Конец 80-х. Время смутное. Очередь за сливочным маслом. Все по талонам. На Украине они называются «купонами». Получить их можно по справке с печатью, удостоверяющей занятость в какой-нибудь сфере народного хозяйства. Не обязательно на самой Украине, потому что Союз пока цел.
Мы с местным товарищем кооператоры, печатей навалом. Весь Херсон можем обеспечить нужной бумагой. Но масло закончилось. Последний кусок с прилавка продали перед самым носом. Поскольку ничего другого в магазине и не было, продавщица снимает фартук.
—Все, граждане. Закрывается магазин!
В толпе — ропот. Открытое недовольство:
—Да что же?
—Да как?
И, наконец, истошное:
—Обнаглели! Зачем же купоны тогда выдают?
Чувствуя, что пахнет бедой, возможно, погромом и дракой, продавщица, чертыхнулась и снова нацепила свой фартук. Раздраженно, почти с ненавистью бросила в толпу:
—А комунисти есть?
Народ, опешил. Стал переглядываться. Какие коммунисты? Причем здесь это? Хотя в неистовом раже политической перестройки могло быть всякое. Пахнуло ревизионизмом, «западенщиной».
—Ну! — потребовала торговка.
Какой-то дед, возможно, старый подпольщик, переживший здесь оккупацию, бочком попятился к выходу. Тягостное, почти гробовое молчание сковало присутствовавших.
Продавщица устало вздохнула. Она поняла, в чем дело.
—Нисти, — сказала она отчетливо. — Масло на складе. Только некому нисти! Грузчик пьян уже, паразит,в стельку, а у меня грыжа. Хлопцы, вы как?
Мы переглянулись:
—Поможем.