Случилось мне в больнице полежать немного. Просторная светлая палата с большим окном и с удобной душевой комнатой и туалетом, в общем, не плохо. Четыре кровати. Четыре женщины. Окинула взглядом тех, с кем придётся пробыть вместе несколько дней. В основном, возраста выше среднего, все перенесли операции и почти не передвигаются. Но никакой безнадёжности во взгляде, все спокойные и даже кажутся умиротворёнными. И понятно, то ради чего здесь, уже позади, операция сделана и дело идёт на поправку.
Баба Нина.
Сразу обратила внимание на женщину, которая что-то вязала крючком.
- Накидки на подушки вяжу, - заметив моё любопытство, сказала она, - Это уже шестая. Пять готовеньких, тут лежат, - показала рукой на тумбочку.
- Красиво получается, - отметила я.
И я сказала правду. Действительно была удивлена и очарована появляющейся из ниток красотой. Помню, когда-то бабушка моя так вязала. До глубокой старости, и без очков.
- У вас в городе их уже и не используют, а у нас в деревне по-прежнему, кровать должна быть с горой подушек укрытой накидкой. А возле кровати на стене обязательно ковёр должен висеть. Меня баба Нина зовут, - представилась женщина.
- Нина… ???, а отчество ваше как? – захотела уточнить я, обратив внимание на то, что она лет на десять старше меня.
- Какое отчество? Я просто баба Нина! Или Нинка-киргизка, как меня в деревне нашей величают. А ты… Отчество… В паспорте я Васильевна, да кто тот паспорт смотрит?
- Значит, Нина Васильевна? А почему киргизка? Как вроде бы на киргизку и не похожи…
- Так конечно, не похожа! – сказала Нина Васильевна, - я, что ни есть русская, - а киргизкой кличут, так это потому, что из Киргизии приехала. Забросило нас туда каким-то ветром, сразу после войны, ещё я совсем маленькая была.
- Не понравилось в Киргизии? – спрашиваю, - решили назад вернуться?
- Почему не понравилось? Хорошо жили. Всё у нас было, и покушать, и надеть что, и обуть, и соседи были люди добрые. Русские, киргизы, таджики, казахи… На национальности не смотрели. Дружили. Мирно жили, по доброму, по-соседски. Но… До поры, до времени. Как заварушка в стране началась, так каждый и вспомнил кто он и какой национальности. Оставаться было нельзя. Даже малец, у которого ещё и молоко матери на губах не обсохло, и тот кричал вслед: русские –пошли вон! И на заборе писали и откровенно угрожали. А ехать нам было некуда, да и не за что. Вот и тянули до последнего. А когда мужа моего убили, то тянуть дальше было некуда. Да и за дочку свою сильно боялась. Дом оставили, и уехали куда глаза глядят…
- Дом продали?
- Нет! Какой-там продали? Ничего у русских не покупали, знали, что и так им всё достанется. Уехали, всё оставив. Втроём. Мы с дочкой и мама моя. Мама тогда уже была преклонного возраста… Сейчас-то ей уже 98! Вот так и оказались в Ростовской области. Нам подсказывали, надо в Ивановскую область ехать, или Ярославскую, там много заброшенных деревень, многие наши знакомые из Киргизии туда поехали, писали нам, что хорошо там и что дома пустые им разрешили занимать. Хотели и мы туда. Но по дороге решили на мамину родину заехать. Да так и остались там. Никого из знакомых или родственников не нашли, но приняли нас…Бабка одинокая старая и больная жила там, вот нас к ней и поселили. Ухаживали за бабусей до смерти её. А я ещё и в колхозе работала, на скотном дворе…
- А накидки будете продавать? - спросила я в надежде получить возможность купить у неё понравившуюся мне вещь.
- Нет! Никогда не продавала, и не буду, - ответила Нина Васильевна, - это для всех соседей моих. Двести мне надо связать.
- Двести? Ну, это же очень много! – удивляюсь я.
- Много… А меньше нельзя. А то, что же получится, кому-то свяжу, а кого-то без внимания оставлю. Так нельзя! У нас в деревне двести домов, вот в каждый дом и свяжу.
- А в честь чего это вы всем подарки такие решили сделать? – спрашиваю.
- Так, когда ж у меня так с ногами моими приключилось и надо было срочно операцию делать, кинулась я, туда-сюда, а ничего не получается без денег. А деньги нужны не маленькие. Да ты же знаешь… Где же взять их? Я уже решила, что до конца дней своих с кровати не встану. Мать лежит уже пятый год, и я слегла. А дочка разрывается, и на работу надо и за нами смотреть нужно. Вот тут-то соседи и помогли. Скинулись и собрали нужную сумму. Это ж почти по тысяче вышло с каждого двора… А сами-то живут не шибко. Нет у нас зажиточных. Кто что-то имел, уехал из деревни, в основном, в Мартыновку, районный центр. Оно и понятно… Рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше. А наша деревня, хоть и находится всего в 18 километрах от Мартыновки, но ни газа нет, ни водопровода. В Киргизии, где мы жили, всё это давным-давно было, а тут нет. Удивлялись, потом привыкли. Надеялись, что проведут и газ и воду. Как выборы какие-либо, так и обещают это сделать. Но вот столько лет прошло, а так и не провели ничего, теперь уже и обещать перестали, говорят, что деньги большие заплатить надо, тогда всё и будет. А нет денег, значит и газа нет, и за водой ходите к колодцу. Да нам не в тягость, пробурили в огороде, и есть вода у нас. Не питьевая, но есть. А за питьевой ходить приходится с коромыслом. Далеко ходить. Поди, с километр будет.
Нину Васильевну выписали раньше. За ней приехала дочь. Упаковывая накидки, Нина Васильевна сказала:
- Вот, одиннадцать есть уже…
-Значит, одиннадцать семей осчастливите завтра, - предположила я.
- Нет! Так нельзя, - возразила Нина Васильевна, - Это будет не хорошо. Надо все одновременно подарить. А то каждый думать будет, почему не ему в первую очередь? Сделаю все двести, тогда и дарить буду.
- А что, каждая семья внесла деньги на операцию вам? Может быть, кто-то же и не сдавал? – интересуюсь.
- Может и не сдавал кто-то. Мне не говорили, - ответила Нина Васильевна, - Так это роли не играет, не сдавал, значит, не смог. Я, ведь, это вяжу не как отплату за то, что помогли, а как подарочек всем соседям, за то, что люди они хорошие и жить с ними по-соседски хорошо.
Нина Васильевна вдруг развернула уже упакованные накидки и достала одну.
- На это тебе на память, - сказала, и протянула мне накидку.
- Что вы Нина Васильевна! Не надо! Вам и так вязать ещё много! – начала возражать я.
- Бери, бери! Свяжу ещё, успею. А она, как бы и лишняя. Теперь, вот, десять, для ровного счёта…
- Ну, не поминайте лихом! И не попадайте сюда больше, выздоравливайте! – пожелала Нина Васильевна, уезжая.
Светочка.
Только Нина Васильевна покинула палату, а тут же пришла санитарка и начала готовить кровать для новой соседки.
- Сейчас привезут из реанимации девчонку вам, - сказала она.
А следом вошёл молодой человек и начал перестилать кровать новым цветным постельным бельём.
- Это ещё что такое? –удивилась санитарка.
- Пусть Светочка будет лежать на этой постели,- ответил молодой человек.
- Это ещё зачем? Чем вам не понравилось наше бельё? Посмотрите, какое оно кипельно-белое, любо-дорого смотреть, - продолжала удивляться санитарка, - Ну, это когда старое у нас было бельё, понятное дело, меняли на своё. А сейчас зачем?
- Светочка любит бельё в цветочек, - ответил юноша, - пусть она порадуется.
Санитарка ушла, махнув рукой, а молодой человек продолжал обустраивать уголок для своей Светочки. На тумбочке появились цветы и ваза с фруктами.
Вскоре и Светочку привезли на каталке. Пока её укладывали на кровать, молодого человека попросили выйти из палаты. Он вышел. Но потом, сев возле Светочки, взял её руку в свои и просидел так долго-долго, до самого позднего вечера. А утром он вновь был в палате. Он так нежно заботился о ней, и было видно, как её боль передавалась и ему.
Светочка мало общалась с соседками, и никому не удалось выяснить, кто же этот молодой человек? Кто-то из женщин, всё же задал вопрос:
- Муж, наверное?
- Нет, - ответила Светочка.
А кто же ещё может так заботиться? Удивлялись женщины и их любопытство разгоралось. Может быть, они и узнали всё, но это случилось лишь после моей выписки из больницы.
Следующая история: http://www.proza.ru/2014/01/27/829