Служебные события окончены. Теперь вернусь к семейной жизни и что пришлось пережить. В ночь с 27 на 28 февраля 1937 года родилась дочь. Особенно была рада Маруся. Мы с Екатериной Васильевной по ее настоянию крестили девочку в крепости, где существовала действующая церковь. Назвали Валентиной. Записали крестным Петю Петрова, а крестной - Валю Петрову, брата и сестру Маруси.
Толик так был рад, что у него теперь будет сестричка. С первого дня он просил Маму показать ему сестричку.
В мае месяце во всех садах, окружавших наш дом, зацвели фруктовые деревья. В нашем саду стоял густой аромат. Цвели большие деревья груш, яблонь, слив и вишни. Выросла густая трава, через которую идти к колодцу приходилось с осторожностью, иначе в утреннее время и после дождиков промочишь ноги.
Когда приехала Валя, Толик любил с ней бегать и играть в прятки. Зовет Валю в сад:
- Тетечка Валечка, давай поиглаем в плятки? Я сплячусь, а ты ищи!
Валю заставит повернуться к нему спиной, а сам спрячется за колодец.
- Заклой глаза, не подматливай!
Валя знает где Толик спрятался, но искать она идет в сторону, будто ищет, а ему смешно... Так набегаются, что обедают с большим аппетитом.
Валя поступила учиться в медшколу, но учеба была прервана болезнью брюшным тифом. Сначала заболела Маруся, слегла в постель. За детьми ухаживала теща. Теща ходила на базар за молоком, готовила обед для детей и взрослых. Несмотря на такую заразную болезнь, Маруся Валечку кормила грудью. Я спал с женой на одной кровати, но ко мне болезнь не пристала.
А Валя заболела в тяжелой форме - высокая температура, бред, потеря сознания. Положили ее в больницу напротив нашего дома. В больницу к ней не пускали. Мы могли только посмотреть в окно на первом этаже. Маруся проболела недели три, но Валя - больше месяца. Волосы с ее головы сняли. Во время болезни в больнице она бредила, бегала по койкам, кричала, звала мать... Но все обошлось, она выздоровела. После небольшого отдыха принялась за учебу.
Поспели фрукты. Ели их не только с деревьев своего сада, но и я приносил с рынка мешками их. Жизнь в семье нормализовалась. Кроме моей работы...
После суда, вернувшись в Порхов, я приступил к своим обязанностям. Отношение к работе охладело. Не забыты напрасные наговоры Матвеева и Снеткова. Управляющий не хочет извиняться за вынесение заведомо неуместных выговоров. Я всё это переживал... Наконец подал заявление об увольнении. Так управляющий решил меня утопить во лжи, издав приказ от 1 ноября 1937 года. "...Снят с работы за невыполнение распоряжений управляющего райконторой..." Обжаловать приказ в Молочный комбинат я счел бесполезным, где, по слухам, считали, что хотя я и оправдался, но во многом виноват. Этот приказ об увольнении заверен печатью Молкомбината.