Чудесный город Лагос.
Гвинейский залив. Вот уже две недели ожидаем подхода к трубе, чтобы напоить наш танкер в сто пятьдесят тысяч тонн нефтью. Тут опасно. Шныряют на катерах бандиты с оружием и могут захватить корабль. Поэтому лежим в дрейфе ближе к океану, но подальше от неуютного берега. Третий градус северной широты. Солнце не даёт тени. Жара жуткая. Кажется, что корабль готов содрать с себя краску, как одежду, лишь бы было не так жарко. Боцман с матросами льют на палубу и надстройку воду из шланга. Наиболее стойкие пытаются ловить рыбу, но рыба станет ловиться вечером и ночью, особенно там, куда рыбаки свесят яркую лампу. Тогда на этот свет потянутся мошки, маленькие рыбки, большие рыбы и кальмары.
В машинном отделении под пятьдесят градусов. Поэтому лишний раз туда не суёмся, отложили все работы на более поздний период, когда станет не так жарко. Сидим в ЦПУ и треплемся. ЦПУ – это Центральный Пост Управления. Правда сейчас, когда русского флота не стало, помещение это стали называть ECR – Engine Control Room, что то же самое. В ЦПУ работает кондиционер, поэтому не жарко. Тут сосредоточены все приборы контроля, управление механизмами, электростанцией, тут можно попить чай или кофе, есть и холодильник, куда складывают кое-какие продукты, чтобы не бегать за едой каждый раз наверх, на кухню, которую тут почему-то называют «камбуз».
Наш большой такой танкер в порт, в Лагос не пойдёт, не пролезет и поэтому молодые ребята мотористы и курсант из Новороссийска лениво рассуждают на тему, что хорошо бы было всё-таки в Лагос зайти и на дискотеке познакомиться с какими-нибудь девчонками, чтобы потом пойти к ним в гости или в гостиницу. Мечтают.
- А что и в самом деле пошли бы? – спрашиваю я.
- Ну, а что такого? – отвечают пацаны. Вот, в Новороссийске ходили на дискотеку, до сих пор переписываемся. Жаль, что на нашем огромном не так часто в портах бываем, а то бы походили, уж точно!
- А проблем не боитесь? - спрашиваю я.
- Каких проблем? Приболеть что ли? Так есть защита от болезней. Давно придумана и проверена.
- Не только болезней. Можно влететь, как у нас на сорокотысячнике влетел третий механик Вова Кораблёв. Не слышали?
- Нет. А что было? Его что, порезали?
- Не порезали, но тоже неприятность вышла, как раз тут, в Лагосе. Рассказать?
- Конечно, расскажите!
Так вот. В 2003 году я работал на продуктовозе в сорок тысяч тонн. Возили тут, по Африке, бензин, дизелюху, химию какую-то. Пришли как-то в этот самый Лагос. Причём пришли, а что будем там делать – никто не знает. То ли дизелюху им сливать, то ли у них что-то брать, а может быть и то и другое вместе.
Ближе к вечеру, договорившись насчёт вахт, Володя пошёл приключений искать. Сказал, что на дискотеку. Вообще-то мы ему не советовали – места тут опасные, война вокруг идёт, опять же негры. Другие никто не пошёл. Опасались.
Володя же пошёл, спросил у местных, где тут дискотека поприличнее? Нашёл и стал веселиться, знакомиться с дамами. Всё чудесно. Немножко коктейлей, никаких таблеток или порошков – знаете, нам этого нельзя. Приметил очень привлекательную барышню, белую, только сильно загорелую. Оказалась из Марокко. Назвалась Сильвией. Стали плясать и пить коктейли вместе. Денег у Вовы было в самый раз, на всякий случай была ещё и карточка. Вова парень не женатый. Все деньги – его.
Однако, время позднее, а расставаться не хочется, да и никто Вову на корабле ночью не ждал. Ну, придёт к утру, на том и спасибо.
Решили они с барышней до утра провести в гостинице, тем более, что дискотека эта как раз на первом этаже этой гостиницы и была. В гостинице, чтобы заказать номер, надо документ показать. Документы были. Пошли в номер. Номер хороший. Не то, что нас селят, когда на корабль или с корабля домой едем. Опять же кондиционер, душ, все удобства, только кровать одна, правда большая. Хочешь вдоль спи, а хочешь – поперёк. За всё уплачено! Опять же шампанского с собой из бара прихватили. Очень хорошо и романтично.
Только не знали Вова и Сильвия, что в то время в Нигерии проходил то ли месячник то ли неделя борьбы за нравственность. Уж очень местным властям не нравилось, что все девчата в Нигерии на работу ходить не хотят, а хотят за деньги дружить с кем попало, а что хуже всего, норовят дружить с белыми мужиками. Каждый день по телевизору им рассказывают про триста лет рабства, как белые их совсем не уважали, а притесняли и использовали вместо механизмов на тяжёлой работе, а кто не работал, то били или вовсе убивали. При такой обработке у кого башку не заклинит? Вот и тут в Лагосе негры задумались: а и в самом деле, чего это они. Им, этим белым, что ли всё можно? Давайте бороться за нравственность. Всем миром.
Короче, посреди ночи, вломились полицейские в номер, где Вова с Сильвией отдыхали и стали спрашивать документы. Вова, конечно, огорчился, но понимать надо – война ведь. Кое-где даже стреляют. Полицейские посмотрели вовину морскую книжку. Понятно, европеец, белый. А барышня кто? Смотрят паспорт – марокканка, значит, своя, из Африки! Делается вывод, что этот белый козёл притесняет их африканскую сестру. В кандалы его, гада! А тут ещё на полу обнаруживается некий использованный предмет, подтверждающий преступное деяние со стороны белого. Будь с ним шведка или китаянка, на худой конец – латышка, простили бы. Спи с белой, дорогой товарищ, извини за беспокойство, но тут налицо продолжение рабства, а этого прощать нельзя. Дали Вове кое-как одеться и в кандалах поволокли с шумом в участок. Не били.
Участок, как и везде участок. Прокуренное облезлое помещение, несговорчивые, тупые и ленивые работники. Забрали у Вовы документы, остаток денег, крутят в руках карточку. Вова начал было разговоры насчёт денег дать. Типа сколько? Но почему-то деньги черномазых не заинтересовали и это сильно напугало Вову, потому, что так не бывает, чтобы черномазые отказывались от денег. Тогда зачем они тут, в участке? Он понял, что на вахту он уже не скоро заступит. И так ему захотелось снова на корабль, к родным дизелям, к мазуту, насосам, к ребятам, в свою каюту, где в холодильнике ещё стояло полбутылки водки..
Он даже дал клятву Главному Там, Наверху, что если попадёт обратно на корабль, то уж никогда больше не пойдет с него на дискотеку, а напротив, сделает внеплановую моточистку дизель-генератору номер два, а может быть и номеру три. Лишь бы убраться отсюда.
И что самое жуткое – непонятно, за что его приняли. За Сильвию? Так в чём криминал? Она вроде взрослая была и не чинила препятствий, да и сама тоже вроде как испугалась, когда эти нагрянули. Стал привлекать к себе внимание, чтобы узнать, за что его загребли, только ему было сказано, что скоро узнаешь.
Тем временем стало светло. Часов у Вовы уже не было, хотя, как он правильно рассудил, они ему теперь и ни к чему. На работу не опоздает. Началось движение. Пришли другие люди, стали галдеть, показывать пальцем, смеяться, а потом повели Вову.. в суд.
Главной там была толстая негритянка, от которой он узнал, что это только первый суд, который будет определять его место содержания. Впрочем, это и так ясно, что тюрьма, а следствие покажет, всю глубину его падения и определит меру пресечения на последующий период. Вова стал возражать, что он иностранец, а ему тут и объяснили, что вот именно, что иностранец. Толстая негритянка достала из коробочки некий использованный предмет, который был обнаружен во время обыска в номере гостиницы и уже имел прикрученный номерок.
- Твоё ли это? Спросила толстая судья. – Не отпирайся, знаем, что твоё.
Вова кивнул. Тут он вспомнил, что есть консул, что есть капитан, агент, обслуживающий их корабль и что теперь это его, агента забота, его, Вову отсюда доставать. Вова всё это сказал судье. Судья внимательно на него посмотрела, записала что-то в ежедневник и на местном наречии дала команду полицейским.
Погрузили Вову в разбитый Ландровер и отвезли в тюрьму. В тюрьме велели снять обувь, обшарили всего (а вдруг в участке не все деньги попёрли) , сняли наручники, дали вонючую циновку и затолкали в камеру.
Это была камера, каких Вова и в кино не видел. Не было никаких нар, все валялись на циновках на полу. Их был человек двенадцать. В углу было отхожее место. Все стали пялиться на него. Арестанты все были негры, нет, один, который полулежал на дощатых единственных длинных нарах у окна с решёткой был светлокожий, но какой-то лохматый, весь в картинках и, похоже, тут главный. Насмотревшись в своё время детективов, Вова подспудно почувствовал, что надо обращаться именно к этому, разрисованному.
- Привет,- сказал Володя, этому лохматому по-английски. Как поживаешь?
Лохматый что-то ответил Володе, что можно было понять, как – И тебе не хворать. И стал изучать с интересом Володю.
- Ты кто? – Наконец спросил лохматый.
- Я, Володя, русский моряк. – Отвечал Вова и стал ждать дальнейших вопросов.
- А я – китаец, внезапно по-русски сказал лохматый. У меня был бизнес у вас, на Дальнем Востоке, да вот, чёрт меня занёс в эту Африку. А за что тебя сюда? Наркотики или украл что-то? А может быть чёрному в морду заехал?
- Нет, сказал Володя, и рассказал китайцу свою историю.
- Да, брат, плохи твои дела. У них тут борьба с этим делом. Недавно хорвата приводили, так вот, его посадили. Лет пять будет сидеть, сказали. Да не здесь, куда-то увезли его подальше отсюда.
У Вовы что-то захолодело внизу живота. Да, подумал он, сбегал за хлебушком.
- Ладно, сказал китаец, ты пока что не робей. Если твой корабль не уедет, то может быть что-то и уладят. Давай, держись за меня. Я русского не обижу, а этих, чёрных не бойся, они у меня тут. И показал кулак, тоже весь в картинках и весьма большой, отбитый в прежних драках.
- Давай, садись на доски ко мне, пусть они видят, что мы вместе.
Володя залез на доски. Негры перестали сверкать на него глазами, спрятали и зубы. Отвернулись. Время шло в беседах с китайцем и Вова узнал, что китаец этот вряд ли отсюда выйдет, столь жуткой была его история. Но китаец то ли смирился со своим положением, то ли считал его не таким уж ужасным.
А судья, даром, что толстая и чёрная, позвонила судовому агенту и рассказала про Володю. А тот помчался к капитану. Стали думать, что делать дальше. У капитана полномочия большие и он стал названивать начальству, а те давали ему советы. Прежде всего консульство. Какое? Позвонили в Российское. Там спросили насчёт гражданства. Гражданства России нет. У Вовы латвийский документ «не гражданина». В консульстве извинились, но посоветовали шведское консульство, которое за латышей, кажется, отдувается. Шведы связались по своим каналам и пришёл ответ из Латвии, что «не гражданами» не занимаются. Вот был бы он гражданином Латвии, тогда другое дело. Тупик. Капитан собрал команду и рассказал о случившимся. Решили, что на крайний случай денег соберём, чтобы Вову выкупить. Он нам не чужой. Со всяким может беда приключиться.
А в тюрьме наступило время обеда. Охранники принесли большой таз, в котором было что-то вроде сырого теста, а в нём какая-то варёная рыба. Принесли ещё и воду. Китаец налил этой воды в свою пластмассовую бутылку и предложил Володе попить и поесть. Было ясно, что китаец тут ест первым. Володя от еды отказался, а китаец, напротив, руками выловил несколько рыб, съел их и отдал таз дальше, по ранжиру. Пусть негры сами делят, как умеют. Все ели исключительно руками. Ложек тут не подавали.
Капитан с агентом поехали по властям. Заехали и в полицию, поехали и к судье. Высидели очередь, но судья ничего нового сказать не смогла, а показала законы, бумаги, развела руками и удалилась.
А корабль стоял без движения. Ничего не выливали и ничего не наливали. Хоть это радовало. Агент узнал, можно ли повидать арестанта. Сказали, что можно. Накупив продуктов, воды и сигарет приехали в тюрьму. При помощи двадцати долларов открыли все двери, отдали еду Володе и сообщили ему не радостные новости, но пообещали бороться за него, не бросать. На прощанье капитан дал Володе подзатыльник. У Володи глаза стали влажными. Перехватило горло. Пусть бы и побили, подумал он, лишь бы с собой забрали. Но нет, двери закрылись. Опять в камеру. Охранники Володю не грабили, видать и денег было достаточно. Так с мешками он и залез обратно на нары к китайцу. Сам Володя не курил, и все сигареты достались китайцу. Китаец пускал дым и был, кажется, на вершине блаженства. Володя показал ему и остальную поживу, но китаец сказал, что он уже привык к местным деликатесам и посоветовал не выбрасывать пустые бутылки и банки из-под консервов. Пригодятся.
Ночь Володя провёл на нарах рядом с китайцем. Места хватало и Володя утомлённый и раздавленный событиями былого дня, уснул и спал, не просыпался. Новый день тоже не принёс ему никаких новостей, но снова приезжал агент с капитаном. Принесли судовой пищи – картошки и котлет. Также хлеба и воды. Володя всё же покормил китайца из своих запасов, а китаец вспомнил слова из старой песни, сталинской поры, что русский и китаец пхай-пхай. Братья навек.
И ещё прошла ночь. Наутро Володе дали его сандалии, одели наручники и опять повезли на Ландровере в суд. Ну, это конец, подумал Володя. В зале суда к своему удивлению он увидел Сильвию. А её-то за что подумал Володя?
- Почему Вы не сказали, что она Ваша bride?
Последнего слова Володя не понял. В лексиконе судового механика слова «невеста» не было. Он как бы потупился, не понимая, что от него хотят, но взглянув на Сильвию собачьим каким-то чутьём понял, что пришла она его с кичи вынимать, спасать. Стал улыбаться ей душевно и искренне, Сильвия тоже улыбалась ему и одновременно что-то говорила на местном тарабарском языке судье. У судьи был очень растерянный вид. Она махнула рукой и вышла. Сильвия подсела поближе и рассказала Володе, что долго искала его, и когда нашла, сказала всем, что она Вовина невеста и приехала специально сюда, чтобы его повидать, а его без разбору схватили и потащили в тюрьму. Где демократия и права человека? Вмешалось посольство Марокко требовало объяснений.
Появились капитан и агент. Им опять всё рассказали и эти новости их порадовали. Оказалось, что это резко меняет дело, но отпустят Вову только тогда, когда он.. женится на Сильвии, чтобы было ясно, что тут никакого блуда, а самая настоящая любовь. От Сильвии пахло мылом и какими-то густыми духами, от запаха которых у Вовы закружилась голова. А Сильвия пояснила, что всё это будет как бы шуткой, лишь бы Володю из тюрьмы вытащить. Володя не спорил. Он на всё был готов. Сначала надо было из тюрьмы выйти, а потом, - это уже потом.
Тем не менее, пока суд да дело Вову снова повезли в тюрьму, сказав, что как только всё будет готово к свадьбе, тут-то его и выпустят. Эта новость порадовала и китайца.
- Теперь тебя точно выпустят. Молодец, девчонка. На такой и вправду можно жениться! Но будет у меня к тебе просьба, Вова. Тебя, конечно, выпустят. Я дам тебе один номер телефона, а ты, когда выйдешь, позвони. Там по-английски тебя поймут, а может быть даже и по-русски. Это телефон моего брата и он должен знать, где я и что со мной. А то он наверное думает, что я уже убит. Позвони ему. Телефон длинный и я лучше напишу тебе его на руке, например. Китаец достал из щели в стене стержень от ручки, расписал его на бумажке, задрал рукав Вовиной рубахи и долго аккуратно выводил цифры, будто татуировку делал. Не забудь, Вова, позвони ему.
Наутро Вове снова выдали обувь и уже без наручников повезли куда-то. Приехали в участок, где ждали капитан, агент и Сильвия. Выяснилось, что поскольку Сильвия мусульманка, а Вова – непонятно кто, то и женить их будут светским путём, не привлекая духовенство. Все с этим согласились. У капитана уже был припасён Вовин другой, не морской паспорт, а как бы цивильный, где было написано, что он «не гражданин», а в графе национальность стояло – Alien, то есть «чужой». Негры, похоже, поприкалывались увидав такой странный латвийский паспорт, но там всё было в порядке, всё как положено. Даже стояла печать о пересечении границы.
Стало ясно, что держать Вову тут больше не стоит. Отдали ему морской паспорт, нехотя отдали карточку. Денег и часов не оказалось и полицейские сказали, что надо ещё подождать, а они поищут. Впрочем, Володя не стал ждать, а сказал, что он торопится скорее жениться, все встали и пошли на выход. Однако двое черномазых в штатском их сопровождали.
Пришли в муниципальное здание, на котором висел флаг Нигерии, там, какой-то чиновник взял документы Сильвии и Вовы и поставил штампы в оба документа. Дал им расписаться в специальной книге и уставился своими погаными глазами на молодожёнов.
Ага, сказал капитан и достал из кармана коробочку, где были два колечка – одно очень красивое, для Сильвии, а второе простое, похожее на медную прокладку для трубки высокого давления дизеля. Молодожёны обменялись кольцами, расцеловались. Все захлопали в ладоши, заулыбались. Черномазые в штатском сказали, что ещё надо и в суд зайти не надолго. Зашли. Судья приговорила Володю к штрафу в пятьдесят долларов США за то, что он ввёл в заблуждение власти Нигерии. Штраф был уплачен, негры в штатском удалились, а капитан сказал, что свадьбу надо бы обмыть. Так положено.
Идти в ресторан Володя наотрез отказался. Он рвался на судно, к своим. Тогда капитан вежливо объяснил Сильвии, что она со всеми вместе идёт праздновать на судно. Сильвия обрадовалась, сказала, что никогда ещё не была на настоящем судне. В машине агента заехали за цветами, а потом и на корабль.
На корабле по-прежнему всё было тихо. Никаких грузовых операций. Посмотрев документы, полицейский пропустил всех в порт. На корабле Вова отвёл Сильвию в свою каюту, а потом пошёл ко мне. Показал надпись на руке. Попросил её переписать на бумажку и сфотографировать. Так и сделали. Только после этого Вова пошёл в душ смывать с себя вместе с потом и прошлые переживания.
Капитан сказал Вове, что надо «проставляться». Вова согласился и два дня на судне отмечали свадьбу с вином, закусками и тостами. Буфетчица Рая, увидав Вовину жену, чуть не съела мочалку от расстройства. Вот везёт же всяким .. – говорила она, - такого парня отхватила. Так бы и продолжалось это веселье, но заработали насосы, полилась дизелюха, настала пора прощаться. Сильвия записала адрес и телефон своего мужа, дала и ему визитку, где она была обозначена, как Sylvia Al Safi. Позвонила куда-то по телефону, поцеловала на прощание Вову и сошла по трапу. Там уже её ждала шикарная машина. Выскочил человек в белых перчатках, открыл Сильвии заднюю дверку, Сильвия помахала на прощание и укатила.
- Круто! – сказали пацаны на палубе. А кто она, у тебя, Вова?
- А я как-то и не спросил. Не до того было. Ладно, потом узнаю.
Когда корабль покинул Нигерию, Володя по спутниковому телефону позвонил на «китайский» номер и всё рассказал, что от него просили. Часто звонил и Сильвии и о чём-то с ней договаривался, но нам не сказал, о чём.
Через месяц, когда эти события стали забываться, по новостям передали, что в Лагосе в тюрьме произошло восстание, которое поддержали боевики со стороны. Заключённые разбежались. А Вова после окончания нашего контракта вернулся в Ригу, а потом исчез куда-то. Говорили, что уехал к жене, а куда – неизвестно.