Клару разыскал Дима. Тот, с которым она познакомилась у Марка. Мастер СПТУ. Стал звонить. Звал Клару то в кино, то просто побродить. Очень много говорили о литературе, музыке. Потом стали рассказывать о себе понемногу. Они встречались всё чаще. И ночами Клара думала о нём. Её волновали эти мысли, и ей хотелось сейчас же, немедленно, видеть его и говорить, говорить обо всём, добираться до таких немыслимых глубин друг друга, чтобы - а-а-а! - остановиться как перед пропастью и замереть. . .
В воскресенье Дима зашёл за Кларой, - договорились идти в кино. Но пошёл дождь, и кино отложили. Клара пошла на кухню. Кофе, печенье, сыр. . . Включила магнитофон. Почувствовала себя хозяйкой, маленькой, милой, улыбчивой, остроумной. . .
Дима не спускал с неё глаз, и всё в Кларе замирало. Они смотрели в окно на дождь, выключив музыку, и слушали, как он шелестит по листьям и бьётся о тротуар. Димино лицо было совсем рядом, сбоку. Клара слышала его дыхание и ощущала его тепло. Он провёл ладонью по её руке, и жуткое оцепенение сковало тело Клары. Пьянящим томлением набрякло всё тело, и Кларе каждой клеточкой хотелось прикосновений его руки. Какая она нежная и ласковая. В ней столько доброй силы, способной укрыть, защитить от дождя, от любой непогоды.
Он нежно, немного скованно водил ладошкой по её лицу, шее, плечам, перебирал её пальцы. У Клары кружилась голова от счастья. Её всю распирало от жадного желания ответить на его прикосновения. . .
Потом они оба, протрезвевшие слегка от глубокого опьянения чувствами, шквалом обрушившимися на них, смотрели друг на друга и смеялись. У Клары всё тело дрожало. Он взял её руку и посмотрел на дрожащие пальцы. . .
В кино они всё-таки пошли. Но фильма и ничего из окружающего Клара не видела. Дима всё время держал её руку в своей, и Клара всё понимала - всё! - что говорила его рука. У него были глаза только что проснувшегося человека. Удивлённые. Непонимающие.
Клара прокручивала всё в памяти, и не было ни стыда, ни раскаяния. Было удивление. И радость. Ей будто неожиданно что-то подарили. Открыли дверь в мир звуков и жестов, взглядов, прикосновений, полных особой нежности, особого смысла, в мир, на каждом шагу дарующий радость.
Какие теперь книги! Какая библиотека! Мама, дом, подруги. . . Ничего нет в мире.
Нет, нет, всё на своих местах, но оно кружится и кружится вокруг Клары в каком-то чарующем хороводе.
Вечерами они созванивались по нескольку раз. Говорили о такой ерунде. Неважно, что ты скажешь , главное услышать твой голос, твоё дыхание. . .
Однажды мама сказала Кларе : Хочу с тобой поговорить.
В первую минуту Клару как током дёрнуло.
Разговор был о другом. Мама сидела на кухонном табурете и вздыхала. Потом достала из кармана сигареты.
- Клара, я выхожу замуж, - сказала она.
Помолчали, Клара не знала, что сказать.
- Клара, не обижайся. Мне надо уехать. Я решила выйти замуж и уехать.
- Да, - сказала Клара. А что “ да “ ? Она не знала.
- Тебе будет плохо одной ?
- Не знаю.
-Конечно, тебе будет трудно. Всё придётся делать самой. А потом, ты, наверное, и поступать куда-нибудь будешь. Ты хочешь учиться?
- Да, - сказала Клара. - Хочу.
- Ну вот. . . А может быть, ты выйдешь замуж. Хотя лучше не торопиться. Ты ведь не собираешься замуж?
- Что? Не знаю.
- Не торопись. Лучше с этим не торопиться. В людях начинаешь разбираться, когда наделаешь кучу ошибок. Лучше всё-таки это делать, когда ты точно знаешь, чего хочешь. Понимаешь, Клара, главное, чувствам не поддаваться. Они обманывают.
Мама заплакала. И Клара представила - очень ясно вдруг поняла - мама уедет. И она останется одна.
- Я буду высылать тебе деньги, - говорила мама сквозь слёзы. - Девочка моя, не обижайся. Мне надо уехать. Может, когда-нибудь ты поймёшь меня. . . Может быть.. . Главное, ты не думай, что я бросаю тебя. Я ещё не знаю, как смогу без тебя. Я знаю, я сожру себя. . . Но я хочу попытаться. Я ещё не старая, и мне так горько, что жизнь уходит.. . Я уже почти старуха, а жизнь уходит. . .
Мама уже захлёбывалась слезами. Оттолкнула Клару. Ушла в ванную. Закрылась.
Клара смотрела в окно на унылый, пустой тротуар перед домом и думала : Так лучше. И маме лучше, и мне. Пусть будет так. Так даже лучше.
И когда мама, упаковав чемодан, уехала, Дима перебрался к Кларе. Просто пришёл вечером и сказал : Что хочешь со мной делай, а я никуда отсюда не уйду.
- Конечно, буду делать всё, что захочу, - засмеялась Клара. - Смотри, не пожалей. . .
И началась их семейная жизнь. Собрали друзей, устроили что-то вроде свадебного торжества.
Всем семейным заботам Дима радовался искренне и как-то уж очень по-детски. Для него выбраться из-под назойливой опеки родителей было всё равно, что выбраться из сетей. Тяга его к Кларе была настолько безудержной, - до еле сдерживаемых стонов в подушку. И вдруг - никаких препятствий. Пожалуйста. Будьте вместе. Живите и радуйтесь.
Уже после того, как Дима перебрался к Кларе, он повёз её к своим родителям знакомиться.
Был сухой, сдержанный приём. Он оставил в Кларе довольно неприятный осадок.
Больше она никогда не виделась с его родителями.
Первый месяц - сплошное упоение и восторг. Клара высиживала положенное время в библиотеке и клевала носом. Вспомнит что-нибудь, улыбается. Зоя потешалась, глядя на неё, жалела и часто отпускала пораньше. Сама обслуживала читателей. Замена эта никак и ни на ком не отражалась. Кроме одного читателя.
Худенький парень в очках, после того, как недавно записался, приходил каждый день
Клара замечала его внимательные, робкие взгляды, устремлённые сквозь ряды книжных полок на неё. Вначале Клару это тяготило и раздражало. Но однажды они разговорились. Саша из всех книг выбирал только стихи. Он скромно поведал Кларе несколько моментов из своей биографии, отвечая на её вопросы. И Клара узнала, что он и сам пишет стихи. Некоторые даже были напечатаны. Он помог Кларе найти эти журналы в читальном зале, и она прочла там некоторые его стихи. Прочла с большим любопытством. Почему она их раньше не заметила? Ей понравилось. Тронуло.
А что её сейчас не трогало? Присутствие Саши её уже не тяготило и не смущало. Появился крохотный лучик в серых, однообразных, тоскливых часах высиживания рабочего времени.
Когда схлынули первые бурные восторги, Клара, всё такая же счастливая от присутствия Димы в её жизни, задумалась. Лето в разгаре. Скоро вступительные экзамены. Надо усердно готовиться. У Димы геофак университета был его мечтой с детства, и он готовился к экзаменам как одержимый. Клара подала документы на филфак. Не очень-то она верила в свой успех, но когда увидела толпы абитуриентов, так и вовсе её оторопь взяла. И это на вечернее отделение. Её заражала напористость Димы. Но у него за плечами топографический техникум, всё-таки какая-то ступенька.
А тут ещё перепады в её настроении. Если бы только в настроении. Незнакомые ощущения её пугали и настораживали. Появилась раздражительность. Странное извращение вкуса. Все её мысли теперь были заняты заботами о еде. И вместе с этим вид любой еды вызывал брезгливость.
Как-то вечером Дима внимательно наблюдал , с каким отвращением Клара водит вилкой по тарелке.
- Клара, ты беременна? - Он сам, кажется, испугался своего вопроса.
- Что ? Почему ты вдруг спрашиваешь об этом? Я всегда была разборчива в еде. Ох, и доставалось мне за это от отца. Его это всегда раздражало. Тебя что, тоже раздражает?
- Не. Просто раньше ты не была такой, вот я и подумал.
После ужина Клара ушла в ванную и долго разглядывала всю себя в зеркале. Так вот оно что, подумала Клара, и сразу все признаки сошлись, как на кончике иглы : Беременна! Это было настолько ново и значительно, что разом исчезла раздражительность.
Клара стала внимательно прислушиваться к тому, что в ней происходило.
Беременна! Вот как это бывает. Вместе с осознанием этого пришло какое-то особое ощущение собственной значимости. Она подолгу рассматривала себя в зеркале.
У меня будет малыш. Я буду мамой. Он маленькими, крепкими губками будет потягивать из меня молочко и расти, расти, расти. . . Вырастит очень скоро. И мы будем ходить с ним в зоопарк, в кино, всюду, куда ему захочется. А какие у него будут распашонки и платьица, да! - платьица, ведь это будет девочка. Нет, я поторопилась. Это будет мальчик.
Чем больше она думала о предстоящем ребёнке, тем более заманчивым и привлекательным казалось всё, что связано с ним.
Ладно, если бы её раздражительность, которая исчезла, испарилась до капельки. Исчезла бы в никуда. Но она, кажется, переселилась в Диму. Её самоупоение и блаженная какая-то радость били в глаза. Дима морщился и отворачивался. Теперь он иногда оставался ночевать у родителей. “ Понимаешь, Клара, занимались долго с Игорьком, куда же потом тащиться, . . да и мама не отпускала. “
В первый раз Клара всю ночь простояла на балконе, пристально вглядываясь в фигуры людей, выходящих из автобуса. А когда автобусы перестали ходить, а Димы так и не было, Клара не на шутку испугалась : что-то случилось! Ей и в голову не пришло позвонить его родителям. Часа через два у подъезда затормозило такси. Клара бросилась по лестнице вниз, чтобы ещё там, внизу, встретить Диму и выплакаться у него на плече.
Там не было никого. Клара глазам своим не поверила. На всякий случай заглянула за подъездную дверь, - никого. До утра она проплакала, воображая всемозможные ужасы, которые могли приключиться с Димой.
Днём она попросила бессменного Сашу - поэта посидеть на абонементе, а сама ушла спать в подсобку. От всего пережитого она уже ничего не соображала, а ноги просто подкашивались.
Саша, как чуткий барометр, улавливал перемены в настроении Клары. Он писал ей каждый день стихи. Клара злилась, читая нежные, романтичные элегии - полупризнания. Мысли её были далеки от Сашиных страданий. Вообще, после маминого отъезда как-то уж слишком много всего навалилось на неё. Клара растерялась, сжалась комочком внутри себя : как теперь жить. . .
У Димы начались вступительные экзамены, и они с Кларой решили, что лучше ему пока оставаться у родителей. Всё-таки поближе к университету. И вообще. .. . Спокойнее. Ничто не отвлекает. Он теперь лишь изредка забегал к ней на работу. Клара сидела со своим животом и во все глаза смотрела на Диму. Наверное, теперь у неё был вид человека , только что проснувшегося и ничего не понимающего. Дима торопливо и рассеянно касался губами щеки Клары, не забывая бросить на ходу: Как малыш?
Мама прислала Кларе письмо сразу после отъезда. Теперь она жила в Минске в большом деревянном доме с грушевым садом, вдвоём с тем, кто заменил папу.
Письмо было совсем коротеньким, и в конце : Если тебе плохо одной, я заберу тебя. Кларе стало страшно от этой строчки, как будто –то кто-то невидимый тянул уже её за руку.
Нет. Никогда она не уедет из своего города. Никогда. После всего пережитого и после маминого письма ей особенно дорогими показались и её квартирка, и библиотека, и улицы, по которым она ходит.
Длинные ночи Клара последние два месяца до рождения малыша проводила без сна. Читала. Смотрела в окно на звёзды. Слушала дождь. Или тишину. Писала стихи. Мечтала о своём малыше. Думала о маме. Долго, долго говорила с ней.
Саша - поэт занял её место на абонементе - официально! - и выдавал теперь книги вместо Клары. Зое и Кларе, однако, пришлось долго его уговаривать. Никак поэт не хотел идти в кабалу. По вечерам он приходил к Кларе и подробно посвящал её во все события. Потом они вместе ужинали.
Они подолгу говорили о малыше. Вспоминали своё детство . Однажды Саша – поэт нарисовал акварелью ангелоподобного младенца и внизу приписал несколько четверостиший. Там было что-то о том, как тебя ждут, малыш , и как много хотят поведать тебе о мире и себе. Как мечтают о том, чтобы ты не был обделён любовью. О том, чтобы у тебя самого сердце было щедрым на добрые чувства.
Картинку повесили на стену, И Клара по нескольку раз на день подходила к ней, перечитывала строчки, удивлялась.
Одну комнату Клара отдала поэту. После этого Саша почувствовал себя абсолютным домохозяином. Он укорял Клару за каждую мелочь : и неряха, и лентяйка, и . . . - чего только не слышала Клара. Она уже была готова обидеться, а он подойдёт, посмотрит на неё сквозь свои лупы и что-нибудь такое сморозит, да ещё в рифму, что Клара весь день может хохотать, придерживая живот двумя руками. С юмором поэт. . .
В доме опять зазвучала музыка.
И тут начинается танец. Кларе так хотелось вспорхнуть. Но. . . тяжело. Подержи мой живот, - просит она поэта. И, не очень сожалея, - ведь ненадолго! - отдаёт его. Ему отдать можно. Вон он как держит его, будто это хрустальная, необычайной красоты роза, глаз не оторвёшь.
Клара делает неосторожный прыжок и нечаянно слишком сильно отрывается от пола. А как же потолок? А его нет. Над тобой потолок и перед тобой стена только тогда, когда ты их сам воздвигаешь. Глаз не отрывает Клара от поэта с его - её! - драгоценным грузом. Но даль так заманчива, так бодрит и освежает. Ощущаешь вдруг в себе необыкновенные силы. Откуда они? Всё понятно. Ты сумел оторваться и подняться , и ничто уже не пугает. В самом деле, сколько можно сидеть маленьким, испуганным зверьком в клетке . И не понимать жизнь. И наблюдать жизнь. И бояться её. Всё можно, и всё прекрасно, когда ты веришь в себя.
Клара плавно опускается.
- Всё в порядке? - Спрашивает её поэт. Он держит в руках её хрустальный глобус, то есть, живот, какой же глобус? - живот и говорит : Если бы не это, ох, как бы я взлетел с тобой. Но он держит его. И будет держать столько, сколько нужно. Такой уж он человек - понятливый. Пластинки меняются, и танец не кончается.
- Я бабочка, - думает Клара. - Ещё маленькой я догадывалась, что я - немного и бабочка. Почему же у меня тогда ничего не получалось? Знаю. Едва я начинала думать об этом, мысль моя, испуганная, застывала и умирала. Вот почему в детях часты и трусость, и жестокость. Мысли и желания неосуществлённые умирают рядом с ними . . .
- Всё в порядке? - Спрашивает поэт, когда Клара опускается.
- Это чудо, - говорит Клара. - Это такое чудо. Спроси как-нибудь по-другому. О чудесах нельзя такой скучной прозой.
- Для меня это привычно. - Говорит поэт. - Это мой мир. Всё равно, что воздух. В чудесном мире отвлекаешься от понятия ЧУДО. Для тебя это слишком новое ощущение. Новые ощущения иногда так кружат голову. Вовлёк-то тебя я, вот и приходится проявлять бдительность.
Пластинка кончилась. И Клара забирает свою ношу. Но чудеса не кончаются. Поэт поёт ей песню, что-то очень нежное и волнующее. Клара думает о своём малыше. Он приходит к ней во сне. Клара не удивляется ему, как будто он всегда был с ней, маленький, требующий столько внимания, забот. Но какие это заботы? Это счастье. . .
Все горести ушли, будто их и не было. А счастье бескрайнее и бурное, как лавина, - захлёстывает её.
Спасибо, тебе, Поэт!