Не люблю сидеть в городских автобусах с советских времён. Тогдашнее не самое худшее воспитание взрослеющих детей: уступи место инвалиду, женщине с ребёнком или беременной, пожилым людям или просто женщине, в общем, всем, кроме себя подобным, постепенно переросло в железную привычку: лучше хорошо стоять на удобном месте, чем сидеть в ожидании неизбежного вставания.
При дефиците общественного транспорта в те далёкие времена подобные ситуации редко возникали, а в утренних поездках на работу автобусы и трамваи частенько и штурмом брались. Нынешняя молодёжь в своём большинстве мыслит по-другому, ну так и времена другие. Личный транспорт плотно вошёл в повседневную жизнь, привнеся новое явление, в виде автомобильных пробок.
Заскочив в заднюю дверь подъехавшего продолговатого автобуса, типа ветерана Икаруса, пришлось встать там же на площадке, за одноместным сидением, на котором мирно восседала дремучая старушка. «Блатные», по моим меркам места для стояния на передней и средней площадках были заняты. На задних сидениях расположилась четвёрка говорливых девушек, явно студенток. Заплатил за билет.
Кондукторша прошла вперёд собирать плату за проезд, буркнув на ходу двум подросткам, спортивного телосложения, сидящим друг за другом на одноместных местах слева по ходу движения автобуса: — А вы быстрее пятьдесят копеек ищите, я за вас доплачивать из собственного кармана не собираюсь при моей нищенской зарплате.
Подростки, почти юноши лет пятнадцати-шестнадцати, что-то ответили ей, усмехаясь и подшучивая. Типа из-за такой мелочи нечего и шум поднимать, тем более им скоро выходить, за проезд они и так, почти всё, заплатили, а билеты им не нужны.
— Похоже, ребятишки с Кавказа, то ли азербайджанцы, то ли дагестанцы, а может чеченцы или ингуши, возможно, их родители мелким оптом занимаются. Молодые джигиты одеты прилично и при деньгах. Всё равно не определить навскидку национальность, в нашем промышленном городе вполне благополучном в социально-экономическом отношении многие выходцы из бывших советских республик или с окраин нынешней России удачно устраиваются. Привычная картина, — подумалось в душном полуденном автобусе, перемещающемся в средине лета из Зашексинского в Индустриальный район города железного гостеприимства.
Чуть далее почти напротив центральной двери стоял немного сгорбленный, усталый седой мужчина с благородным лицом, с отрешённым видом, думая о чём-то своём.
Справа на двухместных сиденьях, ближе к заднему выходу, рядом с местом кондуктора пара женщин пенсионного возраста увлечённо беседовали, далее мать с двумя детьми, мальчиком лет семи у окна и маленькой девочкой на коленях, что-то показывала им за окном автобуса.
Немного спереди по ходу движения, у среднего выхода из автобуса сидела женщина постбальзаковского возраста с испитым измождённым лицом, а рядом с ней у окна молодой человек, похожий на старшеклассника с инфантильной внешностью что-то увлечённо слушал в наушниках.
Типичная картина социального и возрастного состава пассажиров общественного транспорта нынешнего времени и какое-то непонятное чувство дежавю, двойственности происходящего или давно забытого, но ранее где-то уже виденного в одном из снов.
— Так, молодые люди, с вас ещё пятьдесят копеек за проезд. Или платите, или выходите, я с вами не шучу, и хватит мне тут лыбиться, — выдала очередную порцию жёстких требований джигитам-должникам пожилая кондукторша.
— Слушай, женщина, что ты всё шумишь на нас. Ну, нет у меня мелочи, в кафе оставил на чай официантке почти пятьдесят рублей, а ты здесь из-за пятьдесят копеек кричишь. Что мне тысячу теперь менять, а ты мне сдачи мелкими деньгами полный карман давать, — возразил молодой джигит с переднего сидения, стараясь повысить свой социальный статус до обеспеченного человека в глазах окружающих пассажиров.
Второй подросток, не вынимая рук из карманов куртки, сосредоточенно молчал, пытаясь понять суть конфликта и не вмешиваясь в спор, возможно, из-за незнания русского языка.
— А что такое пятьдесят копеек по нынешним временам, если билет за проезд давно уже двадцать рублей, а это всего, лишь четверть советской копейки, — подумал я, привычно поделив спорную сумму на «двести», личный коэффициент с недавнего времени для примерного сравнения с ценами на товары и услуги в Советском Союзе. Ничего не купить ни сейчас, ни тогда, а в Российской империи четверть копейки и вообще ПОЛУШКОЙ называли. — Из-за полушки сыр бор, — своеобразное определение для понимания мелочности конфликта стало доступно моему разуму, но дальнейшие размышления были прерваны резким выпадом дамой средних лет с испитым лицом.
— Ты что чурка не понимаешь, что тебе русским языком говорят. Спустился с гор из своего аула и права качаешь, ты в автобусе едешь, а не верхом на ишаке. Поэтому плати или выметайся из автобуса! — поддержала она жёстко кондукторшу громким повелительным тоном в справедливых требованиях.
За мгновения черты лица подростка резко очертились, а губы плотно сжались. Волчонок начал превращаться в волка, лихорадочно пытаясь найти достойный выход из резко меняющейся ситуации. Его, мужчину оскорбила женщина, а он не знает, что ответить. И только что возникшее желание достать тысячерублёвку и рассчитаться с надоедливой кондукторшей сменилось «праведным» гневом, требующим выхода у повзрослевшего джигита. Сидящий за ним приятель напрягся и начал что-то искать в карманах куртки, явно не деньги.
В масштабе реального времени ситуация начала в мгновения меняться не в лучшую сторону с непредсказуемыми последствиями. Пенсионерки, женщина с детьми и даже инфантильный школьник начали выражать возмущение и оскорблять подростков.
Молодой джигит начал приподыматься не с благими намерениями, готовый неадекватно защитить честь и национальное достоинство в его понимании. Не заметил, как сделал шаг в сторону юношей кавказской национальности, хотя возраст и силы давно уже не те и с двумя «волчатами» точно не справиться, нужных слов не подобрать, а у них в карманах наверняка не игрушки. Возникло ощущение предопределённости и безысходности. Ещё миг, и событийная точка возврата будет пройдена…
Неожиданно внимание всех непонятным образом переключилось на седого, сутулого мужчину, который распрямился и уверенно подошёл к вступившим в жёсткое противостояние сторонам, остановившись между разъярённой кондукторшей и оскорблённым молодым джигитом.
— Вот возьмите пятьдесят копеек. Вроде, он столько вам должен за билет, — с этими словами седой мужчина протянул монетку кондукторше, которая тут же из разъярённой фурии превратилась в милую, уставшую женщину, измученную бытовыми проблемами.
— Нет, нет. Что вы, ничего не надо. Да и молодой человек готов заплатить, — тихо возразила она. — Ведь, правда?! — обратилась кондукторша к юноше кавказской национальности.
Прямо на глазах волчонок-джигит преобразился в обычного подростка, похожего на провинившегося школьника, которому переключили внимание и подсказали решение конфликта: настоящий мужчина не может допустить, чтобы кто-то платил за него такую незначительную сумму.
Кондукторша быстро отсчитала сдачу с поданной маленьким джигитом тысячи рублей. Оба подростка отвернулись в сторону окна.
Дама постбальзаковского возраста к выражению испитого лица добавила недовольство быстрым исчерпанием инцидента, инфантильный школьник продолжил слушать музыку, женщина с детьми вернулась к материнским обязанностям, объясняя что-то детям за окном, а пенсионерки закудахтали на вечную тему, о здоровье.
Дремучая старушка никак не успела отреагировать на происходящее, а девушки студентки продолжили щебетание на заднем сидении. Сделав шаг назад, я возвратился на прежнее место, внутренне сбрасывая возникшее напряжение.
Седой миротворец вернулся на своё место и, сгорбившись, встал у вертикального поручня на средней площадке автобуса. На следующей остановке он вышел, как бы извиняясь всем своим видом за причинённые неудобства, вот только у меня осталось ощущение, что где-то уже его видел, но никак не мог вспомнить. Вскоре и подростки-джигиты выскочили на очередной остановке.
Вроде ничего не произошло, а остался на душе привкус не пролитой крови, а в памяти след не происшедших событий. Как будто кто-то вынул одно звено ценой в ПОЛУШКУ из причинно-следственной цепи вероятностного будущего.
НЕ РАЗГОРЕЛСЯ СЫР БОР ИЗ-ЗА ПОЛУШКИ в отдельно взятом городе где-то в одной из северных областей нашей страны. А ещё кто-то посчитал количество святых в православной религии, уроженцев Русского севера. Оказалось самый высокий показатель на сто тысяч населения. А может это они помогают творить небольшие чудеса и улаживать конфликты, пока у нас, людей не всё получается.
24 января 2014 года.
PRIBALTIEZ