- Хорошо, не надо ничего говорить. Просто пойдёмте. - сказала, наконец, она, сообразив. что продолжить я всё равно не смогу.
Мы дошли до санатория молча, и только уже у дверей она спросила меня — как это бывало часто, совершенно выбив из колеи простотой и бесхитростностью вопроса:
- Ваши отношения с Джоном, должно быть, испортились из-за меня? Вам не тягостно жить вместе, даже, насколько я понимаю, в одной комнате?
- Наши отношения изменились после того, как Джон узнал о наших с вами отношениях. - подумав. ответил я, стараясь и быть честным, и, в то же время, огибать острые углы. - Но словом «испортились» я бы эти изменения не назвал. Я... я очень привязан к Джону, Мэри, и знаю, что он привязан ко мне. Нас не тяготит общество друг друга — более того. нас очень тяготило бы отсутствие возможности переброситься словом или взглядом время от времени. Будь это иначе, я нашёл бы себе отдельное жильё, да и Джон дал бы мне понять, что моё присутствие мешает ему. Он очень честный человек.
- Но... - она покусала губы. - Такие сохранившиеся ваши отношения... Не воспринимает ли Джон их, как гарантию того, что вы не попытаетесь больше... что мы... ну, что вы будете более сдержаны и...и... - она покраснела так, что слёзы выступили у неё на глазах. - не нарушаете ли вы, я имею в виду...
- Наш негласный или даже гласный договор тем, что продолжаю ухаживать за вами? - постарался я распутать гордиев узел.
- Да, - выдохнула она и посмотрела на меня почти испуганно.
- Нет.
- Вы... уверены?
- Я тоже в какой-то степени честный человек. Мэри. И не даю опрометчивых обещаний. Даже Джону, - сказал я, останавливаясь и поорачиваясь к ней лицом - практически нависая над ней.
- Так что же, вы продолжаете ухаживать за мной с его благословения? - она вдруг рассмеялась.
- Нет. Но я предупредил его о том, что могу зайти дальше, чем он может себе представить.
Мэри снова покраснела:
- А я не позволю вам зайти дальше, чем он может себе представить.
- А я буду этого добиваться, - я чуть приблизился.
- А я вас тогда прогоню, - беспомощно попыталась найти выход она.
- Нет вы меня не прогоните, - холодея от собственного нахальства произнёс я, придвигаясь ещё ближе и буквально растворяясь в её настороженных, почти испуганных глазах. - Вы меня пощадите, потому что вы — сама доброта, Мэри.
- А вы наглец, Мистер Холмс... - тихо проговорила она, тоже завороженно глядя мне в глаза, тогда как я всё приближал и приближал к её лицу своё.
- Да... Только, пожалуйста, прошу вас — «Шерлок». Не «мистер Холмс»...
В следующий миг должно было произойти неизбежное — я бы поцеловал её на глазах у любого, кому пришло бы в голову выглянуть из окна в эту пору. Думать боюсь, как это отразилось бы на наших взаимоотношениях с Уотсоном, но тут она, слава богу, опомнилась и оттолкнула меня:
- Прекратите, ради бога! Вы с ума сошли!
Тут уже опомнился я. Поистине, близость смерти любимого человека совершенно лишает нас сдержанности. А здесь, в Тышланде, несдержанность была вообще практически узаконена. Но и узаконенность сплетен бы не отменила. Не могу сказать, что это тревожило меня хоть сколько-нибудь, вряд ли также, что это могло бы обеспокоить Мэри, но мы оба синхронно подумали о человеке, которого подобные сплетни могли ударить очень сильно, и эта мысль страшно смутила нас обоих.
Я резко отстранился, почти отпрянул:
- Извините... - и ничего не смог добавить — мне перехватило горло.
- Я уже пришла, - сказала она голосом жалобным и чуть более высоким, чем её естественный.
- Мне нужно на крышу, - сказал я. - Я всё равно зайду внутрь вместе с вами — мне нужно на крышу.
- Зачем вам на крышу? - спросила она.
- Мне кажется, это оттуда стреляли. Я хочу осмотреться.
Она вздрогнула, и я понял, что, сражённая моей выходкой с едва не состоявшимся поцелуем, она на какой-то миг начисто забыла о выстреле и о пробитой пулей шляпки. И сейчас я жестоко напомнил ей об этом.
- Именно сейчас бояться нечего, - твёрдо проговорил я, глядя ей в глаза. - Но мне просто необходимо на крышу — знаете вы, как туда попасть, не привлекая лишнего внимания?
- Да. Есть чердак. Он, правда, заперт. Но вы легко откроете — там несложный замок. С чердака — окно на крышу. Пойдёмте.
- Вам совсем необязательно идти со мной.
Я защищал себя от себя самого — кровь во мне ешё не успокоилась, и, что хуже всего, кипела самая тёмная её фракция, почти. Но...
- Я не хочу оставаться одна. - сказала она, и я вынужден был согласиться:
- Хорошо, это вполне объяснимо. Идёмте вместе.
Мы торопливо прошли коридором, стараясь остаться незамеченными. Нам это удалось, хотя и не без труда — кто-то только-только вошёл в одну из комнат — дверь ещё не успела закрыться за ним — мы разминулись секундой.
- Чья это дверь? - мимоходом спросил я.
- Сестры Мур. Хорошо, что она не успела нас заметить. Идёмте скорее, мистер Холмс, не то кто-нибудь непременно спросит, куда мы и зачем — там дальше нет жилых комнат.
Мы ускорили шаг, но, уже оказавшись у подножия лестницы на чердак, она остановила меня лёгким прикосновением руки:
- У вас есть какое-нибудь оружие?
- От пули оружие не поможет, Мэри, а от всего остального я сумею вас защитить и голыми руками.
- Я всё-таки думаю, пуля предназначалась вам, а не мне, и опасность по-прежнему угрожает вам, а не мне.
- Надеюсь, что так.
Она не ответила, но сильнее сжала мою руку.
- Идёмте, - сказал я.
Мы поднялись по сильно расшатанным ступеням — дверь на чердак была заперта, действительно, на очень примитивный замок, и я увидел, что им недавно стали пользоваться чаще — ранее он успел заржаветь и пропылиться, но теперь механизм оистили и смазали. Я понюхал испачканные смазкой пальцы — это было не машинное, а лампадное масло, взятое, возможно, в часовне на кладбище. Или в лавке моего знакомого Фрица.
- Что там? - нетерпеливо спросила Мэри.
- Кто-то бывает здесь последнее время. У вас не найдётся шпильки для волос, Мэри?
- Сейчас, - она осторожно вынула шпильку, удерживающую её волосы, стараясь не нарушить причёску, но как она ни была осторожнв, светлые пряди всё равно рассыпались по плечам.
- Теперь у меня ещё и неприличный вид, - сказала она, почему то улыбнувшись, и тряхнула головой. - Вот, возьмите.
Заглянув в скважину, я выгнул шпильку как нужно и, аккуратно подцепив маленький выступ, отодвинул собачку. Замок даже не щёлкнул — он и в самом деле был надёжно смазан.
На чердаке пахло сыростью и пылью. Здесь было не темно — свет проникал в грязное застеклённое окошко. Грубосколоченная дверь, ведущая на крышу, была заперта на щеколду — тоже заржавевшую и тоже тщательно смазанную.
Мэри закашлялась и зажала рот ладонью. Звук её кашля отозвался глухим, но гулким эхом.
- Здесь слишком пыльно, - извиняющимся тоном сказал я, как будто убирать этот чердак входило в мои обязанности, с которыми я не справился.
- Ничего.
- Мне нужно осмотреться. Для этого дверь придётся открыть, не то здесь темновато. Вы не простынете, Мэри?
Она качнула головой, снова потревожив светлые пряди:
- Не волнуйтесь за меня — я тепло одета.
Я отвёл щеколду, толкнул дверь, и сквозняк шевельнул пыль на полу.
Её было уже достаточно, чтобы обозначить следы, но ещё слишком мало, чтобы придать им конкретику — мужчина или женщина. Но кто-то успел здесь побывать и нарушить слой пыли. С другой стороны, в этом я и так почти не сомневался, так что лишнее подтверждение мало что мне дало. А вот следующее открытие было посерьёзнее — выглянув на крышу, я увидел особым образом сложенные кирпичи. Их происхождение не оставляло сомнений — старая полуразрушенная труба — очевидно, отопительную систему санатория переделывали, и часть труб, пришедших в негодность, перестала употребляться. Но вот то, как они были сложены, невольно наводило на мысль об удобном упоре для стрельбы.
- Похоже, что в нас стреляли, действительно, отсюда, - сказал я. - Нужно поискать гильзу — гильза многое может рассказать об оружии. А оружие — о своём владельце.
- Смотрите, - вдруг указала Мэри. - какая интересная безделушка. И мне кажется, я где-то её видела.
За кирпичом лежала оброненная кем-то маленькая фигурная застёжка для плаща, называемая аграф — я сам носил похожую. Но эта была из чистого серебра. Выполненная в виде жука-скарабея, вместо глаз которого вставлены были мелкие изумруды..
- Это вовсе не безделушка, Мэри. - сказал я, поднимая и разглядывая вещицу. - Это дорогая и искусно сделанная вещь. Думаю, человек, потерявший её клянёт свою рассеянность. А мы можем теперь попробовать старый добрый полицейский приём — ловлю «на живца».
- И всё равно она представляется мне знакомой. - упрямо повторила Мэри. - Вот только вспомнить не могу, на ком я видела такую.
- Я возьму её. Возможно, не вы, так кто-то другой вспомнит, - я опустил находку в карман и продолжил осмотр, но больше ничего существенного не нашёл — или стрелявший унёс гильзу с собой, или она вообще не отстреливалась — последнее хотя бы давало какую-то надежду погадать об особенностях оружия. Впрочем. Тут было и ещё кое-что.
- Вы помните звук выстрела, Мэри? - спросил я.
- Да. И мне он показался странным — как будто кто-то очень сильно хлопнул в ладоши.
- Думаю, я не слишком ошибусь, если скажу, что это было духовое ружьё.
- Духовое ружьё?
- Вы раньше никогда не слышали о таком виде оружия?
- Мистер Холмс, - снова чуть улыбнулась она. - Я — дочь офицера, и мой муж тоже имел некоторое отношение к афганской кампании. Уверяю вас, я знаю об оружие больше, чем полагается женщине. Но мне показалось странным то, что кто-то забрался на крышу с духовым ружьём и выслеживал нас. Это довольно громоздкое и неудобное оружие — он не боялся, что его заметят? Ведь и в самом деле могли увидеть.
Я вдруг вспомнил качающуюся дверь комнаты сестры Мур.
- Постойте-ка, Мэри... А разве сестра Мур не должна присутствовать сейчас в «карантинном» клубе на чтении завещания?
- Да... - испуганно глядя мне в глаза, тихо ответила Мэри — она уже тоже поняла, к чему я клоню.
- Ах я кретин! - воскликнул я. - Оставайтесь здесь!
Я бросился вниз, но она тут же бросилась за мной:
- Ни за что не останусь там одна — вы что!
Я сообразил, что она права, хотя и в комнате сестры Мур нас могла ожидать неведомая опасность. Но нет, нас там уже ничего не ожидало — только отпертая дверь покачивалась на сквозняке, а внутри никого не было, и я чуть не стукнул сам себя от досады хорошенько по лбу.