Мгновения судьбы. Рося

 
Отрывки из повести «Острова памяти»  ( по воспоминаниям моего отца Дерябина Анатолия Степановича).
                Эпизод четырнадцатый. Лето 1944г.
               
           Понуро опустив гривастую голову всю в каких-то репьях (когда только успела нацеплять?), штабная кобыла по прозвищу Ролс-Ройс, или просто Рося, неспешно тащит повозку по песчаной дороге по направлению к понтонной переправе. Всем своим видом она являет немой укор обосновавшимся на охапке сена в телеге  двум седокам -  старшему лейтенанту и его ординарцу. Вот люди, хвостом вас по голове! Попастись толком не дали, а уже куда-то погнали ни свет ни заря, бессовестные! Сами, небось, сейчас за  спиной душистое сено  хрумкуют, а мне и чахлого стебелечка на этом голом песке не попадается. Хоть воды напьюсь, благо река, чую, скоро!
           Да, река и в самом деле приближается. Липкий утренний туман становится все гуще,  он уже начинает мелкой моросью оседать на впалых боках лейтенантского «лимузина». Вода еще не показалась, а уже послышались чьи-то громкие возбужденные голоса. Еще несколько шагов и в тумане нарисовался силуэт армейского грузовика «Студебеккер», могучего посланца далекой Америки, который вместе с вкуснейшей свиной тушенкой уже два года олицетворяет здесь, у нас в России, второй фронт союзников.
   Грузовик стоит перед трапом-въездом  понтонного моста, въехать на который ему, однако, нет никакой возможности. Путь машине преграждает нахохлившийся, похожий на задиристого воробья солдат-часовой, штык винтовки которого, по парадному приставленной к ноге, чуть не на полметра возвышается над пилоткой. Нисколько не считаясь с его статусом, на часового напирают майор со старшиной.
-   Где старший по КПП, я спрашиваю!? - надсаживаясь, видимо потеряв
всякое терпение, кричит майор.
-   Нетути, - хмуря брови бурчит часовой.
-   Чего-о-о?!
- Товарища капитана вызвали.
- Что ты мне голову морочишь, мать твою!? Ты здесь для чего? Реку
сторожишь, или чтобы мост на дрова не растащили? Кто сейчас ведет пропускной режим!?
- Товарищ капитан сказывали не пускать без него.
- «Сказывали»!? Ну, бардак! В штрафбате вы у меня будете сказки сказывать! Кто за старшего сейчас, я спрашиваю!?
          Лёха Нефёдов, ординарец старшего лейтенанта Дерябина, не выпуская вожжей из рук, поворачивается к своему шефу.
 -    Товарищ старший лейтенант, - азартно блестя глазами, шепчет Лёха, - 
нужен нам этот базар, в натуре? Давайте проскочим, а? Сбоку «Студера» промежуток -  как  раз для нас!
          Старлей  Дерябин в затруднении чешет затылок. Торчать здесь, на этом берегу, когда время поджимает -  нет никакого резона. Но лезть на  рожон, да еще вперед майора…А-а, ладно, была ни была! Разбирайтесь тут без нас!
        - Давай, Лёша, вперед!
          Повозка лихо влетает на мост и, гремя по настилу железными ободами колес, весело катит к желанному восточному берегу, утонувшего в серой стене тумана. Кричит ли сзади часовой или бежит вслед со своим длинным ружьем – в тумане и грохоте колес уже не видно и не слышно. Только не пали  вслед, служивый!   
          Но худшее, как водится, всегда поджидает нас впереди. Настил моста внезапно прогинается и перед испуганно осадившей лошадью возникает из   молочной мути грозный силуэт танка Т-34. Броневой зверь так же резко останавливается, и из раскрытых люков показываются танкисты. Некоторое время участники противостояния оторопело разглядывают друг друга. За головным танком слышится слитный рокот других остановившихся машин. Ситуация безнадежная: на узком настиле не то что разъехаться, а даже посторониться невозможно. И тут Лёха, чувствуя щекотливость ситуации, не дожидаясь праведного гнева танкистов, начинает сам громко орать в том смысле, что, мол, какого черта, срочное донесение нужно доставлять, а тут вот проехать нельзя.   
           - Павленко, ты чего стал, в чем дело?! – перекрывая урчание моторов, слышится чей-то начальственный, донельзя разгневанный голос.
            На месте происшествия, прихрамывая, появляется главное действующее лицо – полковник  в кожаной тужурке, опирающийся на полированную деревянную палку. На кителе под расстегнутой кожанкой сверкает Золотая звезда Героя.  Мизансцена, без того напряженная, приобретает и вовсе зловещий вид. Делать нечего, Дерябин выступает вперед, отдает честь и уже раскрывает рот для доклада, как вдруг полковник, не дожидаясь разъяснений, сдавленно шипя матерные ругательства, черной тучей пошел на старлея,  вздымая палку над головой, подобно  карающему мечу. Старший лейтенант успевает только повернуться на пол оборота, как полированная палка смачно опускается ему на спину. Не веря в происходящее, он отступает на шаг и едва не сваливается в воду.
-   Угробить дивизию захотел, м…ак! Сейчас ветер туман слижет и мои
танки как на выставке перед «Юнкерсами» будут красоваться!
             Полковник вновь замахивается своей дубиной.
             И тут происходит нечто совсем несусветное. Откуда-то сбоку вылетает Лёха Нефедов и повисает на полковничьей руке.
         - Не трожь лейтенанта!! – разносится по реке истошный вопль отважного ординарца, - Мы на задании! Не имеете права!!
             Полковник застывает, и некоторое время оторопело разглядывает солдата, висящего у него на руке. Старлей Дерябин спешит воспользоваться возникшей паузой и начинает торопливо объяснять ситуацию, делая упор на срочности задания и на неосведомленность относительно порядка движения на этой переправе, который им никто не объяснил. И что руки, в самом деле, распускать никто не имеет права.
            - Вот что, - полковник поворачивается к своим танкистам, - Быстро обрезать упряжь, телегу – в воду, а лошадь с этими двумя раздолбаями гнать обратно на тот берег. Пинками!
            И снова встревает неугомонный Лёха.
-   Да вы что! -  в отчаянии кричит он, бросаясь к упряже и начиная ее
лихорадочно развязывать. – Там, в повозке донесение! (потом сам же смеялся над своим объяснением). -  Ну, ребята, помогите! Сейчас мигом  ее на руках развернем и  обратно выкатим!
           Через пять минут все устраивается наилучшим образом. Виновники кризиса со спасенной повозкой и штабной лошадью  вновь оказываются на западном берегу, а танки возобновляют свое грозное движение. Пока удалось избежать и скандала с начальством переправы, по причине непоявления последнего, а от возмущения часового просто отмахнулись.
   -  Здорово мы дали, а, Анатолий Степаныч! –  никак не может    отойти
от возбуждения Лёха, заламывая пилотку на затылке, - одной лошадью танковую дивизию остановили! Вот в 41-м бы так!
     -    Трепло ты, Лёша! – пытается хмуриться старлей, но тут же не выдерживает и прыскает от смеха - За что и люблю тебя,
конопатого! Только скажи спасибо, что за этот подвиг герой-полковник сгоряча нам с тобой тоже по звезде не выписал. По свинцовой, меж глаз каждому.
       …Рося жует свое долгожданное сено, а старлей Дерябин с Лёхой  с нетерпением ожидают прохождения танковой колоны, чтобы вновь овладеть переправой и покончить, наконец, с этим дурацким приключением.