В январе были отпущены цены на все товары. Это было начало шоковой терапии. Товаров и продуктов в магазинах не было в течение первых нескольких месяцев, потом постепенно магазинные полки стали заполняться.
По телевидению начались невиданные вещи: стали показывать рекламу! Какого-либо раздражения она пока не вызывала. Была она примитивной донельзя, а то и просто представляла собой обыкновенный текст. Первой рекламой была реклама группы «ЛогоВАЗ». Потом стало известно, что это компания Березовского.
В свое прежнее строительное управление я решил не возвращаться, а устроился на работу в другое управление этого же треста, но …. лишь мастером. Пришлось начинать свою производственную карьеру заново. Начал строить двенадцатиэтажный панельный дом московской серии.
Наш дом был сдан перед Новым годом, мы в него заселились в конце января. Теперь мы жили В СОБСТВЕННОЙ двухкомнатной квартире на девятом этаже десятиэтажного дома. Абсолютно все соседи были знакомы между собой, так, как им пришлось работать на строительстве этого дома вместе. В гости друг к другу ходили часто. Очень часто!
Радио и телевидение принесло новую весть: в России грядет приватизация - все имущество бывшей РСФСР будет разделено в равных долях на каждого жителя страны, включая младенцев. Величина этой доли такова, что не нее можно будет купить два автомобиля «Волга», но… выдаваться эти средства будут в виде приватизационных чеков (ваучеров). В марте мы получили три приватизационных чека. На каждом из них стоял размер денежного номинала «10 000 рублей».
Мы наслаждались жизнью в отдельной квартире, часто ходили гулять по городу с ребенком. Денежная инфляция только-только набирала обороты, и мы подспудно чувствовали, что скоро за месячную зарплату ничего нельзя будет купить. В нашем рабочем коллективе директор просил никуда пока не вкладывать свои ваучеры и обещал, что-нибудь с ними придумаем. Честно говоря, что с ними делать никто не знал. Многочисленные приватизационные фонды зазывали с экранов телевизоров сдать чеки им. Наше строительное управление тоже приватизировали. Мне досталось всего две акции предприятия, так, как я работал здесь всего пару месяцев.
Тем временем демократия стала показывать свои самые, что ни на есть, темные стороны. Многими демократия стала пониматься, как вседозволенность. На частых собраниях коллектива нашего СМУ главенствовали горлопаны из рабочих, которые призывали народ, ездить на служебной директорской «Волге» по очереди. Естественно, ни о какой продуктивной работе на объектах речь не шла. Люди ходили на работу и ждали за это зарплату. Мой объект почти не строился, жизнь на нем еле теплилась.
Почти полгода мы обустраивались в новой квартире, сын пошел в детский сад, который находился рядом с домом, жена работала сметчиком в проектно-конструкторском отделе родного завода «Синтез». Пока наших двух зарплат хватало на то, чтобы спокойно прокормить семью, но напряжение с денежными средствами возрастало.
К концу года стало понятно, что приватизационные чеки деть просто некуда. Все фонды оказались фирмами-однодневками, несмотря на то, что их вовсю рекламировали на государственном, как нам казалось, телевидении. Перед первым декабря, мы сдали три своих ваучера в какой-то пункт приема, которых было видимо-невидимо, по цене тринадцать тысяч за штуку, чему были несказанно рады. Сумма выручки составила примерно одну месячную зарплату работающего человека.