3. Выселение

 
      Часть третья. Заключительная.

      На деле же, Аркадий всё это время стоял за дверьми уже не принадлежавшей ему квартиры, и прислушивался к тому, что происходило на лестничной клетке. Утром он с трудом успокоил заплаканную жену и проводил её на работу. Дочку покормил завтраком и отправил в школу. Правда, прежде чем выпустить девочку за дверь, он вышел первым, чтобы попросить охранников подняться на этаж выше и подождать, пока дочь выйдет из подъезда. Не надо было ей их видеть, могла не на шутку испугаться.

      Позже, когда судебный пристав, два полицейских и слесарь ушли, переждав ещё некоторые время, Аркадий отпустил охрану. Наконец,он остался в квартире один, смог выдохнуть и немного расслабиться. Аркадий прошёл в гостиную, достал из бара бутылку коньяка, хотел плеснуть в стакан, но передумал. Хорошо себя зная, он решил - сейчас пить никак нельзя! Иначе можно уйти в запой и ситуация выйдет из под контроля. Если бы он был один, может и послал бы всё к чёрту! Но за ним жена и дочь.

       Аркадий поставил бутылку на место, осмотрелся. В данный момент он никак не мог представить себе, что вскоре его семья должна навсегда покинуть эту уютную гостиную, эту квартиру. Он долго стоял и думал. Наконец, принял  решение и пошёл одеваться.

       Аркадий подошёл к ближайшему супермаркету с тыльной стороны и стал подбирать картонные коробки из под товара, что складировались у мусорных баков. Так он сделал несколько ходок, относя их в квартиру. Затем он купил в том же супермаркете пару упаковок мусорных пакетов большого размера, вернулся и выпив крепкого горячего чаю, начал собирать вещи.

       Аркадий включил телевизор, так - для фона, засучил рукава и принялся за работу. Он методично освобождал мебельные полки. Одежду складывал в пакеты, посуду заворачивал в старые газеты, затем осторожно укладывал в коробки. С дальнего угла антресоли он потянул картонную коробку. Она упала на пол, из неё посыпались какие-то бумаги старые письма и фотографии. Это были чёрно-белые снимки его семьи из прошлой жизни. Среди них было несколько фронтовых фото его деда, который в то лихолетье служил военным корреспондентом. Как давно он не перебирал эту коробку! Среди пожелтевших бумаг Аркадий нашёл письмо. Вернее, часть сохранившегося письма. Он с трудом прочёл стёртые временем, плохо различимые строчки, выведенные аккуратным почерком:

"...уже завтра уезжаю в немецкий тыл. Знаешь, милая, что удивительно? Уходя в неизвестность, я ни минуты не чувствую своей обречённости, страха за себя. Только за вас с дочкой. А ведь возможно всё. Пожалуй, ради смеха, надо о себе некролог составить. Всё-таки, несмотря ни на что, я парень, должно быть неплохой..."

       На этих словах письмо обрывалось. Аркадий вспомнил, как ещё мама рассказывала о том, как в конце апреля близ города Мозыря самолёт, на котором переправлялся в партизанский отряд его дед - корреспондент, дважды заходил на посадку над лесным аэродромом и внезапно взорвался в воздухе. А некролог написали другие - он появился в конце мая того же года в журнале "Литература и искусство".

       Аркадий не услышал, как хлопнула входная дверь. Это пришла из школы дочь. Когда же он очнулся, то увидел как девочка стоит посреди собранных мешков и коробок. Она молча смотрела на экран включённого телевизора. Там показывали фильм о блокадном Ленинграде. Об их родном городе. Отец тоже перевёл взгляд на экран. Какое-то время отец с дочерью, не обменявшись ни словом, смотрели кино. О чём думала девочка в этот момент - не известно.
      
      Аркадий же думал о том, какое же сильное было поколение! Сколько всего пережили: войну, холод, голод. Послевоенную разруху. А тут? Выселение! Не конец же света в конце-то концов. Переживём и это!..