Когда очередного мужчину мать велела называть Диме папой, сын запротестовал. Сколько было у мальчика этих пап, он уже сбился со счёта. Предыдущие отцы были хотя бы старше матери, а этот Виктор, так представился будущий папа, скорее подходил мальчику на роль старшего брата. Виктор не настаивал на том, чтобы мальчик называл его отцом, и это как-то примирило отношение Димы с будущим родственником. Обычно мать долго не жила с мужчинами, самое долгое три месяца. В первые дни сожительства с новым « папой», мать становилась ласковой, к концу третьего месяца её не возможно было узнать.
Раздражительная и злая она придиралась ко всяким мелочам, начинались скандалы и, в конце концов, мать прогоняла сожителя. Эти дни были самыми тяжёлыми в жизни Димы, тогда он готов был сбежать из дому, но приходил новый « папа» и мать успокаивалась. Дядя Витя, так Дима называл нового отчима, на удивление всем соседям, прижился надолго. Прошли уже более шести месяцев, а мать не могла на него надышаться, выполняла малейшие его желания. Про сына она забыла и, Дмитрий мог теперь позволить себе гулять сколько угодно и не переживать, что начнут проверять его дневник.
В свои тринадцать лет Дима так и не научился курить, хотя все его друзья, и в школе, и по соседству, давно этим баловались. Конечно, для солидности, он, как и все, брал сигарету, набирал в рот дым и, не затягиваясь, выпускал его. Курить ему совсем не нравилось, но в компании ребят и девчонок это придавало вес, доказывало, что ты уже взрослый.
Как-то раз отчим посадил Диму за стол, сел рядом и достал пачку сигарет:
- Я знаю, что ты уже куришь, - начал он.
Дима попытался возразить, но дядя Витя, не обращая внимания, продолжал:
- Я сам у курил в твоём возрасте. С сегодняшнего дня хватит прятаться за углами. Можешь свободно курить. С матерью я договорюсь.
Он подал Диме сигарету, и впервые Дима закурил сигарету по-настоящему. С этого дня, мальчик, не стесняясь соседей, в открытую курил, на зависть соседским пацанам. Мать отнеслась к этому с безразличием. Только в школе приходилось прятаться, не могли же учителя для него сделать исключение из-за того, что родители разрешили ему курить.
Этот поступок отчима вызвал к нему уважение местных ребят, и они с завистью говорили:
- Повезло тебе. Вот бы и нам такого отца.
В последнее время Дима стал замечать, что мать с отчимом частенько бывают навеселе. Это не особенно его беспокоило, так как в такие дни дядя Витя становился щедрым и давал мальчику мелочь на карманные расходы. В один из выходных дней отчим предложил Диме навестить его мать: бабу Фросю. Мальчик ещё не был с ней знаком и согласился.
Мать дядя Вити, сухая, длинная женщина, оказалась очень неприветливой и злой. Она хмуро посмотрела на мать Димы и промолчала. На мальчика же она совсем не обратила внимания. За столом, покрытом резаной клеёнкой, собралось несколько мужчин и женщин, знакомых отчима. На стол выставили картошку в мундире, квашеную капусту и батарею бутылок с вином. Виктор на правах хозяина всем распоряжался и старался шутить, чтобы развеселить компанию.
- А ну, подойди сюда, - позвал он Диму.
- Пей! – поставил он перед мальчиком полный бокал вина.
- Я не хочу, - стал возражать Дима
- Ты мужик или нет? А ну, пей, - настаивал отчим.
- Пей! Пей! – подхватили сидящие за столом.
Дима послушно поднял бокал и под общее одобрение, выпил.
Виктор подсунул ему капусту. Уже через несколько минут у мальчика начала кружиться голова. Все присутствующие казались ему добрыми дядями и тётями.
Следующий стакан, подложенный ему отчимом, Дима выпил без уговоров.
Внезапно к горлу стала подкатываться тошнота. Мелькнула мысль:
- Надо выйти.
Мальчик, держась за стол, привстал и двинулся к выходу. В дверях показалась мать с трёхлитровой банкой подсолнечного масла. В этот день мать надела своё праздничное единственное платье, красного цвета. Она берегла его уже много лет и надевала лишь по великим событиям. Как только Дима оторвал руки от стола, невидимая сила швырнула его к двери, на мать. Банка выскользнула у неё из рук и разбилась. Всё платье было обрызгано тёмными пятнами. За спиной Димы взревел отчим. Неизвестно, что взбесило Виктора: испачканное платье или разбитая банка с маслом, но последнее, что помнит мальчик, как озверевший отчим толкнул его в угол, на кучу грязного белья, и стал с остервенением бить ремнем по спине и голове. Дима плакал и просил прощения, но это ещё больше распаляло Виктора. Наконец, у него на руке повисла мать. Старуха тоже что-то кричала. Гости с увлечением наблюдали воспитательную сцену. Сочувствия на их лицах не было.
Проснулся Дима в том же углу, на куче грязного белья. Во рту ощущался неприятный привкус. Лицо, руки и рубашка были перепачканы чем-то дурно пахнущим. Мальчик приподнял голову, чтобы оглядеться. Виски пронзила острая боль, от которой мальчик вскрикнул. За столом в окружении пустых бутылок и грязной посуды сидел отчим. Голова его покоилась в тарелке с квашеной капустой. От вскрика пасынка Виктор проснулся и поднял голову. Пьяно улыбаясь, он спросил:
- Опохмелиться хочешь?