ПОЧТЕННАЯ ПУБЛИКА!!
(ИЛИ: ГЛУБОКОУВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ!!)
Хоть мне, пишущему нижеизлагаемое, почти 75 лет от моего же рождения, но я ещё не свихнулся рассудком и не впал в маразм как всероссийско (а ранее и всесоюзно) известный (и даже очень и очень известный) писатель (граф и пр.) Лев Толстой, про которого аж сам В.Ульянов (по-кличке Ленин) вроде бы говорил, (если М.Горький не приврал) «…какая глыбища… и т.д.».
Вобщем его много-много раз издаваемый и переиздаваемый «Прыжок» - это враньё высочайшего уровня. Там правда только то, что мог быть «один корабль», мог быть мальчик и могла быть обезьяна. А остальное: беспардонное враньё, прикрытое льватолстовским авторитетом. Судите сами.
1)Враньё первое: мальчику не было никакой нужды лезть на мачту по какой-то верёвке (по-видимому вертикально свисающей вдоль всей высоты мачты от клотика до верхней палубы). Для этой цели на всех корабельных мачтах были специальные верёвочные лестницы, по которым специально для этого предназначенные члены команды судна (марсовые) залезали (поднимались) на любую высоту каждой мачты до самого их верха. И в этом не было ничего удивительного или из ряда вон выходящего. Это была прямая обязанность марсовых, что им приходилось делать почти каждый день плавания, да ещё и не по одному разу. И это не ради прихоти самих марсовых, а ради необходимости обслуживания парусов, т.е. ради постановки и убирания парусов.
До первой перекладины (рея) мачты лестницы совмещаются с вантами, т.е. с тросами идущими от бортов корабля к мачте в место подвески нижней перекладины (рея). Ванты нужны в первую очередь для обеспечения устойчивости мачты, а как лестницы-это уже дополнительно.
Выше нижнего рея применяются вертикальные лестницы, идущие аж до самого верхнего рея.
При некотором навыке лазанье по мачтовым лестницам не представляет ничего особенного. Разумеется у лезущего на высоту не должно быть природного ( и не излечимого) головокружения от высоты. Но ведь для буквально каждого дела должен быть навык: врач, к примеру, не должен бояться крови – и т.п.
2)Враньё второе: два аршина, т.е. 142см, половины верхней поперечины (рея)-это очень мало для подлинного корабля. Нижний рей делается как правило длиннее ширины корабля Следующий (второй ) - немного покороче, третий – ещё немного покороче и т.д. Это небольшое укорочение нужно для получения как можно большей площади парусов.
Попробуем прикинуть факт: гончаровский фрегат «Паллада» имел ширину 13,6м, что даёт половину в 6,8м. У указанной «Паллады» мачты имели по 4 (четыре) рея. Если каждая половина следующего рея будет уменьшаться на 0,5м, то половина самого верхнего рея составит 5,3м. ( 7,46 аршина). Это больше толстовских двух аршинов на целых 388см, т.е. 3,88м (или на 5,46 аршина). По-видимому (а скорее всего наверняка) Лёвушка Толстой задавал размер половины рея не из подлинной морской практики, а из длины обезьяны. Она же у Л.Толстого «…вытянулась во всю длину и, зацепившись задней рукой за верёвку, повесила шляпу на край последней перекладины,…».
И вот опять Л.Толстой упоминает какую-то загадочную верёвку, которую мальчик должен был выпустить из рук (как и саму мачту). Значит Л.Толстой всё ещё талдычит, что мальчик влез на последнюю перекладину (рей) по вертикальной верёвке, идущей вдоль мачты, чего не бывает в обычной практике.
3)Враньё третье: не знаю как текло время лично у Льва Толстого. Но он применяет дважды словесный оборот «в одну минуту», т.е. по мнению Л.Толстого мальчик залез до четвёртого рея за две минуты – это 120 секунд. Не верю! Мальчик был совершенно не тренирован для таких опасных дел: он был капитанским сынком и скорее всего избалованным барчонком.
Ну, что мальчишка (не деревенский) мог влезть по отвесной верёвке на руках-ногах до четвёртого рея за 120 секунд – это вообще рассматривать не стоит. Не залезет, и всё тут! Силёнок не хватит.
Но мальчик видел десятки раз (в отличие от Л.Толстого), как марсовые матросы лезут на мачту по вантам и прочим лестницам. И он, конечно, постарался повторить матросский пример, т.е. кинулся к вантам ближайшего борта и полез к нижней марсовой площадке. Вот эту операцию за 60 секунд он мог сделать. И наверняка сделал: по наклонным и широким вантам лезть удобно и небоязно (ещё невысоко от палубы). И мальчик ещё был физически свежим.
Но вот дальше: ко второму рею, к третьему рею и к четвёртому (последнему) рею лестницы только вертикальные. Значит мальчик не просто перебирал ногами по ступенькам , но ещё и поднимал себя (свой вес). Значит он уставал, и его скорость подъёма с каждым шагом всё время уменьшалась. И он ещё должен был строго цепляться руками и ногами за ступеньки лестницы, чтоб не сорваться и не покалечиться. Не очень-то получается преодолеть за 60 секунд три верхних лестницы.
4)Враньё четвёртое: штафирка (штатский) Л.Толстой не учитывает, что это был военный корабль со всеми вытекающими. Значит: не «народ» т.е. уличные зеваки хорошо знакомые Л.Толстому, а часть команды корабля. На палубе обязательно были опытные вахтенные матросы (каждый на предписанном месте), отношение которых к обезьяне и мальчику было вовсе не зеваческое. И от обезьяны, и от капитанского сынка вахтенные должны были ждать только неприятностей. И им следовало быть настороже.
И ещё на капитанском мостике обязательно находился вахтенный офицер, который обязан был всё видеть: и что вокруг корабля, и что на корабле. И как только мальчик (а он был ещё и капитанским сыном, что усиливало ответственность всех вахтенных, включая офицера) полез по вантам, вахтенный офицер должен был закричать в рупор: «Коля (Петя, Саша и т.п.)! Назад! Вниз! Не сметь!» Дальше должна быть обязательная команда: «Марсовые, догнать мальчишку! Спустить вниз! Трах-та-ра-рах!» .
И тут же двое-четверо марсовых кинулись бы вдогонку за мальчиком-нарушителем порядка. Очень тренированные к такому делу и подгоняемые жёсткими рупорными посылами, они должны были схватить мальчика за штанину хотя бы на четвёртой поперечине. А уж спустить его вниз – это дело десятое.
Для штатского Л.Толстого команда военного корабля осталась только «народом». Минус Л.Толстому – так и надо записать.
5)Враньё пятое: никто из марсовых не ходит по реям! Разве что на спор. Под каждым реем обязательно протянута верёвка (леер). Расстояние от леера до рея как раз позволяет марсовому прижаться к рею животом и ложиться поперёк рея тем же животом, осуществляя руками работу с парусами. Переступая ступнями по лееру, марсовые перемещаются вдоль рея к его концу (ноку), удерживаясь руками за рей. И размещается марсовых на рее столько, сколько требуется для проведения нужной работы (может быть и десяток марсовых на каждой стороне рея). И ничего такого особенного в этом никто не видит. В этом и состоит назначение марсовых.
Мальчик видел работу марсовых десятки раз, и, конечно, двинулся бы к ноку рея переступая ступнями по лееру (верёвке под реем), удерживаясь обеими руками за рей и прижимаясь животом или грудью к тому же рею. И скорее всего он благополучно добрался бы до шляпы и забрал её. А вот одевать шляпу на голову тут же (у нока рея) не следовало бы: ветер мог её сдуть. Правильнее было бы шляпу прихватить зубами и пробираться вдоль рея назад к надёжной мачте.
Вот так поступил бы мальчик! Он ведь капитанский сын! Он знал корабль в тысячу раз лучше сухопутного Л.Толстого!
Ну, а если у мальчика в голове что-то заклинило-перепуталось, и он забыл про леер под реем? В таком разе он обязательно сел бы на рей верхом, лёг на тот же рей животом, обхватил рей руками и коленками и пополз бы в таком надёжном положении к концу злополучной поперечины. Так бы поступил любой нормальный русский мальчишка. Так автор этой статейки облазил в своём мальчишестве сотни наклонных стропил и горизонтальных балок строящихся и разбираемых домов. И ничего: до сих пор жив. Конечно, рвались штаны, были царапины и ссадины на голых участках рук и ног, была материнская ругань по поводу повреждённых штанов. Но было и удовольствие от лазания там, где не лазают взрослые.
Нет, не пошёл бы мальчик ногами по КРУГЛОЙ поперечине! Не пошёл бы и всё тут! Врёт в этом граф Л.Толстой! И тому есть объяснение: он же в детстве своём был «графёнком» и не лазил по стропилам и балкам, как прочие деревенские ребятишки. Вот в мозгу старого графа и оказался провал в умении лазить по горизонтальным брусьям верхом, на животе, хватаясь за брус руками и коленками.
6)Враньё шестое: насчёт самого прыжка в воду или на палубу. Торец нока четвёртого рея отстоял от наружного края планширя фальшборта (от края палубы) на 6,8м – 1,42м = 5,38м. К этому надо прибавить половину толщины падающего вертикально тела (0,18м) и гарантированный зазор между телом и бортом (хотя бы 0,04м, т.е. 4см). Итого 5,38м + 0,18м + О.О4м = 5,6м. На такое расстояние на прочной земле даже с хорошего разбега и взрослый человек не прыгнет. Из очень неудобного положения на рее (мальчик же там едва удерживался) мальчик физически не мог оттолкнуться так сильно вперёд, чтобы пролететь не менее 5,6м от торца нока четвёртого рея. Да и Л.Толстой это обозначил так: « …- мальчик размахнулся головой вниз и прыгнул.» Т.е. прыжка вперёд не было, и мальчик гарантированно треснулся бы головой в палубу, в планширь, в пушку (коих на «Палладе» было аж 52) и т.п.
7)Враньё седьмое: у штафирки Л.Толстого капитан РУССКОГО корабля выходит из каюты с ружьём стрелять чаек. Вот уж враньё так враньё! Этого быть не могло никогда и ни в коем случае! Дело в том, что русские моряки считали, что души, погибших в море моряков, превращаются в чаек. И тут уж для русских моряков двух мнений быть не могло: стрелять в чаек нельзя! И точка! Значит капитан не мог появиться на палубе с ружьём в руках.
Есть и ещё неточности в повествовании у Л.Толстого, но уже надоело в них копаться. Ясно, что Л.Толстой взялся за тему, в которой совершенно не разбирался и ничего не смыслил. Нельзя было Лёвушке Толстому лезть в русский военный флот. Копался бы в привычной среде графов, князей, дворян. Это он знал досконально и изображал сверхотлично. Но русский морской флот оказался не по зубам старому графу Л.Толстому.
P.S. Пожалуй следует пояснить, почему автор данной статьи уверенно считает «один корабль» обязательно военным кораблём.
А он невоенным физически не мог быть. Он же (по воле Л.Толстого) возвращался из кругосветного плавания (дальнего вояжа). В такие плавания посылали только военные корабли. И правильно делали. Ведь для невоенного судна любой встретившийся на океанском просторе вооружённый корабль мог сразу же стать смертельно опасным. Все известные русские мореплаватели: Крузенштерн, Лисянский , Головин, Лазарев, Беллинсгаузен, Невельской и многие-многие другие уходили в «дальний вояж» на военных кораблях. Применялись разные типы кораблей: шлюпы, корветы, фрегаты, клипера – но все они были военными (с пушками и с военной дисциплиной). Дальний вояж обычно продолжался не менее трёх лет, но бывало и пять лет. Трудностей всегда было без меры. Приходилось и пушки применять. Так что льватолстовский корабль мог быть только военным.
И ещё к этому же: в русском флоте слово «корабль» относилось к военному судну. Л.Толстой этого мог и не знать, но если уж применил именно слово «корабль», то читатель должен его считать военным.
Панин В.В. декабрь 2013г.