Для меня допущение блокады Ленинграда — это ещё одно свидетельство в ряду преступлений советской власти, которая делала всё, чтобы проиграть войну: ещё задолго до начала успешно морило голодом своё население, раскулачивало, миллионами отправляла в ГУЛаг за малейшую провинность. Когда и это не помогло, расстреляло 50 тысяч офицеров, из пяти маршалов лишь один уцелел. Что ещё нужно было сделать, чтобы Гитлер понял: Сталину надоело быть вождём СССР, хочет уйти на покой, для этого и обескровливает свою страну?!
Телеканал "Дождь" спросил аудиторию: "Нужно ли было сдать Ленинград немцам?"
53% ответили утвердительно. И это при знании того, что Гитлер не хотел принимать капитуляцию города, он желал всех жителей уничтожить, а город снести до основания.
Я не знаю ответа на этот вопрос сослагательного наклонения. Многое там неясно. Говорили о Микояне, который хотел перенаправить продуктовые составы, идущие в Германию накануне войны в Ленинград, но Жданов сказал, что склады в городе забиты продовольствием. И составы вновь покатились в Германию. И попутно, ничего не значащий вопрос: Коли вы знали о войне, что помешало отдать эти продуктовые составы своему населению?!
Ответ: Не для того морили голодом и расстреливали, чтобы досыта кормить.
И сама блокада Ленинграда замалчивалась властями. Даже сейчас противоречивые сведения о погибших от голода, одни пишут, что их было полтора миллиона, во вчерашней телепередаче прозвучало 600 тысяч.
Игорь Чубайс: «Я говорил, что Ленинград был не в полной блокаде, но дальше я пояснял: в годы войны город не находился в кольце блокады. От Ленинграда до Ладожского озера вдоль Невы шла полоса шириной приблизительно 30 километров, которая была под контролем Красной армии. То есть к Ленинграду был доступ. Это очень известная вещь: даже если вы посмотрите карты Великой Отечественной войны, которые печатались при Сталине, то и там вы это обнаружите. И, конечно, я задавал вопрос: почему, если кольцо блокады не было замкнуто, властям страны не удалось обеспечить город достаточным количеством продовольствия?»
Советская власть стыдилась признать, что бездарно прошляпила начало войны, Харьковский и Киевские котлы, и последующие котлы на совести Сталина, и всё потому, что генералы не привыкли командовать, а лишь смотрели в рот главнокомандующему, боялись его прогневить, он же расстрелял невинного генерала Павлова, могли и сами угодить под пулю. Народ не жалко, а своя шкура ближе.
Стыдилась признать и что-либо писать о блокаде. Лишь во времена Брежнева начались правдивые свидетельства, и то, со многими умалчиваниями. Дневники Ольги Бергольц, которую следователь бил ногами беременную, несколько десятилетий лежали под запретом, там была страшная правда, а её боятся все власти.
А мне сейчас в комментариях в замечаниях некоторые пишут: назовите книги, которые были запрещены властью, мол, «Мастера и Маргариту» напечатал советская власть. А то, что эта же власть и продержала этот роман под запретом 26 лет, как бы в счёт не идёт. Набоков, Марк Алданов, Беленков, Солженицын, даже Бунина долго не печатали. Всё это не помнится.
Новый сериал «Блокада» замечателен уж тем, что уж очень мало фильмов на эту тему. Актёры играют бесподобно, сюжет занимателен. А кадры блокадного Ленинграда вызывают слёзы на глазах и недоумённые вопросы: Как всё это могли допустить?! Это — позор наших властей, поставить своих же сограждан в безвыходное положение. Могли бы вывезти из города всех стариков и детей.
Но они сами потом признавались, что город без детей и стариков мужчины не стали бы столь самоотверженно защищать. Мол, Сталин это понимал, поэтому и препятствовал вывозу самого уязвимого населения. Ну что сказать? На фоне годами творящегося беспредела этот факт был вполне объясним и понятен. Вымрут? Туда им и дорога.
«…Кто-то сказал: человек таков, насколько он способен, сколько может услышать о себе, понести правды».
Вот цитата из дневника Ирины Зеленской, заведующей плановым отделом 7-й ГЭС:
«Жизнь точно сочится где-то под толстой корой, тянется, подталкиваемая усилиями немногих волевых единиц, а масса превратилась в первобытное состояние и даже почти не борется, а безропотно погибает. Любопытно, что совершенно не слышно протестов, никто не ищет виновников этой пропасти. Минутами даже чудится, что эти погибающие люди принимают гибель свою как нечто неизбежное и только инстинктивно еще оказывают слабое сопротивление, пытаясь выменять дуранды или выпросить лишнюю тарелку супа».
А вот цитата из дневника лектора политотдела Владимира Ге (кстати, правнука художника Н. Ге):
«…Я не знаю ни одного случая открыто выражаемого политического недовольства, возведения на советскую власть вины на обрушившееся несчастье, ропота или возмущения. А ведь в их положении им терять нечего было... Конечно, были среди такого огромного города и антисоветски настроенные люди, но они не имели массовой базы, несмотря на, казалось бы, «благоприятные» для этого обстоятельства. Люди не роптали, а мирились. Люди не возмущались, а цеплялись за невидимый луч надежды. Люди ненавидели врага, в нем они усматривали виновника их бедствий. Люди упорно, выбиваясь из последних сил, продолжали работать на оборону города. Люди умирали без протеста и, я бы сказал, без страха. Психологически они себя уже подготовили. Многие похоронили себя еще живыми. Я слышал рассуждения некоторых, что их не пугает то, что они умрут через несколько дней, а их гнетет, что они будут брошены на свалку мертвецов, как и тысячи других до них. Их угнетала мысль, что они умрут, возможно, где-то на дворе или на незнакомой улице, что их не смогут похоронить, а через день, два, три их подберут незнакомые люди, бросят на грузовик, наполненный телами мертвецов, и свалят где-то за городом в вырытый экскаватором котлован. И каждый понимал, что это неизбежно, что власти не могут, не в силах изменить положение».
О Ленинградской блокаде Виктор Петрович Астафьев публично написал в 1989 году: «Миллион жизней — за город, за коробки? Восстановить можно все, вплоть до гвоздя, а жизни не вернешь... А под Ленинградом? Люди предпочитали за камень погубить других людей. И какой мучительной смертью! Детей, стариков...».
«Вы не опасаетесь, что получите уйму писем от тех, кто будет резко не согласен с вами?» — спросили Астафьева. «Ну и что? Получу, — ответил он. - Но думать-то от этого я не могу по-другому». И добавил: «Скажу откровенно, мне кажется, человечество неизбежно придет к такому же пониманию гуманности, что и я, — только не теперь и не завтра. Повторяю, может быть, век спустя».
И еще один эпизод, связанный с сегодняшними дискуссиями. Где бы ни появился Астафьев, тут же возникали фотокорреспонденты. Причем снимали они писателя только с одной стороны. Виктор Петрович знал причину: «Вот видите, это и есть социалистический реализм, — говорил он. — Они, шельмецы, норовят снять меня с того боку, где здоровый глаз, а мой поврежденный на войне глаз не снимают».
Виктор Астафьев говорил о Сталине и Жукове: Они браконьеры русского народа.
Кто сейчас помнит, что были полностью разрушены Варшава, Дрезден? О Сталинграде не упоминаю, все знают. Эти города сейчас красуются. Без всякого сомнения, восстановили бы и Ленинград.
По мне, было бы логичней после такого вопроса задать следующий вопрос: Зачем советская власть допустила немцев до Ленинграда, и, вообще, делать какие-либо котлы? Чем занимался генералитет во главе с главнокомандующим, груши околачивал?!
После вопроса о блокаде Ленинграда на канал «Дождь» посыпались различного рода обвинения, вплоть до игры на руку фашистам, мол, тогда может быть, и воевать не стоило? Потребовали закрыть канал.
В этом вопросе всё похоже на передёргивание карт ловкими жуликами. Мало того, что мы все знаем: история не знает сослагательного наклонения, выходит, и спорить-то не о чем, и вопрос был задан из чистого любопытства, как ответит нынешний респондент, знающий о голодных страданиях миллионов людей и последующих после этого смертях.
Людей жалко — вот главный посыл этого вопроса. Могли бы провести эвакуацию хотя бы стариков и детей. Как можно не жалеть людей?!
Но горлопаны спохватились, решились быть святее римского папы, заодно и пропиарились от души.
Ставрополь-на-Волге