Час ночи, а Егорке всё не спалось. Да и какой тут сон — ночь-то Рождественская! Родители с младшей сестрой Иринкой ушли на службу в храм. А он, Егорка, остался — из принципа. Надоело, что родители всегда командуют, что ему делать и куда идти. А ведь ему уже двенадцать. Вот друга Кольку родители не контролируют. Его же, Егорку, мама всё поучает, даже перед друзьями стыдно. Папа тоже, видно, всерьёз не воспринимает, подсмеивается.
Обидно, что родители не понимают! А мама ещё как назло повторяет: «У Егорки переходный возраст начался». Нет, чтобы хоть раз «Егором» назвать — как малыша «Егоркой» зовёт. Обидно!
От этих печальных мыслей мальчику совсем расхотелось спать. Он решил встать и выйти на улицу. Оделся, заглянул в комнату к старенькой бабушке: та крепко спала. Свобода! Егорка вышел из квартиры и тихонько закрыл дверь. Скатился по лестнице и выбежал из подъезда. Удивительное дело: ноги сами понесли его куда-то.
Минут через пять Егорка оказался перед воротами монастыря. Здесь всё такое знакомое ему с детства: ярко-голубые купола храмов, высокий поклонный крест, уютные узкие аллейки. Даже ступеньки с причудливыми узорами на лестнице, ведущей в верхний храм, и те были Егорке хорошо знакомы.
Шло праздничное богослужение. Где-то здесь его родители и сестрёнка. Егорке очень захотелось хоть немного постоять на службе. Служил епископ Алексий — Егорка сразу угадал по возгласу. «Яко да под державою Твоею всегда храними, Тебе славу воссылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков», — голос у владыки звучный и удивительно молодой.
Протиснувшись через толпу при входе, Егорка пробрался вглубь храма. Отсюда было видно то, что происходило в алтаре. Как всё было торжественно! Монастырский хор стройно пел «Херувимскую». Владыка стоял перед престолом в сияющем белом облачении. Он был словно окутан серебристым светом. И всё вокруг тоже серебрилось. Егорке вдруг показалось, что в алтаре порхают мелкие блестящие снежинки и епископ молится среди чудесного снегопада.
В алтаре готовились к великому входу. Внимание Егорки привлёк большой запрестольный образ Спасителя, «Спас Нерукотворный». Что это?! У мальчика отчаянно забилось сердце. О чудо! Господь смотрел прямо на него! Смотрел и улыбался! «Как же это — значит, Бог и меня знает?.. Меня Бог тоже видит?.. И меня Он любит, ведь Он мне улыбается?» — в смятении думал Егорка. Это поразительное открытие никак не укладывалось в его голове.
Служба продолжалась, но ощущение того, что Бог его знает и о нём помнит, не покидало Егорку. Он радостно вслушивался в слова литургии, громко спел вместе со всеми «Верую» и «Отче наш». Что-то происходило в душе мальчика, но что это было, он точно не мог определить. Просто внутри всё светилось, пело и ликовало.
Богослужение закончилось. Крест для целования подавал сам епископ. Народ толпился, прикладываясь ко кресту. Подошла очередь Егорки. Неожиданно владыка склонился к мальчику и громко, с уважением произнёс:
— С праздником Вас, молодой человек!
Егорка стушевался, покраснел, но, спохватившись, низко поклонился и радостно выпалил:
— С праздником! Спаси Вас Господи, Владыка!
Епископ улыбнулся.
Пробираясь к выходу, Егорка неожиданно наткнулся на родителей и сестрёнку. «Они всё видели! А ведь я один ночью из дома ушёл! Эх, что сейчас будет!» — ужаснулся он. Но мама, улыбаясь, ласково произнесла:
— С праздником, Егор! Хорошо, что мы сегодня все здесь, сынок!
— Мамочка, я так вас всех люблю! — бросился ей на шею Егорка.
А храм серебрился таинственным мягким светом. И где-то высоко, под самым куполом, ликовали ангелы: «Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение!»