Несколько слов от себя.
Один мой знакомый, он бухгалтером работал, помогал мне по моей фирме отчеты делать. А потом уехал. Кажется, на Кунашир. Он часто говорил: «Кунашир, Кунашир...» А что на Кунашире? Теперь я о нем ничего не знаю. А недавно что-то искал в рабочем компьютере и нашел вот это. Показалось занятным. Название, правда, странное.
«В провалах моей памяти всегда найдется что-то. То, что соответствует настроению – тому или иному. Или вот нынешнему. Если окунуться туда...
Как это началось? Даже не знаю.
Помню, как-то вечером она села, темноглазая, в бухгалтерии за свободный стол и стала что-то вспоминать из прежних лет, какие-то подробности из детства, что было, да ушло, чего уже нет, а мы это помним, и она, и я. И нам приятно это вспоминать, потому что это было у нас. Она как будто сверяла меня с чем-то своим. Ну, да и все. Поговорили и только.
И, по-моему, не часты были наши разговоры. Она совсем не выглядела на свои сорок с чем-то лет, была непосредственна и привлекательна на несколько восточный манер. И ее нерусское имя нравилось мне. Но нет, это была симпатия, ничего больше.
А еще помню, я вернулся из отпуска после поездки в Крым, увидел ее и обрадовался, не знаю почему. Я подарил ей веточку кипариса, «кусочек Крыма», а она рассмеялась и сказала, что я ей подарил кусочек детства. И мне приятно стало. С этого, что ли, началось? Не знаю.
Или еще, на юбилее фирмы я подал ей руку, помогая сойти с дурацкого прицепа, а она вдруг просияла.
А потом на одной презентации она предложила мне сесть на стул рядом с собой. И так была хороша, чуть подкрашенная, в короткой юбке со смелым разрезом. Я смотрел на нее, и мы разговаривали, и мне нравилось смотреть на нее и разговаривать.
Хотя, нет, юбилей фирмы был раньше моей поездки в Крым. В провалах моей памяти иногда путается последовательность эпизодов. Но я помню (эта была последняя осень моего пребывания в фирме), она пришла и села напротив меня, и стала рассказывать про своего брата, который погиб, которого она любила. И это было так по-дружески доверительно, безо всякого женского кокетства.
Потом... Потом я уехал, не зная, вернусь ли, а если вернусь – когда? Вернулся разочарованный, потерянный и никого не хотел видеть, а ее увидеть захотел. Мы встретились у остановки и зашли в кафе. Заказали салаты и кофе, а я еще – водку, хоть и до этого уже выпивал. Я сказал: «Выходите за меня замуж». «Как Вы это себе представляете? - поинтересовалась она. – Ведь я замужем». Я выпил водку и сказал: «Да, все равно».
Недели через две она позвонила мне и сказала, что есть два забронированных билета в кино. Не хотел бы я сходить? «Нет-нет, не сегодня». Она была обескуражена: «Почему?» Ах, я и сам не понимаю, почему я тогда отказался. Сколько ни всматриваюсь – не разобрать, там сумеречно, в том провале.
После этого мы не виделись больше полугода. Прошла весна, потом лето. Мы перезванивались иногда. Так, ни к чему не обязывающие разговоры. Я ушел в поход на Саяны, а когда вернулся, была уже осень. Мы увиделись в начале зимы, она приехала ко мне в гости. По-дружески, разумеется. «Какая красивая!» - подумал я. А она говорила, что чувствует себя неловко, хотя это ведь дружеская встреча, только дружеская. И я кивал: «Только дружеская». Говорили, и грусть была в голосе моей гостьи. А что за грусть – непонятно.
И что-то новое тогда началось. А что? Я окунаюсь, вспоминаю...
И пришла зима, и все-все замело снегом. И по этому снегу я ходил на работу и все думал и думал о ней. А еще о том, что специально для меня Господь придумал эту зиму. Чтобы идти вот так рано утром, и еще не рассвело, по снегу, свежевыпавшему, вдоль трассы, и потом частный сектор, и там где-то живет она, и дома у нее тепло и темно, и она еще спит, наверное...»