Так написал Игорь Тальков на смерть Виктора Цоя и с этим не поспоришь. У настоящих Поэтов линия жизни, как железнодорожное полотно проходит через все их творчество и не объехать, не свернуть, не опоздать на конечную станцию. Многие пытались обмануть судьбу, «но расписан распорядок действий и конец не отвратим пути…» Есть линия жизни – есть Поэт, нет её – стихи автора переживут его подтяжки. Законы поэзии вообще суровы, а русской – жестоки.
С творчеством В. Высоцкого я познакомился относительно рано. Мне было тогда лет семь. Это был, соответственно, 1975 или 76 год. Его «Кони привередливые» просто ошеломили меня и необычностью манеры исполнения, и темпераментом певца и этой роковой трагичностью его линии жизни, а ещё искренностью, надрывностью ещё пока не загубленной, но уже надломленной жизни. Своей детской душой я почувствовал какое-то духовное родство с ним. Сказать, что эта песня потрясла меня – это ничего не сказать. Откровение Высоцкого в моей душе вызвало шок, как будто бы меня вырвали из моего тихого и уютного детского мира, от сказок Пушкина, от прилизанных стихов Барто, от Маршака, от Чуковского, от волшебного мира Андерсена и Киплинга, и окунули с головой в ледяную воду. Сердце зашлось от контраста, захотелось заплакать от холодного равнодушия это мира, от боли обиды и соучастия, сопереживания автору. Тогда, наверное, впервые я почувствовал на себе магическую силу Слова. «Чуть помедленнее кони чуть помедленнее…» – умолял этот хриплый, уставший, наверное, много переживший человек, но ему в ответ лишь зло, каким-то сатанинским смехом отвечали трубы.
Я никогда специально не учил ни стихов, ни песен, если мне что-то очень нравилось, то они как-то сами собой запоминались, как говорится, ложились на душу. Мне было достаточно лишь пару раз услышать какую-нибудь песню Высоцкого, как я уже помнил её наизусть со всеми интонациями голоса – могучего и сильного, в котором чувствовалась какая-то необычайная мощь, удаль, русская бесшабашность и мудрость одновременно.
Я почему-то сразу причислил Высоцкого к классикам. Мой детский ум в то время не мог понять, как такой неординарный человек может быть моим современником? О нем тогда ничего не говорили и не писали, фильмы, в которых он снялся, как-то прошли мимо нашего деревенского клуба и все любопытство народа о жизни этого человека удовлетворяли лишь слухи. Почти как у Есенина: «на корточках ползали слухи…» Слухи были самые разнообразные и противоречивые, то он был белогвардейским офицером-эмигрантом, то уголовником. Но в одном народ был единодушен – этот человек был неугоден власти, потому что поет правду, а правда ни одной власти никогда не нравилась.
Сейчас о Высоцком написано тысячи книг и хороших, и дурных, людьми талантливыми и ярко выраженными бездарями, и закадычными врагами и заклятыми друзьями. Сняли даже фильм, который полностью соответствует духу сегодняшнего времени, его духовным и нравственным ценностям, совести и морали. Всю его жизнь перелопатили и просеяли сквозь обывательское сито, изучили по дням, часам и минутам, а тогда народ сам слагал легенды о своем кумире. Популярность Высоцкого, на мой взгляд, заключалось в народной тяге к живому и неподкупному слову, к диалогу от первого лица. Высоцкий приглашал своего слушателя не насладиться голосом певца и музыкой, а именно к размышлению. Он и сам не знал ответа на многие вопросы, но он и не скрывал этого. В своих новеллах-песнях Высоцкий никогда не лукавил, и народ чувствовал эту искренность и был благодарен за неё поэту.
Слово Высоцкого было настоящим, природным, его не успела стреножить и заклеймить цензура, выкрасить в какой-нибудь политической краской, идейно выверить, нагрузить значимостью и ответственностью перед грядущими потомками, оно даже не получило благословения в Союзе Писателей, но оно пульсировало, жило, билось и стремилось к людям.
Мир поэта сложен и многогранен. Поражает широта диапазона интересов, его объемность и разноплановость, удивительный, сугубо собственный взгляд на, казалось бы, совершенно обыденные вещи. Все герои Высоцкого узнаваемы. Он зарифмовал всю советскую Россию, да и не только Россию – по его песням можно изучать целую эпоху, все социальные и асоциальные слои общества и каждый мог найти в нем своего Высоцкого.
За неделю до смерти Высоцкого я был в Москве, потом мне удалось вернуться в столицу лишь в конце июля. До сих пор помню это море цветов на Ваганьковском кладбище и сладко-терпкий дурман от них и в этом аромате свежих роз и гвоздик ярко звучала какая-то горькая нота обреченности, запоздалого раскаянья: «Не уберегли! Ещё одного не уберегли!» А люди все шли и шли, несли цветы и скорбно помолчав, уходили, и не было им числа. Цветы уже давно не помещались в импровизированную ограду у могилы и их пестрые ручейки потекли к воротам кладбища, к трамвайной остановке. Народ буквально шел к Высоцкому по цветам. Они были указателем к его могиле. Старые люди, ещё помнившие события 1925 года, вспоминали, что последний раз народ так провожал Сергея Есенина. От Высоцкого до Есенина всего лишь несколько минут ходьбы. Высоцкий играл «Хлопушу» в есенинском «Пугачеве» и вот они похоронены на одном кладбище, два Великих Русских Поэта.
Много воды утекло с тех пор, многое кардинально переменилось. Я помню первую самиздатскую книгу Высоцкого в черной твердой обложке с двойными склеенными страницами отпечатанную какой-то безграмотной машинисткой, купленную мной на Ваганьковском кладбище. В неё вошли 200 песен Высоцкого. Я даже помню её цену – 25 рублей – пять бутылок водки или десять килограмм вареной колбасы. По тем временам это было очень дорого. Для торгашей Высоцкий всегда был золотой жилой. Он сегодня продолжает исправно «кормить» огромную армию «предприимчивых талантов», устраивающих шоу по телевизору два раза в год: в день рождения поэта – 25 января, и в день смерти – 25 июня. Мне, думается, что ему неплохо бы дать сейчас отлежаться, чтобы дожди времени смыли с его имени сальные следы торговцев его славой, а ветер времени сдул серую пену ритуальных страстей по нему, но деньги, которые сегодня вращают маховик истории и мертвому Высоцкому не дают покоя. Ведь тогда в 80 году не просто умер Поэт, но как верно заметила Марина Миронова:
«Ведь с ним ушла его эпоха,
С последним выстрелом в себя…»
Сегодня день рождения Владимира Высоцкого – ему бы исполнилось 76 лет.