Молодость всегда права! (Татьяна Харькова) / Проза.ру

            Не так давно – летом, уже ближе к осени, я ехала в электричке. Поезд тронулся, и я приготовилась терпеливо стоять все десять минут в переполненном вагоне, держась за ручку от спинки скамейки, вынося неожиданные, резкие толчки от остановок. Я собиралась терпеть то, как через меня будут ходить – то есть продираться, и редкий человек попытается поджаться, не толкнув тебя. А так, в основном вяло, даже лениво проходят мимо, протираясь животами, сумками. Стоя в проходе, между скамейками, как и многие другие, иногда изо всех сил прижимаешься к краю спинки сиденья, стараешься слегка отодвинуться, периодически испытываешь на себе тяжесть чьего-то тела и слышишь: «Что, в сторону отойти нельзя? Встала на самом ходу!» Те, другие, тоже слышат это на свой счет.
         Но окончательно вывело из себя, взбеленило то, что прямо по моим ногам проехали колёсами от коляски. Не оборачиваясь, я ударила ногой по этой вещи на колёсах и крикнула: «Какое хамство!» Тут же обернулась из любопытства: кто же это так отличился – колёсами по ногам, и кого это я так, и тут же мой боевой запал начал спадать – сзади был горбатый старичок со сморщенным лицом, и это он так суетливо вёз красную, клетчатую сумку на больших железных колёсах. В ответ на мои действия он испугался и нагнулся пониже, ускорив шаг. Стоявшая тут же рядом, в конце вагона, у окна, группа молодёжи видела то, что я сделала – воодушевилась, почувствовав свою силу и правоту перед кем-то слабым, противным и жалким, свою силу молодости; парни и девушки закричали:
   - Старый гад! Правильно тебе было сказано. Пошёл быстрее, старый урод!
Они, молодые, как будто клевали старичка своими словами; казалось, ещё чуть-чуть – и начали бы клевать по-настоящему, применяя физическую силу.
         Старый человек совсем испугался, схватил свою сумку на колёсах, засеменил быстро – изо всех сил. Он согнулся ещё больше, пополам, так что казалось, что его фигура состоит вся только из одного горба. Напрягаясь изо всех сил, он тащил сумку, дёргая её на себя. Её колёса выдавали: «тр - тр…», «хрясь - хрясь…». Довольные парни и девушки снова закричали ему в спину. Они увидели его страх:
   - Э- эй-эй! Давить таких надо! Больше нам не попадайся!
   - Надо же, бывают на свете такие сволочи, - надув ярко накрашенные губы, громко сказала девушка, уже не зная на кого обижаться от собственной злости и недовольства: она, уже, кажется, обиделась и на старичка, внутри себя поверив в его виновность во всех её неудачах. И на жизнь, а может быть, и на саму себя.
   - Пошёл, скотина! – с каким-то равнодушным остервенением крикнул высокий, здоровый парень, кидая в исчезающий в дверях горб старика окурок от сигареты.
      Но старичок ушёл, и оживление молодёжи стихло. Унылые, подавленные, они перебрасывались отдельными предложениями и не знали, о чём говорить. Я застыла, чувствуя себя не в состоянии чётко думать о разных вещах, и в то же время не могла сосредоточиться на одной мысли. Как же так могло получиться? То ли я не заметила? Но это не оправдывает старика: разве можно – колёсами от сумки прямо по ногам? А оправдывает ли меня – вот в чём вопрос. Опять же, всем виден возраст человека. У нас - скотское отношение к старым людям. В лучшем случае мы относимся к ним, хотя бы про себя, пренебрежительно, свысока: к пожилому человеку - как к ребёнку, но ребёнку неумному, некрасивому, нелюбимому, нежеланному. Это отношение как бы случайно проскальзывает в наших взглядах, обращениях, уговорах. Да мы его особенно и не скрываем (это отношение). Мы нетерпеливо смотрим мимо них – стариков, рассеянно слушаем, смотрим им в лицо с натянутой ласковостью, в любой момент готовой перейти в агрессивность, в откровенную злобу. «Ну что, понял, дед?» или: «Во даёт бабуся! Дурью мается». За всем этим стоит скука нашей современной жизни, от которой не находит себе места молодой человек (или не очень молодой), и с ней он смотрит на пожилого человека, с постоянной готовностью увидеть там, где находится тот, пустое место.
   Сейчас у нас не принято уважение. Можно сказать, что у нас, наоборот, принято неуважение. Но отчего человеку, как писал Виктор Астафьев, чем он старше, тем ему больнее оно, это неуважение? Потому что не уважается жизненный опыт пожилых, перенесённые ими за всю жизнь страдания, и сама готовность любить молодых с самоотречением, отдавая им всё, чем они богаты, всё без остатка. Не уважается и то, что их организм уже изношен, и если не всё, то многое болит, и они хотели бы, чтобы те - помоложе, поняли это и приняли их такими. Не уважается и то, что они из-за плохого здоровья и других взглядов на жизнь, не могут идти в ногу с молодыми, а их мнение считается устаревшим, непопулярным, а что значит в наше время быть непопулярным?
      Скоро выходить. Я стояла, испытывая чувство, когда хочется закрыть глаза, зажать уши и ни о чём не думать - притихнуть, спрятаться от самой себя. Но не получалось. И, во что бы то ни стало, я решила быть вежливой. С кем? С окружающими, потому что старика уже не вернёшь. Значит, с кем-то другим нужно вести себя, поступать лучше – для себя же, для очистки совести: компенсация – взамен того, с кем это уже невозможно.
      Проходя к выходу, я заметила, что молодёжь, о которой шла речь, переместилась и стоит в тамбуре. Значит, придётся идти мимо них. Было так же тесно – яблоку трудно упасть. Я шла очень осторожно, стараясь никого не задеть – и всё-таки наступила кому- то на ногу. Это – как раз тому высокому молодому человеку.
- Извините,…пожалуйста! – почти прокричала я. В ответ группа молодёжи грубовато, но
добродушно и снисходительно засмеялась.
            15 августа 2009 г.
            Татьяна Харькова