Спецназ ГРУ

Николай Упилков
- А ты откуда родом? – спросил Андрей.
 - Ростов-папа. – голос даже не дрогнул, - а ты если не ошибаешься из Пскова?
 - Да. Представляешь, в 2000-м, на 776 наша рота полегла, и вон та высотка – он указал пальцем куда-то в сторону.
 - Знаю, 6-я рота. Ты держись браток, скоро придет вертушка.
 Первый бой. Выстрелы, взрывы, смерть. В фильмах как-то по другому все. Сколько прошло времени было трудно сказать. Бой начался неожиданно во время прохождения перевала. Духи знали о нас больше чем мы о них.
 Вообще странно тут все. Никогда бы в жизни не поверил, что в местах от красоты которой захватывает дух, может быть невыносимо противно и страшно. Словно ты попал в какой-то детский кошмар и никак не можешь проснутся. Мысли в голове, странно, не путались. Отчетливо понимал, что делать и как. Учебка которая была полгода все-таки пошла на пользу.
 За перевалом были слышны короткие очереди и звук вертушек. Первые звуки означали, что духов загоняли все дальше к границе, а вторые что скоро нас заберут. Значит пока мы в безопасности. Если конечно не учитывать тот факт, что «мухи» с которых духи так любят лупить по вертушкам никто не отменял.
 В полете я вырубился. Наверно от нервов. Проснулся только когда сели в километре от расположения блок поста. Дальше нужно было идти пешком. Именно тогда начало приходить осознание того, что следующим рейсом и меня могли отправить домой, как тех двух ребят тела которых несли в плащ-палатках.
 Руки тряслись так, что есть было невозможно. Тогда то нам и дали первые фронтовые 100 грамм. Что это было, разобрать на тот момент возможным не представлялось, там алкоголь не делился по названиям.
 Командование что-то говорило о неожиданном нападении, о том что эта разведка не должна была закончиться боем. Как мне думается тут всегда так.
 Ужин прошел и мы разбрелись кто куда. Вечер был очень тихим. Полсотни ребят, которым едва перевалило за 20, просто были напуганы. Что говорить в таких моментах не знал никто. Но больше всех волновало, что сказать родным, которые дома, каждый день ждут звонка. Правду? Матери и так не спят ночами не пропуская не одного выпуска новостей. Нет, мы же «срочники», нас не посылают на боевые. Им так спокойнее будет. Все равно в новостях говорят очень мало и очень сухо. Так что главное уверенный голос и придуманная история про то как прошел день.
 Достав телефон и протерев его от грязи, я набрал номер отца. Вопросы все как всегда – о здоровье, как погода, не замерзаем ли по ночам в горах и конечно же не стреляют ли. Успокоив родных ответами которые они хотели слышать, я попрощался сославшись на занятость и обещал позвонить завтра вечером. И только сегодня, я понял, что такого вечера может и не наступить.
 Время шло и с момента приезда сюда прошло 2 недели. Тот первый бой потихоньку стал уходить из головы. Каждодневные вылазки заканчивались удачно и больше напоминали прогулки на свежем воздухе.
 Горы – это наверно самое красивое творение природы, которое только можно себе вообразить. Огромные, ни с чем несравнимые, они как вековые наблюдатели смотрели на нас со всех сторон. Больше всего мне доставляло удовольствие, когда приходилось подниматься на гору в облачную погоду. В отведенных нам квадратах горы были довольно большими и поднявшись на самую вершину мы оказывались над облаками… От этого захватывало дух. Такой опасной красоты нет больше, пожалуй, нигде! Жалко, что времени на осматривания всегда было мало. Подъем на гору, перекур в 15 минут и снова на пост. И так день за днем.
 В ясную погоду отсюда в оптику винтовки очень хорошо видна высота 776. Больше известная как «Грозовые ворота». Там ровно 10 лет назад рота таких же парней как и мы отдали свои жизни не понятно за что. Их всех послали на верную гибель те, кому это было выгодно. Нам всем пытаются вбить, что мы здесь нужны, что нахождение наших войск необходимо в этих горах, но каждый из нас понимает, что мы тут – чужаки. И что война эта кормит только тех, кто в ней не принимает непосредственного участия, а лишь получает с этого дивиденды. Но спорить никто не будет. Нас уже научили тому, что приказы не обсуждаются.
 Дни проходили довольно быстро, а вот вечерами время замедляло свой ход. Звонки родным, друзьям было единственным что связывало тебя с домом. Письма сюда не приходили. За полгода службы уже стало понятно кто тебе действительно друг там, на гражданке. Было интересно почему те, кто громче всех кричал на проводах что будет писать письма, так и не нашел времени чтобы даже написать сообщение. Да многое что тут видишь другими глазами, многое осознаешь, но в замен ты получаешь все новые и новые загадки, ключи к которым тебе только предстоит найти.
 На утреннем разводе мой взвод во главе с капитаном Ермолинским отправляли на другой блок-пост который находился в 80 км. южнее. Нам дан приказ загрузить боеприпасы, оружие и продовольствие в две машины и снарядить две БМП-хи для сопровождения. На все про все нам дали 2 часа. Прибыть на место мы должны к обеду. Тогда никто старался не думать, что сегодня нам предстоит пропустить прием пищи.
 Первая БМП с ревом рванула с места, оставляя за собой огромный пыльный шлейф. Они должны были обследовать выезд из ущелья и дать разрешение на движение всей колонны. В прицел уже родной винтовки я наблюдал, стоя у борта машины как БМП удалялась, и наконец, достигла выезда. Отделения контрактников быстро прошурстили местность и дали разрешение на проезд.
 В тентованном урале было терпимо холодно. Февральское утро выдалось очень тихим и мы были несказанно рады что не было снега и ветра. Мы ехали и рассказывали друг другу разные истории из своей прошлой жизни, шутили и прикалывались. Офицеры нам сказали, что новый блокпост комфортабельнее, чем тот, в котором жили. Мы даже осмелились предположить, что там будут нормальные кровати, потому как спать в спальных мешках просто надоело, но в этом нас ждало полное разочарование.
 Мы проехали больше полпути, когда в первую машину попали из гранатомета. БМП-ха замерла на месте. Через пару секунд по замыкающей нашу колонну второй машине пехоты тоже ударили гранатометным огнем. Знакомьтесь – это называется клешни!
 Дожидаться команды о оставлении машин никто даже и не думал! Слабо помню, как оказался за первой БМП, укрываясь от огня. Стрельба по нам велась беспорядочная, прицельно не били. Было понятно, что нас больше хотят напугать. Хотели бы убить сразу – я думаю, стреляли бы по машинам где больше людей. Мне необходимо было занять стороннюю позицию чтобы я мог вести прицельный огонь и я глазами искал что-нибудь похожее на укрытие. Метрах в пяти по направлению движения, лежал огромный валун. Крикнув не зная даже кому просьбу о прикрытии я рванул туда. Не знаю слышал ли меня кто-либо, видел, но я наверно это кричал исключительно для своего успокоения. Хотя внутри у меня по-моему дрожали даже кости.
 Бой был не долгим. Духи выбрали уютную ложбинку на склоне горы и расположились в ней в количестве 4 голов. Отходов у них никаких не было. Я поражаюсь этим людям. Они шли на верную смерть. На кой оно им нужно?
 Связь с командованием была неуверенной. Только спустя час молодой радийщик смог вызвать машины. Тех кто погиб, вместе с тяжело раненными отвезли на старый блок пост, где вертушкой должны были доставить в Моздок для дальнейшего распределения. Остальным нуждающимся оказали помощь на месте. Те кто был полностью здоров перегрузили оружие и уцелевшие боеприпасы в новые машины и двинулись дальше. К вечеру мы были на новом блок посту.
 Разгружали машины в полной тишине. Я проигрывал все время в голове этот бой. Первая засада так сказать. Посмотрев на свое СВД я мысленно его поблагодарил за безотказность. Почти 5 килограмм железа, но все-таки, какая в них сила и мощь. Да, есть и лучшие экземпляры, но на войне к своему оружию относишься как то по-особенному. С ним иногда даже разговариваешь. Бывает в свободное время я садился с ним на возвышении и в прицел разглядывал окрестности. Когда по учебке учили с него стрелять, думал, что это будет еще один мешочек знаний в моем грузе, к которому никогда не обращусь. Но еще в первом бое я понял, что если бы не кричащий на меня постоянно прапор – было бы ой как туго. Учет ветра, расстояния, движения цели… Все в доли секунды. Меня учили стрелять так, чтобы цель никогда уже не встала. Не легкая это задача когда в кровь поступает адреналин в таком бешенном количестве, что задержать дыхание просто не возможно.
 Когда вечером в свободное время я уселся за его чистку, ко мне подошел кто-то из «местных» контрактников стрельнуть сигаретку. «Местными» мы называли тех, кто уже был на этом блок посту до нашего прибытия. Учить их имена и фамилии мы даже не пытались. Я достал из кармана смятую пачку и протянул ему сигарету. Он уселся рядом. Диалог начался как всегда. Вопросы как звать и откуда были тут наверно самыми популярными. Мы познакомились, и начали вспоминать о мирной жизни, о родных. Киря, а именно так он представился, делился опытом и давал советы. Оказалось он раньше тоже стоял на должности снайпера, но потом его перевели в другой отряд и он стал обычным «беговым». Киря достал фляжку и протянул ее мне, я отказался сославшись на то, что пить как то не хочется. Он сказал, что в ней какая-то гадость которую продают местные и что я должен это попробовать. Попробовав я понял – действительно гадость. Пьется ужасно тяжело и на вкус очень противная. Бывший снайпер протянул сигарету, я затянулся и едкость напитка во рту стала спадать. Докурив он молча встал и ушел.
 Собрав винтовку я отправился в нашу палатку чтобы лечь отдохнуть. Что мне нравилось в нахождении тут, так это то что тут не было этих дурацких законов о распорядке дня и запрете на отдых когда он нужен. Здесь нет дедовщины которой в учебке было в избытке. Люди здесь – добрее. Каждый друг друга ценит потому как ты никогда не знаешь кто тебя прикроет на ближайшей вылазке. В палатке играли на гитаре и я подошел ближе к компании. Тогда у меня было небольшое удивление когда я увидел в рядах слушателей офицеров. Как мне позже объяснили тут все равны. Да, никто не отменял соблюдение субординации, но когда были подобные посиделки все эти формальности негласным образом снимались. Ребята пели веселые, дворовые песни. В памяти сразу возникла беседка во дворе, посиделки с друзьями, родителями… Жутко захотелось домой. Я лег к себе и медленно стал погружаться в сон. Разбудил меня крик дневального о построении на вечернюю поверку. Мы стали перед расположением и по окончанию поверки нам дали 30 минут для приведения себя в порядок и сказали о проведении ночной разведки. Тогда я не попал в список и это означало что у меня будет спокойная ночь.
 Утром, все ждали возвращение разведочной группы. Была информация что ребята успешно прошли заданную территорию и уже были на подходе. Когда вернулись они подтвердили, что никого не заданном участке они не обнаружили и им разрешили отправится спать. Мне было интересно что же такого происходит во время ночной разведки и как вообще ночью, в горах можно что-либо увидеть. Решил, что в следующий раз попрошусь тоже поучаствовать, как мне тогда казалось в этом интереснейшем походе. К тому же ночные горы я еще не видел! Я отправился к начальнику по караулам и попросил его о том, чтобы в эту ночь меня включили в группу. Он удивился, спросил фамилию записав ее в своем блокноте и отправил в расположение с советом выспаться по лучше. Но спать мне не хотелось совсем.
 День проходил томительно и медленно. Команд не поступало, занятий как в учебке не проводилось. Все занимались кто на что горазд. Кто спал, кто чистил оружие, кто просто сидел группами и разговаривали. Примкнув к группе где было большинство парней с моего взвода я слушал как один из ребят рассказывал о своих проводах. Мы обсуждали все. Самая расспространненная темы была конечно о девушках, которые были на гражданке, о тех кто обещал ждать и либо уже не ждет, либо все также пишет о любви и верности. В такие моменты разговоры были особенно жаркими потому как сразу разбивали любую группу на 3 части. Первые – наверно самые ярые – говорили о том, что нет верных и что ждать год будет только малая часть девчонок. Вторые – отнюдь, утверждали, что есть такие девушки и пытались объяснить, что если на пути у первых встречались какие-то потаскушки, то не нужно грести всех под одну гребенку. И, наконец, третьи – к коим я себя всегда относил – это просто зрители. Мне было очень интересно слушать, по их мнению, железные доводы в доказательство своей правоты. Меня тоже ждала девушка с армии с которой я был знаком до призыва всего 5 месяцев. Я всегда старался не задумываться о том, действительно ли она ждет. Говорит что ждет – ну значит так и есть. Доказать обратное я не мог и поэтому просто верил ей на слово. Кстати забегая вперед могу с уверенностью сказать, что не зря. Да и глупо было сомневаться в той, чьи слезы слышу через день в трубке телефона. Она, безусловно была у меня молодец. Хотя перед уходом просил, чтобы она оставила эту глупую затею ждать меня, пытался объяснить, что приду уже другим, не тем кого она провожает. Но она была непреклонна. Даже когда сообщил ей что меня переводят на границу с Чечней, и снова поднял тему расставания она грубо, как только могла, заткнула мне рот. Я ей, наверно, даже гордился на тот момент. Ее, как и родных, я берег от новостей про выходы, стрельбу и смерти друзей. Поэтому и сегодня я не стал ей говорить, что в ночь уйду в горы.
 Время подходило к обеду и уже очень хотелось кушать. От того, что ничем не занят аппетит разыгрывается просто зверский. Если в учебке можно было договорится с сержантами, что они за определенную сумму денег принесут из магазина чего-нибудь пожевать, то тут ближайший магазин был в километрах в 20, в соседнем ауле и идти туда было равносильно смерти. Как бы мило тебе не улыбались эти горные жители, они никогда не считали нас своими друзьями или хотя бы союзниками. Выстрел в спину – вот была их реакция на наших солдат. На обед давали перловку с чем то отдаленно напоминающим мясо… Но с голодухи это было деликатесом. Набив желудок меня потянуло в сон и я последовав совету ответственного отправился в расположение.
 Засыпалось очень тяжело. Как бы ты не прогонял плохие мысли, картинки предшествующих боев само собой выплывали перед глазами. Первые взрывы, раненные, убитые, твой первый выстрел… Все это уже стало неотъемлемой частью меня и наверное, останется со мной на всю жизнь в тех же ярких красках что и сейчас. Лишь бы не тревожили ночные кошмары. Когда я услышал команду «Ужин» я не поверил сначала. Я незаметно для себя самого уснул и проспал почти 4 часа. Как же все-таки здорово, что здесь это было можно. После ужина меня вызвали к дежурному по караулу и дали распоряжение подготовить оружие и получить боеприпасы. Спросили не приходило ли плохих писем из дома. Заверив их в своем отличном физическом и моральном состоянии был послан к черту с ехидной ухмылкой какого-то старлея.
 Я не стал чистить винтовку, потому как после последней чистки с нее не произведено ни единого выстрела и времени прошло чуть больше суток. Отправившись к складу оружия я встретил своего хорошего товарища который предложил прогуляться вместе со мной. Узнав, что я сам напросился на ночную вылазку он как то странно посмотрел и произнес что-то невнятное и похожее на «Ты дебил». Подойдя к оружейке и сказав о цели моего визита, у меня спросили марку оружия и выдали цинк с патронами, 4 гранаты и один отдельный патрон. На мой немой вопрос старый прапорщик просто сказал положить его в нагрудный карман и пожелал никогда не узнать зачем он мне нужен. «Не очень начало» - подумал я. Распихав все по карманам, и взяв цинк, я отправился к палатке, где располагался штаб, доложить о выполнении поручения. Не доходя до расположения меня встретил нач.кар. и увидев полученное, сказал дожидаться команды в месте сбора. Выход был запланирован на 20 часов, потому как нам нужно было зайти дальше чем предыдущая группа.
 Зайдя в расположение, я увидел группу срочников,  вперемешку с контрактниками. Все были в полной боевой экипировке. Узнав что я тоже назначен в эту группу мне сказали собрать вещ.мешок и чем быстрее тем лучше. Взяв еще с последнего выхода собранный мешок я положил туда цинк, заранее отложив 10 патронов для заправки магазина на своей СВД. Зарядил ее, пустил патрон в ствол, поставил ее на предохранитель и отправился в группу. За это короткое время пребывания здесь я уже понял, что выйти в неизвестное место с незаряженным оружием - иметь в потере время. Это было зачастую непростительной роскошью.
 Старшим группы был назначен старший лейтенант Погребняк. С виду молодой парнишка, отдававший указания четко и без лишних соплей, вызывал какую-то необъяснимую уверенность. Меня поставили в последнюю линию дав указания при контакте с противником незамедлительно найти укрытие и открывать огонь на поражение без команды. Спросил сколько раз приходилось участвовать в боях. Ответив, что только 2 раза, старлей сказал – «Не ссы!». Еще тогда у меня закрались подозрения о том, что тут что-то не чисто.
 Погребняк, молча кивнув головой в сторону выхода, двинулся на улицу. Мы все потянулись за ним. Он шел напрямую к КПП и я понимал, что моя ночная прогулка по горам началась. Достав телефон я написал своим что ложусь спать и отключил его. Получив на КПП пожелания в удаче наш командир дал команду «Бегом!»
  Бегать приходилось очень много. Как говорил наш командир взвода в учебке – спецназовец должен стрелять как ковбой и бегать как его лошадь. Хуже всего было даже не неизвестность расстояния, а местность, по которой было необходимо перемещаться. Старлей бежал вместе с нами и незаметно для меня оказывался то впереди планеты всей, то в самом конце колонны. Подгонял и как мог поддерживал ребят. Получалось у него, мягко говоря, по-армейски. Выражения «тупизни кривоногие» и «каракатицы» были едва не единственными культурными словами во всем его лексиконе. Но знаете, они придавали сил. Бежали мы километров 7, не меньше. Добравшись в ближайшую посадку нам дали 3 минуты на то, чтобы перевести дух, прозвучала команда разбиться в цепочку по 10 (расстояние между людьми) и двинуться вперед. Мне дали отдельную команду держаться чуть дальше остальных, а еще троих поставили метров за 50 от нас сзади для прикрытия. Двигались мы очень медленно и по максимуму тихо. Как объяснял мне старлей, идущий постоянно рядом, что «растяжки» тут могут быть на каждом шагу и обнаружить их иногда бывает очень трудно. Приближалась равнинная территория и старлей ускорив шаг, обогнал цепь и подошел к краю посадки. Подозвав меня и еще одного парня с СВД приказал осмотреться. Не увидев ничего подозрительного мы сообщили об этом. Дождавшись замыкающую группу нам снова был дан приказ бежать. Теперь я отчетливо понимал куда и как. Бежали в полной тишине почти на корточках. Как оказалось ночью, в безоблачную погоду в горах достаточно светло и очень хорошая видимость. Поэтому даже сейчас меры предосторожности были самыми требовательными.
 Так пробегая от одной лесополосы к другой, мы двигались около 5 часов. Подойдя к подножью одной из высот был объявлен перекур. Все попадали на холодную землю и закурили. Говорить о усталости как то не приходилось, потому как бежали мы не быстрым темпом и довольно длительные были лесные прогулки. Далее старлей объявил, что нам нужно подняться на высотку, обследовать окрестности и потом нам нужно было следовать назад.
 По окончанию перекура меня и еще 5 человек оставили у подножья и приказали выдвинуться за ними только через полчаса. В это время посоветовали маскироваться. Я нашел неподалеку хорошую ямку, постелил туда плащ-палатку и накрылся сверху маскировочной сеткой. Припав к прицелу я от края до края осматривал пройденную последней высотку. Очень хотелось закурить, но я прекрасно понимал, что в такое время суток мою зажженную сигарету будет видно очень далеко и я мог бы в полной мере прочувствовать смысл выражения «Сигарета – смерть!».
 Спустя 20 минут ко мне подошел один из контрактников и сказал, что нам пора подниматься. Мы стали в квадрат на расстоянии метров 10 друг от друга и старший группы указал пальцем направления куда кто должен смотреть. До верха мы добрались примерно за час. На вершине лежал снег и было неописуемо красиво. Красоту нарушало только хаотичное движение личного состава группы. К нам подлетел командир и сказал занимать огневые позиции. Бегом добравшись к отвесу скалы я упал за камень и посмотрел в прицел. Метрах в 800-х на ровной площади скалы находились духи в количестве 20-30 человек. По цепочке, как пошел приказ стрелять по команде и все затихли. Краем глаза я заметил, как вниз по склону пошла небольшая группа ребят и заняла позиции ниже нас метров на 400. Ко мне подошел старлей и приказал стрелять только в тех, кто где-либо старается укрыться. Туда простой автоматной очередью не достать.
 В кровь как по команде снова стал поступать адреналин. Я пытался взять себя в руки и успокоить дыхание. Получалось мягко говоря не очень. Увеличив обзор прицела, я мог полностью оглядывать всю группу духов, которые пока даже не догадывались о нашем присутствии.
 Началом боя послужил выстрел первого снайпера. Упал самый дальний. Дальше началась канонада выстрелов и я вернув прицел в точку открыл огонь по разбегающимся мишеням. Неожиданность дала нам большой плюс и через пару минут бой утих. Оглядев поляну где только что сидели боевики я не обнаружив движения доложил командиру. Нам был дан приказ спуститься к передовой группе. Когда мы оказались в одной группе, Погребняк выбрал 3 контрактников и отправил их к месту расстрела боевиков для проведении зачистки и дал команду заминировать место. Нам же приказал смотреть в оба по сторонам, потому как ожидал прибытия подкрепления с их стороны. Но движения в горах замечено не было. По рации мы передали на пост о уничтожении мелкой группы боевиков и порадовали отсутствием потерь с нашей стороны. Прождав еще полчаса или чуть более мы, дождавшись возвращения группы зачистки двинулись назад.
 Путь домой был довольно быстрым, по лесам, местами тоже передвигались бегом, но оказались на блок посту чуть позже запланированного.
 Похвалив всех, старший лейтенант отправился в штаб, а нам сказал сдать оставшиеся боеприпасы и идти отдыхать. В винтовке в магазине оставалось 5 патронов. Значит 5 духов я все-таки убил…
 Сдавая оружие я был мягко говоря не в себе. Мысли путались, думал о том как оправдать эти действия. На ум не приходило ничего кроме слово «война». Я понимал, что тут или ты или тебя. Но все равно успокоится было довольно тяжело. Сдав боеприпасы я отправился к палатке своего взвода. Присев возле нее на специально положенное кем то колесо от БТР и закурил. Я вспомнил, что еще давно должен был написать своим, что проснулся и что все хорошо. Включив телефон ко мне сразу стали приходить сообщения с вопросами «Все ли в порядке». Я что-то соврал про загруженность с утра и сказал, что со мной все хорошо. Дома ничего нового не происходило. Там дни проходили спокойно, без сильных перемен. Поэтому я даже перестал спрашивать у них о каких-либо новостях. Знаю, что если что и случиться мне сразу об этом сообщат.
 Докурив сигарету я отправился спать. Заснул я сразу, по-моему еще до того как голова долетела до подушки. Проснулся я только под ужин. Призывы на обед я проигнорировал. После возвращения с так называемой столовой я принялся к общению со своей винтовкой. Разобрав ее, и вычистив всю гарь от пороха, принялся ее собирать. В этот момент увидел как ребята вынесли мяч… Быстренько собрав воедино свое оружие, я отправился к этой компании.  Меня приняли с большим удовольствием потому как для ровного счета им как раз не хватало одного человека. Оказывается, в берцах можно играть в футбол. Правда очень коряво и получая по ногам ощущения прямо скажем не радужные. Но радости не было предела. Мы доиграли до самого вечернего построения.

 Так проходили день за днем. Я все чаще попадал на ночные выходы, но они были тихие и я уже к ним полностью привык. Мысли и воспоминания о проведенных боях угасали и все меньше меня беспокоили. Общение с парнями, которые уже годами служат тут, научили меня относиться к смерти как к неотъемлемой составляющей этой никому не нужной войны. Появились новые друзья.
 Это был конец марта. Ночью нас разбудил мощный взрыв и беспорядочная стрельба со стороны КПП. Под звуки тревоги мы в полусогнутом состоянии, застегивая форму на ходу ломанулись к оружейке, которая находилась в противоположной стороне от КПП, где уже шел настоящий бой. Получив патроны, я бежал в сторону КПП и рисовал в голове план построек и местности, уже на ходу выбирая место, куда залягу. Вспомнив о стоящем чуть поодаль от КПП старом УРАЛе, я ринулся в его сторону. Добежал и скользя по грязи закатился под него. Все поле боя было у меня как на ладони. Духи подъехали к КПП метров на 40. Что делали часовые и почему тревогу не подняли раньше? Боевики расположились за своей машиной и были закрыты ей от прямого контакта со стороны защищающих КПП ребят. А вот для меня они были полностью открыты. Накрутив на ствол глушитель я открыл огонь. Через несколько выстрелов в мою сторону стали поливать очередями заметившие меня духи. Звуки попадания по кузову машины наводили страх, но в те моменты я его не осознавал в полной мере. Адреналин снова заглушал все другие чувства. Выбирая цели открывающие огонь в мою сторону я стал замечать работу минимум нескольких снайперов которые били судя по всему с противоположной от меня сторону. Там как раз были сложены камни для укрепления. Духи медленно но поползли назад и через какое-то время прикрывая отход дымовыми шашками скрылись на заранее оставленных за поворотом машинах.
 Нападение было отражено. Но потерия были ошеломляющими. Наряд, стоявший на КПП судя по всему проспал приближение и весь погиб сразу так и не оказав нужного и ожидаемого от них сопротивления. Входить в часть боевики даже не думали, потому как следующей их целью была ближайшая палатка где находился взвод контрактников из роты связи. Гранатометный заряд не долетел метров 7 что и спасло ребят. Дальше уже подбежали, получившие первыми оружие, ребята.
 Итог боя оказался конечно в нашу пользу. 15 боевиков против 7 ребят. 3 из них были срочниками, моего призыва… Первые кто домой отправился в цинке. Одного из них я знал лично и очень хорошо. До утра я прибившись к контрактникам пил что-то очень напоминающее водку. Без закуски, просто из пускавшейся по кругу фляги. Только с рассветом мы отправились спать.
 Теперь я начинал больше понимать, что такое война. Это не та романтика о которой поется в песнях, и даже не то что показывают в фильмах. Здесь нет никой романтики. Боль, смерть, страх, сумасшествие… Одно большое сумасшествие. Зная об этом я никогда бы не решился пройти это еще раз. Но сейчас я прекрасно понимал, если я дам волю чувствам подобным  этим, я просто сойду здесь с ума. Я понимал, что мне нужно учиться быть хладнокровным.
 Следующая наша ночная вылазка обещала затянуться на несколько дней. Мы должны были выйти от Шатоя и обогнув селение Итум-Кале выйти на высоту возле Химой. Предположительно нам нужно было преодолеть более 60 км за короткое время. Сразу было объявлено о том, что пойдут только подготовленные ребята. Задача стояла найти группу боевиков расположившихся там и ее уничтожить. Вся сложность задачи состояла в том, что в светлое время суток движение запрещено. Мы должны пройти там, где у духов по всюду глаза и уши максимально незамеченными. Иначе могли либо нарваться на засаду, либо что еще хуже, потерять преимущество в неожиданности. Нас отобрали около 20 человек. Снарядили по полной программе. Срочников по десять раз спросили, точно ли мы хотим туда пойти. Мы могли спокойно отказаться, но никто даже виду не подал. Для нас это было честью. Нас отправили к каптеру дав ему команду одеть нас в более удобную форму, и вместо привычной «зеленки» нам выдали так называемую «горку». Она чем-то напоминает спортивный костюм маскировочного цвета. Легкая и как говорили непромокаемая. В ней действительно было гораздо удобнее нашей повседневной формы. Берцы за время службы, я уже давно купил себе облегченные. Они и выглядят лучше и удобнее. Так что я был готов к такому походу. Осталось дождаться темноты.
 Нашу группу собрали в штабной палатке и довольно долго инструктировали, показывали на карте как и где наше руководство считает нужно проложить маршрут. Пожелали удачи и дали команду на подготовку. Мы собрались возле КПП когда уже стемнело. Сделав перекличку нам дали команду бегом. В этот раз мы бежали очень долго до первого привала. Силы были на исходе и я уже начинал спотыкаться о торчащие по всюду камни. Радовало только то, что у меня один из самых легких оружейных грузов. Снайпер несет только свое. Особенно жалко было парней из связи. Их станции весели порядка 20 кг каждая. На привале говорить было запрещено и курить строго в рукав дабы не привлекать внимания.
 Мы были в непосредственной близости от какого-то забытого Богом аула. Двух контрактников наш командир отправил в него на разведку. Майор командовавший нами был моим земляком. Мы с ним еще давно были знакомы по службе. Он присел ко мне и угостил своей сигаретой. Дождавшись возвращения ребят мы узнали, что в селе все тихо и мужчины из него никуда не ушли. Значит аул все-таки больше мирный.
 Нас снова подняли, и мы снова побежали. Так продолжалось около 8 часов до момента прибытия в необходимый район. Светало и мы остановились в ближайшей лесопосадке. Нам приказано было максимально маскировать место остановки. После окончания работ меня расположили на самом крайнем рубеже, закидали ветками и листвой так, что на меня можно было наступить если не знать, что я тут лежу. Сказали, что стрелять сразу при зрительном контакте.
 Сколько я так пролежал я не могу сказать. Отекло все. Наверно даже то, что не может отекать в принципе. Подумать я успел обо всем на свете! Я даже со своим бурчащим от голода животом смог наладить очень дружескую беседу. Иногда меня даже посещали мысли что меня забыли. Но больше всего я боялся того, что у меня очень узкий угол обзора и я даже при всем желании не мог посмотреть, что находится сзади меня. Поэтому когда меня пришли менять я очень испугался зашевелившихся веток которые меня маскировали. Меня позвали кушать. Чертовые сух.пайки уже сидели в печенках, но больше есть было не чего. Тут кто-то из ребят спросил у нашего майора как можно выживать в таких лесах, когда нет никакой еды. Молча, майор вытащил откуда-то из под себя саперную лопатки и куда-то ушел. Его не было около часа. Мы стали в шутку делать ставки с каким зверем он вернется. Но даже представить не могли на сколько были далеки от истины. Командир принес обычных дождевых червей. Много червей. Где он их достал так и осталось загадкой. Никому ничего не говоря он молча достал несколько таблеток сухого спирта, положил их на лопатку и поджег. Червей он промыл от земли из фляги, и руками начал рвать их на небольшие кусочки складывая на другую лопатку. Затем он поднес ее к огню и стал медленно их жарить, помешивая какой-то палочкой. Все затаив дыхание смотрели на все это, и не понимали – розыгрыш или нет. Подержав их на нагревшейся лопате еще минут 10 он высыпал их себе в руку. Получилось довольно таки много. Одним махом он закинул их себе в рот и начал медленно пережевывать. Нашу реакцию описать очень тяжело. Сказать, что все мы были в шоке – не сказать ничего! Прожевав этих червей майор молча окинув нас взглядом усмехнулся и предложил попробовать самим. Всем было интересно. Тогда он дал 2 ребятам червей и попросил порвать их на свои лопатки. Когда майор готовил, он рассказывал, как еще в детстве они с ребятами жарили лягушек и змей которых ловили по всяким заброшенным стройкам. Потом он каждому насыпал этого самого явства и наблюдал за тем, как мы это едим. Могу сказать лишь одно. Выглядит это гораздо хуже, чем есть на самом деле на вкус. Можно даже сказать, что мне понравилось. Может сказалась усталость от армейской еды и сух. пакетов, а может и нет. Не зря же в азиатских странах это деликатес.
          Так мы провели все светлое время суток. Травили анекдоты и различные байки. Когда стемнело мы двинулись напрямую к точке назначения. Сегодня ночью нас ждал бой.
 Подойдя по нужным координатам, мы поняли - разведка ошибалась. Нет, там были боевики, но было их намного больше чем говорилась нам в штабе. Майор грязно выругался, он понимал лучше нас всех и как он потом признается, наше командование просто недоговорило нам о численности группировки с которой нам нужно будет столкнуться.
 Они очень грамотно расположились. Сверху к ним было не подойти, а скинуть их с высоты было нашей задачей. Установленные ими часовые были по всему периметру и даже я понимал, что снаряди весь наш отряд снайперскими винтовками мы не сможем разово их снять. Да, нас учили снимать их бесшумно, действовать как мыши, но это был далеко не тот случай. Понимал это и наш командир.
 Он вызвал к себе двух ребят, которые шли с нами как саперы, и приказал незаметно подойти как можно ближе к противнику и минировать периметр. Ребята знали свое дело и через пару часов уже докладывали, что максимально выполнили задачу и показывали на карте майору где установили заряды и какими группами они соединены. Меня и второго снайпера отправили в обход высотки чтобы обеспечить круговую атаку. Наша задача была сразу после взрыва открывать огонь по всем целям, которые будут в зоне досягаемости. Остальные разворачивали минометные установки и окапывались для начала боя. Нам дали 40 минут на все про все. В случае перелома соперником хода боя мы должны были отходить к своим. Посмотрев на карте возможные места расположения, мы с Сашей, так звали второго снайпера, и получив средства связи выдвинулись в направлении нашего базирования.
 Подойдя к первой точке, нас ждало разочарование. Густая растительность не позволяла достаточно просматривать позиции противника и оставляла нас как на ладони. Мы двинулись дальше, в запасе у нас еще было время. Почти подойдя к месту мы заметили патруль состоящий из 2 наемников которые прочесывали подходы к высотке. Они разговаривали на своем языке и были в весьма приподнятом настроении. Спросив разрешение открыть огонь, получили ответ – только в рукопашную. Было очень страшно идти в такой бой. Но когда мы уже были в метре от своих врагов за их спинами, руки сами сделали свое дело. Все-таки штык-нож – это сила!
 Спрятав тела и забросав их ветками, мы бегом отправились к следующей точке. Она нас очень порадовала. Отличный вид сверху на духов, а так же просматривались позиции оставшейся нашей группы. В прицел от винтовки отчетливо можно было увидеть что ребята почти закончили и что ждать начала осталось совсем немного. Затаив дыхание я закрыл глаза. В мыслях мелькали разные картинки начиная от родных, друзьях, гулянках заканчивая видом цинковых гробов в которых ребят отправляли домой. При срыве нашей операции я прекрасно понимал, что в одном из таких ящиков домой приеду и я.
 Мои мысли перебила рация, которая голосом радийщика уточнила наши координаты и объявила о трех минутной готовности. Мы с Сашей выбрали цели. Мы заранее договорились кто за какой участок отвечает и что стрелять нужно на счет чтобы труднее было выявить точку огня. Мы прекрасно понимали, что у духов тоже есть свои снайпера, и подготовка у них куда лучше, чем наша. Буквально за минуту до начала боя Саша заметно задергался и сказал, что вроде как высмотрел одного из снайперов. Примерно указав мне место, я стал вглядываться туда и попросил Сашу чтобы он сообщил это майору. Начало операции затягивалось, а мы не как не могли определить, что же это все-таки за чертовщина. Решили, что первые пули пустим именно в этом направлении. Доложив о готовности, через 10 секунд мы услышали мощные взрывы, которые раскатились по горам и наверное, были слышны очень далеко….
 Сашка оказался прав черт подери. Как только прогремел первый взрыв, черное пятно на которое был обращен наш взор зашевелилось и приготовилось к бою. Сашин выстрел был точным.
 Бой продолжался долго. Нам удавалось сохранять свои позиции скрытыми, а ребятам с другой стороны сдерживать огонь духов. Иногда казалось, что о нашем здесь присутствии духи даже не догадывались. В нашу сторону не прогремело ни одного выстрела.
 Вдруг внезапно бой затих. Мы видели, что и у боевиков и у наших есть еще силы и люди для продолжения. Запросив по рации о происходящем, мы получили ответ, что идет перегруппировка и нам советуют пока не открывать огонь без особой надобности. Мы немного расслабились и принялись усердно рассматривать что готовят духи. Они усердно укрепляли свои позиции все так же не подозревая о нашем с Сашкой присутствии. Так я думал в те минуты и оказалось очень зря…
 Свист пули нельзя спутать ни с чем. Она прошла Саше в сквозь руку так неожиданно, что вскрикнул даже я. Снайпер! Теперь мы мишени охотника, о котором мы не знаем ничего. Быстро, сползли за деревья, так чтобы уйти с линии обстрела. Сашка, перематывая руку ругался, а я передавал командовании о работе снайпера и предположительное направление. Нам нужно было срочно менять позицию и высматривать эту суку. Ползком, по грязи мы перебирались ближе к позициям боевиков. Сашка рассмотрел там хорошую ложбинку. Обосновавшись в ней мы стали высматривать того, кто скорее всего высматривал нас. Мы понимали, что нужна была «стойка». Сашка достал сигарету и сказал сквозь зубы что сейчас вернется. Отбежав метров 40 он закурил и положил сигарету между веток какого- то куста. Вот она и «стойка»!!! Ай да Сашка, ай да голова.
 Максимально увеличив обзор прицела я стал высматривать эту тварь. Хорошо бы просто поймать блеск оптики, но ночь не позволяла этого делать. На лбу проступил пот. Саша сидел метрах в 10 от меня и тоже наблюдал за окрестностями.
 Он не был у меня в поле видимости, и когда после выстрела снайпера я засек выстрел, у меня и мысли не было что это был за выстрел. Задержав дыхание, я ближе навел прицел, прислушавшись к ветру, взяв отклонения в полтора - нажал на курок. Попадание было точным! Повернувшись к Саше у меня опустились руки! Не купился снайпер на стойку, а вот Сашку что-то выдало… Оказывать какую-либо помощь было уже бессмысленно… Теперь один на один. Запросив по рации помощь, и рассказав о двухсотом мне было сказано что скоро придет помощь.
 Новая волна атаки отвлекла меня от тела друга и я снова ушел полностью в стрельбу. Подошедших на подкрепление ребят я встретил только через час. Они забрали тело, оставив мне его винтовку и боеприпасы. Майор по рации приказал дальше вести бой и отходить только при выдвижении в мою сторону сил противника. Хотя случись такое, отходить мне можно было только на них…
 Вернувшись на первую позицию, я в прицел видел лишь малые силы боевиков и понимал, что все-таки многие из них отошли, и я не знал куда. За всеми событиями я просто проглядел этот момент. Просмотрев все возможные места, движения в свою сторону я не обнаружил и продолжил вести огонь даже не задумываясь о том, в какой опасности я нахожусь.
 Не знаю кого и как благодарить, но мне в тот раз повезло. Услышав по рации команду на отход, я поставил растяжку у тропы и перебежками выдвинулся в строну расположения нашего отряда. Добравшись до них, я увидел, что потерь в нашем отряде было трое двухсотых, и одному пареньку оказывали помощь. Как мы будем добираться до нашего поста который находится черти где я не знал. Получив устную благодарность от командира, получил приказ расположиться на самой высокой точки, замаскировать свою позицию и ждать вертушку. Она должна зачистить все с воздуха и забрать нас. Это радовало потому как сил на обратный марш-бросок у меня не было. Ни физических, ни моральных.
 Звук вертушек мы услышали минут через 20. Еще на подлете они стали по заданным координатам бить из своих орудий. Красота неописуемая! Как фейерверк, но только не в воздухе, а на земле! Мы готовились к погрузке. В голове был только один вопрос. Почему сразу нельзя было сделать именно так? Зачем посылать ребят на смерть? Я многого не понимал в этой чертовой войне. Летев на базу, я пытался осмыслить то, что происходит на этой чертовой земле.
 Начало первой Чеченской было положено политиками. Наводить порядок в другом регионе… Господи, какой это бред! И в этот бред до сих пор верят обыватели. Какого хрена? Даже нет, не так! Никто конечно не верит в истинность того, что действительно кто-то собирается устанавливать мир в том месте, где он был. Ну как можно войной что-то доказать? Как можно доказать убийством что убивать плохо? И тут обидно не за то, что ты рискуешь за чьи то деньги и чью то хорошую жизнь, а обидно за то, что ребята которым это все не нужно умирают. А их матери, семьи, дети… Эх… Лирика конечно все это. Плевать все хотели на них! Да и на нас тоже. Что такое мы? Даже не «кто», а именно «что»? Военные, чекисты, волкодавы, спецназ… Особая секретность, которая не позволяет официально даже существовать такому подразделению как Главное Разведывательное Управление. А что говорит про людей которые отдают этому управлению жизнь. Впав в прошлое, давайте вспомним хотя бы ту же Гюрзу. Рота, которую боялись все! Боевики назначали громадные денежные выплаты за голову любого из легендарной, прозванной ими бешенной роты! И что спросите вы, на каждой войне есть свои герои и с этим трудно поспорить. Но кто из Вас знает кто такие – «бешенная» рота? Люди, которые в составе 8 человек в 94 первые вошли в Бамут. Самый неприступный, великий Бамут! Ну а мы? Кто вспомнит про нас? Про парней которые по сравнению с Гюрзой просто дети! Кто вспомнит про Сашку кроме его матери и отца? Кому, молодой парень, отдал свою жизнь? Вот так мы тут и воюем. Никто про нас не знает, а мы есть. И знаете, могу с уверенностью сказать, что и будем! Никто и никогда не смог сломить спецназ! И мы не станем исключением!

 Время дальше текло, расставляя все по своим местам. Были вылазки и походы, нападения на блок посты и потери друзей. Были зачистки сел, слежка и раскрытие «языков». Кому война, а кому мать родна… Вот так и в этот апрельский вечер я готовился к обычной для здешних мест вылазке. Нас должны были перебросить почти к самой границе Чечни и мы, дождавшись темноты, должны были обеспечить «радушный» прием тем, кто по данным разведки хочет пересечь границу нашей великой Родины. Почему так пафосно? Дальше все будет яснее.
 За три дня до этого, группа нашего спецназа нарвалась на засаду при выходе из Шатоя. Ребята ушли, но вернулись с ранеными и убитыми. Из 12 человек целыми вернулись только 6. Для такого подразделения совершавшего обычную разведку, это непозволительно много. Ну засада, тут больше сказать не чего. А значит кто-то, очень удачно слил информацию тем, кто это подготовил. А если посмотреть на это более внимательно, то можно с уверенностью сказать. Если «чехи» завели информатора (которого между прочим рано или поздно убивали), то скоро жди беды. И засада показалась бы вершиной всего айсберга. Радовало только то, что очень быстро был обнаружен предатель, и по информации предоставленной им (кстати таких по телевизору и называют «проверенный источник») стало известно о колонне боевиков во главе с одним из полевых командиров которая собирается провозить через границу оружие. Даже примерно показал место на карте где и будет происходить эта «переправа».
 «Задача яснее не куда. Согласитесь? Ребенка спроси, что нужно делать, и он ответит – засаду! Вот и здесь было принято ее делать. Только вот где именно. На показанном квадрате было много мест где можно пройти, а если они все понесут на лошадях то таких мест было больше десятка. Отправить туда полк солдат нельзя. Заметно. Слишком большое перемещение. Любой местный житель посчитает своим долгом сообщить о том, что русские идут, духи залягут на дно и ищи их потом по всем горам. Конечно же спецназ! Кем же еще жопы прикрывать.» - именно так нам поставил задачу наш старлей. Так же он пытался передать красивые слова командования о незаменимости нашего подразделения и о том, как в нас верят там, но у него это очень плохо получалось потому как он все-таки боевой офицер, а не штабная крыса, и потому что он так же понимал наше отношение к подобным речам. Нам как можно проще хотелось. Вот задача – вот ружье.
 Перевозили нас как и полагается под видом самой простой пехоты для усиления ближайшего к границе блок поста. Дорога выдалась спокойной и мы даже смогли немного поспать. Приехав на пост, мы дождавшись темноты ушли в ночь. А знаете, что мне нравилось? То, что парни которые служат в других родах войск смотрели на нас каждый раз как на смертников, а мы каждый раз возвращались. Разница между нами была лишь в том, что нас никогда не было много. Самый большой отряд в котором мне довелось ходить состоял из 17 человек. Из них было 5 минеров. Сейчас нас было 8. Минимальность групп особо подготовленных солдат позволяла незаметно перемещаться, быстро занимать позиции и оставаться незамеченными в самом тылу врага. Вот и сейчас задача была как обычно. Найти и следить не вступая в контакт. В этом походе я впервые почувствовал себя как в фильме. Переговорные устройства как гарнитуры на телефонах, свой собственный позывной взятый из детства. Имена здесь были запрещены. И кстати впервые за всю службу на Кавказе я тащил на себе не СВД, а с автомат 9А-91. Как запасное оружие на ремне болтался пистолет ТТ.
 Помню в учебке, когда нас учили стрелять из всего что только может это делать, кто-то из ребят спросил почему нас не учат как в других частях согласно нашей должности в штате, не готовят, скажем так, из снайперов, только снайперов, а из пулеметчиков – пулеметчиков. Теперь я понимаю. Нет у нас должностей. И никогда не будет. «Ты должен уметь все!» - говорил старый прапор Выхованец пиная под зад зазевавшегося бойца. Шли с крайней осторожностью. Так же прекрасно понимали, что караван будем встречать не только мы, но и духи. Соответственно подход к этому месту будет очень тщательно охраняться. И думали мы так совершенно не зря. Пройдя в глубь гор, километров 18 мы наткнулись на заминированную тропу. Решая как и что делать, командир нашего отряда дал приказ ее обходить чтобы не потерять времени на разминирование и ползанье вокруг этих чертовых мин.
 Потеря времени оказалась незначительной. Через пару километров мы вышли на местность усыпанную камнями. Такую дорогу называли «невидимкой». На ней невозможно было обнаружить следы даже лошадей. Но что самое главное, такую местность было крайне тяжело минировать, а выставленные растяжки видны намного лучше и представляют меньшую угрозу. Преодолев очередной участок наша группа наткнулась на выставленный духами караул. Ребята были настолько уверенны в том, что «мины» никто не будет обходить спали. Бесшумно сняв часовых, взяв в плен одного из них, мы узнали, что караван ожидается здесь только к завтрашнему утру. Было решено пройти до рассвета еще дальше в глубь и там только думать о засаде. Пленного взяли с собой как проводника через их минные поля и того, кто точнее нас знает место прохода. Как оказалось мы шли точно на него. Боевики, попадая в плен, становятся как беспомощные котята. Они не так уж охотно расстаются со своими жизнями, и нет в них той доблести и чести о которых так говорят жители гор! Они называют себя волками, а на самом деле беспородистые шавки, боящиеся умереть за свое, как они говорят «правое» дело! Наверно в этом они и проигрывают русскому народу.
 Остальной наш путь мы прошли без приключений и к утру мы вышли на окраину леса с прекрасным обзором на дорогу, по которой должен был пройти караван с оружием. Подготовив позиции, командир дал указание выставить сменный караул из одного человека на дозор за дорогой, и второго для пленного. Остальные легли отдыхать. Мне вручили бинокль и отправили следить за дорогой первым. Сдав свою смену я отправился спать. Приходилось это делать прям на земле. Радует, что одежда хорошо грела и была не зима. Разбудили меня уже к вечеру. Когда нужно было заходить на второе дежурство. Караулили по 3 часа. На исходе 3 часа я заметил движение в противоположной чаще леса и доложил командиру группы. Еще через 20 минут все были на своих позициях и еще минут через 10 мы увидели первых боевиков которые так же разведывали территорию. Когда всем стало понятно, что с местом мы действительно не ошиблись нам нужно было что-то делать с нашим новым членом группы. Он доставлял большие неудобства и каждый из нас прекрасно понимал, что сохранить скрытность с ним у нас не получиться. Командир и единственный контрактник, взяв его, удалились из видимости. Буквально через полчаса вернулись уже вдвоем. Никто ничего и не спрашивал. Каждый из нас все понимал.
 Наши позиции располагались вокруг единственной тропы, и были расставлены таким образом, что те, кто находился ближе всего к концу посадки лежали спинами к месту подхода боевиков. Ребята спинами встречали подходящую колонну и в случае чего не смогли бы оказать никакого сопротивления. Все надеялись только на удачу. Переговариваться было запрещено категорически! Вступать в бой только при раскрытии нашего местоположения. Время шло к полуночи когда боевики перегруппировывались перед входом в нашу часть леса. Последние радиоуказания командира были – «Соблюдать полную тишину! При необходимости не дышать!»
 Мы лежали в земле метрах в 5 от тропы каждый. Только наш снайпер сидел как кукушка под самой кроной дерева. О чем он думал когда туда лез? Какие пути отхода он себе там нашел? Отряд прошел, не раскрыв наши позиции. Прождав некоторое время, мы двинулись за ним, предварительно сообщив его координаты в центр. Численность каравана была не большой. Там было 27 наемников. В основном это были выходцы из стран Дальнего Востока, Турции и Египта. Люди, не имеющие никаких моральных принципов. Теперь нам оставалось лишь найти тех, кто будет встречать этот груз. И лучшим проводником в этом деле будет сам груз.
 Мы шли за ним на расстоянии часа. Они были очень уверены, что прошли не замеченными и за все время выставили только один караул, который мы заметили вовремя и сняли прежде, чем те успели доложить о столь неприятном для них хвосте. Приближалось утро и мы гадали будет ли двигаться караван в светлое время суток. Как оказалось им это было не нужно.
 В 4 часа 20 минут мы чуть ли не наступили на пятки последнему шагающему боевику. Они остановились и при пересчете голов мы насчитали 47 человек. Значит прибыл получатель груза. Командир доложил обстановку и приказал готовится к бою. Командование заверило, что высылает к нам подмогу, но в случае отхода боевиков нам было приказано уничтожить все, не давая никому уйти с этой встречи.
 Чехи расположили боеприпасы в стороне от основного места сбора выставив там часовых. Наш сапер, предложил минировать все возможные пути отходов боевиков, что могло бы резко сократить из численность и дать нам команду для начала операции. Так же было выдвинуто предложение минировать и сам груз. На все про все у нас было не больше часа. Рассредоточившись вокруг наемников наш отряд тщательно минировал все возможные пути отхода. Для минирования груза использовали найденную в этом же грузе взрывчатку. Нагло, чисто по-русски, просто прикрепив к одному из мешков взрыватель. Гениально!
 По истечении 2-х часов духи стали собираться. А подмогу нам оставалось ждать в лучшем случае час и это будет та самая пехота. Не любили мы их. Придут, шуму наделают, а толку никакого. Все подготовились к бою, но начался он совершенно неожиданно. Кто-то из духов пошел наверно в туалет и зацепил растяжку. Прогремел взрыв после которого сразу рванул как по команде груз. Потери боевиков были незначительными, не теми на какие мы рассчитывали от такой диверсии. Шквальный огонь продолжался часа наверно полтора. Духи отбивались до последнего! Каждый из них понимал, что терять ему не чего! Когда бой утих, подошла подмога. Они слышали стрельбу и, кстати молодцы, неслись к нам на всех порах.
 И что самое главное, в этом бою никто не погиб. Вот вам и спецназ суки!

 Дальнейшее описание службы можно заключить всего в несколько фраз – отдых и стрельба. Те походы которые не заканчивались боем – мы тоже считали за отдых. Всего я принял участие в 48 операциях и в 17 из них было применено оружие. Еще 4 боя были проведены при отражении нападений на наше расположение. Я не знаю что или кто уберег от ранений… Знаю лишь одно – уезжать я отсюда не хотел.
 Когда пришел приказ о направлении ряда солдат срочников из сержантского состава в Смоленск, для продолжения службы в учебной роте , в качестве командиров взводов я очень не хотел найти свое имя в списке. Как позже оказалось наше местное командование решило направить туда тех, кто больше всех тут пострелял и оставить тех, кому есть чему учиться. Какая же это глупость! Ну как можно оставить ребят которые слабо подготовлены? Но приказ был приказ.
 Проводы длились всю ночь. Напились так, что я с трудом вспоминаю последние часы перед рассветом. Мы отправились спать около 6 утра. В 12 должна была придти вертушка и доставить нас в город. Дальше поездом.
 Ребята, которые стали роднее всех на свете, с которым делил все что у тебя было, которые прикрывали спину и ребята, которым без каких-либо раздумий ты доверишь все что у тебя есть и даже свою собственную жизнь, оставались здесь… Слезы на глазах наворачивались независимо от того хочешь ты этого или нет… Офицеры, контрактники, простые срочники – тут равны все! Я могу с уверенностью сказать, что эти люди стали моей семьей! Некоторых ребят на момент написания уже нет в живых. Они погибли где то в горах. Где то в этих чертовых горах.
 Все эти дни, проведенные за гранью общего понимания навсегда останутся в моей памяти. Я никогда не забуду лица ребят которых приходилось вытаскивать из под обстрела, с которыми приходилось спать спина к спине в горах чтобы не замерзнуть. Я прошел эту школу жизни! Школу, которая безнравственно сломала молодого мальчишку чтобы сделать из него человека, готового к любым поворотам судьбы. Я горд тем где и с кем я служил! Но я бы никому не пожелал попасть в мой «класс» в этой школе…