- Пойдём-ка, я тебе кое-что интересное покажу,– и, схватив Лену за руку, подруга настойчиво потащила её в центр деревенского базарчика, располож-еного на заасфальтированном пятачке возле местного магазина. В эту Берё-зовку, небольшую пригородную деревеньку, ещё не утратившую своего изначального предназначения, Лену пригласила давняя подруга. Целая не-деля тишины, парного молочка и безделья в настоящей деревенской избе у родителей подруги, обещала стать приятным началом летнего отпуска.
Подруга не обманула: действительно – на это стоило посмотреть. Возле импровизированного прилавка из пустых деревянных ящиков стоял один из типичных представителей профессорской элиты какого-нибудь столичного ВУЗа. Рядом со старушками в линялых кофтах, его светло-серая, немного старомодная, костюмная тройка, аккуратный клинышек седой бородки и оч-ки в золочёной оправе казались такими же нереальными, как и рыцарские доспехи средневековья. Во всей его статной крупной фигуре, в красивом, правильном лице, было столько достоинства и нездешней рафинированной интеллигентности, что вводило немногочисленных сельских покупателей в мгновенный ступор, заставляя подолгу тупо разглядывать это непривычное явление.
Товар у «профессора» тоже был очень и очень странным. На первый взгляд, эти яйца казались совсем обычными, но на белой скорлупе каждого яичка красным фломастером были написаны длинные химические формулы и столбики цифр. Все яйца лежали в отдельных небольших коробочках, за-ботливо упакованные в папиросную бумагу и вату. Кроме того, рядом вы-силась стопка тоненьких брошюрок, вероятно – инструкций. «Профессор» молча, с отрешённым видом смотрел куда-то поверх суеты деревенского базара, и оживлялся только тогда, когда очередной любопытный покупатель интересовался назначением его товара. И тогда «профессор» громким, хоро-шо поставленным, лекторским голосом начинал нести такое, что заставляло одних сразу же уходить, покрутив пальцем возле виска, а других подолгу что-то уточнять и расспрашивать, благоговейно заглядывая в толстые линзы профессорских очков, и, в конце концов, уносить с собой одну из маленьких коробочек.
-Местный сумасшедший, – шёпотом прокомментировала подруга, и опять потянула Лену, но уже к бабушкам, торгующим лесной земляникой. Но Лене захотелось остаться, чтобы до конца дослушать «профессорскую» лекцию о чудесных яйцах. На малопонятной смеси дремучего знахарского лексикона и незнакомых научных терминов, «профессор» объяснял потенциальным по-купателям, что яйца в коробочках искусственные и созданы им самим. Что они состоят из реликтовой «первоматерии» и могут кардинальным образом, на клеточном уровне изменять в лучшую сторону организм любого, упот-ребившего их. Эти изменения касались не только здоровья, но и психики. У Лены со здоровьем и психикой было вроде бы всё в порядке, но фанатичный огонёк в глазах «профессора» вместе с его бесспорным даром убеждения, произвели на неё нужный эффект. Хотя, главным всё же стало не это: «про-фессор» был явно не шарлатаном, а душевно нездоровым человеком, и Лену ужаснула та, неизвестная ей, трагедия, которая вот так смяла и уничтожила этого когда-то умного и сильного мужчину, превратив в смешного, жалкого сумасшедшего. Да, именно жалость заставила Лену протянуть ему деньги и взять одну из его странных коробочек.
-Мышка, а я сегодня почти половину партии продал!
Был уже полдень, и июльское солнце демонстрировало всю свою мощь. Муж, красный и вспотевший, в нелепом в такую жару, сером дорогом костю-ме, стоял в дверях летней кухни и счастливо, по-детски улыбался. Мышка, молча, подала ему стакан холодной воды. Он жадно, взахлёб, выпил её, и тут же, не говоря ни слова, торопливо направился в дом. Где-то там, в прохлад-ном сумраке дальней комнаты, среди нагромождения различных приборов, технических устройств, колбочек и термометров в прозрачном резервуаре клокотала, пенилась, изредка вспучиваясь огромным пузырём, мутная, зеле-новатая жидкость. Иногда на её поверхности вспыхивали голубоватыми искрами электрические разряды, освещая мрачную комнату. И тогда внутри резервуара с бурлящей жидкостью можно было разглядеть нечто – какой-то плотной сгусток, похожий на огромный зародыш куриного яйца.
Через полчаса, уже переодевшийся в свою обычную футболку и шорты, мужчина снова появился на пороге кухни.
- А, знаешь Мышка, я думаю, что уже скоро…
- Да, я тоже это заметила. Садись за стол. У меня сегодня суп со щавелем. Вкусный!
Худенькая невысокая женщина неопределённого возраста («Мышка» под-ходило ей больше, чем какое-либо женское имя), поставила перед мужем тарелку и стала смотреть, как он, торопливо, с детской неряшливостью стал хлебать суп. С минуту она рассматривала его широкую крепкую спину со смешанным выражением любви и жалости, а затем резко, как будто внезап-но вспомнив что-то важное, подошла к кухонному шкафчику и, убедившись, что муж полностью занят едой, торопливо достала с верхней полочки белень-кое куриное яичко. Мгновенно спрятав его в карман фартука, она вышла из кухни.
Мышка (она и сама-то уже давно не вспоминала, что её настоящее имя – Ольга) сидела в полутёмной комнате-лаборатории. Вынув из кармана яйцо, она как бы проверяя, покатала его между ладоней. Привычное монотонное клокотание аппарата заставило ёё ещё раз вспомнить и пережить случившее-ся
Дэд Дабабко был самым перспективным студентом на физико-химическом факультете. Преподаватели прямо-таки дрались за право быть его научным руководителем. Кроме феноменальных знаний и пророческой интуиции у Дэда имелось ещё то, что помогает стать гениальным любому учёному – не-вероятное везение. Как сказали бы наши прадеды: «Милость Богов сопут-ствовала ему во всех начинаниях». Нередко случается так, что природа, с лихвой наделив какого-нибудь счастливчика одним талантом, уже не может остановиться. Именно это и произошло с Дэдом. Восхитительным дополне-нием к его выдающимся способностям служил ещё и легкий, веселый харак-тер. Дэд прекрасно ладил с самыми разными людьми, становясь в любой компании центром веселья и радости. Ко всему прочему, «этот везунчик Дэд», «надежда отечественной науки» и «наше солнышко» был красив, как юный Бог. Можете представить, что творилось с прекрасной половиной уни-вера! Но вот тут у природы произошёл сбой. Нет, Дэд не стал приверженцем нетрадиционной ориентации, как сначала думали некоторые. У него вообще не было никакой ориентации. Хотя, нет: он был полностью ориентирован на науку, которая возбуждала в нём эмоции, не менее яркие, чем любовные пе-реживания. Девичье сарафанное радио скоро разнесло эту, много раз прове-ренную версию, объявив её неоспоримой истиной. И тогда все красавицы универа поставили на Дэде крест. И даже то, что вокруг него всё ещё крути-лась третьекурсница с биологического Ольга Хворова, уже никого не волно-вало. Только такая невзрачная серая личность (её уже тогда за глаза называли Мышкой) могла сносить полное, иногда даже оскорбительное, равнодушие Дэда.
А Дэд Дабабко никого и ничего не замечал вокруг, полностью увлеченный научными исследованиями. Его всегда тянуло к чему-то глобальному и пара-доксальному одновременно. Студенческая учёба в университете была с отли-чием закончена, и Дэда сразу же пригласили в аспирантуру химического фа-культета. Мало того, как наиболее перспективному молодому учёному, ему предоставили небольшую лабораторию. Официально он занимался пробле-мой синтеза…. Полное название этой важной проблемы мало что скажет людям, далеким от химии. К тому же она была только прикрытием для иссле-дований, которые на самом деле интересовали Дэда. Суть их заключалась в вопросе, давно ставшем избитым анекдотом: «Что же появилось первым – курица или яйцо?»
Нет, не всё было так-то просто. Дэд задумал воссоздать ту первичную ма-терию, ту нулевую субстанцию, тот набор аминокислот и микроэлементов, из которой и возникло всё многообразие сегодняшней жизни. А такая суб-станция должна была быть! Общеизвестно, что хромосомный набор ДНК у всего живого на планете идентичен почти на 95%. Это может означать только одно: то, что у всех нас есть общий прародитель, образно говоря – курица или яйцо. Вот это нечто – единое для всего живущего на Земле, и хотел воссоздать Дэд.
Тогда-то, на самом начальном этапе исследований в его лаборатории и появился Реликтово-Ядерный Био-Аккумулятор – РЯБА№1, «курочка-ряба», как любовно называл его Дэд. Даже коллеги, изредка заходившие в лабора-торию к Дэду, вряд ли понимали истинное назначение этого нагромождения всевозможных приборов и конструкций. И только Мышка, всё та же предан-ная, безотказная Мышка, была посвящена в разработки Дэда. Мало того, он уже не смог бы обойтись без неё. Если быть честным до конца, то без её пре-красного знания биологии, Дэд вряд ли смог бы осуществить свой проект. Полностью поглощённые исследованиями, Дэд и Мышка уже практически не расставались, и чтобы придать этому союзу хоть какую-то объяснимую офи-циальность, Мышка предложила оформить их отношения, как брак:
- Мышка, а это действительно как-то поможет нам в дальнейшем?
- Несомненно, Дэд! Ты же знаешь, насколько важна мгновенная реакция в наших опытах, а в этом случае я буду рядом с тобой днём и ночью, и мо-ментально смогу решить любой возникший вопрос, касающейся биологии.
Но, конечно же, у Мышки существовала ещё и своя тайная, хорошо понят-ная женщинам, цель.
Прошло немало лет прежде, чем фантастический замысел Дэда стал бли-зок к своему окончательному результату. Это были годы почти микроскопи-ческих удач и крупных разочарований. В стремлении к своей главной цели как-то незаметно для Дэда происходил его карьерный рост, получались оче-редные звания и награды. Но всё это было где-то на заднем плане его жизни.
По-прежнему, главной его целью оставалось открытие «первоматерии». И вот теперь, спустя почти четверть века, Дэд наконец мог сказать, что главное дело всей его жизни совсем скоро станет величайшим открытием человечест-ва. В его новой лаборатории, оснащённой самыми современными приборами последних модификаций, в специальном, засекреченном помещении клоко-тала и бурлила таинственной, зеленоватой субстанцией РЯБА №4. В мутной жидкости уже просматривалось нечто плотное, овальной формы, светив-шееся изнутри золотистым светом. С каждым днём это «первояйцо» станови-лось всё явственней и реальней.
- Скоро наша Ряба снесёт нам золотое яичко! – иногда шутил Дэд.
А как же Мышка? Где же она? Как она прожила эти двадцать пять лет?
Полностью посвятив себя любимому человеку, став соавтором его великого замысла, добровольной затворницей, безотказным помощником и храните-лем его тайны, она ни на йоту не приблизилась к его сердцу. («Да есть ли у него сердце!?» – в безнадёжном отчаянии иногда спрашивала себя Мышка). Ни официальный статус жены, ни постоянное присутствие рядом, ни всяче-ские женские ухищрения не помогли ей стать настоящей женой и любимой для Дэда. Эти годы сделали Мышку ещё более некрасивой, ненужной, нереа-лизовавшей себя, старой женщиной. И теперь, когда бескомпромиссное вре-мя отняло у неё последнюю надежду на обыкновенное женское счастье – быть кем-то любимой и стать матерью – в ней неожиданно возникла и стала крепнуть яростная, непреодолимая ненависть к новой, зарождавшейся внут-ри машины, неведомой жизни.
Когда Мышка зашла в лабораторию, она сразу поняла, что это произошло.
Стояла неестественная тишина. Без своего обычного клокотания РЯБА №4 казалась неживой сюрреалистической конструкцией из фантастического фильма. К голубому свечению электрических разрядов на непривычно спо-койной поверхности питательной субстанции, добавился нереально яркий золотой свет, исходивший от крупного, вполне материального яйца, которое лежало на ладони потрясённого Дэда. Он смотрел на него так… О, как часто Мышка мечтала о таком взгляде любимых глаз, устремлённом на неё! Дэд молчал, но в эти мгновения Мышка вдруг отчетливо поняла, что теперь, когда его цель была достигнута, она, Мышка, двадцать пять лет неотлучно бывшая его тенью, стала совсем ненужной ему. Что уже сейчас он ничего и никого не видит, не замечает, кроме этого золотого шара. Что через минуту он перешагнёт порог лаборатории, и никогда, никогда не вспомнит о серой незаметной Мышке!
Бешенная, неистовая ненависть жаркой петлёй захлестнула ей горло и с не-человеческой злой силой бросила к Дэду. Выхватив бесценное яйцо из его рук, Мышка швырнула его на пол лаборатории и стала топтать! Топтать! Топтать! Золотистые капли «первоматерии» брызгами разлетались по всей
лаборатории, липкой слизью облепляли ноги Мышки. Но обжигающая волна
гнева всё ещё не отпускала её. Схватив что-то тяжёлое (кажется – стул), она
со всего размаха бросила его в ту, что когда-то свела их с Дэдом – в уникаль-ное чудо техники – «курочку-Рябу». Звон разбитого стеклянного резервуара с жидкой питательной средой мгновенно отключил сознание Мышки, пога-сив нестерпимую, жгучую боль в сердце.
Когда она пришла в себя, то не сразу смогла вспомнить, что произошло.
Пол в полутёмной, разгромленной лаборатории был залит зеленоватой жи-жей и усыпан осколками стекла и приборов. Но особенно жутко было слы-шать чей-то тоненький, словно щенячий вой. Дэд (её Дэд!) ползал на четве-реньках по грязному полу и старательно скрёб его ногтями, словно пытаясь собрать редкие капли золотистой жидкости. Заметив Мышку, он подполз к ней, и уткнувшись в её колени, громко, безутешно, совсем по-детски, распла-кался.
Мышка вздохнула, ещё раз погладила белое яичко и затем осторожно опус-тила его в резервуар с мутной, бурлящей жижей. Всё это ей приходилось проделывать дважды в неделю, чтобы её сумасшедший Дэд ни на минуту не усомнился в том, что его новая, восстановленная (бутафорская!) «курочка- ряба» действительно способна регенерировать «первояйца», правда пока ещё не совсем полноценные, а только похожие на них – куриные. Убедить в этом Дэда оказалось совсем не сложно. Зато теперь он и Мышка опять были вмес-те, «связанные одной целью, скованные одной цепью». Правда, пришлось переехать из столицы в это тихое захолустье и постоянно подыгрывать боль-ному Дэду, имитируя бурную научную деятельность. Но здесь они были так близки и нужны друг другу, как никогда раньше.
- Мышка, сходи, посмотри! Там уже давно кто-то в калитку колотит, – голос
Дэда вернул Мышку в сегодняшнюю реальность, и она поспешила к воротам дома. У калитки стояла незнакомая молодая женщины, явно не местная жи-тельница.
Смущённо и взволнованно она начала объяснять причину своего визита:
- Здравствуйте, меня Леной зовут. Я тут всего два дня, у подруги в гостях.
Знаете, я сегодня на местном базаре купила яичко. Странное какое-то! Мне сказали, что это ваш муж такими торгует. Извините, пожалуйста, но вот – посмотрите на него!
И женщина подала Мышке хорошо знакомую, маленькую коробочку. Осто-рожно раскрыв её и освободив яйцо от упаковочной ваты, Мышка изумлённо ойкнула: из многочисленных трещин на белой яичной скорлупе струилось и неудержимо рвалось наружу яркое золотое сияние «первоматерии».