Скажут: "Катька" и на всей улице сразу знают, о ком речь.
Это мать её так называла - Катька. Вот и стало обычное имя
дразнилкой: Катька да Катька. Был у Катьки брат.
Его мать Валентином называла. Его все Валькой звали.
Фамилия у Катьки была, конечно. Как не быть?
Но всех: Катьку, троих её сыновей, родителей и деда
с бабкой - прозвали по подворью Кудинами. Жили они и Катькин
болезненный муж в "кутке", то есть маленьком переулке между
двумя улицами. Перед их избушкой, необычно для тех мест,
утопленной во двор от линии улицы, росло несколько роскошных
яблонь, груш, вишен. Весной это было чудесное зрелище - точно
огромные шары мороженого на больших палочках, стояли эти деревья
в цвету.
И так странно наблюдать, как все Кудины и Кудинихи,
расположившись в кружок на траве под белоснежными деревьями,
дымили громадными... "козьими ножками".
Иногда, во время таких "пикников", Валентин брал гармошку в руки,
и тогда пространство наполнялось завораживающими звуками волшебной
музыки. Катька плясала под наигрыши брата. Что это было? п
Пляска, танец, круговерть осенних листьев или искристых снежинок?..
Что они за люди такие? Живут здесь с испокон века, а не как все:
смуглые, красивые, с необыкновенно синими глазами.
Катька нигде не работала. Все попытки приобщиться к колхозному
труду - в поле, на току или в животноводстве - оканчивались одинаково:
её прогоняли. Она покорно уходила, а за что, почему - не выясняла,
не входила в противоречия и ничего никому не доказывала.
Даже начальство, несмотря на обычаи того времени, не принуждало
Катьку работать, не привлекало по статье за тунеядство.
Раздумывая об этой семье, отношении к ней окружающих, некоторые
цеплялись за прозвище - "Кудины". Что оно означает? А в словаре
Даля... ахнешь: "Куд - злой дух, бес, сатана, отсюда - кудесить,
то есть колдовать, заниматься чарами, ворожбой, заговорами,
чернокнижием, а также бедить, прокудить".
Так вот почему Свиридовых прозвали Кудинами! Может, когда-то,
их предки всем этим и занимались, но... неужели и они?..
Между тем, время шло. Кудины умирали один за другим. Умер и муж Катьки,
Валентин разбился, осталась Катька с сыновьями. Старший КолЮшка,
то ли по бедности, то ли действительно по любви, принялся к женщине
старше его и с двумя детьми на руках. Но жили они хорошо, большое
хозяйство завели. К Катьке, правда, почти не ходили, она и вовсе
у них не бывала. От ехидных расспросов досужих соседок отмахивалась:
"Когда им? Дети, работа, хозяйство..."
Тут и близняшек, Катькиных сыновей - Алёшку с Павлушкой - в армию
призвали. Катька осталась одна. Подошёл её пенсионный возраст,
но, говорят, пенсию ей не платили - нигде, мол, не работала.
Она, как и всегда, никуда не пошла, не просила, не требовала,
не объясняла. Кое-как справляясь с огородом, им и жила.
Впроголодь, конечно.
Беда, как гром с ясного неба, грянула над Катькой.
Вопреки всем законам и положениям о военнослужащих, близнецов
разъединили. Алёшку отправили в Афганистан, Павла оставили в части.
Кинулся парень к командиру с рапортом об отправке его к брату.
Может, Павел на отказ командира что-то грубое сказал, только
отправили его на "губу", отсидел солдат и самовольно покинул часть,
своим ходом решил добраться до этого "Афгана", чтобы воссоединиться
с братом, быть с ним - живым или мёртвым.
Конечно, он был задержан. Как с ним обошлись при задержании,
а потом и в части, только догадываться можно. Комиссовали Павла,
доставили матери немного странного, страдающего приступами дикой
головной боли. А тут и Алёшку... привезли... в цинковом гробе.
С воинскими почестями хоронили, памятник на средства МО поставили.
Жизнь Катьки и Павла мало кого интересовала. Да их и не видно было.
А Катька, меж тем, слегла. Павел тихонько сидел около неё,
а прихватит голова - выйдет во двор и поскуливает там от боли.
Как-то поздним вечером Катька вдруг встала. Прошлась по комнате,
все-все вещички перебрала, по местам разложила. Взялась за веник
и подмела кругом так чисто, как вымыла. Присев на краешек кровати,
обратилась к сыну:
-Павлуш, если я умру, не бойся меня. Я тебе ничего плохого не сделаю.
Поплачь, конечно, облегчи душу, но не убивайся, к своим ухожу...
Кажется, ещё что-то хотела сказать, да удержалась или
сил уже не было... Легла она, отвернулась к стене и захрапела,
да так шумно, как никогда за ней не водилось.
Погасил Павел свет. "Пусть мамка спит", - подумал, но утром
не добудился её.
Купальщицы шептались: "Истощённая... кожа да кости...
Да какие у них харчи..."
После похорон длинная вереница старух в чёрном потянулась
от дома Кудиных: "хорошо помянули Катьку. Сын-то со снохой
привезли и мяса, и рыбы, и сыров. Хорошие поминки,
честь по чести"...