36.
Сегодня, теплым июньским вечером, на даче почти пусто. Игорь, Маша и Саша Прохоров уехали кататься на моторке и взяли с собой Асю, Вёшниковы с Акимычем еще не вернулись из Плетневки от знакомых, а Лиля осталась, чтобы зашить и заштопать некоторые прорехи на Асиных вещах. Покончив с этим делом, она поднимается на второй этаж и стучит в дверь комнаты Влада, чтобы спросить его, не хочется ли ему поиграть в бадминтон. Ей никто не отвечает. Тогда она осторожно приоткрывает дверь и заглядывает в комнату. Там пусто, Влада нет; вероятно, он где-нибудь в саду. Лиля понимает, что ей следует уйти, но ею овладевает невольное и какое-то непреодолимое любопытство. Для нее Влад – всё еще загадка. Несмотря на их почти трехнедельную дружбу, она чувствует в нем некую тайну, скрытую от нее.
На столе лежит книга и какая-то тетрадь в голубой обложке. Интересно, что Влад читает?
Лиля подходит к столу и видит том стихов Маяковского. Она немного удивлена: Влад никогда не казался ей поклонником Маяковского, во всяком случае, он ни разу не читал вслух его стихов, когда они с Андреем Петровичем порой декламировали наизусть самых разных поэтов. Книга закрыта, в ней только одна закладка. Лиля раскрывает ее в том месте, где книга заложена полоской бумаги. Тут же ей в глаза бросается название стихотворения: «Лиличка!»
Всё мгновенно замирает в ней. Сердце начинает биться сильнее. Она медленно закрывает книгу, берет в руки тетрадь и раскрывает ее наугад, посередине. И читает:
«Родная моя!
Ты никогда не прочтешь этих строк, но это и к лучшему. Всё равно наши отношения почти не развиваются. Возможно, так и должно быть, но знала бы ты, как глубоко я тебя люблю, как мучаюсь и страдаю без тебя! Я так устал быть одиноким. С каким бы наслаждением я сделал тебе предложение, Лилечка, хоть сегодня, хоть сейчас. Ты и Ася – моЯ семья, я давно понял это. Я полюбил Аську, как родную, она такой милый сорванец и умница… а ты – ты моя Женщина, равной которой нет в мире. Я живу полной жизнью, только когда ты рядом – Лилла, Лиля, Лилёночек мой… но у меня ужасный характер. Больше всего на свете я боюсь ранить тебя неосторожным словом. Какой же я слабый и трусливый человек! Ты – моя единственная и желанная, родная и близкая, ты – возлюбленная всего моего существа, и души, и тела, я сгораю на медленном огне от жаркой, бесконечной, безудержной любви к тебе… и молчу. О, трус!
Помнишь, Лилечка, два дня тому назад я проходил берегом реки мимо пляжа, где вы с Асей играли в мячик? Аська была в розовых трусах, с мокрыми волосами, - и хохотала так звонко, что я не мог не улыбнуться. А ты была в голубом раздельном купальнике с крошечными белогрудыми ласточками. Ты распустила свои чудесные волосы, чтобы солнце и теплый ветерок высушили их. Никогда не забуду, каким густым, блестящим водопадом они точно струились по твоей хрупкой спине. Увидев меня, ты улыбнулась и поздоровалась, но пи этом прижала к себе мячик, точно защищаясь им от моего взгляда. Это было так мило и забавно, что мое сердце сжалось от нежности, мучительной и в то же время удивительно чистой.
Чтобы не смущать тебя, я сделал вид, что свернул на лесную тропинку. Но Лилечка! Прости, я не выдержал и вернулся: тайно, так, чтобы ты не видела. Словно испорченный подросток, я затаился в кустах и позабыл обо всём, кроме ТЕБЯ! Я любовался нежными очертаниями твоих округлых плеч, красивых рук, словно изваянных из золотистого мрамора. Я не мог отвести взгляда от твоего стройного тела, тонкой талии, правильных, полных бедер, от твоих ног, от гибкой шеи. Я точно видел сквозь кусочки материи, прикрывавшие тебя, твою мягкую и в то же время упругую грудь с нежными и одновременно твердыми сосками, похожими на поспевающие ягоды малины, и то, что ниже живота – самые сокровенные, тайные места, подобные цветку. Как мне хотелось ласкать и целовать всё это, как я жаждал всего этого, и не только этого, но всю тебя, с твоими губами, глазами, высоким лбом, с твоим голосом, который сводит меня с ума, как и вся ты, но главное – с твоей душой…
Да, с душой. Знаешь, Лилечка, если бы, упаси Господи, какой-нибудь несчастный случай обезобразил тебя, и твоя цветущая красота увяла бы, покрылась бы морщинами, боюсь, я полюбил бы тебя даже больше, чем люблю теперь, потому что твои душа и тело гармоничны, подобны друг другу. Я знаю твою душу, потому что понял ее: она легка, как твоя поступь, она умна, как твоя красивая головка, она жива и весела, как твой звонкий смех, она задумчива и таинственна, как твоя улыбка, она чуть, по-детски наивна, как тот жест, когда ты, увидев меня, прикрылась мячиком, который почти ничего не мог прикрыть… И еще: твоя душа по-царски женственна, как любое твое движение, голос, взгляд. Мое бесценное сокровище, твоя душа отражается в тебе, как в зеркале.
Лилёночек мой, как часто ночами я мечтаю о том, как бы мы чудесно жили одной семьей: ты, я и Ася. Мы с тобой обязательно гуляли бы по вечерам, и наша девочка с нами. Ты работала бы моей секретаршей (прости за позу жизни, но ты как-то обмолвилась, что у тебя специальное образование и диплом делопроизводителя, а у меня место секретаря вакантное). Мы вместе трудились бы в мэрии, заезжали бы по вечерам за Асей в художественную школу или секцию, а по утрам отвозили бы ее в гимназию. А если бы у нас родился еще один ребенок… но я не смею и подумать об этом, это было бы слишком невероятно и чудесно, хотя, вроде бы, просто…
Я не могу жить без тебя, Лилечка. Ты уже стала частью меня, сама того не зная. Благодаря тебе, я теперь – воплощенная любовь. Если бы я не был таким трусом, я бы давно упал к твоим ногам со словами: «Солнце мое! Прошу тебя, стань моей женой!» Но какая-то идиотская робость удерживает меня.
Я люблю тебя, Лилечка…»
Лиля медленно закрывает тетрадь, хочет уйти, но вместо этого садится на диван – и вдруг, неожиданно для самой себя разражается слезами. Поток любви и страсти, так внезапно обрушившийся на нее, делает ее беззащитной и растерянной. Она настолько ошеломлена письмом Влада, что совершенно теряется. Ее мысли и чувства превращаются в хаос, в спутанный клубок всевозможных, мгновенно проносящихся в голове дум и переживаний. Письмо Влада потрясло ее. Она вдруг понимает, что тоже любит его и не может без него жить, но тут же ее охватывает тоска по Олегу Хорькову, с которым она прожила десять лет, если не счастливо, то, по крайней мере, в мире и дружбе. А вдруг Влад ошибается? Он поэт, музыкант; такие люди часто бывают переменчивы и склонны идеализировать всё, что можно. Сегодня он грезит о ней, сгорает от любви и страсти, а завтра что-нибудь другое увлечет его так же сильно, и он забудет о ней, и одиночество вновь поселится в ее сердце, которое в этом случае будет уже вдвойне ранено… Ну, а если он не ошибается, если он верный и постоянный человек? Ах, как бы узнать это наверняка!..
Внезапное озарение находит на нее. Дедушка! Он такой умный, тонкий, проницательный, он всё знает и понимает – и любит ее, Лилю, так же нежно, как покойная бабушка, а она, Лиля, глубоко любит егО. По крови они никто друг другу, но душа у них одна, Лиля чувствует это. Он всегда был для нее родным человеком, он вырастил ее вместе с бабушкой, и она привязана к нему всем сердцем. Пусть он всё узнает, и как он скажет, так тому и быть. Ведь сейчас она не в состоянии сама принять какое-либо решение, а его нужно принять, иначе она просто с ума сойдет от внезапно распахнувшейся перед ней бездны. Письмо Влада лишило ее внутренней гармонии, которую она так усердно в себе сохраняла, лишило ее способности ясно мыслить и чутко анализировать свои ощущения. В ней «всё смешалось», как в доме Облонских; в эти минуты она, вероятно, не сумела бы разделить восемь на два или сыграть простейшую мелодию на фортепьяно.
Всё еще всхлипывая, Лиля встает, берет со стола дневник Влада и, дрожа, как испуганная птичка, быстро выбегает из комнаты и заглядывает в комнату Андрея Петровича в конце коридора. Слава Богу, он у себя: сидит за столом и просматривает какие-то ноты, а ясный ранний вечер заглядывает в его распахнутое окно.
Увидев Лилю, ее заплаканное, раскрасневшееся лицо и растрепавшиеся волосы, Ладогин в изумлении и тревоге откладывает в сторону ноты, приподнимает очки в золоченой оправе и спрашивает:
- Лилечка, что с тобой?
- Дедушка, - Лиля торопливо вытирает платком глаза и нос и садится на узкую тахту. Ладогин тут же садится рядом с ней. Лиля обнимает его, а он целует ее в волосы, ласково гладит по спине и спрашивает:
- Что случилось, моя девочка? Ты ведь знаешь: нет ничего, чего бы ты не могла мне рассказать.
- Дедушка… - Лиля прячет лицо у него на груди. – Представляешь: Влад влюблен в меня! Он мне, оказывается, каждый вечер письма пишет – вот в этой тетради. Но я об этом до сих пор ничего не знала. А он молчал и молчит. Я бы так ничего и не узнала, но я зашла к нему… в комнате никого не было… я не знаю, чтО заставило меня заглянуть в эту тетрадь… а там ТАКОЕ написано! Господи, я чуть с ума не сошла, у меня в голове всё перевернулось, ничего не соображаю. Дедушка, я тебя очень прошу… - она торопливо листает тетрадь. – Где же оно… ах, вот! Пожалуйста, прочитай вот это письмо.
- Лилечка, - Андрей Петрович мягко смотрит на нее. – Я понимаю твои чувства… да, понимаю, ты сама это знаешь. Но… это невозможно. Как я могу читать чужой дневник без позволения автора? Подумай сама: ведь это же святотатство, худшее преступление, чем воровство. Проникнуть без спросу в душу человека – это хуже, чем тайком забраться в чужую квартиру…
- Дедушка, милый! – Лиля в отчаянии хватает его за руки. – Я беру этот грех на себя, только прочти это письмо и скажи, чтО мне теперь делать? Ради Христа, дедушка, - только одно письмо, я прошу тебя, умоляю, иначе я сойду с ума!..
И она, плача, целует его руки. Андрей Петрович бережно отбирает у нее руки, целует в щеку и говорит:
- Ну, хорошо, хорошо, только не плачь. Всё будет в порядке.
И, заперев дверь на щеколду, он принимается внимательно читать письмо. Оно написано позавчера – совсем недавно…
Четверть часа проходит в полнейшем безмолвии. Лиля сидит рядом с дедушкой тихо, как мышь, едва осмеливаясь дышать.
Наконец Ладогин поднимает глаза от дневника; его лицо светло, в глазах – радость, даже едва заметное ликование.
- Что же ты плакала? – с нежностью спрашивает он внучку. – Какое красивое, чистое, поэтическое признание в любви! Сразу видно, что письмо написано глубоко любящим тебя человеком. Это откровение тонкой, светлой, очень ранимой и чуткой души. Он весь твой, наш Влад! И знаешь, что, Лилечка… я твердо могу сказать: ВОТ ЭТОТ человек не предаст тебя и не бросит. Его чувство крепко и сильно. Это не влюбленность, это настоящая, истинная любовь: зрелая, выдержанная, как хорошее вино.
- Письмо… оно немного нескромное… - Лиля краснеет.
- Так он же писал его для себя, а не для тебя, - посмеивается Ладогин. – Он творческий, к тому же, страстный, чувственный человек… но чувственность его чиста и красива. Смело скажу: это письмо достойно Песни Песней царя Соломона. И каким бы хорошим отцом он был Асеньке! Но, конечно, последнее слово за тобой. Ты любишь его?
- Не знаю, - жалобно, но уже успокаиваясь, признаётся Лиля. – После его письма я тоже почувствовала, что не могу без него жить. Но тут же я подумала: не ошибается ли он? Ведь мы и трех недель не знакомы…
- Это неважно, - Андрей Петрович улыбается. – Можно быть знакомыми год, потом пожениться – и так и не узнать счастья. А можно за один день узнать друг друга – и полюбить навеки. Ведь я сделал Оленьке предложение через два дня после нашего знакомства: и мы счастливо прожили вместе тридцать лет. Смею тебя заверить: Влад не ошибается. И мой тебе убедительный совет: прими его предложение! Более чуткого, любящего, бережного мужа ты не найдешь, поверь мне, старику. А он не найдет более любящей, преданной жены – и он это знает. Пойди, положи его дневник на место, а вечером, после ужина, признайся ему во всём.
- Спасибо, дедушка, - Лиля обнимает его и целует в щеку. – Ты просто спас мне жизнь! Теперь я вижу, что ты прав. И я сделаю, как ты мне посоветовал.
- Но с одним условием, Лилечка, - удерживает ее Ладогин. – Обещай мне, что Влад не узнает о том, что я читал его дневник. Это ему будет очень неприятно. Поэтому храни эту тайну: по крайней мере, пока я жив.
Его голос звучит очень серьезно, даже торжественно.
- Обещаю, дедушка, - говорит Лиля, и он видит: его внучка сдержит свое слово.
Она относит дневник назад, в комнату Столешникова, и кладет его так же, как он лежал изначально. Сделав это, она почти убегает в гостиную. Потом идет в ванную и умывается холодной водой, после чего снова возвращается к себе.
До ужина достаточно времени, и Лиля успевает полностью взять себя в руки. Из растерянной дрожащей птички она вновь превращается в Королеву: спокойную, невозмутимую, уверенную в себе. Она приводит в порядок свои волосы; ее чувства и мысли тоже вновь обретают нарушенную, было, гармонию. Она сравнивает про себя Владимира и Олега. Какие разные люди! Один – тихий, мирный человек, другой – само скрытое пламя. Да, жизнь с Владом, может, и будет счастливой, но этой жизни никогда не стать столь же безмятежной, как было в Воронеже. Однако Лиля стосковалась по счастью – и хочет быть счастливой. Вероятно, это и к лучшему: сменить ровное, бесцветное существование на бурное, красочное, абсолютно новое. А любит ли она Влада? Как человека и друга – да, любила до сих пор. Но теперь в ней загорается новое чувство к нему – чувство, которого она прежде не испытывала. Строки из его дневника, запомнившиеся ей, звучат в ее душе томящей, опьяняющей музыкой, и всё ее существо тянется навстречу этой музыке, а десять лет, прожитые с Олегом, вдруг начинают казаться просто сном… и, потом, она больше не чувствует себя одинокой. Ее любит человек, всецело понимающий ее, видящий ее насквозь, связанный с ней множеством общих интересов. Он умен, обаятелен, добр; правда, его доброта отличается от Олеговой, но это и к лучшему. Лиле на мгновение представляется, что Влад вдруг навсегда исчезает из ее жизни, - и ее тотчас словно пронзает молнией: о, нет, никогда! Только не это. Теперь она твердо знает, что не может без него, что он – ЕЁ.
- «Нет без тебя мне жизни на земле…», - задумчиво шепчет она строку из стихов Рильке. И думает: это правда, действительно – нет.
Ее размышления нарушает Ася, вернувшаяся с прогулки. Она вбегает в комнату, босая, в зеленой безрукавке и светло-серых коротких шортах, в руке у нее сандалии, которые она держит за ремешки (носков она давно уже не носит, ей в них жарко).
- Доченька, ты почему босиком? – спрашивает Лиля.
- Дядя Игорь сказал, что это полезно, - Ася смеется и, положив сандалии, крепко обнимает мать. Та прижимает ее к себе и целует в щеки.
- Ты помыла ручки после прогулки?
- Еще нет, сейчас помою, - отвечает Ася. – Мам, можно я теперь буду босиком ходить? Тетя Маша сказала: здесь нет битых стекол и ничего острого.
- Можно, - Лиля улыбается. – Но только до вечерней ванны. После ванны до самого сна будешь ходить в тапочках. Договорились? А теперь иди, вымой руки, скоро будем ужинать.
… Во время ужина Лиля держится, как обычно. Она смотрит на всех одинаково дружелюбно и спокойно, говорит мало – в основном, с дочкой и Машей. Андрей Петрович то и дело посматривает то не на нее, то на Влада. «Какая прекрасная была бы пара», - думается ему. Также он и Лиля замечают, что Влад за столом как-то невесел. Лиля немного тревожится: не заметил ли он, что кто-то трогал его дневник? Нет, успокаивает она себя, он не мог этого заметить; ведь она положила и Маяковского, и тетрадь так же, как они лежали до ее прихода. Андрей Петрович точнее угадывает причину некоторой грусти Влада: тот специально из-за Лили не поехал вместе с другими кататься на моторной лодке. Он весь вечер прождал ее в саду, надеясь, что она выйдет, и они вдвоем поиграют в бадминтон. Но она так и не вышла…
«Ничего, - мысленно обращается к нему Ладогин. – Скоро, дай Бог, вас будет связывать не только бадминтон». И он одобрительно, не без тайной гордости посматривает на внучку. Всё-таки она сильная женщина! Как быстро ей удалось справиться с тем смятением чувств, в которое ее привела «песня песней» Влада. Он, дед, конечно, ей помог, но и сама она приложила немало усилий, чтобы успокоиться. И это ей удалось. «Молодец», - думает Андрей Петрович.
После ужина все расходятся по своим комнатам; только Акимыч идет к Егорычу посмотреть какую-то интересную передачу. Ася быстро принимает ванну, ложится спать и, к тайной радости Лили, засыпает почти мгновенно. Тогда Лиля, оправив перед зеркалом свою светло-голубую безрукавку и оглядев на всякий случай со всех сторон темно-голубые бриджи, покидает гостиную и поднимается на второй этаж. Идя по коридору к двери Столешникова, она немного волнуется. Только бы он еще не лег спать!
Она негромко стучит в дверь.
- Открыто, - слышит она голос Влада и входит. Влад сидит за столом и что-то пишет при свете настольной лампы.
- Добрый вечер, Влад, - произносит Лиля.
Звук ее голоса заставляет его вздрогнуть от неожиданности. Он торопливо оборачивается, встает ей навстречу и чуть растерянно отвечает:
- Добрый вечер, Лиля.
На нем светлая рубашка с короткими рукавами и длинные шорты.
- Влад, - Лиля смотрит ему в глаза. – Прости, я случайно зашла сегодня в твою комнату, когда тебя не было… я искала тебя, чтобы предложить сыграть в бадминтон… я, конечно, должна была уйти, но… в общем, так получилось, что я заглянула в твой дневник… и прочла одно из твоих писем ко мне… - ее голос начинает слегка дрожать, и она умолкает, чтобы справиться со своим волнением.
Влад медленно заливается краской до самых корней волос, но глаз не опускает. Его слегка растерянный взгляд становится непроницаемым, а голос звучит сухо, даже с каким-то насмешливым вызовом:
- Вот как? И что же теперь? Смею ли я надеяться, как писали в старинных романах?
А в голове у него мелькает свирепая и отчаянная мысль: «Идиот! Забыл спрятать тетрадь! Господи, что она обо мне подумала!»
Лиля не обращает внимания на его тон, которым он, словно щитом, прикрывает свое смятение. Она подходит к нему, мягко берет его за руки и произносит:
- Я тоже не могу без тебя, Влад. Ты сделал мне предложение, и я принимаю его. Мне кажется, мы будем счастливы. Я никогда не читала более прекрасных писем…
Он осторожно, но решительно высвобождает руки и небрежно говорит:
- Ну, вслух я вам никакого предложения еще не делал, так что не торопитесь принимать решение. Ведь я вижу: вы меня не любите. А согласие, данное из жалости к моему одиночеству, мне не нужно; я еще ни у кого не просил милостыни…
Он произносит холодные отталкивающие слова – и всей душой ненавидит самого себя в эти минуты, но замолчать, извиниться и заговорить по-другому он просто не может, а почему, он и сам не знает, и продолжает говорить нечто совершенно противоположное тому, что хочет сказать.
Лиля в изумлении смотрит на него широко раскрытыми глазами, потом резко поворачивается и делает решительный шаг к двери. Влад мгновенно приходит в себя. Он быстро загораживает ей дорогу и с мольбой протягивает к ней руки:
- Лилечка, прости! Я идиот, я сам не знаю, что говорю; я совсем не думал того, что сказал. У меня ужасный характер: я иногда говорю вещи, которые просто не пришли бы мне в голову, если бы я так не волновался… Лилечка, родная моя, ну, прости, Христа ради. Господи, если ты сейчас уйдешь, я не выдержу…
Его голос срывается, он хватает ее руки и покрывает их поцелуями, потом привлекает к себе всхлипывающую Лилю и целует ее лицо так жадно, страстно и в то же время бережно, что она перестает плакать. Она вдруг твердо понимает: этот человек любит ее больше собственной жизни. Помимо этого она понимает и другое: до сих пор она даже не представляла себе, что такое НАСТОЯЩИЕ объятия и НАСТОЯЩИЕ поцелуи. В ответ она несмело обнимает его за шею, целует в губы и шепчет:
- Я поняла: ты – как роза, у которой одна защита – ее шипы…
- Да, - подтверждает он. – Именно так, мое солнышко. Я знал, что ты всё поймешь, знал, что простишь… но я изменюсь, я не буду больше обижать мою ласточку, рыбку, красавицу… никогда, Лилечка, ты веришь?
В его лице сейчас – вся сила нежности, любви, страсти, раскаяния; большие глаза блестят от слез, он вытирает их рукой.
- Верю, - Лиля улыбается ему. – Пойдем, сядем.
- Да, - бережно обнимая ее, он ведет ее к дивану, и они садятся. Влад обнимает Лилю, но уже более уверенно и властно, а она прижимается щекой к его груди. Он ласкает губами ее волосы, вдыхает их нежный цветочный аромат, и ему кажется, что всё это чудесный, волшебный сон, и он вот-вот проснется. Но это чувство тут же проходит: его возлюбленная действительно с ним, в его руках; она сказала, что не может без него, как и он без нее.
А Лиле так уютно с ним! Он мне родной, думает она – и радуется: ей не придется привыкать к нему; у нее вдруг возникает ощущение, что это с Владом, а не с Олегом она прожила десять лет.
- Ты моя синяя птица, - слышит она его шепот. – Птица счастья…
Он пока что не смеет приласкать ее: только волосы, лицо и руки. Чутье подсказывает ему, что пойти дальше – значит, всё испортить. Нежных, возлюбленных королев вот так просто не укладывают в постель; в таких случаях нельзя торопиться. Да и вся его страсть, все желания сейчас просто претворяются в нем в волны величайшей нежности – и эти волны окутывают ее всю, точно теплая ласковая вода в солнечный день.
- Влад, - ее голос звучит тихо и умиротворенно. – Если ты захочешь, я уже сегодня останусь у тебя… но мне кажется, лучше сначала пожениться. Я не ханжа, но Ася… понимаешь, если я сегодня останусь у тебя, она может не понять, расстроиться. Я хочу подготовить ее – и тогда она поймет. Мне… мне кажется, это будет правильно…
- Я совершенно с тобой согласен, Лилечка, - он прижимается губами к ее виску. – Я готов ждать, сколько угодно. Знаешь, чтО самое главное? Что я люблю тебя, и ты теперь моя невеста. И я не хочу ничего торопить: всё должно совершаться в гармонии. Насчет Аси я думаю так же, как ты.
- Спасибо, - Лиля касается губами его руки. Он почти пугается этого жеста и поспешно отводит руку, но она решительно берет ее и прижимает к своей щеке, а он приникает лицом к ее волосам, совершенно счастливый.
- Тебе не придется долго ждать, - слышит он голос Лили. – Всего три дня. За три дня мы успеем зарегистрироваться в ЗАГСЕ и обвенчаться в храме. А свадьба у нас будет совсем-совсем тихая, ладно? Мы просто попьем чай…
- Да, - очень охотно соглашается Влад. Он сам против «громких» свадеб.
- Влад, - помолчав, спрашивает Лиля, - как тебя называли в детстве?
- Отец, в основном, Вовкой, - он улыбается. – А мама – Владёшей.
- Можно, я тоже иногда буду называть тебя Владёшей? – спрашивает Лиля. – Это так ласково звучит.
- Можно! – он негромко смеется. – Тебе всё можно.
И с нежностью добавляет:
- Лилёночек…
Теперь смеется она. Они садятся рядом и, переполненные любовью, смотрят друг на друга счастливыми глазами.
- Вот мы с тобой и обручены, - произносит Влад таким голосом, что по всему телу Лили пробегают приятные мурашки.
- Знаешь, - продолжает он. – Я купил два серебряных кольца, обручальных, тебе и мне, заранее… Я не знал, откажешь ты мне или нет. Но я всё равно их купил.
Он встает и вынимает из ящика стола две крохотных коробочки, обтянутых пунцовой тканью, похожей на бархат. Одну коробочку он дает Лиле, другую берет себе, и они надевают друг другу на пальцы обручальные кольца, после чего снова целуются.
Затем Влад заботливо говорит:
- Ты устала, Лиля.
- Нет, - возражает она. – Мне так хорошо, что я не могу устать!
- Но я вижу, ты всё-таки устала, - он бережно касается рукой ее щеки. – Тебе надо отдохнуть, ты столько пережила сегодня! Прочесть страницу моего окаянного дневника – одно это уже подвиг. Могу себе представить, как он на тебя подействовал. Я ведь писал всё, что ощущал, чувствовал и думал, - и никак не предполагал, что ты прочтешь эту порнографию.
- Нет, - мягко возражает Лиля. – Это не порнография, а эротика, к тому же необыкновенно красивая… а главное, это любовь. Может, ты дашь мне почитать весь свой дневник? Я бы так хотела!
- Лилечка… - он снова краснеет и отводит глаза. – Вот так просто дать не смогу, это будет меня мучить… но когда меня не будет в доме, ты сможешь заходить и читать. Я положу его в правый нижний ящик стола, а ключ – под пресс-папье. И умоляю: не говори мне ни слова о том, что ты прочла, и вообще не говори, что читала его… ладно?
- Ладно, - голос у Лили уже сонный, она склонила голову на плечо Влада.
- Пойдем спать, - Влад мягко поднимается с дивана, Лиля тоже встает. Он провожает ее до дверей гостиной. Снова поцелуи, объятия, любовный шепот – и они расстаются.
Лиля ложится в постель, чувствуя себя счастливой и богатой. «И с чего Влад решил, что я устала? – недоумевает она и тут же нежно улыбается. – Влад… Владёшенька…
А Влад чувствует себя на седьмом небе. Он тоже засыпает быстро, под звучащий в его душе хор ангельских голосов – и спит так крепко, что ему ничего не снится.
ХХХХ
На следующее утро до завтрака Лиля спрашивает Асю:
- Асенька, что бы ты сказала, если бы мы с Владом поженились?
Ее голос звучит почти робко.
- Поженились с Владом? – Ася широко раскрывает глаза. Затем ее лицо озаряется теплой, открытой улыбкой.
- Это было бы здорово! – очень искренне признаётся она. – Влад такой добрый! Он мне помог Шахмирана устроить поудобней, и он со мной много разговаривает, и на мотоцикле меня катал, и на велосипеде, на багажнике… и вообще он мой друг, - решительно заявляет она. – Конечно, здесь все мои друзья, но на «ты» я называю только тебя, Влада, Сашу и дедушку. Мам, а Влад, он что, тебя любит?
- Да, и я его тоже, - Лиля улыбается задумчивой и в то же время счастливой улыбкой. – Он сделал мне предложение.
- А дедушка знает?
- Да, и он очень рад за нас.
Ася с важностью кивает головой. Для нее дедушка – непререкаемый авторитет. Как только она познакомилась с ним, то прониклась к нему глубочайшим уважением. Очень быстро ее привязанность к Андрею Петровичу превратилась в настоящую любовь. Поэтому дедушкино мнение почти во всех затруднительных вопросах жизни стало для нее решающим. И если уж сам дедушка рад тому, что Влад собирается жениться на маме, значит, всё в порядке, и можно ни о чем не волноваться.
- А у нас бУдет свадьба? – осведомляется Ася.
- Нет, мы только посидим за столом, попьем чаю или кофе, - отвечает мама.
- Жалко, - вздыхает Ася, которая обожает праздники. Но вскоре что-то отвлекает ее, и она забывает о своем сожалении.
Лиля не знает, как сказать друзьям о том, что произошло и произойдет, но Влад выручает ее. За завтраком он объявляет всем присутствующим, что они с Лилей обручены, и он надеется, что двадцать восьмого июля, то есть через два дня их обвенчают.
- Сегодня же мы с Лилей съездим в церковь и всё узнаем, - добавляет он и просит Ладогина:
- Андрей Петрович, пожалуйста, благословите нас!
И протягивает ему небольшую икону Божьей Матери. Ладогин встает и торжественно благословляет внучку и ее избранника.
Все очень довольны и поздравляют жениха с невестой. Те благодарят, но при этом заявляют, что свадьба будет тихой и скромной.
- Ну нет, маленькое застолье мы всё-таки устроим! – решительно возражает Маша к тайной радости Аси. – Обязательно будет праздничный стол, музыка и вино, а для Аси – детское шампанское!
Все горячо поддерживают эту идею, и Владу с Лилей ничего не остается, как согласиться.
Всё происходит очень быстро. Двадцать седьмого июля – исповедь и причастие в церкви, затем регистрация в городском ЗАГСЕ, а двадцать восьмого июня – венчание. Влад в сером костюме, а Лиля – в своем белом платье, усыпанном васильками. Венок над Лилей держит Маша, а над Владом – Карп.
Вечером этого же дня – праздничный ужин. На веранде, на столе, горят свечи в бронзовом старинном подсвечнике, ужин подается на праздничных фарфоровых тарелках. Затем являются чай, кофе, несколько сортов различных вин. Детское шампанское для Аси и огромный многослойный торт, на шоколадной глазури которого Маша изящно вывела взбитыми сливками: «Влад и Лиля, будьте счастливы!»
Звучит музыка – красивая, современная: Влад принес сверху свой ноутбук с колонками и включает всё, что ему хочется. Петр Егорыч и Арина Матвеевна тоже приглашены на праздник. Карп с Егорычем и Акимычем налегают на водку, а молодые, в основном, пьют легкое вино и кофе. Торт настолько большой и сытный, что всем хватает его с избытком. Все находят его невероятно вкусным, к удовольствию Маши и Арины Матвеевны, которые полдня трудились над этим кулинарным произведением искусства.
Потом музыку выключают, и Андрей Петрович садится за Братишку. Он играет вальс. Лиля приглашает Влада, а Карп медленно танцует с Машей. Она очень довольна, но выдерживает только один танец – и присаживается отдохнуть. Следующий вальс Игорь танцует с Лилей, а потом Влад сменяет Ладогина за фортепьяно, и тот танцует со своей внучкой: очень легко и красиво, пожалуй, даже лучше Игоря и Влада. Ася, исключительно ради мамы нарядившаяся в белое нарядное платьице с розами, танцует одна – и тоже весьма грациозно.
Гостиная уже обрела свой первоначальный вид. Вещи Лили перенесены в комнату Влада, а вещи Аси – в комнату дедушки. Там для Аси застелена раскладушка и поставлен у окна уютный столик и стул: чтобы она могла вволю рисовать и читать. Ася очень довольна, что будет жить вместе с дедушкой до конца лета, но ей становится немного грустно, когда дедушка просит ее пока что не искать встреч с мамой или Владом и не вертеться у них под ногами.
- Им нужно побыть вдвоем, - объясняет дедушка и гладит ее по голове:
- Не огорчайся, Асенька! Вот приедет Даня Миляшин, ты и сама забудешь про них…
Этот ответ утешает Асю, а потом, она слишком рада за маму, чтобы всерьез огорчаться.
… Сегодняшней ночью Лиля познаёт такие чувства и ощущения, о которых до сих пор только смутно подозревала. Влад отдает ей всю свою любовь, всю страсть, так, что она воспламеняется сама, и оба испытывают непостижимое наслаждение. Они засыпают лишь под утро, безмерно утомленные и столь же безмерно счастливые. Отныне они – единое существо, и одиночество убегает от них к другим людям, чтобы никогда не возвращаться больше в это очередное, непобедимое царство живой, земной любви…
ХХХХ
Над Чистым Долом неистовствует августовская гроза. В июле тоже бывали грозы, но такой яркой, оглушительной, с громовым грохотом и множеством молний еще не было. Ася и Саша обожают грозы. Они прилипли к стеклу пустой веранды и жадно смотрят на свинцовые облака, то и дело озаряемые белыми, бесцветными вспышками небесного света.
В эти минуты оба забывают обо всём: например, о том, что Влад Столешников попросил у вернувшегося из отпуска мэра еще десять дней отпуска за свой счет по случаю своей женитьбы. Василий Иванович охотно дал позволение, поздравил своего чиновника и добавил с одобрением:
- Ну, Володя! И жениться успел, и отдохнуть, и на Пересвете поработать…
Вчера он заехал на дачу – и попал как раз на Лилин день рождения. Его встретили очень радушно и угостили на славу, а он пришел в тайное восхищение от Лили Столешниковой, чья красота стала после свадьбы прямо-таки ослепительной. Взглянув на ее документы, он охотно согласился на то, чтобы она заняла место секретарши в мэрии, при отделе культуры. Ася также очень понравилась мэру, и он долго и ласково беседовал с ней.
По просьбе Игоря никто ничего не сказал Звягинцеву о новой модели для скульптуры, которую Игорь уже закончил, обжег в печи, выкрасил под бронзу и покрыл эмалью. Скульптурная группа получилась удивительно живой; Саша с Лилей и Владом не могут на нее наглядеться. Столешников, завладев Лилей, потерял интерес к своему дневнику, и теперь свободные часы (обычно рано утром, пока Лиля еще спит) он посвящает работе над статьей об Игоревом памятнике Пушкину. Статью он пишет в пустой мастерской Игоря, сидя за столом перед моделью памятника, сделанной Сашей. Он чувствует: его работа получается сильной и глубокой, но кто оценит ее в Чистом Доле? Только несколько человек. «Выложу на творческий сайт, - решает он. – Вместе с фотографиями памятника – если Игорь разрешит…»
Несмотря на свою всепоглощающую любовь к Лиле, он остается верным, надежным другом Игоря – и самым горячим почитателем его таланта. Глядя на грозу, Ася с Сашей также забывают, что уже восьмое августа, а это значит, совсем скоро на даче появятся Даня Миляшин и Конька с Любой, которые благополучно поступили в университет. Они приедут всего на полмесяца, а потом вновь вернутся в Питер – уже без Даньки.
Саша временно забывает, что Мария Аркадьевна помогла своей заместительнице в ДК устроить выставку-продажу его, Сашиных, мини-скульптур. Саша отдал на выставку более пятидесяти фигурок, и их охотно покупают.
А Ася, захваченная зрелищем грозы, пока что не думает о том, что ей пришлось распрощаться с Шахмираном и отпустить его на волю раньше времени, потому что Саша принес ей из леса ежонка. Ежонок еще маленький, но уже вполне самостоятельный. Теперь он проживает в бывших апартаментах Шахмирана, и у Колючего Пса (так его прозвала Ася, потому что от него немного пахнет псиной) гораздо больше поклонников, чем у бедного старого ужа. У ежонка есть еще второе имя: Тимка. Так его прозвал Игорь, и так его называют почти все обитатели дачи. Но Колючего Пса Тимку тоже скоро придется выпустить на волю: Лиля убедила Асю, что ежонку, как и Шахмирану, необходимо готовиться к зиме. Ася повздыхала, однако согласилась с мамой.
Влад изменился так же, как и Лиля. Он, несомненно, стал красивей и обаятельней, чем был, а главное, его загадочность вдруг исчезла куда-то. Он стал простым, веселым, общительным. Каждое утро, просыпаясь, Лиля находит на столике возле их двуспального дивана, небольшую вазочку с букетом полевых цветов – или же большую вазу с одной или тремя садовыми розами. И она радостно улыбается цветам: ведь это подарок Влада.
Влад очень нежен, прост и весел с Асей. Он уже свозил их с Лилей на карусели в Чистый Дол, научил играть в свою дорогую компьютерную игру – виртуально ездить на машинах. А когда они с Лилей гуляют в бору, он часто носит Асю на плечах.
Игорь всё свое свободное время отдает, в основном, жене и Саше. Он уделяет Саше всё больше внимания, учит его лепить с натуры, объясняет смысл правил и законов, которых должен придерживаться скульптор, чаще, чем прежде беседует с ним. Саша глубоко любит и уважает его, их дружба крепнет с каждым днем. А Лилю Саша ревнует к Владу, но совсем чуть-чуть: он слишком рад за них обоих, чтобы по-настоящему ревновать, и слишком хорошо понимает, что он еще совсем юный, тогда как Влад – почти ровесник его отца.
… Гроза заканчивается. Гром ворчит уже где-то далеко, за лесом, куда уползли тяжелые свинцовые тучи. Небо очищается, и Саша с Асей, босые, выбегают из дома – под голубое небо, на мокрую от прошедшего ливня траву.
- Саша, гляди, радуга! – кричит Ася.
И они оба смотрят, как далеко за Порогом, за лесом, на фоне уходящих грозовых облаков разгорается яркая многоцветная радуга – и отчетливой дугой сияет над землей, освеженной грозовым ливнем. Дышится удивительно легко. Кажется, всё вокруг трепещет и ликует, словно заново рожденное, и птицы в листве кустов и деревьев заливаются громче, радостней прежнего…