32.
На следующий день после выпускного бала, двадцать шестого июня Конька, Люба и Данька уезжают из Чистого Дола. Тетя Глаша заранее оформила присланные ей копии документов в приемной комиссии университета, и Конька с Любой допущены к сдаче экзаменов. Данька счастлив: он будет целые сутки ехать в настоящем поезде, в купе, спасть ночью на нижней полке, а днем лежать на верхней, смотреть в окно из купе и из коридора. Еще он представляет себе, как тетя Глаша, которую он никогда не видел, но которая, по словам Коньки, очень добрая и очень их любит, будет гулять с ним по Петербургу, великолепному большому городу, катать в метро и на своей машине. Фотографии Петербурга Данька видел на экране компьютера, и ему очень понравился этот город, бывшая столица России, где когда-то жили настоящие русские цари. Кроме того, Данька захватил с собой синтезатор, чтобы блеснуть перед тетей Глашей своей игрой. Конька уговаривал его оставить инструмент дома или на даче: ведь у Аглаи Георгиевны, дочери ныне покойного брата бабы Зины, стоит в гостиной отличный небольшой рояль. Но Данька убедил старшего брата, что синтезатор ему необходим. Вдруг его, Даньку, осенит вдохновение, и он сочинит музыку с участием сразу нескольких инструментов? И Конька уступил.
Они едут по железной дороге на северо-восток. В окнах мелькает густая, пышная зелень. Данька стоит в коридоре, не в силах оторваться от окна. Люба и Конька сидят рядышком в купе, но почти не разговаривают; душой они всё еще в Чистом Доле. Их провожали Миляшины-старшие, баба Зина и Лунаковы, Любины родители. Дядя Володя и тетя Валя радовались, что их Любаша будет жить в хорошей квартире, с солидной, доброй, радушной хозяйкой и были очень благодарны Григорию Степановичу, что он отнесся к их дочери, как родной, и сделал для нее всё, что мог. Все пятеро очень надеются, что их дети поступят в университет. Конька с Любой всей душой разделяют эту надежду. Они пообещали писать родителям на электронную почту.
… А спустя три дня, в июле, Миляшины переезжают с дачи в город: отпуск Григория Степановича закончился. Он будет приводить в порядок классы торгового техникума, где преподает. Но когда их с Катей выходные будут совпадать, они будут приезжать к Карпу; оба с удовольствием пообещали ему это.
Вообще Чистый Дол пустеет: уехали Мерники, Марат Хаджиев с родителями, отправились отдыхать родители Любы, уехал на дачу, на юг, мэр, Машины родители последовали его примеру. Зато ушел в отпуск Владимир Столешников – и поселился на даче Карпа и Маши уже в качестве человека, свободного от всех забот. Он даже просит Игоря не будить его по утрам – и с наслаждением спит до десяти, а то и до одиннадцати утра, словом, пока не выспится, – и только потом, неторопливо умывшись и позавтракав, он едет на строительство церкви. Как правило, работу заканчивают в четыре часа, хотя десятка два энтузиастов трудятся с раннего утра до позднего вечера. Столешников работает усердно и охотно, но в три часа неизменно возвращается на дачу: он хочет вполне насладиться своим отдыхом. На даче довольно много хороших книг, они стоят в гостиной, и Влад с наслаждением перечитывает «Жизнь Арсеньева».
Саша уже сделал копию Игоревой модели для памятника Пушкину. Карп остался очень доволен его работой. Правда, он немного подправил ее, но совсем чуть-чуть. Саша обжег копию в печи, аккуратно выкрасил ее «под чугун» и «под гранит» - и покрыл эмалью. Маша пришла в восхищение и предложила поставить модель в гостиной, но Игорь твердо сказал ей, что модель никто из посторонних не должен видеть до установления памятника Пушкину. Зато после этого события Сашина копия украсит выставочный зал художественной школы! Маша признала правоту мужа: конечно, так и следовало поступить.
Вообще Маша немного скучает на даче. Ездить на велосипеде Карп ей запретил, опасаясь за ее здоровье. Вернее, он умолил ее этого не делать, и она со вздохом пообещала. Ей очень не хватает общества Миляшиных, смеха и беготни Даньки, его игры на синтезаторе, бесед с Катей. Но она старается не скучать: купается, читает, гуляет по бору, разговаривает с Ариной Матвеевной и помогает ей по хозяйству. Ноту новизны вносит в ее жизнь и приезд дяди, Василия Акимовича, получившего отпуск. Маша и Карп очень рады ему, он им тоже. Акимыч поселяется в комнате Саши, на Данькиной половине. Но он не много общается с Карпом и племянницей, так как им почти целиком завладевает его старинный приятель Петр Егорыч. Они вместе пьют, вместе ловят рыбу и ходят по грибы. Арина Матвеевна, Маша, Саша и Игорь тоже с удовольствием ходят за грибами. Влад их не сопровождает. Он очень любит уже приготовленные грибы в любом виде, но ему лень их собирать. Он предпочитает гонять по Порогу на Конькиной моторке, или же грести в простой лодке от берега к берегу – смотря по настроению, а также купаться и ездить на велосипеде.
Однажды в субботу Игорь находит его лежащим в саду на траве. Влад читает книгу и ест спелую черешню, несколько килограммов которой Арина Матвеевна по просьбе Маши купила в Плетневке. Косточки он сплевывает в небольшую стеклянную банку. Увидев Карпа, он лениво потягивается:
- А, Сильвио пришел! Где твой пистолет? А то я тут черешни ем, а ты без пистолета; непорядок… это из рассказа «Выстрел», помнишь?
- Помню, - отвечает Карп. – Сильный рассказ.
- У Пушкина всё сильное, - Влад сплевывает очередную косточку в банку. – Но больше всего я люблю «Выстрел» и «Евгения Онегина». А то, чтоб будто бы Пушкин «Гаврилиаду» написал, так это чушь, там и стиль другой. Он и сам говорил, что это не он; что же мне, Пушкину не верить?..
- «Выстрел»… - Карп вдруг задумывается, и взгляд его становится сосредоточенным и вдохновенным. – Сильвио… черешни… а потом он приходит, а тот уже женат… а выстрел-то за Сильвио… нужно перечитать, обязательно.
- У тебя что, какой-то новый замысел? - Влад смотрит на него внимательно, с мгновенно пробудившимся интересом.
- Неважно, - лицо Карпа становится обычным, и он дружелюбно-насмешливо смотрит на Влада. – Что с косточками-то делать будешь? В землю закопаешь и вишневый сад разведешь?
- Нет. Я, как барон Мюнхгаузен, буду стрелять ими по оленям, - в тон ему отвечает Влад. – И у каждого из оленей, в которых я попаду, вырастет на голове черешневое дерево.
- Здесь олени не водятся, - посмеивается Карп. – А остальному зверью твое украшение не подойдет. Слушай, Флоризель Принцевич, я ведь к тебе за делом пришел. Мы с Сашей в баню собираемся. Ты там еще не был. Пойдем с нами?
- Пойдем, - тотчас соглашается Влад. – Но… Сашу не смутит наш вид?
- С чего это? – Карп удивлен. – Он уже взрослый, мы с ним уже много раз вместе мылись. Это ты еще только в бане не был. Давай, собирайся.
Влад немедленно оставляет черешню и книгу и идет в дом за своими банными принадлежностями. Он знает: если кто поначалу и будет смущаться, так это он сам. Но у него это быстро пройдет.
… После бани они все втроем отправляются гулять в бор. Каждая клетка их тел дышит и радуется, им хорошо, весело, спокойно на душе. Карп то и дело носит Сашу на плечах, чтобы «размяться». Саша очень доволен; в эти минуты он просто блаженствует. Все трое рассказывают друг другу забавные истории, шутят и с удовольствием, от души смеются, слушая друг друга.
ХХХХ
«Дорогие папа и Катя!
Я сдал историю на отлично, у Любы за первый экзамен тоже «отлично». Мы оба готовимся к следующему испытанию. Когда мы устаем, то гуляем или сидим в кафе. Рядом с домом тети Глаши есть кафе – и недорогое.
Но я забегаю вперед.
Тетя Глаша встретила нас на вокзале, всех расцеловала и так приласкала Даньку, что он сразу ее полюбил. Она отвезла нас домой на машине. У нее очень солидный форд, свою старую «Ладу» она продала. Тетя совсем не изменилась за те три года, что я ее не видел: ну, точно такая же, как была, даже выглядит моложе прежнего. Она поселила Даньку в своей комнате, меня – в той, где я жил в прошлый раз, а Любу – в гостиной. Утром тетя уходит на работу, а в пять часов возвращается. Пообедав, она берет с собой Даню и ездит с ним по всему Питеру – то на метро, то на машине. Они уже катались на катере по Неве, а в выходные ездили в Петродворец и Эрмитаж. Данька уже купался в Сестрорецке и видел тетину дачу в Комарово. Еще они были на каруселях на Горьковской, и Данька катался, где только было можно – один или вместе с тетей. В следующие выходные они собираются побывать в Павловске и Ораниенбауме.
Данька подружился со своим ровесником Юрой из соседней квартиры. Они часто играют вместе: то у Юры, то у нас.
Тетя Глаша в восторге от Данькиной музыки и его исполнения. Она предоставила в его распоряжение свой рояль в гостиной, и дождливыми днями они музицируют вместе по целым часам. Кстати, тетя подарила нам с Даней навороченные мобильные телефоны с фотоаппаратами и видеокамерами – и научила, как со всем этим обращаться. Еще она подарила нам часы, очень солидные, а Любе – всякие вещички, которые не успела обновить ее дочь (она сейчас замужем, и живет в Самаре; ты, папа, конечно, это знаешь).
Между прочим, тетя Глаша, которая работает в банке, собирается замуж за директора другого банка! Она нас с ним познакомила, а через два дня он улетел на самолете в Москву – навестить родителей. Завтра должен вернуться.
Я подрабатываю в журнале «Бриллиантовая рука» - там о всяких ювелирных магазинах и украшениях; есть и статьи, кто из знаменитых людей как себя украшал или украшает. Места в редакции мало, поэтому большинство сотрудников работают дома, как и я. Я корректирую и редактирую статьи и отсылаю свою работу на компе по журнальному адресу. Пока что мной довольны, и я уже получил свой первый аванс: десять тысяч.
Свободного времени, конечно, мало, но мы с Любой решили остаться в августе еще на десять дней – и спокойно осмотреть Питер; конечно, не весь, а то, что успеем. Мы с ней уже съездили на Смоленское кладбище, где часовня св. Ксении Блаженной и храм Божьей Матери. Это удивительное кладбище; оно похоже на райский сад, и нигде больше я так ясно не чувствовал, что смерть – это лишь переход в жизнь вечную. Кажется, будто от каждого памятника исходят радость и свет. Мы с Любой поставили свечи и на коленях помолились в часовне; не могу передать, как нам стало после этого хорошо на душе! Слава Богу за всё!
P.S.
Папа, тетя Глаша по секрету сообщила мне, что завещала свою квартиру тебе с учетом перехода жилплощади к прямым наследникам, то есть, к нам с Даней и будущему малышу Кати. Мне не следовало тебе про это говорить, но я просто не могу удержаться.
У тети ведь еще две квартиры в Питере; одна записана на ее дочь, другая, кажется на зятя. Обе квартиры она сдает.
Папа и Катя, мы с Даней целуем вас! Поцелуйте от нас бабушку! Игорю с Машей приветы; впрочем, я написал Игорю отдельное письмо на его ящик. Мы с ним время от времени перебрасываемся парой фраз. Привет всем нашим общим знакомым! Никон».