26.
Изящный рено дымчатого цвета, переехав мост через Порог, направляется в сторону деревни Плетнёвка, за которой снова начинается глухой лес. Машину ведет Мерник-старший. Рядом с ним сидит Игорь, а на заднем сиденье – Маша, Конька и Саша Прохоров: Игорь пригласил двух последних с собой для компании.
Снег почти растаял, только еще сереет местами, доживая свои последние дни. Сегодня тепло, ясно, солнечно. Машина легко едет вдоль Порога на юго-запад, а рядом, между машиной и берегом реки, тянется густой дремучий лес.
Когда начинается сосновый бор, Мерник заворачивает направо, и вскоре они подъезжают к ажурной чугунной ограде. Ворота открыты, и они въезжают на территорию дачи. Эта территория гораздо больше, чем у той дачи, где служит Акимыч. Дом заметно меньше, но баня такая же. Вдоль ограды разбит небольшой сад, посажены кусты, высокие, густые, с многочисленными аллейками. К крыльцу дома и к гаражу ведет асфальтированная дорожка. Возле гаража небольшой домик. Там живет прислуга: Петр Егорович со своей женой Ариной Матвеевной. Они выходят и приветствуют хозяина и гостей.
- Не хотят они уезжать, - улыбается Мерник. - У них тут, неподалеку, в Плетнёвке, дом с огородом. Привыкли к месту, - он разводит руками.
- Пусть остаются, если хотят, - отзывается Игорь. Он не знает, что Егорыч с женой не хотят покидать дачу еще и по той причине, что Мерник обещал продолжать выплачивать им жалованье.
- Да, они вам не помешают, - подхватывает Мерник. – Простодушные, понимаете ли, люди – и усердные.
Он показывает гостям гараж, выкрашенный в зеленый цвет. Там стоят три велосипеда – старой модели, но в отличном состоянии. Потом все идут в дом: двухэтажный, белый, увитый плющом.
В этом доме нет стиля «модерн». Здесь очень уютно. Внутри всё обшито деревом, везде красивые люстры, ковры и ковровые дорожки. Пол паркетный. На первом и на втором этаже по четыре комнаты, на чердаке две больших кладовых и еще одна комната, большая, с печью. Карп тут же вознамеривается превратить эту комнату в свою мастерскую. Печь есть и на кухне. Хозяйская спальня рядом с ванной и уборной; тут же три комнаты, кухня и везде очень уютно. Наверху еще четыре комнаты, а также маленький спортзал с тренажерами, кольцами, шведскими стенками.
В подвал ведет отдельная лестница. Там, внизу, полно самых разных вин, стоят пивные бочки, лежат круги сыра, висят копченые колбасы. В отдельно утепленном закутке лежит груда овощей.
- Овощи есть еще в сарае, - говорит Мерник. – Там же и мешки с древесным углем: для печи. Сам дом, как вы видите, на паровом отоплении, везде батареи; вон, к сараю пристроена бойлерная. А вот наша веранда.
Веранда пристроена к дому с его обратной стороны. Она большая, полукруглая – и наполовину застеклена. В ней шесть окон и двери. Все стекла опускаются вниз, как в поезде. Вместо них можно одним движением небольших рычажков на стене опустит тюль, натянутый на легкие рамы (от насекомых) или жалюзи. Здесь большой круглый стол и венские стулья. И тут тоже проведены батареи, поэтому – тепло.
Маша в восторге и не скрывает этого. Игорю тоже дача очень нравится, но он более сдержан. Конька и Саша благоговейно молчат, но и они покорены Мерниковской дачей; Ефим Евгеньевич видит это по их глазам. Игорь и Маша благодарят его. Он очень доволен, что Игорь всё же принял его подарок и даже с удовольствием. Теперь душа Мерника спокойна, и он отвозит гостей назад, в город, на Молодежную. А Игорь вспоминает рисунок, подаренный ему Мерником: три медведя сидят на пне с извилистыми корневищами. Один мишка побольше, другой поменьше, а между ними – маленький медвежонок, который задрал мордочку и смотрит снизу на глядящих на него отца с матерью. У каждого медведя в лапах по лукошку с грибами, а у медвежонка небольшой туесок с малиной. Игорь остался очень доволен эскизом. Работа не из легких, но он уже знает, как сделать ее, и заранее предвкушает удовольствие, которое получит от своего труда. Но сначала он закончит над скульптурами Саши и Тани. Они уже почти готовы.
ХХХХ
Люба Лунакова справляет свой день рождения двадцать четвертого марта. Конька покупает ей цветы и великолепный, толстый альбом с репродукциями картин европейских художников девятнадцатого века. Он может себе это позволить, так как получил свою мартовскую зарплату. Как и в прошлый раз, он хочет отдать отцу половину жалованья, но тот его останавливает:
- Нет, Коня, не надо. Мы с Катюшей теперь вместе работаем, так нам хватит. Копи деньги: тебе в конце июня в Питер ехать, так что твое жалованье тебе ох как понадобится!
Конька согласен с отцом. Но впереди еще много трат: день рождения Даньки и Марата Хаджиева, а потом, он учится водить машину в школе вождения, где Люба уже сдала экзамены - и получила права. Конька еще учится в этой школе, за обучение тоже необходимо платить.
На помощь приходит Мерник. Узнав, что Конька собирается ехать в Петербург поступать в университет, он обещает ему там редакторскую и корректорскую работу в одном из журналов. Редактор – приятель и однокурсник Мерника, они вместе окончили строительное училище. За работу Конька будет получать всё те же двадцать пять тысяч в месяц; мало того, это место останется за ним, если в случае поступления в университет он переедет в Питер и будет там учиться.
В гимназии объявляют удивительную новость: кто желает, тот может сдать ЕГЭ в мае, а не в июне. Желающих очень немного, и среди них Конька. Если он сдаст экзамены в мае, то сможет в июне лучше подготовиться к вступительным экзаменам в вуз. Поэтому он сейчас усердно зубрит билеты по всем «ЕГЭшным» предметам, а отдыхает в обществе Любы и Даньки. Люба тоже решила сдать экзамены в мае и тоже зубрит билеты, но всё-таки они с Конькой находят время встречаться. А Даньку Конька учит управлять скутером. Данька счастлив. Он заранее представляет себе, как будет гонять по Чистому Долу на средней скорости – и на максимальной по пустынным местам. Управлять скутером оказывается не так уж сложно; уже в скором времени Данька делает на маленьком мотоцикле солидные круги на пустыре за городом.
А Катя в начале апреля вдруг однажды днем сталкивается на втором этаже клиники с человеком, о котором вспоминает крайне редко. Да, это Сергей. Но она нисколько не взволнована встречей с ним. Такого бесконечного равнодушия она еще ни к кому не испытывала. А Сергей приветливо и весело с ней здоровается. Она отвечает на его приветствие бесстрастно и вежливо; правда, не выдерживает и выражает удивление, что он лечится в платной клинике, а не в городской: ей казалось, он не может позволить себе этого.
- А я квартиру продал! – беспечно объявляет Сергей. – Живу по разным своим корешам. Часть денег пропил, в потом вдруг думаю: а что со мной дальше-то будет? Ну, и решил лечь сюда и закодироваться. Тут врач-то знаменитый, а не какой-нибудь фуфлыжник. Закодируюсь, наймусь каким-нибудь сезонным рабочим, комнату сниму. Катюх, - он улыбается. – Прости меня за всё старое. Давай вместе жить, как прежде!
- Я для вас не «Катюх», а Катерина Алексеевна, - спокойно отвечает она. – Благодарю за предложение, и обиды давно простила. Но я уже замужем – и счастлива. Желаю счастья и вам. Извините, у меня много дел.
И она отходит в сторону, чтобы дать наказы санитаркам, а Сергей остается на месте, изумленно глядя на нее.
Больше он с Катей не заговаривает.
ХХХХ
Солнечный апрель летит, катится в сиянии небесных лучей, словно юная танцовщица на роликовых коньках. Чистодольцы уже давно позабыли, что такое снег. Теперь они радуются первой траве и цветам, набухшим почкам, листве, еще такой юной, что деревья и кусты кажутся покрытыми нежным зеленым пухом.
Весна будит волнение в крови. Вы с Любой пользуетесь всяким удобным случаем, чтобы насладиться, насытиться любовью, которая бродит в вас, как вино в сосудах. Когда ты заставляешь Любу слабеть и пьянеть от любви в подсобке Карпа и порой не даешь себе и ей покоя всю ночь, ты сам словно пьянеешь – и кажется, готов каждую минуту своей жизни отдавать этому счастью. Но у вас обоих есть другие неотложные дела, вы поневоле вынуждены расставаться. И всё же, как сладко вам вспоминать каждое мгновение вашей близости; в такие минуты у вас занимается дух, словно на качелях, когда те, набрав скорость, стремительно летят вниз…
Скульптуры Саши и Тани Василевской уже готовы. Они немного покрасовались в выставочном зале школы, после чего Маша забрала их в Дом Культуры. Зрители дали им свои названия. Они прозвали Сашу «Светлый мальчик», а Таню «Девочка с венком». И точно, Саша как будто весь светится, неся в руках голубя: улыбающийся стройный мальчик в коротких шортах, из которых чуть выбился край рубашки с короткими рукавами. Верхняя пуговица у рубашки расстегнута, волосы мальчика слегка взлохмачены, а сандалии немного стоптаны. Но эти детали только подчеркивают отроческую грацию изваяния, его красоту, нежность – и в то же время какую-то внутреннюю созревающую силу. Саша несказанно доволен и в то же время смущен: Игорю удалось так же ясно и глубоко показать Сашину душу, как Саше удалось показать душу его, Игоря.
Таня тоже вызывает всеобщее восхищение, до того живо и естественно она получилась. В ней та же отроческая грация, что и у Саши – и при этом очарование пробуждающейся женственности. Таня, по ее выражению «выпала в осадок» от «своей» скульптуры и не удержалась. Как-то после урока, заманчиво сверкнув глазами в сторону Игоря, она сказала ему с милой и в то же время лукавой улыбкой:
- Какие вы мне хорошенькие ножки сделали, Игорь Александрович, - просто прелесть!
Игорь рассмеялся и слегка дернул ее за мочку уха:
- Кокетка! Какие у тебя есть ножки, такие и сделал. Не спорю, ноги стройненькие. Можешь смело короткие юбки носить.
- Только я еще какая-то худоватая, - Таня стала задумчивой и серьезной.
- Что ж ты хочешь, милая, - Карп улыбнулся уголками губ. – Тебе ведь всего четырнадцать. А года через два у тебя будет фигурка – блеск!
Таня веселеет: уж Игорь Александрович знает, чтО говорит. И, чего греха таить, ей очень приятно услышать такое пророчество именно из ЕГО уст ведь она так уважает его! И, разумеется, немножко в него влюблена. Почти все девочки-скульпторши в определенной степени влюблены в Карпа, и он это знает, но относится к данному факту философски: так уж всегда бывает. Было бы странно, если бы девочки остались к нему равнодушными. К другому учителю – может быть. Но он знает, что нравится женщинам всех возрастов. Что ж, на здоровье, ему не жалко. Его задача следить, чтобы обыкновенное детское увлечение девочек учителем-мужчиной не переросло в настоящее чувство. Поэтому он держится с девочками осторожней, чем с мальчишками, и соблюдает так называемую «внутреннюю дистанцию». Они чувствуют установленную им границу – и никогда не переходят ее, чтобы не потерять его доверия и уважения, которыми очень дорожат.
Их общую с ребятами скульптуру – Ивана-Царевича и Царевну-Лебедь – Карп Маше не отдает. Он убеждает ее, что она и без того сильно опустошила их выставочный зал. Она со вздохом признает, что это действительно так. Саша сделал Царевичу и Царевне удивительные лица – живые, с тонкими чертами. Директор пришла в восторг от этой работы и от обеих скульптур Игоря. А один чиновник, бывший на выставке скульптур в ДК, пристально глядя на Игоря, заметил:
- Чувственный вы человек, Игорь Александрович.
Карп не смутился.
- Художник должен быть чувственным, какой бы отрасли искусства он себя не посвятил, - ответил он спокойно. – Ведь он имеет дело не только с внутренним миром своих героев или моделей; он работает и с их плотью, с человеческим телом. Поэтому он должен чувствовать это тело, как свое собственное; и любая часть этого тела должна быть для него священна, как и душа, которую он раскрывает – для себя и для зрителя. В этом нет ничего нечистого или порочного, это один из законов искусства. Если творец не будет всецело ощущать в себе то, что он создает, и по-своему любить это, у него ничего не получится. Это не мои слова, так нас учили в Академии. Но я в эти слова верю и поступаю соответственно их смыслу.
- МУдро, - задумчиво уронил чиновник и с уважением посмотрел на Игоря. – Вам бы самому в Академии преподавать.
- С меня пока хватит школы, - смеясь, ответил Игорь и уже серьезно добавил:
- Учить азбуке порой труднее, чем высшей математике.
Чиновник взглянул на Игоря с нескрываемым удовольствием.
- И это верно, - согласился он. – Но не обессудьте: я расскажу о вас Василию Ивановичу Звягинцеву. Он должен непременно увидеть вашу выставку. Быть может, у него появятся какие-нибудь ценные мысли насчет вас; всё-таки он мэр города.
- Я был бы рад и польщен, если бы Василий Иванович увидел мои работы и работы моих учеников, - вежливо ответил Карп.
… Чугунные медведи, сидящие на пне, уже готовы. Мерники очарованы ими. Они находят медведей идеальными и очень искренне благодарят Карпа.
- Лучше не сделал бы сам Микеланджело, - с пафосом заявляет Ефим Евгеньевич. – Игорь Александрович, вы – величайший мастер!
Он пишет Игорю благодарность на имя директора «художки» и быстро оформляет документы, связанный с передачей им, Мерником, своего загородного дома с участком Игорю Александровичу Карпенко. Таким образом, уже в конце апреля Игорь становится полновластным хозяином бывшей Мерниковской дачи.
Маша счастлива, Игорь тоже доволен: теперь он может пригласить своих друзей погостить в ЕГО СОБСТВЕННОМ доме.
Родители Маши давно не чают души в своем зяте и чрезвычайно гордятся им. Им очень не хочется вспоминать, как они изначально отнеслись к выбору своей дочери, они стараются забыть об этом. Что касается Маши с Игорем, то они давно всё забыли и простили: быть может, потому что бесконечно любят друг друга.