2.
- Вот как бывает, - пробормотал Лайт. – А как же могу выбирать я? Мне бы только найти Дымку, а там – я сразу отправлюсь на поиски Анники. Боюсь только, чтобы не было поздно.
Паукашка подошла было к Рэли, чтобы пожалеть его и утешить, но передумала, фыркнув:
- Фу, какая ты курятина! Разве можно так курить?
- Новое слово для языка Миррора, - прокомментировал Ромес её фырканье.
- Что же мне теперь делать? Посоветуйте, – попросил Лайт. – Грубо говоря, где мне взять полцарства? Я – король без королевства, и Конрою это известно. Чего же он ждёт от меня? Я бы жизнь отдал, если бы он потребовал такую плату...
- Боюсь, я знаю, какую цену он имел в виду, - ответил Рэли. – Твоя смерть ему совсем не нужна, а цена – не каждому по карману. Он хочет взамен часть твоей души. Ты готов заплатить? – и Рэли посмотрел в глаза Лайту долгим испытующим взглядом.
- Готов пойти на что угодно, - решительно сказал Старлайт.
- Тогда ты должен принести жертву. Близкого человека, который для тебя действительно что-то значит. Ты должен отдать его в Миры, которые высосут душу, слижут память, изменят сущность, так что от твоего друга не останется ничего, кроме телесной оболочки. А ты будешь наблюдать за этим процессом со стороны и знать, что всё происходящее – за тебя, из-за тебя и для тебя. И Конрой волен вытворять с тем, кем ты пожертвуешь, что угодно. Такая цена. Друга за друга. Часть души за равноценную. Ты ведь сильно изменился. И ему это хорошо известно.
- Вы – часть моей души, - тихо произнёс Лайт. – Больше у меня никого нет.
- Что ж, выбирай. Из тех, кому можно уйти туда, никто не откажется заменить тебе полцарства.
- Не могу, - Лайт низко опустил голову. – Совсем.
- Хорошо, - Рэли еле заметно улыбнулся. – Я пойду.
- Нет уж! – вмешался Синерок. – Поверь мне, я кое-что знаю о Мирах. Ты слишком долго ходишь по ним, так что теперь, особенно после Искажений, тебе нужно держаться подальше от Миров, которым под силу изменить тебя. Ты уже вроде неизменной составляющей. Стоит какому-нибудь миру изменить твою сущность – начнётся хаос с очень неприятными последствиями. Может даже разрушиться вся система Миров. Так что твоя кандидатура рассмотрению однозначно не подлежит. Тут-то я разбираюсь получше вашего, уж поверьте! Только не ты!
- Я пойду! – решительно сказал Ромес.
- Тебе нельзя во имя грядущей миссии, - возразил Рэли.
- Плевать на миссию!
- Это всё равно, что плевать на миллионы, миллиарды живых существ, ждущих от тебя своей судьбы.
- Как-как ты сказал?
- Я не оговорился. Ты не можешь идти.
- А я? – спросила Паукашка.
Ралли чуть заметно улыбнулся:
- Во-первых, Леди, вы не человек, а во-вторых – из Миров. Того, кто сам из Миров, Миры сожрут.
- А я? – спросил Синерок.
- Ты ведь тоже из Миров.
- Я с границы.
- Это не имеет значения.
- Замолчали, успокоились? – спросил Эрик. – А теперь я скажу. Конечно, можно посчитать, что я – из Миров, что появился именно здесь, но, с другой стороны, я всегда находился с Ромесом, когда было светло, с момента его рождения. Ведь так? Так, разумеется! Значит, я пришёл в Миры из его мира вместе с ним. А это совершенно меняет дело! И если вдруг со мной что-то случится, никто от этого не пострадает. Можно видеть человека без тени, но вот тень без человека… Никто по мне плакать не будет.
- Я буду, - пообещала Паукашка.
- Спасибо. Но это я к тому, что я пойду. Рэли, только попробуй доказать мне обратное!
- Да, ты можешь пойти, - согласился Рэли. – Но можешь и не пойти. Это по желанию. Никто не заставляет. Но готов ли ты пойти?
- А что такое?
- Ты не знаешь, что тебя ждёт.
- И что?
- Ты не боишься погибнуть?
- Как не боюсь? Боюсь, конечно. Но не так чтобы очень. А что, надо погибнуть?
- То, что произойдёт, будет смерти подобно. Ты готов к этому?
- В общем, да. Что со мой должно случиться?
- Я попытаюсь сказать коротко. Ты пройдёшь через то, через что прошёл тот, кто забрал девушку и лошадь. В отличие от тебя, он сам выбирал дорогу и был готов ко всему, что видел на пути. Для тебя это может оказаться слишком диким. Но через что бы ты ни шёл, ты непременно попадёшь туда, где находится вор…
- Отец мой по имени Конрой, - объяснил Ромес.
- Да, Конрой, - согласился Рэли.
- Как мне хочется пойти разобраться с ним самому! – мечтательно проговорил Ромес.
- И не думай об этом! – строго одёрнул его Рэли. – Тебе нельзя ни под каким предлогом. У тебя есть долг; слово, если хочешь, которое ты просто обязан сдержать.
- Ладно, сдержу, - разочарованно вздохнул Ромес.
- Ромес, не мешай проведению инструктажа! – возмутился Эрик. – Может быть, от этого моя жизнь зависит. Я тут про тени говорил – так это я пошутил, не верь мне; человек без тени – это неполноценный человек. Рэли, продолжай, пожалуйста. Что, ты сказал, мне грозит?
- Ты многое потеряешь.
- Ну, это не страшно, поскольку терять мне особенно нечего.
- Ты можешь потерять себя. С середины пути уже не вернуться. Подумай.
- Чертовски лошадку жалко. Ну-ну, что ещё?
- Смерть в физическом смысле тебе не грозит. Конечно, потрепает тебя порядочно, но это всё проходящее. Ты забудешь большинство из того, что знаешь.
- И вас всех?
- Возможно.
- Какая досада!
- Я не знаю, что у тебя останется. Ты можешь забыть элементарщину, основанную на инстинктах, но точнее я не берусь сказать. Ты можешь превратиться в низшее животное, а можешь стать гением. Это уж как судьба распорядится.
- Чего уж там. Как сказал мне когда-то Ромес – Ром, ты помнишь? – «У меня есть я. И что мне со мной делать?». Это правильная постановка вопроса. Что мне со мной делать? Всё равно дурью маюсь. А так хоть какая-то польза будет.
- Скажу в утешение – мы будем всё знать о тебе, только вряд ли поможем в чём-то. Нет такой возможности. Но когда ты вернёшься, Ромес поможет тебе вспомнить всё.
- Спасибо, что сказал «когда», а не «если».
- Не стоит благодарности. Я более чем уверен, что ты вернёшься.
- Но как он мне поможет вспомнить?
- Ты же его тень. Прости, что напоминаю. Твои мысли – тень его мыслей. Так что не волнуйся.
- Хорошо, я не волнуюсь. А что мне там делать?
- Даже если бы я имел представление и рассказал тебе, ты всё равно там не вспомнил бы.
- Тогда придётся действовать по обстоятельствам. Когда мне отправляться?
- Когда будешь готов.
- Хоть сейчас!
- Сейчас. Только знай, что у тебя появится тяжкое бремя.
- Это какое ещё?
- Я знаю! – сказал Лайт. – Я буду в долгу. Я не смогу отплатить должным образом. Но я готов к этому. А ты?
Эрик возвёл очи горе, что должно было символизировать усиленную умственную работу, но никого этим не обманул. Разумеется, он думал совсем о другом. Например, не выпить ли ещё лимонного соку.
- Эту проблему можно решить по возвращении, - сделал вывод он. – У кого-то есть предложения, напутствия, пожелания, просьбы?
- Принесёшь мне оттуда шоколадный батончик со вкусной-превкусной начинкой! – немедленно отреагировала Паукашка.
Никто не знал, хохотать или рыдать и шлёпать Паукашку по мягкому месту.
Но Паукашка была серьёзна как никогда. В делах, касающихся шоколадок, смех неуместен. И все сдержались.
- Там посмотрим, - пообещал Эрик. – Куда мне идти?
- Первая попавшаяся дверь, - задумчиво ответил Рэли.
Эрик порывисто поднялся, обнялся с каждым по очереди. Чмокнул в нос Паукашку и быстро вышел. Ещё немного – и его никто никуда не отпустил бы. Паукашка выглянула в коридор.
- Никого, - констатировала она.
* * *
- Молодой человек, вам куда?
- Мне б, дедуля, дальше по коридору, а там – как получится.
- Как это – как получится? А поточнее? Ведь если не знаешь, куда надо, неведомо куда и попадёшь.
- Не знаю, и всё! Помогите, если можно.
- Почему бы и нет? Только разобраться хорошенько надо. Заполните-ка вот эту анкету, а там видно будет. Да не смотрите на неё, как лошадь на верблюда! Отвечайте быстро и честно. Все вопросы имеют значение, не сомневайтесь!
- Хорошо… Так… Можно ручку?.. Ага, спасибо. Имя – Эрик. Возраст…
И так до конца.
- Вот, пожалуйста.
- Ага… Угу… Что ж, парень, тебе дальше по коридору, первая дверь направо. Там темно, смотри не упади.
- Спасибо, дедуль!
- Счастливо, парень.
* * *
Тяжёлая электричка разродилась толпой дачников, нагруженных неподъёмными вёдрами, корзинами, рюкзаками и сумками, и облегчённо устремилась дальше. Людской поток хлынул через здание вокзала.
- Подожди, – сказала Маки Лаже, когда они проходили через зал ожидания, где дремали разморенные жарой люди, ожидающие своего поезда в окружении бесчисленных сумок, чемоданов и прочего багажа. Лажа остановился, двумя пальчиками, как какую-то гадость, держа маленькое пластмассовое ведёрко с пустившей сок клубникой. Толпа обтекала притормозившую парочку.
- Что случилось? – спросил Лажа.
- Ничего. Простоя жутко хочу пить, – ответила Маки.
- Прямо-таки помрёшь, до дома не дойдёшь!
- Не дойду! – Маки воинственно тряхнула головой, меряя Лажу с ног до головы жёстким взглядом прижмуренных глаз. Тёмная прядь свесилась ей до середины носа; Маки оттопырила нижнюю губу и подула наверх, но прядка, взлетев на миг, вернулась обратно, и Маки не стала с ней сражаться: в битве с причёской она неизменно терпела фиаско. Её пышные волосы были очень красивы, но ей никогда не хватало терпения отрастить длинные. Но ей и так было хорошо, хотя её часто принимали за симпатичного, очень и очень нестриженного мальчика с подкрашенными глазами и губами. В детстве Маки не играла куклами, у неё не было подруг, но зато с друзьями-мальчишками она играла в войну, лазила через заборы и шлёпалась с деревьев. Очко в её пользу – старалась не драться. И Маки – не что иное, как название её любимых цветов. В детстве она все цветы называла «маки». Даже мама привыкла звать её так. А Лажа был её первым другом, двоюродным братом, старше её на три года, выше на пятнадцать сантиметров и ещё ко всему лажей во всех известных ей отношениях. Он очень следил за собой и считал себя довольно-таки крутым парнем. И выглядел он сейчас – громадина с пластмассовым ведёрком – весьма комично. Он томился и плавился в трогательной бандане на голове – белые черепа на чёрном фоне. Платочек был маленький, завязанный где-то на затылке, и всё время съезжал.
Зловещий взгляд Маки пропал даром, разбившись о непроницаемость чёрных солнцезащитных очков Лажи.
- Съешь клубничку, - предложил Лажа.
- Какая клубничка? – возмутилась Маки. – Я пить хочу! Если бы я хотела клубничку, я бы так и сказала! – у неё было явно плохое настроение: она на даче накануне объелась этой самой клубнички, и у неё по всему телу пошла сыпь. У Лажи, впрочем, настроение оказалось не лучше. Было слишком жарко, слишком пыльно, и слишком съезжал платочек.
- Я пойду водички газированной хлебну, - сообщила Маки. – Идёшь со мной или подождёшь?
Лажа тоже хотел пить, но решил показать, кто в доме хозяин, и ответил:
- Там, наверно, очередь. Ты иди, а я тут постою.
- Ну-ну, постой, - Маки направилась к буфету.
Она почти достигла своей цели, пробираясь между баррикадами ручной и всякой другой клади, и её владельцев, расположившихся в стандартных ярких пластиковых креслах, расставленных рядами и рассчитанных, видимо, на сиамских близнецов-тройняшек. Но се ля ви, таков стандарт. Да, Маки угостилась бы газировочкой, с боем пройдя очередь, но жаждущей очереди повезло в том плане, что Маки лишила её удовольствия наслаждаться своим обществом, потому что нечто непонятное в пёстрой, но всё-таки однородной толпе остановило её. Маки увидела человека. Звучит странно, но всё случилось именно так. Это был человек. Прежде всего ей пришло в голову слово «человек», вместо обычных «чуваков», «друзей», «типов», «хмырей» и прочего менее лестного словесного хлама. Среди людской круговерти стоял человек. Его лицо привлекало к себе внимание прежде всего свежим рубцом, словно проведённым под линейку вертикально через лоб, левую бровь и щеку, чудом не зацепив левый глаз, почти до нижней челюсти. Маки невольно поёжилась, представив, что чувствовал этот человек, получивший такую страшную рану. А после шрама были глаза – широко распахнутые на весь мир; в них отражалось высокое летнее небо. Но какого цвета они были?.. Маки не заметила. Может быть, и голубого, а может, зелёного или карего. У людей не бывает таких глаз. Взгляд растерянный, ждущий, ищущий и какой-то знакомый. Очень странный, непонятный и привлекательный.
Человек смотрел на Маки и улыбался. И она подошла к нему, повинуясь необъяснимому импульсу. Человек улыбнулся ещё шире и провёл пальцами по рубцу. Он показал руку Маки. На пальцах оказалась кровь – видно, рана только-только покрылась тонкой подсохшей корочкой, треснувшей от улыбки.
- Пойдём, - почему-то сказала Маки, решительно взяла человека за протянутую руку и повела за собой. Он шёл покорно, как дрессированный.