Посвящение 70-летию прорыва блокады
« Ленинградцы, дети мои...»
Джамбул Джабаев
...Собираясь в дорогу на ПМЖ в Штаты, я съездил попрощаться с двумя городами: в Одессу на «cамом синем в мире Чёрном море» и в «город над тихой Невой» Ленинград. Я не стал жителем Одессы, хоть и считаю её своей Alma Mater, и никогда не жил в Ленинграде, но этот, пусть не родной, город мне близок и дорог. Я прощался с Питером навсегда, но он и сейчас не отпускает, а правильней сказать, не прогоняет меня.
... Как это не выглядет странно и даже кощунственно, но Люба вправе считать 22 июня 1941 года для себя счастливым днём. Сейчас объясню в чём дело.
Люба – урожденная ленинградка, но корни её на Украине, в небольшом уютном городке с еврейским местечком в центре, где до войны проживало больше половины городского населения.
Успешно закончившую седьмой класс Любку ждало радостное событие- мама отправляла её на всё лето к бабушке и тётке на Украину. Там гостью из Ленинграда ждали двоюродные братики и сестрички, подружки, с которыми прошло всё детство. Сердце девчонки радостно ускорялось при воспоминании о вкусных бабушкиных «лоткалех», прогулках с подружками в соседний лесок, сорванных тайком яблоках в соседском саду, а, главное, о товарище свого старшего брата девятикласснике Сёме...
Люба хотела приехать к бабушке в пятницу 20-го июня, как раз к праздничному (наступает шабес) ужину. Поэтому билет на поезд Ленинград – Одесса тётя Рая, заведовавшая всеми административными делами родни, должна была взять на 18-е число. Но накануне пришло письмо с Украины, где от имени мишпухи поступила большая просьба. Дело в том, что июль, август – сезон фруктов и варений из них. Сахарный же песок в это время становился самой злободневной проблемой, которая разрешалась поездками в большие города; главным образом, в ближайшую Одессу, где (само собой!) его цена была на порядок выше. Просьба многочисленной родни и заключалась в пересылке с Лыбале хотя бы мешка этого остродефицитного продукта.
Поскольку и в Ленинграде сахар не продавался мешками, а все ленинградские тётки с утра до вечера трудились на производстве и свободного времени для побегов по магазинам не имели, решено было закупки сделать до конца недели и отправить Любу в воскресенье. Да, именно в воскресенье 22-го июня.
Поезд отправлялся в шесть часов вечера, а в полдень в 12-00 вся страна узнала из речи Молотова по радио о нападении Германии на СССР. Счастливым же для Лыбале этот день оказался потому, что вся её родня из местечка была зверски убита фашистами той же ранней осенью 1941-го. Всё в мире относительно, и оставшиеся переживать страшную ленинградскую блокаду Люба и её мама славили Всевышнего за снизошедшую благодать...
...Я в гостях у 77-летней Любочки Покотиловой в её однобедрумном аппартменте в пригороде Чикаго, полученном недавно по программе Section 8. Плавный разговор на всевозможные темы (мало ли о чём могут говорить эмигранты!) каждый раз возвращается «на круги своя» ко времени и событиям, которые люди её поколения не смогут «уложить в запасники» до последнего их часа.
Когда речь заходит о Питере, о ленинградской блокаде, я умолкаю. Говорит только Люба. На её лице с молодыми и по-прежнему выразительными «персидскими» глазами (в детстве Люба с её восточной красотой казалась мне царицей Тамарой), отражается вся гамма человеческих чувств: радость и грусть, запоздалый страх и мечтательное отрешение, отчаяние и спокойная убежденность. Она снова там, в событиях более, чем полувековой давности, в том времени , отголоски которого будут сопровождать ещё не одно поколение потомков...
Диктофон включен – я записываю Любины рассказы.
(продолжение...)