В большой серебристой дюралевой лодке, еле заметной в широкой лунной дорожке, пересекающей зеркальную гладь озера почти по всей его ширине, было двое мужчин. Они уже несколько часов вели непринуждённый деловой разговор, когда поплавок на одной из удочек несколько раз легко колыхнулся и камнем пошёл под воду. Один из мужчин быстро схватил удочку и резко дёрнул. Но невидимая рыба сорвалась, даже не показавшись на поверхности, оставив хозяину только оголённый крючок и слегка подпорченное настроение.
– А подсекать рыбу, Сергей Борисович, Вы так и не научились, – полушутя-полусерьёзно изрёк другой, гораздо более старший по возрасту, – или всё-таки порадуете старика.
Мужчина вполголоса рассмеялся, а тот, который помоложе, заметил:
– Да какой Вы старый, Игорь Николаевич. Девчата из моего управления и то на Вас заглядываются. А потом ещё и обсуждают между собой, что директор у нас мужик что надо. А они, поверьте мне, толк в мужиках знают.
– Да ладно тебе, вновь засмеялся более старший, – Ты меня ещё в ловеласы запиши, вот моя супруга от души нахохочется.
– А что, – не унимался Сергей Борисович, – и запишем. И справку дадим, что годен на все сто процентов.
– Да знаю я Ваши вэбэшные справки, – снова поддел Сергея Борисовича его оппонент, – сам их все читаю.
– А потому, – продолжил он уже более серьёзно, – делаем так. Твоего шефа завтра я отправляю в командировку, чтобы он не мешал, а то его дружба с Русланом меня уже раздражать начала. Слуга двух господ, мать его. Ты же берёшь управление в свои руки. Работать быстро, профессионально и на упреждение. Про результат не говорю, он мне как воздух нужен. Да и северный партнёр давит. Они, Серёжа, большую и опасную игру ведут. Даже я всего не знаю, только догадываюсь. А этот «крот» в наших рядах со своими подопечными у них комом в горле стоит. Даю тебе всю необходимую технику, людей проверенных, транспорт, бензин, связь… В общем, всё, что требуется. И срок – не более недели.
– Но, Игорь Николаевич, – пытался возразить первый заместитель начальника управления внутренней безопасности Службы «Н» полковник Моряев, – это же нереально. Да с одним Шемякиным надо месяц разбираться, не меньше.
– Неделю, Серёжа, неделю. И никаких «если» не приемлю, ты меня знаешь, – мягко, но повелительно сказал директор, – и легко похлопал своего собеседника по спине. Несколько минут они сидели, молча, и думали каждый о своём. Только своё у них было уже очень давно общее. Все перипетии их совместной службы и работы рассказывать не имеет смысла, они интересны лишь психологам и кадровикам. Поэтому ограничимся только тем, что скажем, что генерал и полковник давно и далеко не без веских оснований доверяли друг другу. А вот знали об этом в Службе далеко не все, если не сказать – единицы. И сегодня ночью, без посторонних глаз, они долго и обстоятельно обговорили все детали оперативной операции, целью которой было изобличить даже не людей, а целый механизм их перерождения.
– Ладно, Сергей Борисович, – нарушил первым затянувшуюся паузу директор, – уже поздно. Давай-ка будем грести к берегу, по машинам и спать. А завтра – за дело. И помни – больше недели дать тебе я не могу и не имею на то права. «Партнёров» подведём. А если подведём, Серёжа, большая беда может случиться. Настолько большая, что ты себе даже представить не можешь.
– Да бросьте, товарищ генерал, – удивлённо сказал полковник, налегая на вёсла, – может, они накручивают по привычке.
– Нет, Сергей Борисович, – озабоченно ответил ему директор, – в этот раз не накручивают. И я в этом абсолютно уверен. А потому и нам пора ставить жирную точку на карьере всех этих подонков и комерсантов. Ведь мы, Серёжа, один из ведущих правоохранительных органов, а не клуб по удовлетворению своих личных амбиций и потребностей. Вот так-то, дружок. И не забудь о строжайшей конспирации. А теперь о работе ни слова, а то моим водителям и так достаётся. Уши уже опухли выслушивать, чего бы ещё Руслану интересного рассказать. Ну да ладно, пусть пока тешатся….
Генерал в очередной раз негромко рассмеялся и заговорил о рыбалке в прекрасную лунную ночь. А о них, как Вы знаете, можно рассказывать очень много, и очень долго. И даже при смышленых водителях, которые в душе тоже мечтают когда-нибудь заиметь своего личного шофера со служебной машиной, а может быть и самим стать настоящим генералом…
– Миша, ты где, – голос Винницкого звучал как–то тревожно и далеко не радостно.
– Да я уже к дому подхожу, – ответил ему Ковальчук, – по нужде выходил. Воздухом морским подышать захотел.
– Миша, ну я же тебя просил, – обиженно продолжил Толя, и, не дождавшись объяснений своего друга, отключил телефон. Винницкий, действительно, был встревожен, а такого за собой он не замечал уже очень давно. Анатолий дождался Ковальчука, молча, открыл дверь, жестом пригласил друга на скромный ужин, который только что сам приготовил, и только когда они выпили по рюмке холодной обжигающей водки, нарушил молчание.
– Миша, в городе появились боевики, а точнее – профессиональные убийцы. И не один, не два, а не менее десяти человек.
– Напугал, – усмехнулся Ковальчук и хотел ещё что–то сказать про свою десантскую молодость, но Винницкий резко его одёрнул:
– Дружище, если ты мне таким остаёшься, не перебивай, а выслушай, – голос начальника убойного отдела УБОПа заметно дрожал, но он говорил чётко и предельно ясно, – двоих из них видели у офиса известной тебе фирмы, остальные расположились на даче генерального директора «Феникса».
Два «джипа», сменные автомобильные номера, милицейская форма. Тех же двоих, которые, скорее всего и начудили в «Столичном экспрессе» на прошлой неделе, видели у частного отеля в обществе некоего Али. Последний – помощник крупного бизнесмена из Эмиратов Ахмеда Реванши. Мои ребята выяснили, что этот Реванши – старинный компаньон Гиви Шалвовича, но у них недавно был крупный скандал. Такой крупный, что пол-офиса слышало, как они ругались из-за старой фотографии, на которой какой-то десантник в окружении спасённых им армянских детей. Этот Реванши даже фамилию этого десантника выкрикивал. И знаешь, какую, Миша. – Винницкий сделал паузу и прямо посмотрел в глаза другу, – твою, Миша, твою фамилию.
Лицо Ковальчука заметно побледнело. Он обнял голову руками, потом молча налил себе рюмку водки и залпом, даже не чокаясь, выпил её.
– Теперь мне всё понятно, Толя. Всё стало понятно.
– А мне, Миша, – резко выдавил из себя Винницкий, – нет, – и прежде всего то, почему ты меня, своего друга, за дурака держишь.
Выпив ещё по рюмке, а потом ещё и ещё, Ковальчук рассказал Винницкому всё: и про Баку, и про «бородачей», и про случай в Нахичеванской степи, и про Ашота, и про героин. Он не рассказал только про то, про что не имел права рассказывать – про своего источника и сигнальные маячки, которые тот должен будет поставить.
– И ты предполагаешь, что останки в плавнях принадлежат твоему Ашоту, – спросил Винницкий, внимательно выслушав друга.
– Предполагал, – задумчиво протянул Ковальчук, – но сегодня меня предупредили, что он жив.
– И, наверное, женщина, – шутливо продолжил Анатолий, – молодая красивая брюнетка по имени Светлана?
Ковальчук искренне удивился и не менее удивлённо спросил:
– А ты откуда знаешь, что она?
– Так об этом опять же пол-офиса в «Фениксе» знают. Она же невеста какого-то армянина. И я предполагаю, что твоего Ашота.
Ковальчук был поражён полётом фантазии своего друга, но тот, скорее всего, действительно был прав.
– Так, Толя, а ты меня на очень серьёзную мысль натолкнул. Такую серьёзную, что если она подтвердится, я готов за очередной бутылкой хоть на край города бежать. Ковальчук порылся в карманах, достал ручку, листок бумаги и печатными буквами написал фамилию своего заместителя по отделу, на которого в последнее время была замкнута вся информация по фирме «Феникс». Почти вся, если не считать Ашота, о существовании которого как источника он просто не знал, потому что Ковальчук договорился с Костяновым и Ашота по фамилии на учёт не поставил. В целях конспирации, разумеется.
– Лобов, – прочитал вслух Винницкий, – твой зам что ли. Ну и что?
– А ты его фамилию в привязке к Шемякину не встречал, или к фирме «Феникс», – Ковальчук вопросительно посмотрел в глаза другу, но вместо желанного «нет», услышал обидное «да». Видя, как сразу же расстроился Михаил, Винницкий переспросил: «А ты, что, не знаешь, что Гиви Шалвович его сына крестил? А потом ещё и деньгами помог, когда того на лечение в Германию отправляли. Хорошо помог, даже себе откат тысяч этак на сорок за милосердность сделал. Деньги ж, Миша, не пахнут. Это мы с тобой чистоплюи, а те ребята своего не упустят». Винницкий продолжал ещё что-то запальчиво рассказывать, а Михаил, молча качал головой, и безрезультатно пытался ответить самому себе на один единственный вопрос – в чём истоки предательства, потому что то, что делал Лобов, по другому назвать просто не поворачивался язык.
Из этого философско-астрального состояния его вывел Винницкий, громко сказав:
– Миша, очнись и запомни, что цена однажды оказанной услуги – ненависть. А твой Лобов просто жлоб и подонок.
Он разлил остатки водки, они молча выпили и пошли спать. Утром следующего дня друзья ещё раз обсудили сложившуюся ситуацию, определились в первоочередных вопросах, которые предстояло срочно выяснить каждому из них в пределах своей компетентности и расстались до вечера. Уходя, Винницкий ещё раз попросил друга одному из дома без особой необходимости не выходить, а также пообещал, что приставит своих ребят присмотреть за Наташей и детьми.
Когда Винницкий ушёл, Ковальчук связался со Статником, попросил взять все имеющиеся легализованные материалы по делу и подъехать в обусловленное место. Часа через полтора Статник уже был на квартире Винницкого, выкладывая из огромного портфеля ворох разных накладных, инвойсов, схем, списков и прочих бумаг, которые успел собрать у своих сотрудников.
– Лобов знает где ты? – неожиданно спросил Ковальчук.
– Обижаете, Михаил Викторович, – шутливо ответил Статник, – Вы же сами сказали: Я, Вы, генерал. А других фамилий я точно не слышал.
– Ну и молодец, потому что он – сука, – неожиданно вынес вердикт Ковальчук.
– А я так и думал, – философски изрёк Статник, – потому что опера докладывают, что в «клювике» интересную информацию принесли, а она к Лобову попала и умерла.
– Ладно, – продолжил Ковальчук, – хрен с ним, с этим Лобовым. Пусть отрабатывает свои серебряники или на что он там ещё купился, а мы давай делом займёмся.
Они долго анализировали наиболее часто встречающиеся маршруты транспортировки рыбы, места расположения складов фирм-посредников, места стоянки рефрижераторов и даже места их ремонта. Особенно холодильного оборудования. Наложив на полученную информацию данные оперативных источников, ориентировки и прочие, только им одним известные оперативные сведения, Ковальчук и его начальник направления выделили только три наиболее вероятных точки, куда может пойти героин, прибывший в порт вместе с грузом свежемороженой рыбы. Первым в этом списке стоял город N-ск.
– Так, дружище, – подытожил проделанную работу Ковальчук, – сегодня же доложи о наших умозаключениях Костянову. Это очень важно. И ещё – маячки маячками, а сюда и сюда (Ковальчук поставил на схемах жирные кресты) желательно выбросить мобильные группы на случай, если в отрыв пойдут. Ну, а по N-ску придётся коллег из соседнего региона подключать. Самим нам там работать никто не даст. А как это сделать, я думаю, Сергей Иванович, решит лучше нас.
Статник одобрительно кивнул головой, собрал бумаги и хотел уже уходить, когда Ковальчук спросил:
– А как там «комиссары» во главе с Шемякиным?
– Пишут, Михаил Викторович, – бросил уже на ходу Статник, – а мы, значит, отписываемся. Мы ж люди подневольные, да и бумаги нам казённой не жалко. Пусть читают. Всё занятие какое-то, чем в столице штаны протирать.
– Да ладно тебе, грамотей, – шутливо ответил ему Ковальчук, – у каждого ведь своя работа.
– Вот и я, Михаил Викторович, говорю, что у каждого своя, если это работа, – протянул Статник, – а потому скорей бы они в свою столицу возвращались. А то ребята у меня простые. Кулаки на руках что у того Шемякина голова будет. Ненароком ведь и зашибить могут….
– Остынь и не кипятись, – не дослушав Статника, объявил Ковальчук, – и ребят попроси – пусть держатся. Так и скажи – лично прошу каждого…
Они крепко пожали друг другу руки и расстались. И никто из них не мог даже предположить, как развернутся дальнейшие события. Ведь они происходят не только своим чередом. Или по законам логики. Многое в нашей жизни, к сожалению или к счастью, происходит вопреки. А что этому виной: случай или излишние наши эмоции, перехлёстывающие через край, это уже совсем другой вопрос. Главное, чтобы остался жив и здоров тот, кого этот вопрос будет непосредственно касаться. А ведь часто бывает и наоборот…