1.
Надежда Михайловна бесцельно бродила по комнатам своего большого, но опустевшего дома, ставшего тихим и угрюмым. После похорон отца и мужа, дети пожили в родном гнезде несколько дней, а потом разъехались. У всех свои дела. Несправедливо устроена жизнь. Они с мужем прожили её хорошо, несмотря на многие неурядицы. Смогли построить просторный красивый дом, разбить сад, воспитать детей. Женским своим сердцем она отказывалась принимать поселившееся в доме одиночество. А что с этим одиночеством делать, она пока не знала.
2.
Эльке было шесть с половиной. Её младшему братику Алишке всего четыре. Алишка плохо разговаривал, часто обмачивал штанишки, и все, что находил на своём пути, тащил в рот. Алишка постоянно хотел есть. Эльке тоже постоянно хотелось кушать, но заполучив пищу, она в какой-то момент останавливала себя и остаток отдавала Алишке.
У Эльки и Алишки был большой дом, запущенный и обветшалый внутри. Что творится за окнами этого дома, дети знали только летом, когда можно было без теплой одежды по целым дням шататься по улицам поселка. Но однажды в дом вошла женщина, которую Элька не испугалась, как боялась всех друзей и подружек матери, и забрала Эльку и Алишку в другой дом.
3.
Марина Ивановна сидела за столом напротив Эльки и, подперев голову рукой, смотрела, как девочка ест кашу. Приютских ребятишек уже не было в столовой, они успели поужинать задолго до того, как сюда привели Алишку и Эльку. Алишка съел свою порцию, выпил чай и сейчас собирал пальчиком крошки со стола. Он ничего не говорил, только крутил головой, приглядываясь к новой обстановке.
То ли от того, что было тихо и безопасно, то ли от нахлынувшего на Эльку тепла, то ли от волшебной каши, которой Элька не едала с тех пор, как умерла бабушка, девочку стало клонить в сон. Борясь с одолевающей зевотой, она наконец решилась и спросила:
– Тётя, а мы теперь тут будем жить?
Марина Ивановна кивнула головой, поднялась, взяла уснувшего за столом Алишку на руки, и повела Эльку в спальную комнату, где стояла кровать, заправленная белоснежной простынёй, с настоящей подушкой и теплым одеялом.
4.
Надежда Михайловна стояла в очереди в магазине. Думала о чем-то своём. Тут и заговорила с ней соседка.
– Невеселая ты, Надежда, стала. Ранее-то вон как бывало. Весельем своим, задором, всякого одарить могла. А тут кручина тебя совсем съела.
– Какое уж веселье, – нехотя парировала Надежда Михайловна.
– И то, и то, – сочувственно произнесла соседка, – вроде все у тебя есть, грех жаловаться, а вот ты гляди же, как происходит. А ты возьми себе кого-нибудь. В старые-то годы так бывало. Возьмут к себе кого, да и заботятся.
Надежда Михайловна недобро покосилась на соседку, но та опередила с мыслью вдову.
– Да ты не подумай чего. Не мужика какого. Я про мальчонку. Их нынче вон сколько без родителей, будто война у нас или бедствие какое.
5.
В рождественские дни детей из приюта повели в церковь. Не всех, а кто хотел. Элька ничего не знала про церковь, как не знала многого другого, но возраст брал свое и детское любопытство побеждало стеснительность, робость и даже некоторую отчужденность от большого и яркого мира.
Из всего услышанного в Элькиной памяти осталось только то, что о мечте нужно попросить боженьку. И тогда Он исполнит мечту.
6.
Что бы в последние дни ни делала Надежда Михайловна, память вдруг возвращалась к сказанному соседкой: «Я про мальчонку. Их нынче вон сколько без родителей, будто война у нас или бедствие какое». Но тут же всплывали сомнения. Это же чужой человек. Пусть маленький. А вдруг гены, наследственность?
Ведь недаром говорят: «Не – родит свинья бобра, всегда в себя поросёнка». У добрых родителей дети под крылом, только у лярв всяких ребятишки по детским домам да приютам. Ни ум, ни сердце не соглашались пустить в свою одинокую жизнь другого, маленького человечка.
7.
У Эльки не заладились отношения с боженькой. В очередной раз, придя с ребятами в церковь, она насмелилась и, потянув настоятеля за край рясы, все свои сомнения шепотом выложила. Озадачился батюшка. И долго они сидели с Элькой на скамеечке, разговаривали так тихо, что их разговор могли услышать только они.
8.
Лежа в постели Элька перебирала все свои мечты, и после некоторых рассуждений приходила к выводу, что это были не мечты, а сиюминутные страсти, как их назвал батюшка. Так бы и не нашла Элька для себя самой сокровенной мечты, если бы не увидела однажды сквозь решетчатый забор приютской ограды, как из остановившегося автомобиля выскочила нарядно одетая девочка её возраста. Девочка побежала по тротуару навстречу тетеньке, раскинувшей в стороны руки, и эту девочку тетенька подхватила, крепко-крепко обняла и начала целовать, что-то приговаривать и смеяться. Элька остановила взрослую девочку и спросила:
– Почему эта тетёнька так радуется? И девчонка тоже радуется? Кто эта тетёнька для этой девчонки?
– Так это же её мама. Мамы всегда радуются.
– А у нас кто мама? Марина Ивановна?
– У тебя нет мамы, – зло ответила взрослая девочка.
– А Марина Ивановна?
– Элька, Марина Ивановна очень хорошая, очень добрая, но она здесь работает. У тебя нет мамы.
И от этого стало очень больно.
Дом Надежды Михайловны стоял по соседству с домом Иргали-аги. Тридцать лет назад Иргали был молодым парторгом совхоза: грамотный, заводной и веселый. Тогда ему и мужу Надежды Михайловны выделили два новеньких домика, построенных по новой финской технологии. Так и жили в соседях тридцать лет. Вместо щитовых домиков построили кирпичные хоромы, только живи и радуйся. А жизнь взяла и поломала счастье того и другого.
Иргали-ага теперь был муллой. В религию он ушел после того, как военные привезли к ограде дома упакованный в черную полиэтиленовую пленку цинковый гроб с останками сына Иргали, погибшего в бою с террористами на земле мусульманской республики.
Осенью всегда много работы на участке. Вот Надежда Михайловна и возилась с плодовыми деревьями, готовя их к зиме. На участке Иргали горел небольшой костер, тянуло дымком, и слышно было, как Фая, жена Иргали, попрекала мужа в нерадивости, приводя в пример участок соседки.
Отчего-то Надеже Михайловне так захотелось просто постоять у забора и о чем-нибудь поболтать. Она подошла к изгороди и первой заговорила с соседями. Фая оторвалась от дел, подошла поближе. Они поболтали о том о сем, а потом вдруг разом пожалели друг друга, что помочь им в хозяйстве теперь некому. И чем дольше длился этот разговор, тем меньше было различий в их национальностях, религиях, образе жизни. В конце концов, у той и другой глаза налились слезами и женщины заплакали.
9.
Элька прилежно ходила в школу, на уроках сидела тихо, стараясь все-все запомнить. Возвращаясь в приют, она кушала со всеми ребятами, потом шла в учебную комнату, доставала выданную Марией Ивановной дополнительную тетрадь и садилась за занятия. Она, склонив голову на бок и слегка прикусив кончик языка, старательно выводила ручкой палочки и крючочки. Необходимо было добиться четкого почерка, чтобы потом, в будущем письме, ни одна буковка не исказилась, а была красивой и правильной. Только тогда можно было надеяться, что где-то там, в неведомом месте, всемогущий человек с миндалевидными глазами, одетый в странные коричневые одежды, прочтет письмо и исполнит самую заветную мечту.
10.
Мальчишки и девчонки Солнечной школы, куда ходили на учебу приютские, считали Эльку зубрилкой. Если бы они только знали, как срочно нужно было девочке одолеть первые азы грамотности, выучить буквы и научиться писать, они бы никогда такого не сказали. Но разве всем объяснишь. Разве объяснишь Коле, очень злому на свою маму за то, что она его не кормила и била по каждому поводу, что у одного очень могущественного человека можно попросить такую маму, которая будет заботиться, которая будет раскидывать в стороны руки, обнимать тебя крепко, крепко и потом, смеясь от радости, целовать в щеки и нос. Именно в нос, когда он холодный, потому что замерз на ветру. Элька это знала.
В сырой осенний день она пошла гулять без разрешения, качалась на качелях, бегала по пустой площадке, и вдруг увидела Светлану Михайловну. Светлана Михайловна работала на втором этаже в специальном кабинете и была строгая. Элька должна была ушмыгнуть от Светланы Михайловны, но не рассчитала высоту бордюра, оступилась и шлепнулась на колючую, сырую и холодную землю. Теперь нужно было реветь. И Элька была готова к этому. Но Светлана Михайловна подняла Эльку, подняла на руки и чмокнула в кончик холодного носа. От этого коротенького поцелуя Элька чуть не расплакалась. И теперь за него можно было выучить все буквы на свете и исписать все тетрадки в тонкую и широкую линеечку.
11.
Выпал новый снег. Настала новая зима. Элька с нетерпением ждала декабря, чтобы поскорее наступил Новый год, а следом за новым годом наступило Рождество. В тайных планах девчонки было именно к этому, как сказал батюшка, Светлому празднику, написать письмо-мечту.
Эльке было интересно, как же они приходят – родители? Вот их не было, и вдруг они появляются ниоткуда. Нет, ниоткуда было неверным толкованием, родители чаще всего появлялись из кабинета Анны Николаевны. Сначала по коридору проходили чужие дяди и тёти, а потом, из кабинета, появлялись чьи-то или мама, или папа.
Веркин папа, например, зашел в большую игровую комнату, сказал:
– Вера, дочка, – и сильно смутился.
Застеснялся, решили все вокруг. И Верка сначала застеснялась и смутилась, а потом подошла и взяла отца за руку.
И Элька уже представляла, как она напишет письмо, потом пройдет какое-то время, потом в кабинет к Анне Николаевне придет какая-то женщина, и уже оттуда войдет к ним в игровую и скажет:
– Эльвира, дочка, – и смутится.
12.
Надежду Михайловну позвал детский голос:
– Мама, мама, смотри, как я умею, – и потом звонкий смех, вмиг улетевший под потолок и пропавший.
Надежда Михайловна проснулась. И первое, о чем она вспомнила, была фраза, произнесенная соседкой в магазине: «Их нынче вон, сколько без родителей, будто война у нас или бедствие какое». Позавтракав, Надежда Михайловна собралась и пошла на остановку. Поехала в районный центр, в центр социальной защиты населения. С чего-то же нужно было начинать.
13.
Через три месяца, как раз после новогодних каникул, Надежда Михайловна переступила порог кабинета директора социального приюта. Беседа была долгой и обстоятельной, потом в кабинет пригласили Марину Ивановну, и та рассказала о детях.
Есть в отделах опеки при центрах социальной защиты населения такие папки-досье, собранные на очень маленьких жителей нашей страны, оставшихся без попечения родителей. И в этих папках вложена фотография ребенка и один-единственный листок, на котором написано, как зовут обладателя досье, когда он родился, какими заболеваниями страдает, а еще почти во всех добавлено: «смышленый, добрый малыш». Больше написать в досье нечего. Вся его биография заключена в том, что мамка его родила, а потом бросила либо ради водки, либо ради наркотиков. Не кормила и не поила, не согревала своим теплом, как это делает всякая животина. А человеческая мать нет. Разучилась. Расхотела. «Вокруг жизни поток, а этот ребенок камнем на шею», – сказала одна, когда к ней приехали социальные работники забирать полуголодного, опаршивевшего от стрептодермии и вшей четырехлетнего малыша. Таким детям обратной дороги в родную семью нет. Папа и мама их предали. Вычеркнули из своей непутевой жизни раз и навсегда. Для таких детей самый верный путь – в детдом. А дальше – как получится. Ведь они сироты с детства.
Надежда Михайловна положила фотографию на стол.
В ответ Марина Ивановна выложила листок из детской тетради, на котором печатными буквами было написано:
«Письмо. Добрый, добрый боженька. Прошу тебя, исполни мою самую заветную мечту. Подари мне маму, как у той девочки, которая живет за нашим забором. Я хочу, чтобы моя мама меня встречала, обнимала и целовала. Мы будем её слушаться. Боженька, когда ты мне подаришь маму, пусть она заберет Алишера, он мой братик.
Эльвира».
14.
Иргали-ага ради такого случая оделся празднично, тюбетейку выбрал светлую, с золотыми узорами, выгнал из гаража вычищенную накануне до блеска машину и пошел к Надежде Михайловне. Вчера соседка пришла к ним сияющей, как и прежде веселой и разговорчивой, попросила Иргали помочь забрать детей. Фая долго расспрашивала, как да что, какие требования у начальства, какие дети в приюте. Иргали даже нахмурился. Но сегодня был молчалив и торжественен.
Дорога заняла не больше получаса. У самых ворот приюта Иргали вдруг остановился.
– Пойдем, пойдем, – позвала Надежда Михайловна.
И только переступила порог ограды, как распахнулась дверь, и с крыльца к ней навстречу поспешила девочка.
Надежда Михайловна раскинула руки в стороны и обняла подбежавшую к ней девчонку.
Иргали решился и вошел.
Пока сотрудники собирали детей в дорогу, пока Надежда Михайловна что-то обсуждала с педагогами и директором, Иргали тихо сидел на стуле в большой комнате, где на ковре играли дошколята. Мужчина пытался не смотреть на детей. Он даже ноги поджал под стул, чтобы быть как можно незаметнее. Однако, от кучки играющих отделился малыш, который ползком добрался до ног Иргали, ухватился за штанину, поднялся, посмотрел мужчине в лицо и пролопотал:
– Ата?
Надежда Михайловна с Эльвирой и Алишером расположились на заднем сидении, о чем-то говорили всю дорогу. А Иргали молчал и думал.
ПОСЛЕСЛОВИЕ.
А.Н. ГАБДУЛИНА, директор Социального приюта
для детей и подростков поселка Солнечный
В Российской Национальной стратегии действий в интересах детей на 2012 -2017 годы среди задач, требующих решения, социальное сиротство – одна из основных. На усиление защиты детей-сирот направлен «Указ Президента Российской Федерации «О некоторых мерах по реализации государственной политики в сфере защиты детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей». Участвуя в решении основной проблемы, наше учреждение активно поддерживает политику Губернатора и Министерства социальных отношений Челябинской области – «Россия без сирот!».
Ни для кого не секрет, что и в нашем районе есть дети, оказавшиеся в трудной жизненной ситуации, наша основная задача им помочь! В идеале лучше всего вернуть ребенка в родную семью, но для того чтобы «оступившиеся» родители встали на путь исправления, требуется большая и кропотливая работа со стороны специалистов УСЗН и нашего учреждения. Социальный педагог, педагог-психолог совместно со специалистами УСЗН неоднократно выезжают по месту жительства ребенка, направляя и контролируя «исправление» родителей. И как результат такой работы за 2012 год возвращены в родные семьи из 93 воспитанников, прошедших реабилитацию в приюте - 58 детей.
Но, к сожалению, есть дети, у которых нет возможности вернуться в семью, по разного рода причинам, и к этим детям внимание особое… Мы рады за ребенка, у которого появляются приемные родители либо опекуны, у него появляется шанс обрести новую семью, а не попасть в госучреждение. За 2012 год 2 детей оформлены в приемную семью, а над 8 – установлена опека.
Хочется особо сказать о приемной семье Ключниковой Сарвар Мавлютовны, которая взяла двоих детей-сирот. К такому решению она подошла очень ответственно, и как результат – дети стали ей практически родными. Спасибо огромное и низкий поклон от нас, сотрудников приюта тем людям, которые, как Сарвар Мавлютовна, не побоялись взять на себя ответственность за жизни этих малышей, за их дальнейшую судьбу!