Глава1
Весна 1918 года на Юге разваливающейся российской империи выдалась холодной и слякотной
По улицам уездного города Хлудовска уже который час бродил купеческий сынок Васька Голик, которого нынче исключили из гимназии.Его ноги и гимназическая шинель давно промокли, он отчаянно мёрз, но идти домой боялся. Его папаша, купчина с пудовыми кулаками, Пётр Евсеевич Голик, сказал вчера,что если Ваську исключат из гимназии, то он его прибьёт. Тяжёлую тятину руку Васька знал хорошо и, вполне обоснованно опасался, что взбешённый легкомыслием своего непутёвого отпрыска родитель может запросто его изувечить.
Сильно мечтал Пётр Голик взрастить из сына просвещённого коммерсанта, который будет не полуграмотным купцом — тысячником, а заводчиком- миллионером. То, что там, в столице голытьба взяла власть он верил с трудом, а если и взяла то,конечно, не надолго.
Шибко разочаровался папаша Голик в своём дитяти и стал к нему особенно придирчив после того, как нос к носу столкнулся с ним в заведении мадам Батерфляй. Так прозвали неизвестно откуда появившуюся в их городе летом 1915 года высокую, необыкновенной худобы женщину неопределённого возраста. С нею оказались в городе несколько весьма разнузданного поведения девиц. Вскоре же в Хлудовске и появилось «заведение» где находили приют и отдохновение от своих безликих жён купцы, чиновники, офицеры запасного полка расквартированного в городе.Не брезговали сим злачным учреждением и городской голова с приставом.
После того, как запасной полк был отправлен на фронт и клиентура борделя существенно поредела,мадам не чуралась принимать в весёлых стенах прыщеватых недорослей — сыночков тех самых купцов,чиновников и прочих "благородных" отцов семейств, составляющих постоянный контингент развратной мадам. Гимназисты туда ходили толпами, а за коновода у них был Васька.
Варнак Васька роста среднего, носат,пучеглаз и тонкогуб, он не нравился юным целомудренным девам, но очень обожали его изнывающие от безделья супруги лавочников, телеграфистов, полицейских и прочих чиновников и мещан.Взглянув в его бесстыжие и много обещающие зенки, лишённые ласки своих деловитых мужей жёны теряли рассудок.
Надумал вконец замёрзший Васька пойти в гости к Варваре, жене бакалейщика. Если уехал её благоверный, несмотря на смуту, в губернию за товаром, то Ваське повезло. Тогда он обсушится, насытится и утешится.
Слабо надеясь на отсутствие Варвариного мужа, Васька уныло брёл на окраину города, туда где она проживала.
В их захолустном уездном городке, расположенном между Европой и Азией, вдали от железнодорожных магистралей и бойких трактов,жаркое дыхание революции ощущалось слабо. Правда и сюда иногда доходили жуткие слухи о взаимных зверствах и красных и белых. Очнувшиеся от тысячелетний спячки рабы мстили господам за многовековые унижения и издевательства, а разъярённые взбунтовавшимся быдлом господа вешали их на фонарных столбах . Межклассовая ненависть ещё не достигла окраинных селений России, но к ним уже приближалась. Бастовали работники скотобоен и мельниц,дерзили хозяевам лакеи. Купцы Хлудовска сиднем сидели по домам. Торговля оскудела от того, что время подкатилось аховое и ездить за товаром стало опасно. Вот поэтому шёл Васька к купчихе с самой малой надеждой на отсутствие её благоверного супруга.
Варвара обожала великовозрастных мальчиков и бессовестно грешила с ними в отсутствии мужа. Васька был особо ею привечаем за то, что ...ну за что знала только она сама.
Бакалейщик был дома. Условный сигнал, горшок с геранью, стоял на правой стороне подоконника, вот если бы на левой...
«Куда же мне деваться?»- удручённо подумал изгой-гимназист, удаляясь от дома Варвары.Знал он, что и у других его поклонниц - мужья дома сиднем сидят по причине проклятой революции.
Проходя по центральной площади города, Голик увидел несколько десятков вооружённых людей.
Дымилась походная кухня ,запряжённая полудохлой конягой. Одр стоял понурив большую голову,и, казалось, о чём то невесело думает.Чуть в стороне находилась пушчонка малого калибра в упряжке которой нетерпеливо перебирая ногами на месте месила грязь копытами более справная кобыла.
Бойцы были одеты что во что горазд. Солдатские шинели,суконные пиджаки, овчинные полушубки и даже чиновничье фрязевое пальто облегало могучие телеса неопределённого возраста, весьма разбойного вида мужика. Из всей этой разношёрстной команды выделялся огромного роста матрос в расхристанном бушлате под которым гордо красовалась тельняшка , а холодный ветер буйно развевал ленточки бескозырки.Но всю эту разноликую толпу объединяла одна деталь; у них у каждого на левом рукаве нашита или повязана широкая полоса из красной материи."Красногвардейцы",- догадался Васька. О красногвардейцах он слышал от заезжего вечного студента Фильки Сморчкова.
Шальная мысль посетила удалую Васькину голову:"А что если мне с ними уйти". Он направился к матросу, безошибочно определив в нём командира.Матрос тем временем зычным голосом говорил кашевару: “Вари скорее рас так... твою и эдак. Красные герои жрать хотят. Поедим и дальше скорее двинемся. Кадеты за нами по пятам идут,знают ,сволочи, что мы без боезапаса.Ты нас задерживаешь тут, кабацкая твоя душа.»
-Чем варить то?- огрызнулся повар,- дровишек — кот наплакал.
-Шо-о-о!? - возмутился матрос,- дров нету? А ну Соколов, Данилов,- оборотился он к стоявшим около двум немолодым красногвардейцам,- крушите заборы у зажиточных, топите котёл.
Что-то оробел Голиков, глядя на грозного атамана красных и застыл в трёх шагах от него, но моряк вдруг сам обратился к Ваське внимательно его разглядывая:
-Ты чего тут шатаешься, гимназия.
-Товарищ командир,возьмите меня в свой отряд,- торопливо с скулящими нотками в голосе,- запричитал Васька, и, с трудом вспоминая слова из листовки, читанной им однажды в гостях у Фильки Сморчкова,продолжал,-желаю вместе с вами бить мировую контрреволюцию на всех её направлениях.
Было видно, что слова гимназиста про битие мировой контры
шибко понравились матросу.Подобревшим голосом он спросил:
-Оружие, хлопец, у тебя есть?
-Оружия нет,- бойко отвечал Голик,- оружие добуду в бою!
- Комиссар,-обратился матрос к худощавому молодому человеку в кожанке и студенческой фуражке,- вот паренёк просится к нам в отряд. Очень желает он бить вместе с нами контриков.Комиссар критически оглядел гимназиста с ног до головы,спросил недоверчиво, резко:
-Каково твоё социальное происхождение?
-Купец я.
-Ты купец?
- То есть нет,не я,батька мой купец,- и, заметив шальной огонёк ненависти в глазах моряка, торопливо добавил,- но я всегда осуждал подлую эксплуататорскую сущность отца, за что и был изгнан им из дома.
-Ну что,- повеселел матрос,- примем гимназиста в отряд?
-Добро,- вяло, будто нехотя согласился комиссар,- принимай его в отряд, но при первой же попытке предательства или трусости - расстреляем руководствуясь законами революционной целесообразности.
От таких слов грозного комиссара по спине у Васьки поползли мурашки.Его натуре абсолютно чужд был героизм, а трусость, в сочетании с меленькой подлостью являлись сутью его природного характера. По этой причине он никогда не принимал участия в мальчишеских потасовках, но зато мастерски умел стравливать пацанов в драку с садистским сладострастием наблюдая потом, как они расквашивают друг другу носы и выбивают зубы.
"Лучше домой вернуться,- уныло подумал он,- тятя отлупит меня конечно по первое число, но не до смерти же родного сына бить он станет, чай пожалеет, а тут эти краснюки расстрелять могут запросто».
Тяжёлая рука матроса опустилась на плечо несчастного гимназиста.
-Нам грамотеи нужны. Штаба у нас нет пока, но писарь должен быть. Без писаря — никак. Твоими заботами всегда должны составляться списки личного состава,а так же братишек погибших в боях с контрой,количество фуража и боеприпасов прибывших и израсходованных , весь учет и контроль должен находиться в твоей канцелярии. Сейчас же раздобудь бумагу и всякие другие писчие принадлежности.
-Моментом пойду за бумагой, чернилами, карандашами,- затараторил Васька, обрадовавшись возможности под благовидным предлогом улизнуть от красных, но не тут то было:
- Иванов,- позвал командир молодого, но по виду его
рыжей плутовской мордашки, весьма расторопного и находчивого,- пойдешь с гимназистом и конфискуешь в ближайшей писчей лавке бумаги , чернил и прочей канцелярской нужды , столько, сколько вот он,- матрос кивнул на Голика,- скажет.Юный красногвардеец ответил бойко:
-Будет сделано, товарищ командир, а Ваське сказал грубо,выразительно сдёрнув с плеча кавалерийский карабин,- чё рот разинул, пошли конфискацией заниматься.
Через два часа отряд выступил за пределы города,сопровождаемый злобным лаем купеческих волкодавов.
Перед этим часть красных бойцов попыталась митинговать, не подчиняясь приказу командира о выступлении, а остаться на отдых и ночёвку в городе, разместившись в богатых и сытых домах хлудовских обывателей. Комиссар решительно положил конец смуте:
-Мы революционная красная армия,- сказал он,- а в революционной армии должна быть железная дисциплина , её нарушение в военное время, приравнивается к измене и карается расстрелом. Теперь или вы расстреляете нас с командиром и уйдёте к белым, или мы расстреляем изменников.
Красногвардейцы молча построились в колонну.
В конце строя потерянно брёл Васька Голик с гимназическим ранцем за спиной. В ранце находилась вся канцелярия отряда,а учебники выкинул он в придорожную грязь.
Глава 2
К весне восемнадцатого года закончилась мирная передышка Советской России. На Дону волею кайзера вооружались и формировались казачьи формирования генерала Краснова. К Екатеринодару рвались офицерские полки добровольческой армии возглавляемые генералами Корниловым и Алексеевым. Им безуспешно противостояла многотысячная, поражённая вирусом анархизма , армия беспартийного р-р-революционера,бесталанного стратега, но отменного митингового оратора с диктаторскими устремлениями краснобая Сорокина.
Ещё впереди были все кровавые, жертвенные события гражданской войны беспощадной по своей сути. Оккупация странами Антанты Мурманска, Архангельска, Одессы,высадка Американского десанта во Владивостоке и оккупация Японией всего дальневосточного края,бои Красной армии с войсками Колчака, Деникина,Юденича, Врангеля, и наступательная операция молодых красных командармов на Варшаву, закончившаяся страшным поражением — вот жуткий сюжет вооружённого гражданского противостояния мечтателей о всеобщем равенстве и братстве и их бескомпромиссных идейных противников.В этой кровавой каше взаимных зверств и убийств варился наш давний знакомец Василий Голиков.
В апреле 1920 года председатель ревтрибунала армии Владимир Михайлович Колосов при тусклом свете керосиновой лампы-трёхлинейки вчитывался в «Дело» красноармейца Василия Петровича Голика 1903 года рождения, русского, члена РКПб (в настоящее время исключён)награждённого за героизм проявленный в боях против белогвардейцев именным личным оружием системы «Маузер»
Суть преступного деяния Голика,подробно изложенного в «Деле» состояла в следующем: В боях с белыми под Бугульмой, полк в котором Василий Голик исполнял обязанности помощника начальника штаба, понёс значительные потери. Комиссар полка погиб, командир полка был тяжело ранен,начштаба, из бывших царских офицеров,бесследно исчез.В силу этих обстоятельств командование поредевшим полком взял на себя Василий Голик.
Полк после изнурительных боёв приказом комбрига Сивенко, был отведён с переднего края боёв в тыл для отдыха , пополнения личного состава и расквартирован в большом селе Тальниково.Сюда же ожидалось прибытие новых назначенцев, комиссара и командира полка. Обязанности начштаба предполагалось оставить за Голиком,грамотным и преданным советской власти красноармейцем.
В первый же час нахождения в полку прибывшие сюда новые назначенцы комиссар и командир полка обнаружили в его расположении полное отсутствии дисциплины,пьянство и грабёж мирных жителей.Коммунисты полка, пытавшиеся воспрепятствовать разложению и анархии, оказались под арестом.
Освобождённые из под стражи партийцы рассказали, что Голик оказался никчёмным командиром, что в полку взяли верх элементы враждебные революционной законности и воинской дисциплины, но особенное негодование комиссара вызвало сообщение о расстреле, по приказу Голика, троих жителей села, крестьян, якобы за саботаж.
Железной волей комиссара революционные дисциплина и порядок были восстановлены в течение дня;зачинщики анархии расстреляны перед строем полка, а Голик арестован и отправлен под конвоем для разбирательства в ревтрибунал армии...
...Колосов Владимир Михайлович, председатель ревтрибунала,двадцати семи лет от роду из потомственных русских интеллигентов. Отец его, Михаил Афанасьевич Колосов, горный инженер, увлёкся марксизмом ещё в студенческие годы и окончил свои дни на каторге под Акатуем. Матушка Владимира, женщина красивая, но холодная и властная, не разделяла революционных устремлений мужа. После получения известия о гибели Михаила во вдовстве печалилась не долго и через год стала супругой английского дипломата и скоро без, особых сожалений, покинула пределы России, оставив сына на попечении бабушки, родительницы покойного Михаила.
Бабушка одиноко проживала близ деревни Лещёвка в небольшом, но прочном, из красного кирпича доме, стоявшем на некотором удалении от огромного,почти совсем одичавшего сада и хозяйственных построек многочисленные сооружения которых с худыми крышами и полуразвалившимися стенами, свидетельствовали о былом благополучии этой усадьбы.
Владимир Михайлович часто вспоминает бабушку, её ласковые глаза и тёплые руки которыми она всегда гладила голову внука перед сном, на ночь.
Бабушка умерла в марте шестнадцатого года, когда её любимый внук Владимир,располосованный осколками немецкого снаряда, метался в горячечном бреду на госпитальной койке между жизнью и смертью.Крестьяне Лещёвки похоронили старую барыню «как положено» с отпеванием и поминками.Барыня была по христиански милосердна, добра и не заносчива, за что крестьяне её и жалели, не позволяя себе обижать старушку плутовством и воровством.
На фронте Владимир видел преступную бестолковость царского генералитета особи которого назначались на большие командные должности не по уму и образованности, а по степени близости к царскому двору. Поражала продажность чиновничества, которое за малую и большую мзду позволяла бессовестным купцам и заводчикам поставлять на передовую бракованные снаряды артиллеристам,гнилое сено и прелый овес кавалерии,заплесневелые сухари и сапоги с картонными подошвами солдатам.Наблюдая всю эту разлагающую государственные устои кутерьму, Владимир пришёл к выводу,что отец его сгинул на каторге не зря.
После тяжёлого ранения поручик Владимир Колосов, по выздоровлении, был командирован в Могилёв, ставку верховного командования для исполнения обязанностей офицера-порученца. Как раз тогда, по прибытии поручика в Могилёв, царь, он же Верховный Главнокомандующий, получил от Александры Фёдоровны, царицы, нелепейшую телеграмму в которой она сообщала августейшему супругу, что их «милому другу» приснился вещий сон из которого следовало — немедленное наступление русских войск «будет весьма благоприятно»
«Милый друг», сибирский конокрад Гришка Распутин,сорокадвухлетний кряжистый мужик с пронизывающим взглядом бесцветных глаз,прижился во дворце в качестве святого старца. Сей «старец» изгалялся над царём и царицею как хотел, а княгиня Вырубова по ночам стирала его вонючие портки. Иногда по пьянке он отчитывал «папу» то бишь царя, в присутствии придворных, как нашкодившего пацана.По его слову менялись министры, смещались генералы, распределялись военные заказы...
Его Величество повелело наступать. В телеграмме царю супруга сообщала, что их "другу" приснился вещий сон,которым значилось что если он, августейший главковерх прикажет скорее наступать, то наступление окончится победой.Робкие доводы против, генералов Алексеева и Рузского остались без внимания. Полмиллиона русских солдат было брошено под кинжальный огонь пулемётов и артиллерии противника без артподготовки,снарядов не подвезли из-за распутицы, разведки и рекогносцировки. Наступление бесславно закончилось отступлением на ранее занимаемые рубежи.Погибли более ста тысяч солдат и офицеров.Присутствующие на совещании в ставке генералы позже рассказывали,что царь выслушивал доклад генерала Алексеева о чудовищных потерях не удавшегося наступления вполне равнодушно, рисуя в лежавшем перед ним блокноте забавных чёртиков.
Через несколько месяцев устав от штабного безделия, по личному желанию, Колосов опять оказался в окопах.Там он близко сошёлся с большевиками и в декабре шестнадцатого стал членом этой партии.
… И вот уже двадцатый.Третий год борьбы ,жестокой,беспощадной за всеобщее равенство и братство. Он, Владимир Колосов, председатель ревтрибунала армии. В его власти казнить и миловать.Тяжкая обязанность. Никогда не забудет он, как под его председательством был приговорён к расстрелу лихой красный рубака комэск Иван Левин. Ему Владимир обязан жизнью. В бою У Царицына под ним, сражённый пулей пал конь. Тут же налетевший на него казак снёс бы ему голову, придавленный мёртвым конём Колосов не мог оказать противнику никакого сопротивления.
С ужасом видел взметнувшийся над ним клинок, но подоспевший Иван
разрубил беляка от плеча до седла, а шашка казачья всё ж на излёте полоснула Владимира по лицу,навсегда оставив на правой щеке глубокий шрам.
, Многолетняя война, эта узаконенная бойня, ожесточает солдата,делает его нечувствительным к крови и страданиям как к своим, так и чужим. Советская власть борется за то, что бы красный боец и все товарищи всегда оставались людьми, а оскотинившиеся караются строго.
Левин изнасиловал, а после застрелил девушку.
-Меня за дворянское отродье в расход?- Спокойно удивился Иван после объявления приговора. Он до последнего не верил, что приговор трибунала будет приведен к исполнению.
«Дворянское отродье», милое хрупкое создание, служило сестрой милосердия в фронтовом лазарете.
...Колосов вышел из за стола, немного размялся после долгого сидения, открыл дверь просторной крестьянской избы, в которой размещался трибунал. «Приведите арестованного Голика» приказал он ординарцу.
«Совсем мальчишка»- с сожалением подумал Колосов вглядываясь в юное лицо Голика.
-На каком основании Вы приказали расстрелять троих крестьян в селе Тальниково,- жёстким голосом спросил председатель ревтрибунала.
“Под Бугульмой полк понёс большие потери,-негромко
начал отвечать Голик,- комиссар убит, командир полка тяжело ранен, начальник штаба, из бывших,пропал, возможно переметнулся к врагу.Были ранены или погибли многие ротные и взводные командиры. При эвакуации в лазарет комполка приказал мне временно исполнять его обязанности. Распоряжением комбрига полк был отведён в тыл для отдыха, пополнения и укоплектования командным составом. Тем же приказом местом дислокации полка определялось село Тальниково.Жители села оказались настроенными враждебно к красноармейцам и наотрез отказались принимать бойцов в своих тёплых домах и я был вынужден разместить их в пустых общественных амбарах, а больных и легкораненых в здании бывшего волостного правления.Такое отношение сельчан вызывало озлобленность у измученных непрерывными боями и потерями боевых товарищей красноармейцев.
Начхоз доложил мне, что люди и кони голодают. Жители села не дают ни продовольствия, ни фуража. Я собрал сельский сход и обратился к крестьянам с просьбой выделить с каждого двора хоть немного продуктов. Селяне стали кричать, что сами тоже голодают и что у них «давно всё выгребли». Вглядываясь в голодные лица моих боевых товарищей, я понял, надо действовать решительно и приказал самых буйных горлопанов арестовать".
"Какой случился результат после ареста тех крестьян?"
-Результат был положительный.После того как крикливых саботажников по моему приказу расстреляли, люди и кони насытились"
-Кто привел приказ о расстреле крестьян в исполнение?
.-Комсомолец Ельцинович.
-Вы ему приказали?
-Нет, он сам вызвался. Он любит расстреливать.
«Вот и у нашей власти появляются такие вот палачи-комсомольцы, которые"любят расстреливать",- с тревогой подумал Колосов,- а если такие вот елциновичи пролезут со временем в руководство страной, партией, что тогда станется с нашим социалистическим государством?»Тяжкая, мутная тоска легла на сердце
коммуниста Колосова.
Колосов продолжал допрос:
"Почему у вас под арестом оказались коммунисты полка?"
-Они активно пытались воспрепятствовать моему приказу о
расстреле саботажников.
Много, очень много погибнет таких вот честных, идейных борцов за Советскую власть, как арестованные Голиком коммунисты.Редко кто из них,оставшихся в живых после гражданской войны, сделают значительную карьеру в мирной жизни. Бесхитростные и искренние, они останутся внизу государственной лестницы, в гуще народа, а наверх пробьются лицемеры-краснобаи и такие вот расстрельных дел любители, как Голик и Ельцинович.И воспитают они своё потомство в духе презрения к народу и ненависти к социалистическому государству.
Следующим днём Голику был зачитан приговор ревтрибунала: «Красноармеец Голик исполняя обязанности командира полка, осуществил преступное деяние выразившееся в расстреле трёх крестьян села Тальниково. Приказ Голика о расстреле расценивается, как контрреволюционная мера, противоречащая гуманным принципам советской власти отталкивающая от неё трудовое крестьянство. Такие действия Голика заслуживают исключительного наказания, но учитывая его юный возраст и героизм, проявленный им в боях с белогвардейцами решено не подвергать его суровой революционной каре.Василий Голик отправляется на места боёв с контрреволюционной гидрой рядовым красноармейцем без права занимать впредь командирские должности.»
Васька Голик мечтал и надеялся совершить у красных оглушительную воинскую карьеру и стать со временем красным диктатором с белой начинкой, этаким Российским Наполеоном. Ради этого он, преодолевая свою природную трусость иногда даже рисковал своей жизнью проявляя героизм на глазах у начальства. Лицемер и приспособленец по духу, он никогда не испытывал ни преданности, ни уважения к стороне за которую воевал, а коммунистов и комиссаров вообще презирал сквозь призму гордыни самовлюблённого купеческого отпрыска.Его служба у красных оправдывалась только сатанинскими мечтами Васьки стать диктатором. Приговор трибунала поставил жирную точку в бешеных карьеристских устремлениях Голика и он ещё сильнее возненавидел большевиков и их власть.
...Вст-а-а-ать!- орал следователь. Владимир Михайлович Колосов даже не попытался подняться с табурета на который его усадили шестнадцать часов назад, почти сразу после ареста. Он уже не помнил лица следователей,которые сменяя друг друга непрерывно допрашивали его. Следователи играли роли то злых, то добрых людей, но и те и другие требовали одного, что бы он,Колосов, подписал бумагу, где он признавался в немыслимых преступлениях против партии и государства. До сего часа его не били, но теперь следователь, с искажённым от злобы лицом, вдруг выскочил из-за стола и с всей силы ударил арестованного ногой обутой в кованный сапог. Владимир не чувствовал ни жажды, ни голода, ни боли истерзанного побоями тела, лишь только ненависть к этим врагам,пробравшимся в чекистские ряды, мучила его.
...После гражданской войны Колосов в одной из школ Сталинграда преподавал историю.Жил он один. Его жена в двадцать втором году умерла от тифа и он больше не женился.Ему не раз предлагали высокие партийные и государственные посты в Москве и в Сталинграде, но он неизменно отказывался от столь лестных
назначений, только от должности директора школы он не отказался.
Директорскими полномочиями он успешно боролся с схоластическим, стандартными методами преподавания и воспитания учеников, привнося в школьную жизнь элементы творческого начала и скоро в возглавляемом им учебном заведении не осталось ни одного отстающего ученика.
Владимир Михайлович с радостью видел, как растёт мощь советской державы и досрочно выполненная первая пятилетка стала
его личным праздником. Только на селе,считал Колосов,допускались серьёзные просчёты.Насильственная коллективизация нанесла большой урон экономический и идеологический в построении общества всеобщей справедливости.
Постепенно колхозы окрепли,перекосы допущенные в разгар коллективизации устранены,народ сельский успокоился,обзавёлся собственным подворьем с домашней птицей,овечками и коровами. Рынки, как в годы НЭПа, наполнились дешёвой сельхозпродукцией, и расчётами по трудодням крестьяне, в основном, оставались довольны.Такие положительные сдвиги в деревне,по мнению Колосова, несколько сглаживали противоречия в теории и практике политики партии в деревне.
На уроках истории Владимир Михайлович увлечённо и откровенно рассказывал о гражданской войне,НЭПе и о массовых раскулачках совершаемых вопреки словам Ленина:"Не сметь трогать крестьянина".Среди учеников Колосова доносчиков не оказалось и вольные толкования учителем новейшей истории советского государства для сверхбдительных органов НКВД оставались незамеченными.
Убийство Кирова, а затем репрессии во всё увеличивающихся масштабах,удивляло Колосова своей неадекватностью,ведь часто арестовывали, судили, приговаривали к расстрелу старых, заслуженных большевиков. Особенно потрясло его известие об аресте заместителя наркома тяжёлой промышленности Пятакова.Это о нём в своём «Завещании» Ленин отзывался так:"Пятаков несомненно — человек выдающейся воли и выдающихся способностей..."Пятакова Владимир Михайлович хрошо знал по польскому фронту, там Пятаков был членом реввоенсовета 16 -й армии, а он, Колосов, как ответственный работник политорганов фронта почти каждый день встречался с ним. Юрий Пятаков единственный на заседании реввоенсовета республики выступил против вступления Красной армии в польские пределы и наступления на Варшаву.В эйфории предыдущих побед его мнение осталось гласом вопиющим в пустыне. Все поняли правоту Пятакова, когда наступление на столицу Польши закончилось крахом. После того,оглушительного поражения даже пламенный трибун Троцкий, на заседании реввоенсовета, покаялся,что не внял доводам Пятакова.В те горькие для молодой советской республики дни, поляки безжалостно расстреляли попавших к ним в плен девяносто тысяч красноармейцев.
Как нынче не вспомнить недобрым словом всемирно известного провокатора и предателя Горбачёва с подачи которого польская пропаганда до сих пор визжит и стенает о якобы расстрелянных советскими чекистами пятнадцати тысячах военнопленных войска польского. И все эти кликуши-русофобы делают вид, что они вовсе не знают что расстреляли поляков эсэсовцы за то, что они, те польские воины, все как один, наотрез отказались служить полицаями на своей родине...
Колосов знал Пятакова как бойца революции беззаветно преданного социалистическому государству, а обвинение его в заговоре"троцкистско зиновъевского террористического центра", выглядело не просто нелепым,дурацким.
После ареста Пятакова, после долгих раздумий,Владимир пишет письмо товарищу Сталину в котором со всем пафосом честного коммуниста, солдата революции высказывает мысль, что аресты и расстрелы видных деятелей партии являются действиями агентов буржуазии пробравшимися в органы НКВД. Не будучи наивным он вполне допускал мысль, что письмо его не достигнет адресата, а прочтут его те на которых в нём указано, но он попытался донести до вождя правду.
Через три дня, после отправки письма, Колосова арестовали тихо, ночью.
Следователи орали, били и опять орали, но этот большевитский упрямец не подписывал бумагу изготовленную склонными к буйной, но удивительно бесталанной фантазии ежовских сочинителей. Ему нечего бояться.За себя он не дрожал, а родных у него нет и шантажировать его палачам Ежова нечем."Пошли к чёрту,- смело говорил он своим мучителям,- вы сами враги народа и советской власти, вы шакалы контрреволюции, вы..."договорить ему не давали,вскакивали, били, топтали.
После суток непрерывного, конвейерного допроса два дюжих молодца- тюремщика подхватили Владимира под руки и оттащили его в камеру.Камера представляла собой кутузку метр на метр с ослепительно белыми стенами и пятисотваттной электрической лампой день и ночь льющий с низкого потолка убийственно яркий свет и жару.Слезились глаза,мучила жажда. От непрерывного сидения на корточках,лечь не позволяли размеры камеры, болели ноги, ныла спина. Встать, выпрямиться чтоб дать отдых затекшим ногам, не хватало сил.
Колосов не знал сколько дней и ночей провёл он в нечеловеческих условиях карательных узилищ , только где-то глубоко в его подсознании росло удивление, как много мук может выдержать человек заряженный ненавистью к своим мучителям.
...Вдруг всё изменилось. Его перестали бить, умыли, напоили, накормили, уложили на чистые простыни в тюремной больничке и, когда срослись сломанные от побоев рёбра этапировали в Москву.Столица встретила его холодным дождём и духотой общей камеры в Бутырках.Тут он впервые после ареста, увидел людей, товарищей по несчастью.Влас, староста камеры,кузнец из подмосковной деревни,высок, могуч и строг.Ему все обитатели камеры подчинялись. Тогда инквизиторы из НКВД ещё не додумались заключать в одно узилище политических и урок. Дух товарищества и взаимовыручки царил в гнетущей атмосфере этого мрачного помещения.Здесь никто не интересовался один у другого по какой статье он сидит. Статья уголовного кодекса была одна - пятьдесят восьмая.
Каждый день людей уводили на допросы. После свидания с следователями одни в камеру не возвращались, а других тюремщики бросали в камеру истерзанных и в беспамятстве.За измученными пытками людьми, как могли ухаживали товарищи.
Неделя прошла, другая,а Колосова на допросы не вызывали, приговора не объявляли, в другие места не пересылали и Владимир ничего не ведал о своей судьбе.Он не сильно удивлялся такой неизвестности. Тут были сидельцы которые томились в камере больше года и тоже не знали что их ждёт.Это были те люди,которые выдержали все истязания сатрапов Ежова и не подписали клеветнических бумаг на себя и своих товарищей.Большинство таких упрямцев умирали от пыток,но те кто остался в живых томились как и Колосов, в ожидании своей дальнейшей участи. Эти старожилы тюремной баланды рассказывали, что в самый разгар ежовских репрессий в камере не то что лежать или сидеть, стоять было негде и скончавшиеся от духоты и истязаний на допросах люди люди сутками так и стояли умершими сжатые со всех сторон другими мучениками этого удивительного гарнизона гибнущих солдат отгремевшей революции.
Однажды к Колосову на нары подсел Влас . До этого староста избегал , почему- то с ним общаться.
-Завтра мне объявят приговор и расстреляют, я это знаю из верных источников. Из тех же источников стало мне известно, что ты Колосов, тот самый Колосов о котором я, воюя в армии Тухачевского,не раз слышал о честном, справедливом и неподкупном председателе ревтрибунала.
"В чём же Вас обвиняют?"
- Слушай товарищ, давай говорить друг другу «ты» , ведь мы не чужие, а товарищи по борьбе за революцию, а обвиняют меня в покушении на товарища Сталина.Тут все обитатели застенков обвиняются в шпионаже и организации покушения на вождя.
-Как мог ты покусится на жизнь Сталина в своей деревенской кузне? Нелепость.
-Нет, товарищ, это не нелепость, это проводится какая- то дьявольская операция по уничтожению самых честных и преданных коммунистов.
Я думаю так же. Я писал Сталину об этом. После этого письма меня и арестовали.
Глупо. Неужели ты не знал, что никогда такие письма не доходят до адресата.
Догадывался, но решил рискнуть.
Ладно, что случилось, того не исправить, Влас перешёл на шёпот,- сейчас стукача увели, будто на допрос, и я подошёл к тебе что б обрадовать тебя.Ты не подписал обвинительную бумагу и это очень хорошо.В курятнике НКВД намечаются некоторые изменения. Ежова и его присных ждут суровые кары, а всех неподписантов реабилитируют.
Но и ты ведь не подписал...
Да, я не расписывался в той поганой бумаге... В гражданскую мои эскадронцы захватили архив врангелевской контрразведки, там оказалась часть архива царской охранки.Бесшабашные наши кавалеристы стали те бумаги жечь. Пока я остановил сжигание тех бумаг, их осталась малая толика .Вникать в их суть
мне было недосуг, Я сдал те бумаги чекистам и погнал дальше, на Симферополь. А кавалеристы мои запаслись теми бумагами для самокруток Я приказал сдать бумаги мне и, просматривая однажды те листы,я обнаружил списки агентов царской охранки. Вот там то и значился некто Ежов с указанием клички и всей биографии агента. Кличка у него -"Тенор" . Когда Ежов появился в среде высших государственных деятелей СССР, я вспомнил о тех листках с именами агентов охранки, отыскал их на чердаке своей избы в ворохе всякого старья, и отослал их в НКВД.На другой день меня арестовали.Потому то «тенор» уничтожит меня обязательно на последних днях своего кровавого властвования.
Колосова удивляло и радовало что здесь , в застенках,где
томились люди, ставшие жертвой несправедливости.Оклеветанные, мучимые пытками, моральными и физическими, они не падали духом. Здесь не слышно стонов, причитаний и истерик.
Сей час смутно вспомнилось Колосову, как под Царицином он стоял рядом с комполка Тимошенко и разглядывал карту-трёхвёрстку.Тимошенко показывал по карте направления обхватывающих ударов конницы белоказаков. Сталин стоял около них хмуро и сосредоточенно слушал краскома. Перебил Тимошенка на полуслове:
"Если с командующим Егоровым знаете направления наступления вражеской конницы, так расположите на всех предполагаемых линиях вражеских ударов пулемёты, артиллерию и бейте, косите их кинжальным огнём, а потом, когда их прыть поубавится бросьте на них нашу конницу.Колосов переглянулся с Тимошнко. Дельное замечание посланца Ленина их удивило. В это время полусотня кавалеристов на рысях подошла к их расположению и спешилась. Усталые бойцы выстроились в ряд держа под узцы своих коней.Один кавалерист гренадерского роста подошёл к командирам и доложил: - Хорошо погуляли мои красные орлы по тылам белых генералов. Он выхватил из ножен саблю, на клинке которой были видны пятна засохшей крови и с энтузиазмом воскликнул,- вот ею я зарубил десяток врагов.Сталин пристально взглянул на окровавленную саблю, побледнел и отвернулся. Сейчас вспомнив тот давний эпизод времён гражданской войны, Колосову казалось, что тот лихой красный конник и есть теперь его товарищ по несчастью Влас.
На другой день Власа увели и прощаясь с ним , у Владимира, кажется впервые, за всю его взрослую жизнь, навернулись
слёзы.
Следующим из примечательных личностей камеры увели на допрос и не вернулся преподаватель мировой литературы Миша Прокофьев.Молодой, жизнерадостный Миша до последнего не верил в худшее и вот...пропал.Талантливейший человек, он сглаживал горькие минуты тюремного быта вечерними чтениями по памяти, тесно сгрудившимся вокруг него заключённым главы из произведений Кона Дойля, Майн Рида и других зарубежных писателей.После исчезновения Миши в камере поселилась угрюмая, тоскливая тишина.Среди понурых узников шарахался невысокий пухленький человечек с блудливыми, бегающими глазами. Кажется он был тут единственный, кого не обвиняли в покушении на товарища Сталина, а только в антисоветской пропаганде. Все знали, что он подосланный провокатор,стукач. Этот засланец ко всем приставал с разговорами.Его оскорбляли, били, но он не унимался, всем досаждая своей болтовнёй.Однажды он добрался и до Колосова:
-За что сидишь?
Владимир молчал.Шпик, понизив голос до едва различимого шёпота, продолжал спрашивать:
-Знаешь почему тебя не таскают по кабинетам следователей?
-Нет.
Тут не водят на допросы тех, чьим делом заинтересовался старший следователь центрального аппарата НКВД майор госбезопасности Голик. Он велел передать, что б ты готовился к откровенному разговору с ним. Его кабинет в стенах ушей не имеет.-
-А какое звание у тебя. Ты лейтенант, сержант или рядовой?- полюбопытствовал Владимир.
Посланец Голика не ответив,двинулся вглубь камеры расслабленной походкой получая по пути подзатыльники,пинки и прочие тумаки.
Следующим днём конвойные повели Колосова по гулким и длинным коридорам Бутырки.
3 ГЛАВА3
Поседевшего и обрюзгшего Голика Владимир узнал сразу.Когда- то в далёком двадцатом он, Колосов, спас его от расстрела. Большинство членов трибунала склонялись к наказанию Голика высшей мерой революционной защиты.Только он, Колосов, своим авторитетом председателя переломил мнение товарищей и отстоял жизнь юного преступника.Голик очень боялся, что приговорят его к расстрелу. И сейчас помнит Владимир мальчишеское лицо Голика в котором застыли ужас и предсмертная тоска, а когда до его сознания дошло, по окончании чтения приговора, что жив останется, свалился в обморок...
-Проходите, садитесь,- вежливо обратился Голик к Владимиру,после того, как за ним захлопнулась дверь и они остались
в кабинете одни. Это был кабинет с подобающей солидному учреждению обстановкой с креслами и длинным полированным столом, а не комната для допросов с тошнотворным запахом человеческой крови, мочи и пота с табуретками привинченному к полу. Правда, в Сталинградской следственной тюрьме у следователя М-ва стояла ужасная табуретка не привинченная к полу. Её остро заструганные ножки впивались в тело положенного ниц «врага народа». На табурете сидел самый толстый тюремщик и играл с другими сатрапами в карты время от времени толстяк привставая , резко опускался на табурет, а следователь М-в спрашивал у истязаемого: «Ну что, подпишешь?"...
-Помните меня?
-Помню, вы Голик Василий. Отчество, извините, запамятовал.
-У Вас великолепная память, но ведь и немудрено меня запомнить, тогда ведь не часто Вам приходилось зачитывать приговоры детям.
-Вы тогда совсем не были невинным дитятей. Командовали полком и не испытывая малейшей жалости расстреляли троих мирных крестьян.
-Случайно я оказался с красными. Мне нужно было уйти из дома — ушёл с отрядом красных. Оказались бы в тот момент около меня белые, ушёл бы с белыми.Окончательно оттолкнули меня от вас расстрелы пленных офицеров. Однажды среди пленных я увидел родного брата моей мамы.Несмотря на моё заступничество его расстреляли вместе со всеми. Мой дядя, инженер по специальности, поручик по войне, не хотел воевать ни за белых, ни за красных.Он мечтал только о тихой семейной жизни. Мобилизовали его деникинцы. Получилось бы так, что мобилизовали бы его красные, он честно воевал за красных. Во время последнего перед расстрелом свидания, он, не глядя на свою принципиальную аполитичность,признался мне,что во время революционных катастроф в России он более сочувствовал большевикам, чем другим партийным болтунам. За что вы его казнили?
-Знай, Голиков, что, когда всколыхнулась такая огромная масса вооруженного народа генетически, веками ненавидевшего господ и ненавидимые господами, то вряд ли во время гражданской бойни можно ожидать взаимную вежливость и гуманизм, зато взаимная жестокость превосходит все мыслимые и немыслимые пределы.Ведь те же офицеры с большим удовольствием и радостью расстреливали рабочих, крестьян, красноармейцев.
С небрежением относясь к словам Колосова, Голик заговори снова с нотками истеричности в голосе:
-Я не считал себя горячим сторонником Советов, а после расстрела дядюшки я возненавидел вас лютой ненавистью . Такой злобы к"товарищам" я сам от себя не ожидал.Лозунги и речи ваших политических деятелей вызывали и вызывают сейчас во мне отвращение. Я научился притворяться, я вступил в партию и тоже произносил пламенные революционные речи! И где мог вредил вам. Я уговорил начальника штаба переметнуться к белым с секретными документами,я приказал расстрелять крестьян чтоб возбудить недовольство крестьян советской властью, я разложил дисциплину в полку с тем что б через мой полк белые, как кинжал через масло, ворвались с своей конницей в тылы красных.В то же время я надеялся оправдаться внезапностью прорыва и анархией в полку оставшейся от прежнего руководства. Я не учёл одного, что шёл уже не восемнадцатый, а двадцатый год и политорганы уже не поддаются на всякую демагогию и имеют большую власть. Меня арестовали, положив тем самым конец моим мечтам сделать оглушительную карьеру у красных, что б вредить им в всё больших масштабах.Колосов слушал Голика и не верил своим ушам. Отбросив всякую вежливость он спросил этого майора госбезопасности:
-Как же ты гад, служишь власти которую ненавидишь?
Ничуть не смутившись Голик ответил:
-Ты Владимир Михайлович человек не глупый, понимай КАК я ей служу. Уже с десяток самых умных и преданных советской власти коммунистов я отправил на тот свет и еще надеюсь отправить туда таких как ты немало.
Обладая характером спокойным, уравновешенным, сейчас Колосов еле сдерживался от желания вцепиться в глотку этого сидевшего напротив человека.
-Ты сволочь!- вскричал звенящим от негодования голосом Владимир.
-Да я сволочь,- с ледяным спокойствием согласился Голик. - А знаешь сколько в этом ненасытном кровавом ведомстве сволочей? Покойный Ягода с целой бандой своих палачей- следователей был такой сволочью, железный нарком Ежов-сволочь. Нас много здесь таких сволочей и мы будем вас, коммунистов, уничтожать до тех пор, пока нас самих не уничтожат.
Владимир сидел напротив Голика подавленный, оглушённый ненасытной подлостью этого бывшего красного командира.Огромная усталость свалилась на его плечи, грудь, на всё тело. Ему совсем не хотелось больше ни говорить с майором госбезопасности Голиком, ни слушать его, но из уст Голика продолжал литься блудливый словесный понос: -У каждого из нас, ваших злейших врагов,есть своя конкретная причина вас презирать и ненавидеть, но есть и одна общая-быдло должно быть быдлом и не лезть выше и дальше своего рабского предназначения, а ты и твои «товарищи» полезли и этим сильно нас разозлили. Не понятно? Разъясняю и привожу пример; во времена моего детства жила в жалкой хибаре прачка по прозвищу Гераська. Имени её никто не знал, да никому оно не интересно было, имя её. Ходила она по купеческим домам и за три копейки бельё стирала, а за ней следом всегда плёлся сопливый сынок её Петька, вечно голодный оборвыш. Когда подрос Петька, отдала его мамаша в губернский город обучаться токарному делу. Там он и подался в большевики. В гражданскую войну этот прачкин сын стал командиром бригады,а я сын миллионера, после вашего приговора, в той бригаде был рядовым. Если бы
не ваша поганая революция, я бы сейчас миллионами ворочал, а эти «товарищи», которые сейчас вознеслись, батрачили бы на меня и ломали передо мной свои дырявые шапки.
Тогда, весной восемнадцатого,очень не хотелось мне являться домой, по дурости своей сильно боялся я , что папаша руки-ноги мне переломает за моё разгильдяйство и непочтение к его родительской воле.Шли в тот час через наш город красные с ними я и покинул родные пенаты... А папаша мой расстрелян вашими чекистами в девятнадцатом за то, что свои же амбары с хлебом сжёг и красным ни полушки не досталось.
Голик встал , потянулся до хруста в суставах, сел обратно на свой стул.
-Ну что ты желваками играешь. Того и гляди зарычишь и покусаешь меня как бешеная собака!- с неожиданным бабьим фальцетом в голосе закричал он, но в миг успокоившись, продолжил,- сейчас я тебя обрадую... Он замолчал надолго. Курил и смотрел куда то мимо Владимира неподвижным, тяжёлым взглядом.Плавным, небрежно ленивым движением затушив окурок в пепельнице, заговорил снова:
-Сталин что- то подозревает. Слишком много соратников вождя мы отправили в небытие.Сейчас, по заданию Сталина, с Ежёвым втихомолку разбирается Берия, а когда окончательно разберётся, Ежова отправят вслед за Ягодой и вместе с ним многих из нас, но не всех, не всех. Среди нас есть работники нужные при любом раскладе аппаратных тусовок.Как бы то ни было выживут наши дети, внуки в которых с младенчества будут заложены семена неприятия вашего проклятого строя. И придёт время, когда они, образованные, наглые, хитрые как змии станут членами вашей партии, проберутся в её высшие эшелоны и...предадут.Тогда все вернётся на «круги своя» - рабы станут рабами, а господа господами.Союз распадётся и настанет эпоха «демократии»от которой людям тошно будет, но они с упорством зомби будут голосовать за господ, а не за товарищей.Их запрограмированность на самоуничтожение разрабатывается в тайных лабораториях империалистов уже сейчас. Ты не веришь? Придет время и, возможно ты сам увидишь крушение своих идеалов.
-Я не хочу, Колосов,твоей казни не потому что тогда, в двадцатом, ты спас меня от расстрела, а просто есть у меня некая иезуитская мечта... Я в своих мечтах желаю тебе дожить до того времени когда Россия вернётся в век рабов и господ, только с ещё более уродливыми формами, когда идеалы добра и справедливости будут высмеиваться и богатыми и нищими, а первыми буржуинами миллиардерами станут коммунистические и комсомольские начальники...
Сегодня палач Бенедикт скучал без работы. Ему нравилось стрелять из маузера в затылок обречённых. Они падали на цементный пол расстрельного каменного мешка разбросав руки в стороны, а струящееся по полу вода медленно краснела.
Мало кто из чекистов видел палача в лицо, но все знали, что в подвале орудует исполнитель смертных приговоров по кличке Бенедикт.Ни имени ни подлинной фамилии его ни кто не знал.
Когда в Бутырках появлялись заместитель Ежова Берия с старшим следователем Голиком конвейер смерти в тюрьме останавливался. Почему тогда не расстреливали никто не знает посей день, ведь гуманистами-человеколюбами сии личность отнюдь не являлись. По этому поводу в мрачных стенах этого старинного здания ходили слухи о неких мистических причудах Лаврентия.
хххх хххх хххх
Почти все соучастники наркома Ежова по чудовищным преступлениям
оказались расстрелянными в 38, 39 годах.Голика Берия не тронул, наоборот он рос по службе и руководство ценило его, как крупного специалиста в области деликатных дел убойного характера.Голик успокоился и решил, что его пощадили и он с усердием допрашивал обреченных своих сподвижников, по кровавым делам 37 года,но в мае 1941 года он бесследно исчез по пути из дома на службу вместе с автомобилем и личным шофёром. У Голика семьи не было, а жена шофёра попыталась узнать куда делся её муж.Ей грозно намекнули, что если она дорожит собой и своими детьми,то о муже никого больше не спрашивала.
Колосов Владимир Михайлович пройдя все круги ада Колымских лагерей выжил чудом и в 1946 году его неожиданно освободили полностью и полностью реабилитировали .Однажды, много лет спустя, один старый знакомый товарищ из секретариата ЦК, рассказал Колосову, что Сталин был взбешён, когда увидел в списках осуждённых известных партийцев его фамилию. Вождь возмутился тем,что человек, которого он прекрасно помнил по обороне Царицина и в преданности которого нисколько не сомневался, мается в лагерях.
Кажется Сталину не давали покоя души невинно убиенных и он, после войны, пытался понять почему видные деятели партии, военачальники признавались в враждебных действиях против социалистического государства и его, Сталина, лично и признания свои закрепляли собственноручной подписью.
В его стремлении разобраться в событиях 37 го и 38 годов у Иосифа Виссарионовича помощники отсутствовали и он исподволь, не спеша вёл собственное расследование используя разные подводные течения в ведомстве Берии. На рабочий стол вождя легли материалы «Менгрельского дела» где невинно арестованные менгрелы, хорошо знакомые с Берией, вспоминали о неблаговидных делах Лаврентия до революции и после... Участь Берии и его сподвижников была решена. Приказав их арестовать вождь рассчитывал узнать у них многое о злодеяниях тридцатых годов, но не успел - умер. После смерти Сталина Берию арестовали и расстреляли его же подельники по кровавым делам. Преступник Берия был казнён преступниками ещё большего масштаба потому что он много знал о их злодеяниях и не собирался молчать.
Рассказывают, что однажды на Ближней даче во время застолья на котором присутствовали соратники вождя, Сталин неожиданно произнёс: "Вот умру я и вы на меня всех дохлых собак повесите". Удручающяя, мертвая тишина повисла среди приближённых генсека.Случилось это после знаменитого «Ленинградского дела», когда эта же гопкампания убедила Сталина в том что первый секретарь Ленинградского обкома националист враждебно настроенный к советской власти. Сталин санкционировал расстрел своего былого любимца которого прочил в свои преемники.После казни ленинградца всё коварное окружение вождя вздохнуло с облегчением- принципиальные ленинцы им претили, они их просто боялись.
Для Сталина"Ленингродское дело" явилось его личной трагедией. Окружение уверяло его, что вокруг одни враги,много врагов.Он уже не знал кому верить.У него опять возобновились сильные головные боли,которые появились и периодически мучили его после смерти жены, а в войну почему то прекратились.
... Обстановку разрядил хитрый хохол Хрущёв : "на нас на всех собак повесят. Пусть вешают. Дохлые собаки не кусаются." Сталин едва заметно улыбнулся.
После реабилитации Владимир Михайлович Колосов работал учителем в одной из московских школ.На пенсию вышел директором той же школы 1975 году.Пенсия ему бала положена персональная, как старому большевику.
Бенедикт отправился на «заслуженный» отдых пятнадцатью годами раньше. В его биографии было сказано, что вся трудовая жизнь товарища Бенедиктова связана с заводом оборонного значения, где он трудился слесарем-наладчиком и за свой ударный труд награждён орденом Трудового Красного Знамени. Бенедиктову тоже назначена персональная пенсия.
Вот ирония судьбы! Коммунист Колосов и расстрельщик коммунистов Бенедиктов жили на одной площадке старинного московского дома. Как соседи они были очень дружны. Для Колосова Бенедиктов представлялся простым заслуженным работягой.
Даже после 20го съезда КПСС на свободу Бенедикта и его персональную пенсию никто не покусился.Видимо палачи востребованы у любой власти, только теперь презрительное слово «палач» заменено иностранным «киллер» и жизнь их нынче недолгая и потому обходятся они без персональных пенсий.
Мечта Голика сбылась. Старый коммунист Владимир Михайлович Колосов умер глубоким стариком в октябре 1993 года. ДОЖИЛ...
Так это было.
P.S В младых летах своих я любил беседовать с стариками. Они рассказывали автору разные истории и эту рассказали они.
Алексей Веприцкий.