Взять или не взять? Слох бывает всяким. Значит,- взять.
Бег был пробегом. В теплое вонзалось твердое. Значит, - Слох.
Бывают же дни, когда сверху наваливается медный дождь, а хочется быть сухим, как песок в пустыне, а ласковые руки уже не готовят бардовый борщ, и вообще, - на холсте нет ягнят. Кто придет в бурю в полночь в постель в одиночку? Только…
Он пришел. В полночь. В одиночку.
Женщине было тридцать шесть мягких оранжевых цветов.
Ее плавила теплая вода, стекая по волосам, уходя в песок, извиваясь змеей.
Традесканции. Вообрази меня живым. Ты ждешь, когда же начнется история? Она уже кончилась, вместе с растаявшей дымкой, горько-сладкой – иллюзией соприкосновения.
У них все кончилось прекрасно. Она забеременела, он покупал ей новую одежду и свежие фрукты. Настала осень. И она родила человека, розового-розового, мягкого-мягкого и кричащего.
Трое. Как бы вам про это рассказать. Выделение времени растапливает самосознание полового инстинкта. Трое… Бог ты мой…
Человек – это звучит, как «ОНО». Человек – они вдвоем, вместе, друг в друге, любовник в любовнице. Только в оранжевом возрасте стекает в ладони море любви. Соленая, пахнущая зеленой морской травой пенная влага. Но их было Слох…
Он кричал, он был явлен, он был третьим. Они пили пену любви, они укачивали малыша, они проникали друг в друга, они любили его розовые ручки, они обожали себя в своей оранжевой пене. Когда он выскальзывал из ее холмов, она удерживала в руках его дерево, он называл ее Афродитой и погружался в ее безудержное сплетение мандаринных долек. Слох бывает же…
Наверное, сейчас ты не чувствуешь оранжевый дождь. Не чувствуешь, как он бьется о твои плечи, как пытается пробить жажду свободы, как тает песок триединого долголетия, сползая фиолетовой тенью к ногам, как приходит упоение… Трое росло, как растет ветвь. Мальчик ходил в школу, приносил цифры, смотрел, как двое любят его и друг друга. Он касался губами их. Они поили его своей жизнью. Он становился другим.
Сейчас ты скажешь, что хватит мыслить убого. Жизнь иногда доводит до смерти. Слох – это правило вымерзания пчелиного стада в условиях отсутствия сладкого тепла.. Пей дождь…Вот и начало. Они не заметили, что их стало двое, а море стало малиновым, а нежность губ осталась прежней, но он уже называл ее «моей девочкой», а она выпускала его из рук и засыпала, разметав по постели каштановые волосы. Другой человек приходил и уходил. Они любили этого человека, он был ими, они помнили его как себя, ласково-ласково, нежно-нежно. Трое было с ними как Слох. Но он стал (был) другим.
Забудем то, что исчезает.
Иеромонах Збатов. Новейшее Чадь. Гл.4