Безмятежно и спокойно похрапывал Эрмунд, расположившись там же, где ранее спали девушки: это было единственное свободное место в лодке, больше и ступить-то некуда. Кэйла в шутку назвала упомянутую часть лодочного днища «ложем», и название мгновенно закрепилось; на ложе постелили медвежью шкуру мехом вверх, и получилась вполне неплохая постель (жаль только, что ноги вытянуть нельзя).
Отшельник всё-таки допил до конца кувшин с вином; сон быстро сморил старика, он бухнулся на ложе и мигом заснул. Лодки остались на попечении Кэйлы и Корин; по правде говоря, девушка чувствовала себя намного смелее и увереннее, когда рядом находилась неустрашимая охотница, и радовалась, что сейчас, в ночную пору, грести на пару выпало именно с Кэйлой.
Однако некоторое чувство страха всё равно оставалось; а тут ещё тишина, мрак, тёмная стена леса по обеим берегам реки. Девушка, что выросла в людном селении, пугалась всего этого; « Хоть бы с Кэйлой поговорить о чём-нибудь, тогда не так страшно будет!» подумалось Корин.
Она глянула через плечо на сидящую сзади дочь отшельника:та гребла ловко и уверенно, аккуратно погружая лопасть весла в воду – ни единого всплеска или шлепка, лишь лёгкое шелестящее журчание. «С чего же разговор начать, о чём спросить?». Взгляд Корин скользнул чуть ниже, по спящему Эрмунду, и шкуре медведя, закрывавшей дно. Ага, вот про охоту и надо спросить!
- Кэйла… а ты этого медведя сама добыла?
- Конечно, сама. – кивнула охотница, - Года два или три назад, точно не помню, потому как не один медведь мною взят на охоте: ещё и другие были, кроме того, чью шкуру ты сейчас видишь.
- Ого! И как ты их стреляла, из лука?
- Нет, лук против медведя – слабое оружие, он его только разозлит. У меня для этого особое копьё есть, с широким наконечником и перекрестьем. Правда, древко у него сломано, но это не беда: как-нибудь время выберу и новое выстругаю.
- А как это – с копьём на медведя? Для этого же близко подходить придётся, чтобы метнуть его?
- Его не мечут, - усмехнулась Кэйла, - копьё медведю в грудь всадить надо, когда он на задние лапы перед тобой встал. Один конец копья в землю упираешь, наконечник прямо в сердце метишь. Только это быстро надо делать, заранее копьё выставлять нельзя, иначе медведь его в сторону отобьёт. А перекрестье у основания наконечника не даёт копью глубоко войти – это затем, чтобы медведь, на копьё нанизавшись, до тебя лапой не дотянулся.
- Страшно как… - поёжилась девушка,
- Думаешь, мне не страшно? Ещё как! Но…я могу в себе этот страх заглушить: стараюсь не смотреть на медведя, а чуть мимо него, как бы за спину. Но это не всегда помогает: иногда бывает так, что даже коленки трясутся! – и Кэйла тихо рассмеялась.
- Я бы так никогда в жизни не смогла…
- Тебе и не надо, коли необходимости нет; я ведь тоже не для развлечения на медведя хожу. Каждый раз думаю о том, что эта охота может оказаться последней. Однако иду, потому что за медвежьи шкуры хорошие деньги дают, да и для самих себя не лишне будет в запасе этакое добро иметь: шуба из медвежьего меха такая, что никакой мороз не прошибёт. И мясо – медвежатина очень вкусное, его тут же скупают, особенно зажиточные люди любят им побаловаться. Если же для своего пропитания медвежью тушу оставить, то её на пол-зимы хватит.
Однако самое ценное – это медвежья желчь. Она от множества болезней помогает, я её даже и не продаю, а складываю отцу в запас. Силы восстановить, желудочные колики полечить, боли в ногах – для всего этого желчь медвежья как нельзя кстати, да и против других недомоганий хороша.
- Как ты всему этому научилась-то? Сама, или показал кто?
- Обучал меня один старый охотник, хороший дядька был, сейчас его уже нет в живых. Много чего поведал он мне о медвежьих повадках и хитростях.
- Ага, я тоже слышала, что медведь умный и коварный.
- Это верно, очень умный. Поэтому на охоте его чувствовать надо; не заранее в уме прикидывать, что и как нужно сделать, а именно чувствовать, когда он кинется, когда на задние лапы встанет, когда удар нанесёт. И если не уверен в своих силах – лучше и не пытаться искать встречи с медведем, одолеет он тебя.
- А меня ты сможешь научить из лука стрелять? – робко спросила Корин – Вдруг это умение и мне понадобится: в бою, например, или ещё где…
- Научу, если желание есть. Ты права: в такое время живём, что вдруг завтра опять с врагом встретиться придётся. И ещё тебе нужно хоть немного научиться владеть мечом и кинжалом. И я с тобой учиться буду, мечом я ведь тоже никогда не сражалась, разве что тогда, у Ольре. Сделаем два деревянных меча, и будем науку мечевого боя постигать.
Так, за разговорами, незаметно пролетела ночь; наступило утро, а вместе с ним пришло и немалое облегчение, ибо страхи, терзающие Корин, отступили вместе с исчезающим сумраком. И на душе девушки воцарилось спокойствие…
- Э-эх! Хорошо же я поспал! – прозвучал голос проснувшегося отшельника, - Как вы, девочки? Сильно устали? Ночь спокойно прошла?
- Спокойно, отец: никто не напал, никого не убили! – пошутила Кэйла, - Ну что, к берегу? Позавтракать бы да ноги размять!
- Да, пора привал устроить и перекусить, сворачиваем. Что ты вчера насчёт костра говорила?
- Никак горячего захотелось? – рассмеялась охотница, - Может, мне поохотиться, вдруг кого-нибудь подстрелю, свежатинки принесу?
- Это долго, обойдёмся разогретой курицей. Разводи свой обещанный бездымный костёр, а я пока сковороду поищу.
Горячие, источающие пар куски курятины были несравненно вкуснее тех, которыми вчера утоляли голод беглецы. Однако Кэйла всё-таки осталась недовольна: ей хотелось поджарить именно свежего мяса, большой сочный кусок…и лишь тогда она, вероятно, успокоилась бы. У Корин же вместе с чувством сытости пришло и чувство сонливости: ужасно захотелось спать, да так, что она не совладала с собой и прикрыла глаза (на минутку, как решила девушка). И прямо тут же, у костра, с тарелкой на коленях провалилась в сон: она даже и не почувствовала, как Эрмунд с дочерью бережно подняли её и отнесли в лодку и опустили на «ложе».
*****
Шёл седьмой день пути. К немалой тревоге путников, никаких намёков на впадающий в реку приток так и не было видно. Они уже начали сомневаться, не проскочили ли это самое место как-нибудь ночью, не опознав в темноте? Хотя в ночную пору и старались держаться как можно ближе к левому берегу, чтобы не прозевать…однако чем чёрт не шутит, вдруг и вправду не заметили? Эрмунд частенько заглядывал в свои книги, ворошил свитки, пытаясь найти хоть какое-то упоминание, примету…но тщетно, в старых рукописях никакой подсказки не было.
Наутро беглецы увидели, что за ночь кое-где на деревьях появились первые жёлтые листья; да и воздух стал заметно прохладнее, что вызывало растущее беспокойство – медленно, но неотвратимо приближалась осень. А тут ещё и запасы курятины подошли к концу, теперь довольствоваться приходилось лишь лепёшками, наспех приготовленными на сковороде. Чувство голода эти лепёшки утоляли ненадолго, и противное сосущее ощущение постоянно присутствовало в желудках.
Кэйла уже и не порывалась поохотиться: Эрмунд всякий раз возражал, да и сама охотница понимала, что время очень дорого, надо спешить вперёд. Странно, что за всё время путешествия на реке не встретилось ни одной утки или гуся: по каким-то неведомым причинам птицы куда-то исчезли, что окончательно разрушило надежды хоть как-то разнообразить скудную пищу. На юг улетать им вроде бы ещё было рано…и однако этих птиц не стало.
Отшельник предположил, что это – следствие того самого события, которое он называл «чисткой реки»: скорее всего, птицы перекочевали на какие-нибудь другие водоёмы, да и Кэйла придерживалась того же мнения. Однако, как не гадай, факт оставался фактом: о свежем мясе приходилось пока лишь мечтать.
Вечерело. Длинные тени уже застелили реку тёмно-синими покрывалами, притих ветер, притихли мелкие птахи: лес готовился ко сну. На вёслах сидели Эрмунд и Кэйла, отшельник – в носовой части, его дочь – на корме. Корин примостилась на ложе, и поскольку спать не хотелось, смотрела на медленно проплывающие мимо берега: деревья, кустарник, заросли осоки...всё одно и то же, изо дня в день...
Внезапно вскочила Кэйла, ощутимо качнув лодку и напугав Корин: в следующее мгновение в руках охотницы уже был лук с наложенной на тетиву стрелой.
- Дочка, ты видишь? – тихо произнёс отшельник.
- Вижу, отец! Но ещё далеко, отсюда не достать.
Корин повернулась и глянула туда, куда был устремлён взгляд Кэйлы: в паре сотен шагов выше по течению на правом берегу стоял лось. Стоял и спокойно смотрел на приближающихся людей, и похоже, совсем не собирался убегать.
- Эх, только бы он в лес не подался! – пробормотала охотница.
Она в нетерпении натянула лук, прицелилась…но потом опустила оружие: расстояние слишком велико, и стрела, если долетит, не причинит зверю никакого вреда, и скорее всего, просто спугнёт. А лось всё так же стоял и смотрел на людей.
- Прямо на меня смотрит! – отозвался Эрмунд, - чудной какой-то лось!
Расстояние потихоньку сокращалось: вот Кэйла снова подняла лук, готовясь спустить тетиву, ещё немного…и тут лось, похоже, решил не испытывать судьбу: качнул рогами, двинулся вперёд, и в несколько шагов преодолел ширину берега, отделяющего его от воды. А затем ступил в реку, забрёл по грудь и снова замер: на людей он теперь не смотрел, а уставился прямо на противоположный берег.
- Издевается он над нами, что ли? – неожиданно с досадой воскликнула Кэйла и бросила лук на днище.
- Ты не будешь стрелять? – удивилась Корин
- Нет! Охотники не бьют зверя, переплывающего реку или другой водоём, в воде он беззащитен. И я этот закон тоже не нарушаю!
Корин с восхищением посмотрела на охотницу: удивительное благородство! Кто бы мог подумать, что у охотников существуют такие неписаные правила! А Эрмунд лишь молча, но многозначительно кивнул: он был полностью согласен с поступком дочери.
Далее лесной красавец повёл себя ещё более странно: дождался, пока расстояние между ним и передней лодкой сократится до пятнадцати-двадцати шагов, и лишь тогда поплыл, пересекая путь каравану. Нос лодки едва не задел его рог, но лось даже не обратил на это внимания: медленно и неторопливо, с явно видимым достоинством он двигался к противоположному берегу, прямо к спускающимся до самой воды зарослям ивняка. При этом сохатый ни разу не повернул голову, чтобы оценить опасность, исходящую от людей; любое животное всегда испуганно озирается в таких случаях, но лось вёл себя иначе, он словно знал, что бояться нечего.
- Что это он вытворяет! – возмутилась Кэйла, - До чего нахальное и самоуверенное животное!
А лось не спеша достиг зарослей; путники уже было решили, что он сейчас начнёт выбираться на берег, напролом пройдя сквозь зелёный полог, и Кэйла вновь схватила лук. Но лось вдруг наклонил голову ещё ниже - и исчез прямо под сплетением ветвей, спокойно проплыв под ними.
- Кэйла, сядь на своё место, бери весло, сворачиваем! – неожиданно сказал Эрмунд, - Правь прямо туда, за лосем! Неспроста всё это… и есть у меня некая смутная догадка…
Нос лодки коснулся ветвей: и вопреки ожиданиям, те не спружинили, отталкивая лодку назад, не стали цепляться за одежду и царапать лица…они легко расступились, пропуская судёнышки, несколько мгновений – и лодки, проплыв по узком зелёному коридору, выплыли на открытое пространство…а далее взору открылась русло неширокой речушки.
- Вот он! – радостно вскрикнул отшельник, - Вот тот приток, который мы искали! Всё, девочки мои, нашли!
Глава 13:
http://www.proza.ru/2014/01/31/110