Сергей Селиверстович Шабалин: хирург, гипнотизер, писатель и ревнивец
Прадедушка Шабалин — сын священника из села Великое Ярославской области. Человек взрывного характера и разносторонних талантов, он пел хорошо поставленным басом, писал прозу, рисовал. По специальности врач-хирург, в 1920-30 годы в Смоленске проводил в том числе операции под гипнозом, которыми и прославился. Моя прабабушка Тамара, которой довелось не только выйти за него замуж (ненадолго) и родить ему дочь, но и побыть его партнером по работе, пишет в воспоминаниях: «Помню, привели девочку лет двенадцати, которую лошадь ударила копытом в голову – на лбу открытая зияющая рана и видна лобная кость. Ее внесли кричащую, с окровавленной повязкой из платка. Он сказал мне: «Мойте руки, будете зашивать рану». Потом подошел к девочке, спросил мать, как ее зовут, и сказал: «Успокойся, Катя, никакой боли ты уже не чувствуешь, сейчас мы тебе сделаем все, что надо, и поедешь домой». Она замолчала и заулыбалась. Я зашивала ей рану без всякой анестезии и спросила: «Катя, тебе правда не больно?» Она ответила: «Нет, теперь совсем нет, а по дороге сюда мне было очень больно».
В быту он был ревнивец и самодур. Моя прабабка сбежала от него через несколько лет бурной семейной жизни — он уничтожил все ее "безнравственные" фотографии, на которых она с подругами танцевала в хитонах в подражание Айседоры Дункан, запретил ей заниматься спортом, ходить на каток, и ждал у дверей с пистолетом на случай, если кто-то станет провожать ее до дома. Своевольный нрав прабабки такого деспотизма вытерпеть не мог, да и где это видано – два тирана в одной семье?..
К 1941 году Сергей Селиверстович успел снова жениться, обзавелся двумя сыновьями и состоял заведующим хирургическим отделением большой больницы в поселке Гаврилов-Ям (в то время Заря Социализма) Ярославской области. В июне 1941 года карьера и семейная жизнь закончились — Сергей Селиверстович был мобилизован и прошел всю войну, до Берлина, главным хирургом 534 отдельной медсанроты. В наградных листах сказано, что «благодаря правильной расстановке сил добился, что хирургическое отделение при двух врачах обрабатывает до 80 ранений в сутки», а «за апрель 1945 года лично оказал хирургическую помощь более чем 300 раненым бойцам». В одном из листов подробно описан случай осколочного ранения кишечника, при котором ему удалось спасти пациенту жизнь, трое суток борясь за нее без отдыха и сна. В громком перечне личных качеств тов.Шабалина неоднократно отмечается не самая ходовая для таких характеристик "настойчивость".
Сам Сергей Селиверстович на протяжении пяти лет войны ранен ни разу не был.
После войны прожил несколько лет в Германии. Приехав в Ярославль, в семью он уже не вернулся — кто-то шепнул, что вторая жена, мол, могла успеть ему изменить. Для него достаточно было одного только намека, не подтвержденного и не проверенного, чтоб полностью порвать отношения с семьей.
В семидесятые годы прадедушка Сергей присылал нам в Москву рукописи своих прозаических произведений. Мне, ребенку, в руки они никогда не попадали, но родители вспоминают, что тексты носили наставительно-моралистический характер, а один из них начинался неоднозначной фразой "Коммунист Фролов шел по улице" (Фролов — фамилия моего отца, с которым Сергей Селиверстович никогда не был знаком).
О его жизни приходили обрывочные сведения от прабабушки, которая состояла с ним в переписке. Она говорила, что по мягкости характера он подобрал на улице молоденькую бродяжку по имени Серафима (в рассказах она фигурировала как Симка), приютил у себя, и теперь сражается с ее образом жизни, пытаясь наставить на путь истинный. На все телефонные увещевания прабабки (она, хватаясь за голову, начинала немедленно ему звонить) он отвечал с характерным оканьем: "И сОбаку жалкО, а челОвека тем бОлее". Симка прожила у прадеда много лет. Ему неоднократно доставалось от ее полукриминальных приятелей, в том числе и кирпичом по голове в подворотне. Однажды, уснув с сигаретой, Симка устроила пожар и погибла в дыму.
Рассказывают, что в молодости медик Шабалин занимался вопросами продления человеческой жизни и планировал жить до 150 лет. Но так сложилось, что жизнь оказалась очень непростой, дорога не прямой, и некоторые годы, видимо, были засчитаны в небесной канцелярии за два, три, а то и десять лет. Оставшись один, без семьи и поддержки, в крошечной комнатке в промышленном районе Ярославля, некогда известный врач, ветеран войны, кавалер ордена Красной Звезды и ордена Великой Отечественной Войны, он умер в 1988 году в одиночестве и нищете. В последних письмах к моей прабабушке он описывает, как молодой врач Скорой помощи, приехав по вызову, укорял его, что он зажился: «Вам 88 лет, зачем вы столько живете?», и как соседи убили его собаку, пока он лежал в больнице.
Последнее письмо, отправленное ему прабабушкой, вернулось с пометкой "Адресат умер уже год".