Я загадаю тебе о «карме» загадку, а ты, имеющий ум, её разгадай: свиньи, в которых вошли бесы (Лк.8:27-35) и свиньи, что пас блудный сын (Лк.15:14-20) — не одни ли и те же свиньи суть — а ежели так, тогда что бы такое всё это могло значить?
___
Альпинисты, конечно же, покоряют не горные вершины вовсе, а самих себя. Так и дума «наша» не иное что как самоё себя думает — это её жизнь, её дыхание (кстати – или нет? – я ещё в раннем детстве заметил: если внимательно прислушаться к своему дыханию, тогда оно начинает вдруг прерываться и в замешательстве «задыхаться» так, что начинает казаться, будто оно сейчас совсем прекратится, и ты, задохнувшись, никак и никогда не сможешь вдохнуть, потому что уже не знаешь, не понимаешь, как это вообще делается — дышится).
___
Бибихин страстно любит все эти культурологические – не «цветочки» даже, так умиляющие всех и всякого филолога в том числе, но именно – «ягодки», ради которых забредает иногда даже в дебри Вед, где отыскал-таки, что Агни и Шива «имеют среди прочих имён и название «пурамдара», «раздиратель городов» («Узнай себя» стр.41), причём, если верить стр. 330 этой же дивной книги, то окажется, что это именно «диавол рассеивает, разбрасывает город, слитый в одно». О диаволе пока и здесь умолчу, а вот об Агни с Шивой вопрошу словами Пушкинской Царевны-Лебедь: «милый друг, зачем далёко?» И в самом деле — раскрой Книгу книг и прочти Мих.2:13 хотя бы! Но и это — не слишком ли далече? А ближе, надо думать, конечно же Тот — Кто завесу Храма "разодрал надвое, сверху донизу". И уж совсем в тему «Узнай себя»: разве не знаете, что вы Храм Божий..? (I Кор.3:16).
___
И каков же тогда эзотерический смысл изгнания Христом торгующих из Храма, если Храм этот — наше тело (не плоть)? Он немыслимо прост, хотя для того, чтобы докопаться до этой простоты, следует изрядно мыслью потрудиться — Лк.6:46-49 — ибо «кто не работает, тот и не ест», а вкушение, по Книге, есть символ именно познания (ср. с герметическим: человек есть то, что он ест), и коль скоро Храм является тем «местом», где поклоняются Господу (в том числе и познанием) – а поклоняются Ему совсем не в рукотворных «зданиях» и вовсе не в «биологических» телах но «в духе и в истине» – тогда все те способности души, которые к нему и к ней не приспособились и не способны потому к усилию, коим Царствие Небесное нудится, тогда все они «закономерно» — что? — отсекаются и устраняются («изгоняются»), причём здесь же выясняется, что сам «человек» не в силах всего этого осилить, но лишь и только помощью того самого в человеке, «Который во всех нас» выгоняет из нас всевозможную нечисть всех этих тантр, йог и прочих «технологий», о чём, впрочем, уже совсем иная Причта (Мф.22:11-14), уразумеет которую лишь тот, кто, опять же –изрядно потрудившись – докопается до самого основания (I Кор.3:11).
___
Плоть — «тело» души.
Душа — «тело» духа.
А дух — тело Господне.
Душа — таким образом – не «содержимое» тела, наоборот: именно тело наше со-держится «нашей» душой. Душа же со-держится духом, как тот – Господом. Душа так сказать «дышит» духом, вдыхающим Господа. Но душа, через плоть (не тело), «дышит» ещё и «стихиями мира сего». В этом её призвание (одухотворение через человека и человеком мира) как в этом же и её проклятие.
___
Поль Валери: какова вероятность существования единства в природе?
Энштейн: это — акт веры.
___
Кант писал «Критику», а написал «Аналитику».
___
Нет пророка в своём отечестве.
А как там дела с философами?
___
Прочитайте последние страницы вступительного слова Павла Флоренского перед защитой на степень магистра, где он говорит о методе своей книги, и вы с удивлением обнаружите весь смысловой каркас Лекций Мераба Мамардашвили о Прусте.
___
Ей, Господи, воистину Ты сокрылся от мудрых разумников, открывшись младенцам (Мф.11:25). Читающий по букве, а не по Духу, разумеет сие «младенчество» натурально, забывая заглянуть в Ин.3:1-10, где Спаситель в беседе с Никодимом приоткрывает одну из завес этой тайны: человек — не «тварь» вовсе но существо рождающееся (интересно, что в китайском языке понятие человеческой природы выражается двумя знаками: «сердце» и «рождение–жизнь») и потому умирающее («аминь, аминь глаголю вам, аще пшеничное зерно, падши в землю, не умрёт…») — кстати сказать, именно эту тему («по букве»), как сухую кость обгрызли экзистенциалисты. Покинув материнское лоно рода, “человек” рождается в лоне социокультурном, в котором, однако, так и остаётся “разумным животным” (животным – но разумным, разумным – однако животным), так что правым отчасти сказался и Ницше: только пытаясь стать сверхчеловеком, животное может стать человеком. Лоно, в котором разумное животное вынашивается до человека, есть лоно Духовной Традиции. Задача, однако, заключается в том, что из этого лона тоже и в свой черёд необходимо выродится — вот это уже и будет рождением в Духе. Зачатый же в лоне Традиции как раз и является тем самым младенцем, который может дорасти ещё и до “совершенного мужа”, питаясь однако духовной пищей именно этой традиции, а не всеядной стряпнёй “культуры”.
___
Целое не возникает на основании своих элементов – оно само является их основанием.
___
Ловушка номинации: именуя «процесс», мы получаем субстанцию.
___
Нет ничего более субъективного, нежели объективная реальность.
___
Память является одной из форм забвения.
Здесь упускается из вида тот факт, что забвение, так же как и воспоминание, суть один и тот же, но, так сказать, разнонаправленный акт: мы забываем что-то не потому, что оно само ускользает за, так сказать, «горизонт» его нами “держания”, наоборот — мы именно забываем, то есть производим акт явного вытеснения ещё имеющегося, тогда как вспоминание есть безудержное схватывание уже ускользающего. То, что забывается, не само собой канет в нети забвения — мы сами отказываемся от него так, что отказное не кажет себя нам, отказавшимся.
___
Мы, если уж и не осуждаем огульно, то как минимум снисходительно подтруниваем над Пилатом и даже допускаем себе подсмеиваться над ним в том смысле, что, мол, Истина перед ним стояла, а он, наивный, вопрошал у Неё не “кто”, но «что» такое есть она? Ну, посмейтесь тогда заодно и над Петром, который знал ведь, Кто суть Истина, и тем не менее трижды отрёкся от Знаемого. Пилат, для которого истиной был римский закон, по истине закона и поступил, хотя, как это нам кажется, мог бы поступить и по закону совести, которая ведь у него была; так он и поступил бы так, будьте уверены, воспитывайся в культуре, где верховным законом являлась бы совесть, а поскольку это не так, то для него и не было такой проблемы, она есть только у нас, знающих об этом в том числе и потому, что Пилат этого не знал, вопрошая об истине у Истины.
___
Тело человека — оно ни в коей мере не организм, каковой есть и у животного. Об этом знали уже древние иудеи, выделив сотворение человека в отдельный от творения всего сущего акт. И тем не менее при таковом знании тела как именно тела, мы с завидным упорством продолжаем культивировать и обследовать его как именно и только организм.
___
Человек един.
Именно единство и есть Образ Божий в нас.
Но един он потенциально (если пшеничное зерно…), а вовсе не актуально, и переход потенциальности в актуальность как раз и является «теозисом» в смысле: уподоблением Образу (Царствие Небес подобно тому – как)
___
Мы уже в Царствии.
И всё же мы ещё только на пути к Нему.
___
Так ты хочешь понять людей?
Прекрасно!
Тогда перестань их слушать.
___
Что сей сон («панмонголизм» Владимира Соловьёва) значит? Этот монстр, надо полагать, вылупился из последнего кошмара Родиона Раскольникова о «неслыханной и неведомой моровой язве, идущей из глубины Азии на Европу».
___
Чем проще мысль, тем сложнее должен быть текст, эту мысль «выражающий», а сказать точнее: воплощающий (в тексте же «прозрачном» мысль растворяется до своей полной и почти что с ним идентичности; отсюда, думается, все трудности, например, с «усвоением» аскетических писаний); однако же сложность притчи — это совсем другая история.
___
Ницше в обратной перспективe апостола Павла:
вся культура вообще – взятая в аспекте её «культурных ценностей», а не в качестве вторичного продукта жизнедеятельности только — суть идоложертвенное.
___
Перевод, как правило, передаёт так называемый «смысл», однако никак не улавливает мысли (что, скорее всего, полный нонсенс с точки зрения философствующего официоза), вот почему необходимо изучать подлинники — именно изучать, именно подлинники — ибо мысль как таковая иногда ухватывается одним лишь оборотом речи, одним только словом, одним знаком даже, а во всём остальном уже и бесповоротно теряется, ускользая, так что порой, пытаясь её ухватить, как раз её же и теряешь, зацепившись за что-то другое и в нём увязнув (то есть, ты даже не замечаешь сразу, что потерял мысль, а если и замечаешь вдруг, то не улавливаешь, где именно, потому что – и если – держался именно мысли, а не того, чем её удерживал — Лосев, помнится, обронил однажды «мысль», что идеи вообще являются этакими дивными – а именно умными – существами; нечто подобное приходит в голову и по поводу «мыслей», которые живы и потому именно – в ответ на всякое «почему?» – так непредсказуемо неуловимы). С ужасом иногда представляешь себе редакторов, исправляющих твой текст по своим «правилам грамматики», согласно с которыми буквально убивающих всё то, что — в моём, а не ином каком тексте — даже для меня самого порой не вполне ясно и что требует для своего уяснения трепетного и аккуратного к себе отношения (в смысле всевозможных «исправлений»), и это особенно относится к так называемым грамматическим «неправильностям» и стилистической «неряшливости». Впрочем, совершенно изящную отповедь всем этим «исправленцам» дал Бибихин в приложении к своему переводу «Бытия и Времени».
___
Если бы Музиль был буддистом, он написал бы тогда не «Человека без свойств», но «Свойства без человека».
___
Мысль — как чувствуемый контур духа – это одно, а как чувствующий – совсем другое. Мысль же как именно контур – это уже нечто «третье»
___
Тысячу раз прав грузинский Сократ, десять тысяч раз прав, и проблема действительно в «собранном субъекте», который катастрофически ныне разобран! Только вот за самой этой «проблемой» проглядели-таки её, так сказать, «перспективу», ибо собранность та (скажем так: из египетского рассеяния) — вовсе не цель, а предусловие только, всего лишь предисловие — к чему? — да всё к тому же слову Исайи на призыв Господа: вот я, пошли меня (Ис.6:8)! Призванный Словом возвестить Слово – Словом и собран для Слова. И вот, однако же: слова, слова, слова…
___
И разве Сатана не собирает — разделяя (и, тем самым, властвуя)?
___
Странное дело. Вся наша — интересно только, чья бы это именно? — проблема заключается в том, чтобы так или иначе реализоваться. Но почему это стало вдруг проблемой, вот в чём вопрос? Ведь, скажем, для баобаба такой проблемы нет. А мы становимся здесь в умную позу и провозглашаем: не зная себя, мы никак не сможем реализоваться. Но вот же баобаб — на кой фиг ему это, или какое иное, или вообще какое ни какое знание? Не получается ли так, что мы всё время пытаемся выкрутиться из сложившейся — когда? почему? — ситуации с помощью всё того же, благодаря чему — нас уверяют с прабиблейских времён — мы в неё и вляпались?
___
Грамотный текст должен не излагать «мысли» автора, а провоцировать таковые у читателя, и в этом смысле я, конечно же, жутко безграмотен.
___
Владимир Вениаминович сравнил меня однажды с тем самым умником, который указал Мастеру на то, что чаша, куда он наливал чай, давно уже переполнена, и льётся через край божественный напиток. Это скромное указание на нескромный тот жест стало подлинным началом моего – не у него, однако, у себя самого – «ученичества», ибо именно тогда и в тот миг я узрел эту самую переполненную чашу бытия в руках моих «возлюбленных» — от Гераклита на «Западе» до Лао-цзы на «Востоке».
___
Странно и это: те же самые формы (скажем, женского тела), одних доводят до изнеможения, до экстаза, как других до отвращения, до судорог даже, а иногда и то и другое бывает с одним и тем же (может быть подсказка, как всегда, в мудрости языка? — ведь говорят же: дух воротит; впрочем, говорят и не такое, а что я хотел сказать сейчас и здесь, то утаилось, ускользнув).
___
Марсель Пруст: не следует бояться зайти слишком далеко, потому что истина несравнимо дальше. «Слишком» — вот вернейший сигнал того, что именно здесь и, пожалуй, лишь отсюда — дальше!
___
Конечно же, непорочное зачатие Христа Девой Марией есть не «исторический» факт вовсе, но акт веры: именно акт, именно веры, ибо верою в непорочное зачатие вселяется — рождается — в сердце верующего Он Сам, и это — только начало, за которым последуют и Крещение, и Искушение, и всё остальное, долженствующее воспоследовать, вплоть до Распятия и Вознесения, и всё это в «сердце» (Дева Мария) верующего (дабы дева стала невестою и женою). Так что когда Павел свидетельствовал, что он знает Христа, «и притом распятого» (I Кор.2:2), он ведь тем самым свидетельствовал, во-первых, именно о плотнике из Галилеи, распятием «плоти» которого, во-вторых, высвободился – воскрес – самый Тот, Кто в нём, Павле, «вообразился», водворившись.
___
Бытие?
Прекрасно!
Но почему бы тогда и не вот это: Хотение?
Потому что оно, перво-наперво, должно именно «быть»?
Так ведь речь о другом: а хочет ли Бытие вообще — быть?
___
Математику проще, ибо он – говорят – пользуется «языком математики», тогда как философ — уверяют нас — только разговоры разговаривает, а проще сказать — болтает.
И вот уже такой раздолбай как я, разболтался: Лейбниц имел в виду то-то и то-то, ошибаясь в том-то и том-то. Непонятно только, отчего этот немецкий француз, или офранцуженный немец, никак не мог понять того, что ясно даже такому ослу как я?
___
«Теорема Пифагора», «Закон Ньютона» — неужели Имя здесь всего лишь довесок к «очевидному», что-то вроде неизбывного: «здесь был Вася»?
___
Идеология — это не слово (учение) об идеях, а сращение, сцепление идей с «логиями» (формами) так, что теперь уже не видно ни идей, ни форм. Одним словом — «активная протоплазма». Монстр.
___
Хотя всякое волнующее нас «почему?» дано нам не иначе как через «вот это», однако для того, чтобы узнать наконец и воистину — почему именно? — надо отважно совлечься «вот этого» и всецело вовлечься в саму эту, так сказать, «материю волнения».
___
Верующий уже сдвинул гору: ускользнул из под власти Закона.
___