Касания. 8 глава

               
               
       Весь предыдущий вечер и утро воскресного дня Алексей пытался вспомнить мельчайшие подробности первого литературного семинара. Одно мини-сочинения не давало ему покоя.

       Фрагменты семинара всплывали и исчезали в сознании Алексея. Жалюзи. Люди, входящие в аудиторию. Знакомства. Вопросы. Разговор во время перекура с бывшим военным, Владимиром. Лица слушателей. Листы на столе. Его собственный роман, который принесла для автографа Анна. Было видно, что она с большим почтением относится к литературе. Подпись с пожеланиями всего наилучшего на титульном листе была поставлена неуверенной рукой. В тот момент Алексей думал лишь об одном – «Ты способен убить…», гласили слова последнего мини-сочинения. До конца занятия он пытался зацепиться хоть за какую-нибудь деталь, дающую разгадку, кто это написал, но взгляд лишь омывал людские силуэты.

       «Ты способен убить человека». Что на самом деле скрывалось за этими словами? Возможно, это розыгрыш, импульсивный и глупый. Но если это шутка, то кто ее себе позволил? Кто вот так просто мог написать эту строчку? Он хорошо помнил, что знак препинания в конце отсутствовал. Вопрос это или утверждение? Все слушатели литературного семинара казались достаточно серьезными людьми, кроме Вадима, который выглядел инфантильным, поглощенным собой. Студент не выпускал из рук коммуникатор и, наверняка, развлекался какой-нибудь электронной игрой. Краем уха слушал то, что говорилось вокруг, и выдал пару реплик, когда уловил знакомую тему.

       Версию о шутке Алексей опустил, подумав о Владимире, ветеране, завершившем военную карьеру. Естественно было предположить, что последнее мини-сочинение могло принадлежать ему, отставнику, чье восприятие жизни огрубело и приобрело то, что психологи называют профессиональной деформацией. Этот человек, несомненно, лаконичен и тверд в формулировках. Вполне возможно, что он написал это оттого, что увидел в нем, Алексее, какую-то черту, свойственную решительному и хладнокровному человеческому типу. Такое предположение отчасти даже льстило.

       Не выходили из головы и слова о том, что он ничего ни видит перед своим носом. Их, скорее всего, написала знакомая Виктории, косвенно упрекавшая его в недооценке  подруги - он не видит явных достоинств в женщине, с которой можно связать свою судьбу. А кто же тогда написал, что ему непременно подошел бы галстук-бабочка? Ведь с самого начала он предположил, что эта наивная фантазия принадлежит домохозяйке, перемежающей готовку, уборку и стирку с многосерийными телевизионными иллюзиями.

       Надо вспомнить все мини-сочинения - решил он - и привязать каждое из них к личности, для большей наглядности выразив это на бумаге.

       Еще в юношеские годы Алексей заметил определенное свойство своей памяти. Оно не было исключительным, вызывающим внимание и похвалу его учителей, скорее наоборот, приносило огорчения. Он не мог легко запомнить текст дословно, наизусть. Для него заучивание всегда было занятием довольно мучительным, изматывающим и психологически, и физически. Мать, помогавшая ему заучивать стихи в начальной школе, в старших классах забросила это и даже перестала контролировать его успеваемость. Но зато Алексей легко ухватывал суть любых текстов, анализировал и запоминал уже их «выжимку». Это получалось само собой, непринужденно. Так же сознание цеплялось за детали и нюансы. Запоминались герои, их характеры и ключевые события произведений. Это свойство памяти относилось и к повседневным бытовым событиям. Если ему надо было что-то вспомнить, то он обращался к деталям. Особенности своей памяти Алексей взял на вооружение и использовал для фиксирования текстов, иногда спонтанно возникавших в самые неподходящие моменты, будь-то за рулем машины или в супермаркете. Когда не было возможности записать начинающие складываться предложения, он мысленно проговаривал их, акцентируясь на деталях. Многократно повторял то, что пришло нечаянно, и потом по запомнившимся деталям восстанавливал появившийся ранее текст, но уже несколько иначе, чем возникший первоначально. И все-таки суть оставалась прежней. Это свойство памяти, доставлявшее ему в юности множество неприятных моментов, в последующие годы часто выручало и стало хорошим помощником в писательском труде.

       Взяв чистый лист и авторучку, он начал проявлять вчерашний день, вылавливая из недавнего прошлого фрагменты впечатлений. Сумма фрагментов должна соединиться воедино, словно это игра-пазл. И пусть каких-то элементов не будет доставать, общая картинка, несомненно, выявится.
 
       Первым делом надо было обозначить всех, присутствовавших на семинаре. Алексей помнил имена, но расписал каждого, следуя обычным стереотипам, прикрепив к человеку условное определение, отражавшее его положение в социуме. «Отставник». «Пенсионер». «Студент». «Домохозяйка». «Семьянин». Двум дал «маркировку» по внешним признакам. Это относилось к парочке, посещавшей занятия психолога. «Увалень» и  «Шатенка». А вот над тем, какую «бирку» пришпилить к серьезной женщине, попросившей подписать его книгу, он не знал. Она была немногословна, говорила сдержанно, в ее словах чувствовалась основательность. На первый взгляд можно было предположить, что она школьная учительница или библиотекарь. Скорее всего, с детства любила чтение, а несложившаяся личная жизнь и избыток свободного времени однажды навели ее на мысль - самой взяться за писательство. И было видно, что к этому занятию она относилась с уважением. Ее единственную он записал по имени - «Анна».

       Галстук-бабочку, рекомендованный, скорее всего, женщиной, невозможно было забыть, и он отметил эту деталь, начав список. Вторым принялся анализировать мини-сочинение автора, который упрекал его в близорукости. В этом коротком тексте не указывалось, что именно Алексей не видит перед своим носом. «Невнимательность» - пометил он на листе бумаги. Эти строки можно было характеризовать как послание, автор которого надеялся,  что слова будут услышаны, а выводы сделанные.

       Он записал и четыре слова, главные во всей этой истории, обескураживающей и нелепой, - «Ты способен убить человека». Подчеркнул их и пошел дальше в своих размышлениях.

       Отчетливо помнились и плотно заштрихованные буквы. Кто-то так и не смог сформулировать свои первые впечатления о нем.

       Несколько письменных характеристик были схожи между собой и не имели ни одной яркой фразы, но, тем не менее, Алексей их запомнил. К этой категории относилось сухое и безликое описание, которое он тут же зафиксировал на листе – «Умный. Эрудированный… ответственный». Эти три слова больше походили на заповедь человеческих качеств, которые легче желать, нежели стопроцентно им соответствовать.

       «Вы создаете впечатление человека состоявшегося…», записал Алексей то, что запомнил из шестого мини-сочинения.

       Тут он удивился, что самым последним сейчас вспомнил мини-сочинение, которое тогда первым прочитал. Это было самое настоящее объяснение в симпатии. В нем даже говорилось о самобытном и выразительном стиле его романа. Не было сомнений, что эти слова принадлежали Анне, так как на семинаре никто, кроме нее, не обозначил знакомства  с его писательским творчеством.      

       Он сделал отметки по каждому мини-сочинению. Алексей точно помнил – листков было именно семь, в то время как на семинар пришло восемь человек. Значит, кто-то один не высказался. Но кто? Каков мотив, по которому не соизволил черкануть даже одну строчку? Первым, о ком Алексей подумал, был студент. Показная активность, скорее всего, покрывала инфантилизм и безответственность, свойственные его возрасту. Он мог просто проигнорировать это задание. Но это была только догадка.

      Отсутствие одного мини-сочинения вносило еще больше путаницы. Освобождающей от сомнений ясности не наступило.   

       Лист с довольно сырым предварительным анализом лег на клавиатуру ноутбука. Злосчастная фраза не отпускала. Может, это всего лишь шутка, и не стоит забивать себе голову – подумал Алексей, хорошо понимая, что сейчас ему, прежде всего, надо работать над романом.

       Скорее всего, нестандартное задание застало слушателей врасплох и некоторые из них не смогли продуманно сформулировать свои мысли. В написании этих мини-сочинений кем-то двигала деликатность, а кто-то написал просто первое, что пришло на ум. Впрочем, он сам хотел услышать именно первое впечатление о самом себе, спонтанное и импульсивное.

       После недолгих раздумий Алексей позвонил Михаилу.

       - Только коротенько, - отозвался тот, ссылаясь на занятость.

       - Я насчет ключа, - начал он издалека. – Надо тебе его вернуть.

       - На неделе заеду к тебе.

       - И еще... ко мне на семинар приходили двое. Шатенка в солнцезащитных очках – Наташа. И тот увалень, замеченный тобой после боулинга – Анатолий. Хочу с тобой посоветоваться. Это ведь твои клиенты, что мне с ними делать? Что с ними такого, что им нужна помощь психолога? – Алексей подошел к самому главному, что его интересовало.

       - Старик, я не завожу историй болезни. Люди приходят и платят. Кто-то ведет себя активно, а кто-то пассивно. Вот и все. Клинические случаи я вижу и за них не берусь. О своих занятиях я, вообще, не распространяюсь. На моей постоянной работе в лицее на это смотрят сквозь пальцы только потому, что я прикрываюсь написанием кандидатской диссертации на тему человеческих коммуникаций.

        - А они? Как ведут себя они?

        - Старик, профессиональная этика. Ну что такого особенного ты хочешь о них узнать?

        - Миша, они пришли ко мне, а я не знаю как себя вести с ними. Я думал, может, ты пару слов скажешь…

        - Наташа слушает и отмалчивается. Анатолий все время ведет запись.

        Алексей молчал, он не знал, как продолжить расспрос тактично и не проявить свою чрезмерную заинтересованность.

       - Ты меня успокоил, - произнес он с утрированной иронией.

       - Муж Наташи изменил ей, и она только что развелась с ним. Банальная ситуация. А у Анатолия ярко выраженный инфантилизм. Педантичная натура. Безобидный человек. Была авторитарная мать, возможно, даже деспотичная, державшая его всю жизнь при себе. А недавно она умерла. Вот, собственно, и все. Мне кажется, тебе будет любопытно за ним понаблюдать. Яркий типаж. Может стать прототипом какого-нибудь литературного героя, – Михаил замолчал. Было слышно, как он ходит, - Вот видишь, ради друга я пошел на должностное преступление и изложил всю подноготную своих клиентов.

       В этот момент Алексей понял, что кто-то находится рядом с его собеседником, и этот кто-то пытается косвенно вмешаться в их разговор. Разобрать едва слышные звуки не получилось.

       Михаил продолжил:
       - На занятии меня спросили о тебе. Мои слушатели заинтересовались, кто меня заменял. Ты же у нас писатель. Я коротенько рассказал. Этим двоим стало любопытно. Я подумал, что пусть посетят пару твоих занятий. Им будет полезно пообщаться с творческими людьми. Пусть расширят свой круг общения. Хотя, может быть, Наташе это будет не интересно. Вряд ли они придут на второй семинар. Извини, что забыл тебя предупредить. Старик, у меня тут одно дело… желаю удачи, - Михаил оборвал связь.

       В раздумье покрутив в руке телефон, Алексей набрал номер Инессы. Она долго не отвечала. Он был настойчивым. Наконец раздался ее голос: 
       - Да, я слушаю тебя.

       - Привет. Может, встретимся… в кафе посидим.

       - Сейчас я занята. Ты что-то конкретно хочешь?

       - Я бы заехал… - он искал аргументы для встречи и никак не мог придумать что-то определенное, убедительное. – У тебя фотографии мои… альбом… я подумал…

       - Хорошо, давай вечером встретимся.

       Алексей вернулся к листу. Он взял его в руки и, откинувшись на спинку кресла, начал вновь сопоставлять свои догадки.

       Предположение, возникшее ранее, теперь укрепилось. Фраза, приведшая его почти в ступор, была написана отставником. Твердое убеждение, что он, Алексей, способен на убийство, должно принадлежать брутальной личности. Человек, переживший тяжелые испытания, не желает или не может видеть полутонов и раскладывает мир на жесткие односложные составляющие. Возможно, в своем внутреннем мире он все еще находится в состоянии войны. Всех, встречаемых на своем пути людей, делит на тех, кто способен на поступок, и тех, кто, в его понимании, слабак. Такие категоричные типы, как Владимир, всегда были востребованы в армейской среде.

       Слова о недальновидности Алексея, несомненно, принадлежат домохозяйке. Она, конечно, имела в виду свою подругу Викторию. Только сделала это несколько обтекаемо, словно это был сюжет женского романа. Запустила интригу и, очевидно, испытала удовольствие от этой комбинации.

       Оставалась одна деталь – галстук-бабочка. Вначале Алексей подумал, что это написала именно домохозяйка, теперь же он счел, что совет по усовершенствованию имиджа возник у Наташи. Наверное, она - романтическая натура и сейчас  испытывает тяжелый период, а очки маскируют красные заплаканные глаза.
      
       Студент, занятый своим гаджетом, вообще, ничего не написал. Остальные мини-сочинения можно не брать в расчет. Обычные отписки.

       Как близорук бывает человек, поглощенный своими амбициями и иллюзиями, с досадой подумал Алексей. С упоением слушает похвалы, утрачивая внимание к подлинным пусть и малым проявлениям реальности. А ведь эти, незначительные на первый взгляд, проявления и есть вкрапления судьбоносных знаков в плоть бытия.