оберточной бумаги. Еще через час печка все еще была холодной и дымила невкусным дымом от мокрых щепок. По прошествии еще одного часа огонь уже плясал в чреве печи, полизывая доски и куски трухлявого пенька. Муж и жена, заведя будильники, вставали по очереди и подкидывали топлива. К утру в доме стало тепло…
На следующий день оказалось, что воды тоже нет. То есть, ее нет в кране. И в ближайшем магазине. И в том, что за углом…
Никита, отпросившись с работы, сумел-таки притащить две пятилитровые бутыли из дальнего супермаркета. В тележках стоявших в очереди на кассу людей высились такие же бутыли…
Вика, вооружившись хорошо размокшим и наточенным Никитой топором, успела за это время наколоть льда с лавочки и стенки сарая. Единственный в доме старинный железный тазик стоял на печке, и в нем лед превращался в воду. Ее было мало, но помыть пару тарелок хватит…
Муж, чертыхнувшись, взял пластиковое ведро и скоро принес его полным колотых сосулек.
На улице стоял треск – но морозе разрывало обледеневшие деревья.
К вечеру свет не дали. Вика сумела сварить на печке немудреный ужин, дочки поели и уснули в рекордные сроки. Молодая женщина сидела на кухне, зажав в руках синюю стеклянную чашку с чаем, вскипяченным в кастрюльке – металлического чайника в их семье не водилось. Уставший Никита, навалившись грудью на стол, угрюмо смотрел на свечку.
- Когда у нас будет свой дом, - начала жена…
- Когда у нас будет свой дом, - прервал он ее, - я с лета заготовлю дрова и наколю пол сарая щепок, чтобы к зиме они точно высохли!
- А знаешь, - тихо сказала Вика, - ведь раньше у нас с тобой ни разу не было ужина при свечах…
Что-то в ее голосе заставило Никиту внимательно посмотреть ей в глаза, и он увидел в них знакомый томный блеск…
…Скрипел, сотрясаясь от ветра, старый дом, стоящий среди обледенелого сада. Скрипела, принимая на себя тяжесть сплетенных тел, старая кровать в натопленной комнате. В соседней комнате поскрипывала ставня на окне, но этот звук не потревожил сладкого сна девочек.
А на кухонном столе горела забытая свеча. И ледяной холод, который остервенело бросался на дом порывами шквального ветра, был бессилен против этого слабого, но такого живого и теплого огонька…