Сказка ложь, да в ней намек...
«Господи, как же я не люблю выносить мусор».
Тяжко вздохнув и взяв ведро, я с видом безысходности на лице поплелась на помойку. Тоскливо выглянув во двор и отметив, что на улице опять туман, я нырнула в него. Во дворе, слава Всевышнему, никого не было, а значит, никто не остановит и не начнет изливать мне свои проблемы вселенского масштаба. «Пора меняться», - подумала я, - девчонки правы, сколько можно быть "жилеткой" для всех. На лбу у меня, что ли написано, что я выслушаю, утешу, пожалею. Ладно, хватит, где там мой позитивный настрой».
Мои размышления прервало тихое всхлипывание. Я прислушалась. Да нет, вроде тихо, показалось. Круто развернувшись на каблуках, («держи фасон» называется: и на помойку тоже в полном вооружении, а вдруг, ведь не знаешь, где встретишь своего прЫнца на белом коне, а может и на белом "мерседесе", кто знает), я повернула в сторону дома.
Опять всхлипывание, да что ж такое. Огляделась, никого, да и попробуй разглядеть что-то в этом тумане. Но теперь уже, понимая, что не померещилось, стала прислушиваться и приглядываться. И вдруг увидела, прямо у края мусорного бачка стояла какая-то несуразная банка с цветком, который горько плакал. Прозрачные, крупные горошины падали с поникших листьев на сухую землю.
- Эй, ты что? - Тихо прошептала я.
- Плохо мне, - горестно ответил цветок, - никому я не нужен, выбросили на помойку и забыли.
Слезы потекли еще быстрее.
Острая жалость сдавила сердце. Осторожно, стараясь не повредить, я взяла цветок и понесла домой.
- Не плачь, все будет хорошо.
Цветок затих и начал с интересом меня разглядывать.
Забежав домой и бросив ведро, тут же про него забыв, я поставила цветок на подоконник, подлила водички в сухую землю и сказав, потерпи немного, я скоро, понеслась в цветочный магазин. Засыпав продавцов вопросами, получив квалифицированную консультацию и полный пакет необходимого, бросилась домой.
- Ну, все, теперь твои мучения закончились, - ворковала я, осторожно и нежно извлекая цветок из куска уже каменной земли.
- Смотри, какое красивое кашпо я для тебя купила. Сейчас засыплю дренаж, земельку и тебе будет комфортно и уютно. Нравится?
Цветок молчал, просто благосклонно принимал мою заботу и внимание.
- Ну вот, теперь мы тебя подкормим, польем и поставим на солнышко, благо, наконец, выглянуло.
Проделав работу и поставив цветок на солнышко, я с чувством полного удовлетворения отправилась пить свой традиционный кофе. Чашка крепкого дымящегося кофе и сигарета, тишина и покой, это все, что мне сейчас необходимо.
- Эй, ты где, почему ты бросила меня, поговори со мной.
Так, тишина и покой отменяются. Внутри меня прозвенел тревожный звоночек, но я отмахнулась от него, впрочем, как всегда.
- Ну, давай, поговорим.
Монолог, разговором это назвать было нельзя, продолжался довольно долго и сводился, в сущности, к одному, к несправедливости и неустроенности, к непониманию тонкой, ранимой душевной организации Парамоши, так мысленно я стала называть цветок. И какие все гады, не понимают его исключительности.
«Намаялся дружок», - горько вздохнула я, когда удовлетворенный Парамоша задремал, а я вымотанная и выжатая как тряпка поплелась допивать свой давно остывший кофе и курить.
О Боже, последняя сигарета в пачке, даже не заметила, как скурила все, пока слушала излияния Парамоши. Ну мать, ты и даешь, с твоим больным сердцем только и дымить как паровоз, ведь обещала доктору, несколько штук в день. Грустно вздохнула, понимая, что дело уже сделано.
«Забота, уход и любовь - и все раны затянутся!» - С теплотой подумала я, закрывая глаза.
Спустя неделю.....
Еще не открыв дверь, я уже слышала ворчание и стенание Парамоши:
- Что это ты себе позволяешь, какая наглость, то под форточку поставит и я чихаю потом от сквозняков, то на жару выставит. Вчера вечером мало полила, а сегодня залила. Ты хоть думай, что делаешь, совсем, что ли, не соображаешь, только о себе и думаешь.
Я скорбно вздохнула:
- Сейчас, Парамошенька, только туфли скину, и я твоя.
- Да зачем ты мне нужна, я и без тебя не пропаду, я всегда буду востребован. Ушла, ничего не сказала, то надоедаешь своим мельканием, то пропадаешь.
- Все, Парамошенька, бегу, бегу. Ну что, родной, дует тебе, сейчас переставлю, форточку закрою, подкормлю тебя, напою.
Осторожно взяв цветок, я поднесла его к лицу, чтобы вдохнуть его аромат и расслабиться. Дикая боль пронзила мне руку и эхом докатилась до сердца. От неожиданности я чуть не выронила Парамошку и с изумлением уставилась на свою израненную шипами кисть. Из сотен крошечных отверстий сочилась кровь, а из глаз хлынули слезы. Боль была настолько сильной, что я с трудом смогла перевести дыхание, а сердце предательски кололо.
- За что?! - Выдохнула я, подняв на Парамошу изумленные глаза.
- Сама напросилась, получай! - прошипел Парамоша, быстро пряча шипы.
Чувство обиды и ярости захлестнуло меня:
- Ах, ты ж, маленькая злобная тварь!
Опрометью я кинулась на кухню, схватила мусорный пакет и, не боясь уже новой боли, схватила цветок и бросила его в пакет.
- Эй, ты там осторожнее, мне больно! - Крикнул Парамоша.
А я не слушая, бросилась в прихожую, надела туфли, пальто и схватив ключи, рванула к двери.
«Да, права была мама, говоря мне, чтобы я никогда ничего не приносила с помойки!»
Распахнув дверь, я замерла на пороге: опять туман.
«Господи, как же я не люблю выносить мусор…»
***
30.01.14