Остановившись у книжного прилавка перед центральным универмагом, Тимофей отвлекся на оживленный разговор двух парней.
Один из них проповедовал, по видимому, от какой-то из протестанских церквей.
«Верите ли вы в Иисуса Христа как своего личного Спасителя?» – спрашивал молодой человек.
Заинтересовавшись тем, что ответил голубоглазый парень, Тимофей, тем не менее, спокойно прошел мимо них и, размышляя, направлялся в сторону своего дома.
Тот парень, думалось, был искренен: «Я верю в Иисуса как доброго человека, возможно, пришедшего от Бога». Осевшие в памяти слова наводили на какие-то мысли.
Тимофей вспомнил день, когда в его жизни многое изменилось.
До этого он тоже стремился жить справедливо и с особым уважением относился к воспитанным нравственно людям; посещая библиотеку, брал книги из серии «Жизнь замечательных людей».
Но сейчас больше всего ему вспоминались моменты, в которые приходило недоумение и бессмысленность в утверждении своих моральных принципов. "Зло побеждает..." - приходили искушения.
И вот тогда Тимофей часто вспоминал людей, отдавших жизнь за принципы добра, и часто вспоминал об Иисусе Христе, как о "добром человеке"... И если есть Бог, то Иисус тот человек, который об этом должен что-то знать...
В тот день, когда перевернулась жизнь Тимофея, он читал книгу о жизни святых «Добротолюбие».
В то время восприятие жизни 26-летнего человека зрело в какой-то углубляющейся серьезности, поэтому его ищущая душа приобрела эти книги, не обращая внимания на неудобство церковно-славянского языка.
Непонятной особенностью в повествовании авторов было то, что они говорили не о человеке, а о Господе Иисусе. Сама же описываемая жизнь святых была выражением твердости, самоотречения с необычайной непостижимой глубиной духа. По мере чтения тот Дух, пронизывая сердце, убеждал, что эти люди «знают куда идут». И читающий ум все больше откидывал опыт прошлого мировоззрения... - приходило понимание: что высоко у людей, то мерзость перед той необъяснимой глубиной духа ...что истина – в Иисусе!
И именно в том месте, где описывался внешний образ одного из Старцев – невероятно – но через тот образ в данный момент Тимофей очень ясно видел духовную личность и совершенство этого святого человека.
Тимофей медленно отодвинул книгу, встал из-за стола, постоял немного, и сказал: «Господь, я хочу быть христианином... и быть ближе к Твоему народу». Три раза перекрестился справа на лево (о каком обычае давно знал) и уже сразу почувствовал, что внутри него что-то изменилось. Некая святая атмосфера наполнила комнату, а обычные вокруг предметы будто излучали некое золотое свечение.
Так Тимофей стал новым человеком - христианином.
Впоследствии, по недолгому времени, он, уже читая Евангелие, приостанавливал чтение в том месте, где Иоанн креститель свидетельствовал об Иисусе. Снова и снова вчитываясь в контекст первой главы (Ев. от Иоанна), он не мог объяснить и преувеличить чудо этих строк и сопровождающие переживания их.
Сегодня-то Тимофей знает, что переживания Духа Святого являются для христианина духовной реальностью, преобразованием и богопознанием... - знает, что Отца и Сына верующие познают через переживания в Духе Святом, отсюда и обращение «Господь Иисус»!.
Также читая псалмы, Тимофей давно уже встретился с другим аспектом того чудного прошлого переживания - «Лучше быть у порога в доме Божьем, нежели жить в шатрах нечестия».
Однако сейчас, по дороге домой, чуть внимательнее переходя улицы, наш рядовой ученик Христа обнаружил для себя что-то странное из разговора тех ребят возле ЦУМа, и что-то новое в понимании «Спаситель».
Будучи уже дома и разобравшись с кое-какими делами, вечером, по обыкновению, Тимофей вышел в гости к дяде Павлу.
Дядя Павел жил недалеко в трех кварталах. Это был христианин пожилого возраста и человек удивительной внутренней благодати, в обществе которого Тимофей ощущал себя как в некой духовной церкви.
Так было и в этот раз. Открыв калитку, старик добродушно улыбнулся и молча, пошел с гостем в дом.
В доме, не спеша, расставив стулья за столом, поставив на плиту чайник и помолчав немного, спросил: «Тима, как дома?»
– «Нормально… Дядя Павел, знаете, о чем я хотел спросить?» – у Тимофея была уже традиция вопросы духовной жизни оставлять до встречи со своим старшим другом.
Он рассказал дяде Павлу о коротком разговоре ребят и добавил: «Мне Бог простил грехи и дал новое рождение, значит Он меня спас. И теперь есть исповедание грехов, старание не грешить и становиться лучше... Но мне показалось, что «Спаситель» – это должно быть больше?! - Я верю в Его заботу, в грядущее воскресение, но эта вера и нынешняя жизнь не имеют той силы и реальности, как начало моей христианской жизни».
После некоторой паузы дядя Павел сказал: «Тимофей, «становиться лучше» или «хуже» в этом вопросе не играет никакой роли. Но для меня, грешного человека, Бог является Спасителем.
Да, Господь очищает наши грехи, но Он дает нам их видеть. Чем больше мы видим грех и его силу, тем больше мы нуждаемся в спасении. Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти?»
В комнате наступила тишина. Тимофей заметил, что последние слова были не только напоминанием о «Послании к римлянам», но обращением перед Господом, и именно это стало изменять его понимание контекстов тех глав: о грехе и спасении. Одновременно в памяти Тимофея восстанавливались некоторые миссионерские проповеди протестантских конфессий, которые в одно время часто можно было слышать в кинотеатрах и домах культуры - приходило различение духа: эти проповеди основывались больше на моральных стандартах, неглубоких подражающих чувствах, а изложение изобиловало лишь знанием Писания и остротой ума.
Но сейчас Тимофей встретился снова с внутренней жизнью. Он входил в познание святости Божией. На глазах выступили слезы: «Спасибо, дядь Павел, я зайду потом». Он встал, вышел и побрел в сторону дома. Внутри Тимофея бурлила настоящая река Гихон, трудно было сдержать слезы. Но эти слезы были особенные – духовные. Это было переживанием радости спасения.
Вот такой удивительной благодати был старик.
Впоследствии, читая Библию, Тимофей понимал, что он уже и по-другому читает. Духовный опыт Тимофея становился глубже. Возрождение продолжалось, и сопровождающее покаяние носило характер погребения прежнего грешного человека.
Восприятие становилось тоньше: если раньше исповедовался очевидный грех, то теперь Тимофей смотрел: «свет, который в нем, не есть ли тьма?».
К тому же, Писание все больше становилось живым светильником («всякий книжник, наученный царству небесному, подобен хозяину, выносящему из сокровищницы своей новое – то есть живое откровение и "старое" - слово, согласное пророческому слову писания»). Внутренний свет проливался на внешнюю жизнь, и, «если притупляется топор, и если лезвие его не будет отточено, то надобно будет напрягать силы; мудрость умеет это исправить» (Еккл. 10:10).
Спустя несколько лет вера и жизнь Тимофея вошли в новое качество. Действительно, уже не приходилось «напрягать силы», например, в убеждении к вере своей неверующей жены, ибо свидетельство больше утверждалось в жизни, слова знали время и устав. Супругу Тимофея звали Екатериной. Она очень была похожа на Марфу, сестру Лазаря из новозаветной библейской истории. Это была земная женщина, но хорошая хозяйка и заботливая мать. Тимофей не раз уже замечал, что за двенадцать лет их супружеской жизни характер Катин менялся, да и чему-то он сам у нее научился.
Проблемы, которые иногда возникали в трудовой жизни, давно перестали решаться через принципиальность характера и импульсивную волю. Когда, похоже, их решал Господь, когда приходила прозорливость. Тимофей считал, что иногда Бог специально людям создает обстоятельства, чтобы они учились думать и становились тоньше для принятия некоторых истин жизни (как у Соломона – «в дни благополучия пользуйся благом, а в дни несчастия размышляй»).
Да и неслучайно, наверное, вскоре одна из проповедей Тимофея начиналась с увещевания и толкования (с 20-го по 33-й стихи) притч Соломоновых.
Это было время, когда ему уже ясно представлялся путь христианского свидетельства по внутренней жизни.
Из книги «Откровение» он знал, что победа над тьмой приходит через 1 - принятие искупительной крови Иисуса Христа, 2 - через слово свидетельства своего и 3 - самоотречение души своей даже до смерти.
А из опыта знал, что есть христиане, которые еще не сильны в слове свидетельства и духовном подвиге.
Так, обратив еще внимание на то, что Иисус перед крестной смертью говорил об этом как о крещении (от Луки 12:50), и Павел говорил о своей смерти как о «венце» к лучшему воскресению, Тимофей усмотрел для себя внутренний аспект крещения через силу жизни. Ибо из спасенных: «один малым наречется в Царствии Небесном, а другой большим».
В своих проповедях Тимофей, хоть и имел желание говорить к спасению душ, но никогда не отчаивался от духа неприятия и противления, а имел утешение, что главный его Учитель и братья по Царству знают, "о чём" он говорит.
И был Тимофей благодарен Господу больше не за «знание, которое упразднится и пророчество, которое умолкнет». А за молитву, которую он всегда начинал со слов:
«Сердце чистое сотвори во мне, Боже, и дух правый обнови внутри меня; не отвергни меня от лица Твоего и Духа Святого Твоего не отними от меня. Верни мне радость спасения Твоего, и духом владычественным утверди меня...» (пс. 50).
И благодарил Бога за то, что на жизненном пути ему встретился такой человек и духовник, как дядя Павел.