- О, повелитель мой, принц Али, - визирь низко поклонился, - простите, что посмел, раз-будил вас, но, торговцы уже собрались во дворе, волнуются.
- А всё это обязательно? – я поморщился, - тем более, в такую рань, можно подумать, если они придут ближе к обеду, товар испортиться, вроде не фруктами торгуют.
- Всё так, - Махмуд поклонился, - но, если мы будем отвлекать торговцев от их работы, заставим бросить лавки среди дня, они не успеют ничего продать простым покупателям и останутся без заработка. Вы ведь осчастливите только одного из них, прочие же уйдут ни с чем. Если и не забота о подданных должна озаботить вас, то тот факт, что коли не будет прибыли, не поступят и налоги, а нет налогов, казна опустеет.
- Да всё я понимаю, - я махнул рукой, - просто конкретно эта традиция мне не по душе. Мало того, что я, как принц, обязан, буду жениться на той девушке, на которую укажет отец (но это хотя бы долг мой, как будущего правителя, через брачные узы создавать и поддерживать политические связи), так ещё мне в приказном порядке подсовывают наложницу - одалиску, дабы обучила она меня, всем тонкостям любви, и на брачном ложе я не выглядел глупцом и неумехой. Две нелюбимые женщины это уже слишком!
- Вы слишком близко всё принимаете к сердцу, о, повелитель мой, - визирь вздохнул, - взгляните на это с другой точки зрения, у вас же был учитель фехтования и ещё один, обучавший вас верховой езде ещё много других, представьте, что сейчас собираетесь взять себе ещё одного слугу, способного научить вас чему-то полезному. В конце концов, вы же не девушка, чтобы мечтать о любви. Заодно обеспечите своей рабыне относительно приятное существование, уж лучше вы, юный принц, чем какой-нибудь морщинистый старик, с трясущимися потными руками, кашляющий всю ночь. А если женщина окажется умной…. помните, очень часто дела политические решаются именно в гареме. А первая одалиска вашего деда чуть не посадила на трон своего сына, если бы обоих не отравили, кто знает, разговаривали мы с вами сейчас или нет?
- И это меня беспокоит даже больше, чем этическая сторона вопроса, - я нахмурился, - мы, мужчины, воображаем себя хозяевами, но, увы, в умелых женских руках превращаемся в тесто, послушное воле наших возлюбленных. Ну, будем надеяться, что моя учительница любви окажется симпатичной, но не слишком властолюбивой.
- О, мой принц, мне казалось, вы достаточно хорошо разбираетесь в людях, чтобы распознать подобную девицу и избежать трагических последствий, - возразил визирь.
- И это говорит человек, проживший на этом свете на тридцать лет дольше меня, - я покачал головой, - уж кто лучше женщины умеет притвориться невинной голубкой? А, что пред тобой змея, брызжущая ядом, узнаешь, когда станет слишком поздно, и хорошо, если клыки её вонзятся в тебя, а не в дорогих тебе людей. Мы мужчины, слишком падки до красоты и от белозубой улыбки легко теряем разум, а коварные чаровницы этим пользуются. Проклятье, неужели для того, чтобы заделать наследника, необходимо ещё и учиться?
- Необходимо, - кивнул Махмуд, - если не желаете, чтобы наследники ваши больше похожи были на любимых рабов султанши, или солдат стражников, на кого угодно, но не на султана, не на вас. Жена, несчастная в браке, самый страшный враг, никогда не знаешь, с кем пожелает она разделить постель и не захочет ли посадить своего любовника на трон?
- Ладно, - я махнул рукой, - философские беседы весьма приятны, но они лишь отдаляют неизбежное. Пойдём, надеюсь, мне хоть не придётся надевать парадные одежды?
- Для встречи с работорговцами? – визирь фыркнул, - хватит с них и повседневного халата.
*****
Мы с Махмудом прошли в малую залу для приёмов. Я возлёг на позолоченное ложе, по бокам встали двое стражей с обнажёнными саблями, сзади раб с опахалом. Ещё два стража, с копьями и щитами, по бокам от входной двери.
Я подложил кулак под щёку и приготовился к долгой скучной экзекуции. Нет, если бы все девы, что предстанут предо мной, просто пели и танцевали, было бы даже интересно, но когда приходится выбирать ту самую, единственную, кто станет согревать мою постель до тех пор, пока отец не выберет мне жену, всё удовольствие от зрелища пропадает. С лошадьми как-то проще, там хоть сразу видно, хороша или нет, посмотрел на стати, на зубы, в крайнем случае, всегда есть опытный конюх, готовый подсказать, в конце концов, можно забраться на неё и сделать пару кругов на манеже, с одалисками такие фокусы не помогут.
По знаку визиря, слуга – распорядитель ввёл в залу первого торговца. Низенький толстячок с жиденькой седой бородой, огромной белой чалмой на голове, длинным носом, больше похожим на клюв и хитрыми свинячьими глазками. Одет он был в длинный белый халат, достававший почти до пола, голубые шаровары и зелёные туфли с загнутыми носами.
Торговец поспешно пал ниц передо мной и трижды стукнулся лбом об пол.
- Оставим церемонии, - я брезгливо махнул рукой, - я не собираюсь торчать здесь весь день. Есть ли у тебя товар, достойный принца?
- О, великий повелитель мой, да будет благословенно имя ваше, - произнёс работорговец, не смея оторвать лба от пола, - спешу сообщить вам, что я торгую только самым качественным товаром, даже самая ничтожная из моих дев достаточно красива и умна, чтобы занять трон, а не то, что украсить постель будущего султана и всех их я готов предложить вам за весьма умеренную цену.
- Вот как раз те, кто достаточно умны, мне и ни к чему, - возразил я, - умной должна быть жена, а рабыня – послушной, а иначе жди беды. Приказываю тебе, достопочтенный торговец, показывай свой товар.
- С вашего позволения, о, великий господин, - работорговец снова стукнулся лбом об пол, - я предлагаю вам на выбор два варианта. Есть у меня семнадцать дев, прекрасных обли-ком, подобно гуриям из рая, изящных, как лани, сладкоголосых, как соловьи, соответст-вующим образом воспитанных и обученных, каждая из них воистину совершенна и есть одна, особенная дева, за ту же цену, что те семнадцать, если поставить её среди других девушек, подобна будет она луне средь звёзд, столь красива чаровница, что даже если сотня величайших поэтов возьмутся описывать все её совершенства, их таланта окажется недостаточно. Когда она танцует, праведники покидают рай, дабы полюбоваться на неё, когда поёт, смолкают ангелы небесные, её зубы сверкают так ярко, что затмевают свет солнца, её шаги так легки, что не сминают траву, по которой она ступает, а глаза красави-цы, воистину кто заглянет в них раз, утонет навек. И ещё, дева – настоящая принцесса, не какая-нибудь жалкая крестьянка или нищенка.
- Воистину, ты умеешь пробудить интерес к своему товару, и конечно же, надеешься содрать с меня тройную цену за «настоящую принцессу», - я зевнул, - чтобы не терять драгоценного времени, давай уже свою особенную красавицу, но имей в виду, если она окажется, не столь совершенна, как ты описываешь, велю посадить тебя на кол. Негоже обманывать будущего правителя, подсовывая ему под видом первосортного, залежалый товар.
- О, если моя красавица не покажется вам достойной, о, мой господин, я и так умру от огорчения, - с жаром воскликнул торговец, - ибо нет ничего страшнее для подданного, чем вызвать неудовольствие своего повелителя.
- Ещё бы, - хмыкнул я, - кто станет покупать товар у торговца, не сумевшего угодить сыну султана? Ты просто разоришься, достопочтенный, так что молись Аллаху, чтобы мне твоя красавица пришлась по душе.
Слуга распорядитель несколько раз хлопнул в ладоши, двери, ведущие в залу, распахнулись, и появилась рабыня, тело её было завёрнуто в плотное покрывало. Работорговец приподнял руку и щёлкнул пальцами. Девушка медленно развернула свою накидку и изящным движением швырнула её на пол.
Узрел я одалиску и резко сел, поражённый увиденным. Немало женщин встречал я, кра-сивых и не очень, но ТАКОЙ красы отродясь не встречал. Стан гибкий, как бамбук, талия так тонка, что казалось, вот-вот переломится, высока и изящна чаровница, личико - мечта, кожа чуть смуглая, красивая полная грудь, волосы длинные, густые, чёрные, как смоль, глаза, как два уголька, брови как птичья крылья, губы полные и красные, как кровь. Из одежды лишь полупрозрачные шаровары, лиф, украшенный вышивкой и драгоценными камешками и туфли с загнутыми носами.
Девушка улыбнулась мне, показав свои белые, как жемчуг ровные зубы, и поклонилась низко.
- Что пожелает мой повелитель? – спросил работорговец, - моя рабыня красиво танцует и поёт, лучше любой райской птицы и рада будет продемонстрировать свои таланты.
- Танцовщиц и певиц у меня полно, - слегка охрипшим голосом произнёс я, - всё, чего желаю я, чтобы ты получил свою плату и скрылся с глаз моих. Я нашёл то, что искал.
- Может, о, повелитель мой, рассмотрите вы и другие варианты? – осторожно спросил Махмуд, но я так глянул на визиря, что он поспешно закрыл рот и развязал кошель на своём поясе.
- Подойди поближе, - попросил я деву.
Красавица приблизилась, покачивая бёдрами, всё с той же улыбкой, только, только вот глаза её были пусты. Девушка даже не пыталась притворяться, не играла ни в скромницу, ни в восторженную служанку, поражённую моим величием.
- Как твоё имя? – спросил я.
- Йона (голубка), о, мой повелитель, - чаровница поклонилась мне.
- Красивое имя, - кивнул я, – я – Али.
Йона никак не отреагировала на мои слова, увы, ей было абсолютно всё равно. Спокойствие рабыни меня слегка задевало и беспокоило, её что, совершенно не волнует собственная судьба? Могла бы хоть чуточку постараться, я далеко не урод, и в моей власти после использования «похоронить» её на задворках гарема, отправить на кухню прислугой, подарить кому-нибудь или вовсе скормить тиграм.
- Простите, о, повелитель, - Махмуд тактично кашлянул, - но ваше приобретение необходимо отправить в гарем, где её осмотрят и подготовят должным образом.
- Неужели нельзя оставить это на потом? – я почувствовал, что начинаю злиться, - у нас весь день впереди, а девушка и так более чем готова, всё равно умелицы из гарема не смогут превзойти природу. И о женитьбе отец мой пока, речи не заводил, если уроки начнутся завтра или через неделю, беды не будет.
- Неужели, повелитель мой не желает сразу же опробовать искусство своей рабыни? – произнесла вдруг Йона, хотя никто не позволял ей говорить.
- Мой отец, великий султан Селим, владыка Аллазарда, всегда учил меня, что лучший слуга – тот, кто делает свою работу с удовольствием, - я усмехнулся, - когда ты смотришь на меня, в твоих глазах не отражается ничего. Я – молод, красив и богат, но ты глядишь так, будто я - статуя, стена или раб. При таком отношении ты не сможешь исполнить хорошо то, ради чего я купил тебя.
- И каковы планы моего повелителя? – уточнила девушка.
- Я желаю зажечь огонёк в твоих глазах, если не любви, то хотя бы – симпатии, - пояснил я, - или сердце твоё уже занято? Говори прямо, я не разгневаюсь.
- Нет, - Йона покачала головой, - я просто не успела встретить того единственного, и тело моё – невинно.
- Ну, и отлично, - я вздохнул с облегчением, - ты не голодна? Лично я ещё не завтракал и с удовольствием разделю его с тобой.
Я не успел отдать приказ визирю, как в ворота залы постучали, и вошёл слуга распорядитель, пал ниц и стукнулся трижды лбом об пол.
- О, повелитель мой, молю простить меня за то, что смею беспокоить вас, - проговорил он, - придворный чародей молит дозволить ему, предстать перед вашими светлыми очами, у него какое-то срочное сообщение, не терпящее отлагательств.
- Ну, вот, опять начинается! – простонала вдруг рабыня.