Современные итальянские драматурги пишут много пьес для женщин. Я решил объединить ранее переведённые мною пьесы в один женский цикл. Речь идёт о 3-х комедиях:
1. Наталия Гинзбург, Парик (1 персонаж), 1971 год. Напечатана в журнале "Современная драматургия", № 3, 1988 год.
2. Алессандро Казола. Женская солидарность (2 персонажа), 2013 год.
3. Алессандро Казола. Вечернее платье для банкета (3 персонажа), 2013 год.
Эксклюзивные права на распространение пьес Алессандро Казолы в России - имеются.
Предложенная мною пьеса может пригодиться для празднования женского праздника 8 Марта и для антреприз.
По всем вопроса постановки пьесы "Шесть женщин и ни одного мужчины" - прошу обращаться к автору переводов - Валерию Попову, E-mail: mariapop@mail.ru
Н а т а л и я Г И Н З Б У Р Г
П А Р И К
(Пьеса для одного актера)
Январь 1 9 7 1
Перевод с итальянского Валерия ПОПОВА
Тел: 495 – 631.38.67 E-mail: mariapop@mail.ru
Номер в гостинице. На кровати сидит женщина. Она снимает трубку телефона и вызывает дежурную.
Алло? Синьорина? Нельзя ли ускорить Милан. 80-18-96. Я также просила принести мне яйцо всмятку. Чай – принесли, а вот яйца все нет. Ни чай, а одна вода. Да, синьорина. Не имеет значения. Нет, мой муж не пьет чая, он выпьет кофе с молоком, но попозже. Итак, ускорьте мне, пожалуйста, Милан. А? Тот номер, что я называла вам раньше. О, боже теперь никак не могу найди его. 80-18-96. Нет, по автоматической связи не надо. Я уже говорила, что не хочу по автоматической.
После разговора по телефону, женщина подходит к зеркалу и принимается наводить красоту. Слышно как в соседней комнате кто-то насвистывает.
Массимо? Послушай, я попросила ускорить Милан. Когда-нибудь ты кончишь свистеть!
Кожа у меня стала какой-то сухой, желтой, просто жуть. Это все из-за того, что я плохо спала. Матрас словно набит камнями. К тому же, мне было холодно. В этой гостинице в одеялах буквально гуляет ветер. Знаешь, у меня ужасно болит нос. Он весь вздулся. И не прекращает кровоточить. Массимо, вата до сих пор у меня вся в крови. Я совершенно не выношу собственной крови. Других – могу. Своей же – нет. Если тебе еще когда-нибудь придет в голову дать мне пощечину, я уйду, и ты меня больше никогда не увидишь.
У меня болит вся челюсть и нос. О, боже, да выйдешь ли ты когда-нибудь из этой ванны!
Все равно нет пользы от твоего купания – после ванны ты выглядишь еще более грязным. Просто немыслимо! Я даже, если не моюсь, все равно выгляжу чистой.
Всё – нет у меня парика. Это больше не парик, а какая-то тряпка. Ты его так швырнул, что другого и нельзя было ожидать. Никак не могу очистить его от грязи. Жаль. Это был твой подарок. Единственный подарок за шесть лет нашей совместной жизни. Это оттого, что ты жадина. И жаден ты, прежде всего со мной. Себе же ты ни в чем не отказываешь.
К примеру – купил эту куртку. Еще никогда мы не устраивались так плохо, как в этот раз.
Между прочим, она тебе совершенно не идет. Ты слишком мал ростом, чтобы носить одежду из бархата малинового цвета. Проклятая гостиница! Когда я еще заказала себе яйцо всмятку, но они даже не думают нести его.
Звонит телефон.
Наконец-то. Это моя мать.
Алло, мама? Чао, мама с тобой! Прошел уже битый час, как я попросила соединить меня с тобой. Нет, не по автоматической связи – потому что Массимо против. Он – жадина. Однако, он совсем не жадина, когда это касается его костюмов, скажу тебе – он купил себе куртку малинового цвета, это просто тихий ужас. Он же коротышка, ты просто не представляешь, на кого он похож в ней.
К тому же ты его уже порядком не видела, сейчас он отрастил себе волосы; ты вообще его не видела с длинными волосами. У него теперь длиннющие усы золотистого цвета и такого же цвета грива до плеч.
Да, я тебе уже давно, как не звонила, но я тебе посылала письмо. Как, я тебе не написала, что он отрастил себе волосы? Любопытно.
Знаешь, откуда я тебе звоню? Из Монтезауро. Это деревушка, раскинувшаяся на вершине одного холма. Здесь идет снег. Мы находимся в гостинице под названием Коллодоро (золотая шея). Нет, хорошей ее не назовешь. Скорее наоборот. Я заказала себе яйцо и все
3.-
никак не дождусь его. Я была вынуждена надеть на себя шерстяной свитер, прямо поверх ночной сорочки, так как совершенно заледенела от холода. Что мы здесь делаем? Я и сама толком не знаю, что мы здесь делаем. Нет, девочек здесь нет. Девочки остались в Риме. За ними присматривает служанка. Нет, они очень довольны, что остались с ней. Она жизнерадостная женщина. Все время поет. Да, на нее можно положиться. Одним словом – она молодец. Правда, она ничего не может делать, но, тем не менее, молодец. Счастлива ли я? И в чем я счастлива? Со служанкой? Да, со служанкой мне повезло, но зато в остальном - я бесконечно несчастна. Это сущая правда. Хорошо еще, что мы не привезли сюда наших детишек. Потому что здесь идет снег. Так вот – мы направлялись в Тоди, но случилось все наоборот – наш автомобиль “Дофин” неожиданно остановился прямо на шоссе, в начале что-то прорычал, а затем заглох. Шел снег, у нас не было никакой надежды на помощь. Мы подняли оба наших чемодана, картины и пошли пешком по дороге. По всей видимости, мы прошагали с полчаса. После чего, наконец, набрели на станцию обслуживания. Ноги у меня промокли насквозь. Я была без сапог. Почему без сапог? Потому что я их не взяла – когда мы выехали из Рима, там стояла чудесная погода. На мне была только куртка из оленьей кожи и юбка-макси черного цвета. Нет, колготки я не взяла. Со станции мы позвонили механику, и наш “Дофин” был отбуксирован. Кажется, придется менять батарею. Механик как раз нам и посоветовал эту гостиницу. Ужин наш составили котлеты столетней давности, после чего мы тут же легли спать. Я еле волочила ноги. Массимо был чертовски зол. Он перетащил свою постель в ванную. Говорит, что спит лучше, когда находится один.
Мама! Я тебе позвонила с определенной целью. Нам нужны деньги. Мы выехали из Рима почти без гроша. Почему так случилось? Потому что мы тогда не могли знать, что у нас выйдет из строя батарея. Поэтому, вышли мне, пожалуйста, телеграфным переводом двести тысяч лир. Ну, да. Мне очень жаль. Пожалуй, я их тебе потом верну. Восемьдесят тысяч пойдет на приобретение батареи, остальные деньги – пригодятся нам. Более того, они нам просто необходимы. Мы выехали в субботу и, естественно, не могли зайти в банк. И потом, что у нас есть в банке? Ничего. Почти ничего. Мы рассчитывали прибыть в Тоди в тот же вечер; там мы смогли бы как-то еще уладить наши затруднения, поскольку в Тоди у нас имеются друзья. Перевод обязательно шли телеграфом. Ни в коем случае почтой. Массимо стал раздражительным, злым, словно черт ему вселился в голову. При такой гриве это и неудивительно. Прямо перед отъездом он закатил мне такую пощечину, что у меня тут же из носа фонтаном потекла кровь. Нос у меня по-прежнему заложен ватой. А ночная сорочка перепачкана кровью. Нет, мама, это правда, я ничего не выдумываю. Я? Что я ему сделала? Ровным счетом - ничего. Я только ему сказала, что не нахожу его картины прекрасными. Они все одинаковые. Он все время рисует какие-то лужайки с цветочками и сверху – обязательно глаз, огромных размеров. Я тебе говорю сущую правду, я сыта по горло этими видами с глазом. Я вижу этот глаз даже по ночам. Это какой-то вытаращенный глаз, с длиннющими ресницами, закрученными кверху. Он невероятных размеров, желтого цвета и похож на яичницу-глазунью.
Мама! А теперь, пожалуйста, запиши адрес. Пиши. Одень обязательно очки, иначе ты запишешь плохо и затем ничего не разберешь. Гостиница Коллодоро. Не Поллодоро (золотая курица). Коллодоро. Монтезауро, Провинция Тоди. Как нет такой провинции?! Нет, это провинция. И потом, прими к сведению, что здесь идет снег. В прочем, я тебе это уже говорила. До тех пор пока не придет перевод, мы не сможем продолжить наш путь. Мало, очень мало. То, что у нас имеется, не хватит даже, чтобы расплатиться за гостиницу. Мы лишены здравого ума? Возможно. В Тоди мы едем к одной нашей подруге,
4.-
некой Розарии, которая работает в отделе социального обеспечения. Эта Розария должна будет представить нас одному пожилому адвокату, который покупает картины. Мы везем ему шесть картин. Как всегда, все с тем же глазом. Нет, мы не можем позвонить отсюда Розарии и попросить у нее в долг. Массимо говорит – это неприлично. И затем, эта Розария сама сейчас сидит на мели. Массимо захватил с собой книгу, мне же совершенно нечего читать. Я здесь случайно отыскала старый номер журнала “Аннабеллла” и это всё.
Транзистор? Я его не взяла. Массимо сейчас находится у себя – он залез в ванну вместе со своей книгой. Книга называется “Психология неосознанности”. Думаю, что Фрейд. У него привычка брать с собой книгу, когда моется. В ванне он может сидеть часами, после чего вылезает оттуда еще более грязным и взъерошенным, чем был до этого.
Наконец-то! Только то мне принесли яйцо. Нет, не клади, пожалуйста, трубку, подожди.
Я буду есть и одновременно говорить. Я попросила принести хлебных палочек, мне же принесли булочку, жесткую что камень. Что? Свежее ли яйцо? Да, кажется свежее. Мама, я нахожусь на краю пропасти, а ты спрашиваешь меня свежее ли яйцо?!
Мама, мне кажется, что мы с Массимо не сможем далее жить вместе. Не знаю, но я его больше не переношу. И он тоже меня не переносит. Ссоримся постоянно. Это не трудный момент, мама, а что-то гораздо хуже. У нас произошел грандиозный скандал, перед самым отъездом. Мы сидели за столом. Я заметила Массимо, что у меня нет никакого желания ехать с ним в Тоди. На что Массимо ответил мне по-английски, что, если я не поеду туда с ним, он вышвырнет меня тут же за дверь. Он говорил по-английски, поскольку в комнате были девочки. Я тоже отвечала ему по-английски, что он не сможет меня вышвырнуть меня за дверь, потому что этот дом – мой, и, что я его купила на деньги, завещанные моим отцом. Дом записан на детей, а мне принадлежит право пользования им. Массимо как раз в этот момент ел хурму. При тех словах, что я сказала ему, он тут же вышел из себя и швырнул хурму изо всех сил об пол. Я взяла ложку и решила почистить пол. Нет, дети совершенно не испугались, наоборот, им было весело. В то время как я, нагнувшись, чистила пол, он сорвал с моей головы парик и выбросил его в окно. Мой бедный парик, порядочно пролетев по воздуху, упал на крышу соседнего дома, прямо в дождевую лужу. Мне пришлось послать вниз служанку, и та, вместе с фармацевтом, что живет у нас внизу, с трудом выловила мой парик там, в луже, весь промокший и перепачканный. Затем я приказала служанке одеть девочек и погулять немного с ними в парке Вилла Боргезе.
Когда я осталась наедине с Массимо, на меня неожиданно нахлынула дикая ярость, и, я, что есть сил, принялась пинать ногой его полотна, сваленные в прихожей на полу. Массимо завопил как дикий зверь; тогда я, испугавшись, заперлась в своей комнате на ключ и начала потихоньку расчесывать парик. Немного погодя, видимо, успокоившись, Массимо стал просить меня, чтобы я ему открыла дверь; он чуть ли не плакал, попросил прощения и стал умолять, чтобы я поехала с ним в Тоди, потому что в моем присутствии он чувствует себя, якобы, более решительным. Не понимаю, каким образом я могу вселять в него решительность, если я постоянно, в самой различной форме, повторяю, что его картины мне не нравятся, и, что его глаз это ничто иное, как паясничание. В общем, я согласилась поехать, но правильнее было бы, если я осталась дома, потому что, едва мы выехали из Рима, как тут же снова поссорились. Мама, да, я это знаю. Он не вредный. Добрый и безвольный. Хотя и задиристый, но совершенно безвольный. Я это знаю. Но я его больше не выношу. Да, он имеет успех. Довольно-таки. Да, значительный успех. Конечно. Да, он совершенно здоров. И я тоже совершенно здорова. И девочки. Мама, но причем тут здоровье? Да, я это знаю. Однако, я его больше не переношу. Я знаю, что он
отец моих девочек, но, что делать, если я его больше не переношу. Мама, я должна сказать тебе правду - у меня есть некто. Что? Нет, Массимо в курсе дела. Я рассказала ему все, со
5.-
всеми подробностями. Нет, нет же. Только не причитай, или же я тебе больше ничего не скажу. У меня есть некто. Его зовут Франческо. Какой там любовник! Любовник – не то слово. Он почти не уделяет мне внимания. Разве, что иногда. У него просто нет на то времени. Он очень занятый человек. Руководит каким-то журналом. Увлечен политикой. Да, известен. Богат ли? Что ты! – полностью сидит на мели. Ему приходится содержать всех этих детей. Своих. У него их шестеро. Нет совсем не красавец-парень. О нем не скажешь, что он красив. Он даже не парень. Ему сорок девять лет. Да, мама, нельзя сказать, что он красив, поскольку он лысоват, и, кроме того, у него огромный нос. Да, огромный. Что я нахожу в нем? Право, я и сама этого не знаю.
Но я вовсе не собираюсь разбивать его семьи. Его жене абсолютно наплевать на все. Они живут даже в какой-то мере порознь. Он занимает весь верхний этаж. У него громадная квартира. На улице Виа Джезу (Христа). На нижнем этаже живет жена с детьми. Однако, дети все время поднимаются наверх. В этой квартире творится жуткий беспорядок. То и дело раздаются звонки, слышится треск пишущих машинок, все время к телефону подходят какие-то люди, снуют дети. Невозможно пройти, чтобы не столкнуться с кем-нибудь из детей.
Да и жена тоже постоянно поднимается наверх со своими покупками, поскольку стряпают они порознь. Жена? Да, со мной она вежлива. Она довольно-таки приятная женщина, хотя немного и толстовата. Они буквально помешаны на стряпне, он и она. Так, несмотря на свою занятость, он то и дело бегает на кухню взглянуть на свой соус. Они, к тому же, еще и ревностные католики. Левые, но, тем не менее, католики. Видно, судьба моя, провести остаток моей жизни с этими двумя католиками.
Самое неприятное, это то, что я боюсь, что я забеременела. Нет не от Массимо. От Франческо. Нет, он почти не уделял мне внимания, однако, и одного раза хватило, чтобы я забеременела. Это было в воскресенье. Мы закрыли дверь на щеколду. Нет, это было не в нашем доме; в его доме. На улице Джезу. Дети звонили беспрестанно, но мы не открывали; Это был какой-то ужас. Я говорю тебе тихо, потому что Массимо еще не знает об этом. Нет, о моей беременности он ничего не знает. Я ему еще ничего не сказала. Я скрываю это даже от Франческо. Когда вернусь в Рим, обязательно скажу ему об этом. Нет, я не хочу делать аборта. Даже и не подумаю. Я хочу этого ребенка. Согласна, мама, у него будет огромный нос, но меня это ничуть не беспокоит. Я хочу жить с Франческо. Нет, я не потеряла голову, Я влюблена. Проблема в том, что он не воспринимает всего этого. Он занят своими делами по горло. И у него совершенно нет места для меня. Нет, квартира у него огромная; если я уйду к нему, найдется место и для меня, и для детей,- комнат там полно. Просто, для меня нет места в его жизни. А жизнь у него бурлит. Так и бьет через край. Просто не знаю, что делать. Я – в отчаянии. Это пройдет; и это мне говоришь ты, что это пройдет! Но я хочу жить с ним, во что бы то ни стало! Я настроена решительно. К сожалению, он не хочет. Но я постараюсь все же его убедить. Ведь и он тоже сильно влюблен в меня; однако, он крайне нерешителен и до сих пор не считает вопрос окончательно решенным. К тому же он полагает, что у нас с ним будет там самый настоящий детсад. Ты поняла?
Что ты собираешься делать? Приехать в город и переговорить с кем, с Массимо? Тебе совершенно не о чем говорить с Массимо. Нет. Никуда не двигайся. Сиди на месте. Сиди на месте и лучше пошли мне этот денежный перевод. Обязательно телеграфом. Все, мама чао! Должна тебя оставить. Ты напугана? Да, нет же. Не пугайся. Вот увидишь – все уладится. Как именно, я этого не знаю. Нет, я не сошла с ума. Мне, наверно, будет лучше попрощаться с тобой – этот разговор будет стоить нам кучу денег. Очень прошу тебя за перевод. Гостиница Коллодоро. Коллодоро. Да, спасибо, мама.
6.-
Женщина кладет трубку телефона на аппарат, возвращается к зеркалу и продолжает наводить красоту.
Массимо! Обрадую тебя – моя мать завтра вышлет нам деньги. Бедная мама. Она была немного напугана. И потрясена. Напугана и потрясена. Я ей рассказала все. Я даже сказала ей нечто такое, чего ты еще не знаешь. Что я – беременна. И занимались-то мы с Франческо любовью всего каких-нибудь пару раз, а вот возьми, да и забеременела. Ты меня слышишь? Да, должно быть слышишь, потому что перестал насвистывать.
Этот снег, наверно, никогда не прекратится. Что будем делать сегодня – одному Богу известно. Ну, и влипли-же мы с этой дырой! Был бы, хотя бы энигматический еженедельник – еще куда ни шло! Массимо! У нас здесь целое озеро; вода из ванны уже добралась до меня. И замочила немного твои картины. Я их протру сейчас осторожно ваткой. Видишь, я забочусь о твоих картинах, хотя они мне и не нравятся. Ты же, наоборот, с моими вещами обращаешься прескверно. Ты их берешь и уничтожаешь. Мой бедный парик, в чего ты его превратил?! Без слез – не взглянешь! А ведь мне его купил – ты! Ты помнишь? На деньги, вырученные от продажи твоей картины. Одной из твоих первых картин. На ней изображался ничем не примечательный луг. Однако, уже тогда можно было различить там маленький глазок, прямо над цветком, похожий на майского жука. Это было четыре года назад. Мы тогда были так счастливы. Иногда я вспоминаю с грустью о тех временах. Я так любила тебя. У тебя еще не было этих длиннющих усов. Не было и этой беспорядочной гривы. Волосы у тебя были ежиком. Словно зубная щеточка. Знаешь, я не верю, что синьор, к которому мы едем, сможет купить у тебя хотя бы одну картину. Это просто фантазия Розарии. Не имело смысла ехать сюда. Мне невероятно холодно. Послушай - а, ну, вылезай из своей ванны, или я пристрелю тебя. Я беременна, тебе это понятно? И забеременела я от Франческо. Девочек я обязательно заберу с собой. Ты все равно ими не очень-то интересуешься.
Ты же можешь оставаться себе спокойно в нашем доме на виа Черви, я тебе это разрешаю. Дома я тебе не могу подарить, так как он принадлежит девочкам. И будешь мне платить за аренду. Шестьдесят тысяч в месяц. Нет, восемьдесят. Я же перееду на улицу виа Джезу. О, боже, у меня снова из носа пошла кровь. Да, выйди же из этой ванны, помоги мне, дай мне полотенце, я перепачкала весь свой свитер. А другого свитера у меня больше нет.
Женщина сильно стучит в дверь ванны. Затем решительно толкает дверь и та открывается.
О, Мадонна, да его здесь нет и в помине! Куда это он мог запропаститься? Одежды – не видно. Должно быть, вышел через дверь, ведущую на террасу. Не может быть, чтобы он уехал. Не мог же он оставить меня одну в этой идиотской деревушке! (Подходит к телефону).
Алло, синьорина? Случайно, не видели моего мужа? Да? Он там, в обеденном зале? И, что он там делает? Пьет кофе с молоком? Скажите ему, чтобы он тут же поднимался наверх. Скажите, что мне плохо. Очень плохо. Скажите, чтобы он тут же прекратил есть и срочно поднялся наверх Я здесь совершенно схожу с ума. Мне плохо и холодно, и всё ужасно надоело. К тому же - я в полном отчаянии, если он тут же не поднимется наверх, я возьму ножницы и изрежу все эти его глупейшие картины на мелкие кусочки!
А Л Е С С А Н Д Р О К А З О Л А
===================================
Ж Е Н С К А Я С О Л И Д А Р Н О С Т Ь
Одноактная пьеса
Перевод с итальянского Валерия Попова, 2013 год.
E-mail: mariapop@mail.ru
Д е й с т в у ю щ и е л и ц а :
---------------------------------------------------
- АНТОНЬЕТТА ЛЯ НОТТЕ, хозяйка дома
- СИМОНА, нежелательная гостья
На сцене представлена типичная комната из буржуазной семьи. В комнате имеется телефон и на общем фоне выделяется фотография мужчины в рамке, поставленная на комод. При поднятии занавеса, на сцене мы видим Антоньетту, в домашнем халате, собравшуюся проводить в комнате приборку.
К а р т и н а п е р в а я
-----------------------------------------------
АНТОНЬЕТТА – СИМОНА
В двери раздаётся звук звонка.
АНТОНЬЕТТА: (Идёт открыть дверь). Добрый день! Буон джорно! Пожалуйста, входите, синьора. Вам что-то надо?
СИМОНА: (Незнакомка входит в комнату. Это яркая на вид женщина, прекрасно одетая и, использующая много косметики на лице. Она выглядит очень рассерженной и агрессивно настроенной). Спасибо! Однако, вы не дурны собой, синьора! Ясное дело, что мне надо что-то. Более того, если вы это что-то мне вернёте, то я вам буду за это очень даже признательна!
АНТОНЬЕТТА: Но, как такое может быть, что я, что–то имею из ваших вещей, но при этом даже совсем вас не знаю?
СИМОНА: Да, это так! А, по-вашему, как, чтобы иметь что-то, принадлежащее кому-то, нужно обязательно знать этого человека?
АНТОНЬЕТТА: Чёрт подери, мне это кажется логичным! А вы, что думаете, разве, это не так?
2.-
СИМОНА: Вы, действительно, думаете так? Так вот, я вам сейчас продемонст-
рирую, что это совсем не так!
АНТОНЬЕТТА: В таком случае, скажите мне, что я взяла у вас такого?
СИМОНА: Моего мужа! Я узнала, что он находится с вами в близких отношениях!
АНТОНЬЕТТА: Со мной? Но, позвольте, что вы тут себе позволяете?!
СИМОНА: Но, если я вам ещё даже не сказала, кто мой муж, то, как вы можете тут же набрасываться на меня и, тем более, заводиться с пол-оборота?! Вы вначале хоть услышьте его имя, а уж затем принимайтесь за классическую режиссуру, вроде, «но, позвольте, что вы себе такое позволяете, за кого вы меня принимаете?» и, используя другие подобные выражения.
АНТОНЬЕТТА: Вот, что, синьора, я не ожидаю здесь никого, так как ни с кем у ме-ня нет незаконных связей. Вы говорите о том, что у меня есть любовник? Как такое вообще могло вам прийти в голову? Честно говоря, я итак своего мужа переношу с большим трудом, а тут завести мне ещё кого-то! Да, это просто невозможно! Более того, знаете, если вы хотите, то я его вам подарю!
СИМОНА: (Саркастически). Вы хотите выглядеть благородной дамой. И ведёте се-бя так, словно предложили мне коробку шоколадных конфет. Вы говорите, синьора, что своего мужа переносите с трудом, а, что вы думаете, мой муж лучше? Если вы его терпеть не можете, то почему его должна терпеть я?
АНТОНЬЕТТА: Но, кто вам говорит что-то об этом?! Я это сказала вам только в качестве примера.
СИМОНА: Вы правы, синьора, все мужчины, действительно, в некотором смысле, очень трудные, но это не даёт вам никакого права похищать их у других.
АНТОНЬЕТТА: Вы опять взялись за старое? Надо же быть такой упрямой! Я вам
уже сказала, что не имею никакой связи ни с вашим мужем, ни с кем-либо другим, так как не приветствую подобные вещи.
СИМОНА: Синьора, только не прикидывайтесь, что вы тут не причём. Со мной эти штучки не пройдут! У меня на этот счёт имеется точная информация, и я провела для этого соответствующее расследование.
АНТОНЬЕТТА: Чёрт подери! Никак вы уже успели за этим обратиться в полицию?
СИМОНА: Помилуйте, о какой полиции вы говорите? Да, если бы я обратилась в полицию, то чёрта с два я узнала бы от неё что-нибудь!
АНТОНЬЕТТА: А в чём дело? Что вы этим хотите сказать? Что итальянская поли-ция работает плохо? Конечно, нам трудно тягаться с американской полицией, но всё же мы не можем жаловаться на нашу…
СИМОНА: Нет, нет, вы меня не так поняли. Я питаю максимум уважения к италь-янской полиции. Однако, с тех пор как прелюбодеяние у нас больше не является преступлением, полиция больше не наказывает за определённые нарушения обще-принятой морали и даже не может что-либо сказать мужу, которому наставили рога, так как теперь есть закон о невмешательстве в личную жизнь.
АНТОНЬЕТТА: И как же тогда? К кому вы обратились за такой информацией?
СИМОНА: К соседкам по дому. Они могут дать по части информированности фору даже знаменитому ФБР (Федеральному Бюро расследований США). И расскажут вам всё во всех подробностях.
АНТОНЬЕТТА: Эти, да! Я в этом даже не сомневаюсь!
СИМОНА: Но не только это. Я также обратилась за информацией к знающим людям в моём районе, и убедилась в том, что всё полностью соответствовало ранее получен-ной информации.
3.-
АНТОНЬЕТТА: Чёрт подери, да, вы никак уже успели провести перекрёстный сбор информации? Что-то вроде той работы, которой занимаются карабинеры из Отдела научной экспертизы Полиции!
СИМОНА: Одним словом, синьора, со мной шутки плохи, лучше сознайтесь во всём сразу и не заставляйте меня терять с вами время.
АНТОНЬЕТТА: (Говорит тихо, как бы про себя). Она никак собирается устроить мне тут допрос? Нет, вы только подумайте, какая наглость! (Обращается к Симоне). Я повторяю вам, синьора, что у меня нет никаких экстра связей ни с кем на свете!
СИМОНА: Как же, так я вам и поверила! А, как тогда адрес? Антоньетта Ля Нотте – это вы?
АНТОНЬЕТТА: Да это я, и не только ночью, но и днём! (Игра слов: фамилия «Ля нотте» дословно переводится «Ночь»).
СИМОНА: Какая прекрасная реплика! Право, я должна вам сделать комплимент!
АНТОНЬЕТТА: Я уже устала от этой реплики, ещё с того времени, когда начала ходить в начальную школу. Позвольте мне хоть раз повторить вам эту реплику?
СИМОНА: Вы имеете полное право делать любые реплики, которые вы считаете нужными, но не тогда, когда речь идёт о столь серьёзных и деликатных вопросах. Ответьте мне серьёзно, Антоньета Ля Нотте, это вы или нет?
АНТОНЬЕТТА: Да, это я.
СИМОНА: Видите, всё возвращается на круги своя. Сколько Антоньетт ля Нотте имеется в этом доме?
АНТОНЬЕТТА: Две!
СИМОНА: Две?
АНТОНЬЕТТА: Есть ещё двоюродная сестра, которую зовут точно также.
СИМОНА: С тем же самым именем и с той же самой фамилией?
АНТОНЬЕТТА: Да, полностью с те ми же самыми.
СИМОНА: И, что эта сестра из себя представляет?
АНТОНЬЕТТА: Ничего особенного, но она больше чем я расположена говорить о некоторых вещах.
СИМОНА: В таком случае, это несомненна она. Простите меня синьора. Надо же такому случиться, что у вас с двоюродной сестрой одно и то же имя и фамилия….
АНТОНИЕТТА: А в чём тут я виновата? Если есть такой обычай, что отцы часто дают имена своих родителей своим детям. Мы с моей сестрой являемся детьми, родившимися от двоих братьев, которые имеют ту же самую мать. Поэтому каждый из них назвал первую девочку, родившуюся у них в семье Антоньеттой. А фамилия Ля Нотте осталась без изменения.
СИМОНА: Ещё раз прошу у вас прощения. А вы не могли бы сказать, где живёт ва-ша двоюродная сестра?
АНТОНЬЕТТА: Этажом выше.
СИМОНА: (Истерично). Я тут же поднимусь к ней и расцарапаю ногтями ей лицо! (Немного успокаивается). Так что, извините меня за беспокойство и до свиданья!
АНТОНЬЕТТА: Только, каким образом вы это сможете сделать? Не смешите меня!
СИМОНА: Вы не верите? Интересно, кто это здесь мне вдруг посмел бы помешать сделать? Случайно, не вы?
АНТОНЬЕТТА: У вас этого не получится, так как её нет дома!
СИМОНА: Да?! Тогда я подожду её!
4.-
АНТОНЬЕТТА: В таком случае вам придётся принести сюда одеяло или же зака-
зать себе номер в гостинице.
СИМОНА: Это ещё, почему?
АНТОНЬЕТТА: А дело в том, что она уехала куда-то со своим мужем. И вернётся только через две недели.
СИМОНА: Нет, вы только посмотрите! Со мной в последнее время случаются одни только неприятности!
АНТОНЬЕТТА: Но, кто вас просит так бурно реагировать на всё это? Благодарите Бога, что ваш муж любит поразвлечься на стороне и не маячит всё время перед ва-ми. Вы даже не представляете, как я была бы рада, если бы мой муж завёл себе лю-бовницу! (Показывает на фотографию, стоящую на комоде). Вы видите его? Даже по его лицу видно, какой это трудный человек!
СИМОНА: (Смотрит на фотографию и инстинктивно восклицает, будучи удивлён-
ной, увидев знакомое лицо). Кармине!
АНТОНИЕТТА: Да!
СИМОНА: Чёрт подери, но этот Кармине похож на моего мужчину, как две капли воды! Значит, этот тип всё время меня обманывал, когда говорил мне, что он холо-стяк!
АНТОНЬЕТТА: Прекрасно, я очень рада за вас! Браво, синьора, но, после всего то-го, что я теперь узнала, какое вы имеете право читать мораль другим, и повышать на других свой голос?
СИМОНА: Нет, это не так. Знаете в чём дело? Как я уже вам сказала, нам женщи-нам отнюдь не просто терпеть своих мужей, и мой муж тоже не является исключени-
ем. Поэтому наши мимолётные увлечения не только не вредят нашим супружеским отношениям, но и позволяют затем нам легче переносить и терпеть их присутствие. Всё дело только в этом!
АНТОНЬЕТТА: Прекрасно. Но тогда, как нужно понимать ваши слова, что «я тут же поднимусь к ней и расцарапаю ногтями ей лицо. И, что некоторые вещи делаются не для того…»?
СИМОНА: «Делаются не для того, чтобы затем о них распространяться». Простите, синьора, я была немного импульсивной, но едва я увидела эту фотографию, я уже не могла сдержаться и меня буквально прорвало. До чего же все они ублюдки - эти муж-чины! И все – предатели!
АНТОНЬЕТТА: Видите ли, потому что и женщины…
СИМОНА: Причём тут женщины? Он знал, что я замужем, но всё время клялся, что является холостяком. Я ко всем отношусь с должным почтением и никого никогда не обижаю.
АНТОНЬЕТТА: За исключением своего мужа…
СИМОНА: Позвольте мне закончить мою мысль. Я никогда не позволю себе взять
и просто так обидеть какую-либо женщину. Между нами «девочками» говоря, мы должны быть солидарными. Они, то есть мужчины, как мы это уже констатировали, ничего хорошего не заслуживают. Даже, решившись на измену, надо быть честными.
АНТОНЬЕТТА: Честными?
СИМОНА: Естественно. Честными со своими любовницами или любовниками!
АНТОНЬЕТТА: Вот именно!
СИМОНА: Синьора, теперь, когда вы узнали обо мне абсолютно всё, то, как бы вы хотели поступить со мною? Скажите мне – я в вашем полном распоряжении. Вы хо-
5.-
тели бы наброситься в ярости на моё лицо? Если да, то я готова предоставить вам такое удовольствие. Или просто побить меня? Может быть, вы хотели бы отправить меня на виселицу? Или просто убить выстрелом из пистолета?
АНТОНЬЕТТА: Синьора, вы, видимо, насмотрелись телевизора! Я всегда говорила, что смотреть много телевизора противопоказано человеку. Тем более, что вы сами видите, на каком уровне всё это делается! Неужели вы можете поверить в то, я, буду-чи матерью, способна на то, чтобы стрелять в женщин? Даже, если бы речь шла о любовницах моего мужа! К тому же, разве, вы это уже не сказали, что мы, между на-ми «девочками» говоря, должны быть солидарными?
СИМОНА: Да, да. Я это сказала.
АНТОНЬЕТТА: Дело в том, что мне это даже на руку, что у моего мужа, есть любов-ница, таким образом, и у меня теперь появилось свободное время для моих амурных дел. А, если я закачу ему скандал, то он, да, потеряет свою любовницу, но снова нач-нёт крутиться у меня здесь под ногами!
СИМОНА: Он, что, и, действительно трудный человек?
АНТОНЬЕТТА: Не то слово! Ужасно трудный! Смотрит постоянно футбол, курит сигареты прямо в доме, думает, что женился на служанке, и, забывает, что у него есть жена! Нет, нет, я это так не оставлю и поставлю его на место!
СИМОНА: Браво! Молодец!
АНТОНЬЕТТА: Хотя я только грожусь, что заставлю его вести соответствующим образом, а затем, как правило, всё пускаю на самотёк.
СИМОНА: Стало быть, как я поняла, у вас нет никаких особых намерений действо-вать грубо в отношении меня?
АНТОНЬЕТТА: В этом вопросе многое зависит также и от вас.
СИМОНА: Простите, но что это значит, что «многое зависит и от меня?» Вы посто-янно говорите, что мы должны быть солидарными!
АНТОНЬЕТТА: Видите ли, если мы хотим быть солидарными, то должны быть солидарными также и со всеми женщинами, а не делать это только, когда нам это удобно.
СИМОНА: Со всеми женщинами Мира?
АНТОНЬЕТТА: Да. Это было бы прекрасно, но по правде говоря, сейчас это не яв-ляется моим намерением. Я имею в виду, что мне доставило бы больше удовольст-вия не предпринимать никаких действий, по различным причинах, о которых я го-ворила до этого. Но, разве вам не кажется это логичным, что я должна быть солидар-ной в этом вопросе также и с моей двоюродной сестрой?
СИМОНА: А, следовательно, насколько я это поняла, такое ваше решение не пред-принимать никаких действий, объясняется тем, что я сделала шаг назад в отноше-нии вашей двоюродной сестры? Я права?
АНТОНЬЕТТА: Да, это именно так и есть. Если вы расцарапаете своими ногтями ей лицо, то я, волей-неволей буду вынуждена то же самое проделать и с вами. А ног-ти у меня есть! (Показывает свои ногти). Ну, как, вы их видели? Но если мы с вами придём к общему согласию и заключим что-то вроде папского конкордата, то вы можете спокойно держать при себе моего мужа, а она вашего.
СИМОНА: А вы, интересно, чьего мужа будете держать при себе?
АНТОНЬЕТТА: Ни чьего! А что, разве каждая женщина должна обязательно быть привязанной к кому-то? Я уже вам сказала до этого, что я думаю по этому поводу. Не так ли?
6.-
СИМОНА: Да, да. Вы это уже сказали. Тогда всё в порядке, заключим этот конкор-дат и на этом поставим точку, и я не стану предъявлять претензий к вашей сестре, а вы – ко мне. Идёт?
АНТОНЬЕТТА: Прекрасно.
СИМОНА: Спасибо.
АНТОНЬЕТТА: Не за что!
СИМОНА: Как бы то ни было, синьора, но мне было приятно познакомиться с вами. Может, вы не испытываете таких чувств…
АНТОНЬЕТТА: Нет, нет, я тоже испытываю точно такие же чувства.
СИМОНА: Тогда я хотела бы пожелать вам хорошего дня!
АНТОНЬЕТТА: Вы, что собрались уже идти?
СИМОНА: А вы, что уже передумали? И хотите устроить между нами дуэль?
АНТОНЬЕТТА: Какую ещё дуэль? Я уже сказала, что вам противопоказано смотреть много телевизор.
СИМОНА: И что, тогда?
АНТОНЬЕТТА: Я хотела бы спросить вас об одной вещи. Я могу это сделать?
СИМОНА: Естественно!
АНТОНЬЕТТА: Но, как вам удаётся переносить моего мужа?
СИМОНА: Как сказать?! Не знаю!
АНТОНЬЕТТА: Он и, на самом деле, очень трудный человек. Как вам удаётся с ним ладить? Если бы у меня не было детей или же он допёк бы меня окончательно, то я бросила бы его! Вы даже не можете себе представить, уже сколько раз я соби-ралась прогнать его и надавать пинков!
СИМОНА: Дело в том, синьора, что вы, хотя и правы со всех точек зрения, но знае-те всегда его, как вашего мужа. А мужья уже сами по себе трудные люди, именно по-тому что они мужья. И трудным бывает муж, а не столько мужчина сам по себе. Я же, наоборот, его знаю, как любовника, и не чувствую тяжести от его ежедневного присутствия, так как вижу его в ту минуту, когда ему хочется расслабиться, и он
выглядит искромётным, как шампанское. А, разве, мой муж не такой же? Думаете, он не столь же тяжёлый, когда находится со мной? Я уверена, что, если вы спросите об этом свою двоюродную сестру, то увидите, что она скажет, что с ней, он совсем другой!
АНТОНЬЕТТА: Так я и разбежалась, начну теперь спрашивать мою двоюродную сестру об этом…
СИМОНА: Но вам вовсе не надо при этом говорить ей, что мы с вами знакомы! Я думаю, что вам этого вообще не следует делать. Спросите её просто, как бы невзна-чай , «en passant».
АНТОНЬЕТТА: Прошу вас, давайте лучше поговорим о другом.
СИМОНА: Вот почему я всё это время стараюсь объяснить вам, насколько много вы теряете, от того, что не чувствуете себя настоящей женщиной, так как вы пока знаете лишь только худшую часть мужчины, которая заключена в вашем муже. Заведите и вы любовника, и вы сразу увидите, как у вас тут же поменяется жизнь.
АНТОНЬЕТТА: Но, как я смогу это сделать? Вы уже захватили всё, что можно было захватить!
СИМОНА: Милая синьора, есть еще мужчины, есть. И, кроме того, вам никто не сказал, что их надо обязательно брать из вторых рук. Даже из третьих рук – это тоже хорошо. А почему бы и нет! Также можно и из четвёртых рук. Помните, что, чем он
7.-
опытнее, то тем лучше, и вы с ним не будете терять время: потому что, чем меньше у мужчины времени, то тем он больше готов показать себя с лучшей стороны.
АНТОНЬЕТТА: Прекрасно, Я об этом обязательно подумаю.
СИМОНА: До свиданья, синьора, и помните, что мы всегда должны быть сплочён-ными.
АНТОНЬЕТТА: Между нами «девочками» говоря.
СИМОНА: Правильно, между нами «девочками» говоря.
АНТОНЬЕТТА: До свидания.
СИМОНА: (Удаляется).
К а р т и н а в т о р а я
--------------------------------------------------
А Н Т О Н Ь Е Т Т А
АНТОНЬЕТТА: (Приближается к телефону и набирает номер мужа Симоны). Алло?! Дорогой Филиппо! Да, да. Именно сейчас вышла от меня твоя жена. Нет, нет, она в курсе всего. Нет, я всю уладила, можешь не беспокоиться. Нет, нет, будь спокоен, вот, увидишь, она ничего у тебя не спросит об этой истории. Можешь поверить мне, дело закрыто. Не стоит благодарности. Разве ты не знаешь, что мы женщины знаем всегда больше, чем сам дьявол?! Крепко целую. И жду тебя сегодня вечером. Да, мой муж, выйдет из дома где-то к десяти часам вечера. У него ночная смена. Я затем уложу спать детей. Так что ты затем можешь ко мне подняться где-нибудь с одиннадцати часов и до полдвенадцатого. Позвони мне по сотовому теле-фону. В звонок в двери – не звони. Здесь даже стены имеют уши. Крепко целую! Чао! Пока! (Кладёт телефонную трубку на аппарат, но затем снова поднимает трубку и набирает номер своего другого любовника, который является также любовником и Симоны). Алло?! Дорогой Франческо! Нет, нет, сегодня вечером не приходи, так как у моего мужа сегодня была работа во второй половине дня. (Смотрит на фотогра-фию, которую она до этого показывала Симоне, стоящую на комоде и берёт её в руку). Ещё раз спасибо за фотографию, которую ты принёс мне до этого. Я поместила её в рамку и поставила на комод. Нет, нет, я не сумасшедшая! У меня на это были свои соображения. Нет, нет, не волнуйся. До того, как появится муж, я её переложу в ящик. Знаешь, ты правильно сделал, что решил представиться Симоне под именем Кармине. (Франческо является любовником и Антоньетты, и Симоны. Хотя Симо-на считает себя хитрой, но она даже не догадывается, что её любовник представил-ся ей под именем Кармине, а не под своим настоящим именем). Таким образом, ты не рискуешь, что кто-то может тебя заподозрить в чём-либо, и, что появятся на твой счёт какие-либо кривотолки. Крепко целую! Чао! Пока!
О п у с к а е т с я з а н а в е с
К О Н Е Ц О Д Н О А К Т Н О Й П Ь Е С Ы
А Л Е С С А Н Д Р О К А З О Л А
В Е Ч Е Р Н Е Е П Л А Т Ь Е
---------------------------------------------------
Д Л Я Б А Н К Е Т А
----------------------------------------
( С К Е Т Ч )
Перевод с итальянского Валерия Попова
Тел: (495) 631-38-67, E-mail: mariapop@mail.ru
- 2 0 1 3 -
Д Е Й С Т В У Ю Щ И Е Л И Ц А :
------------------------------------------------------
П Р О Д А В Щ И Ц А
М А Р Т А (П о к у п а т е л ь)
К Л А Р А (М а т ь П р о д а в щ и ц ы)
]
Действие протекает в модном магазине одежды.
К А Р Т И Н А П Е Р В А Я
---------------------------------------------
ПРОДАВЩИЦА - МАРТА
ПРОДАВЩИЦА: Прошу вас, синьора. Что бы вы хотели?
МАРТА: (Держит в руках большущую сумку, предназначенную для одежды).
Извините, я принесла это платье назад.
ПРОДАВЩИЦА: Этого не может быть! А в чём дело?!
МАРТА: Дело в том, что у него уже истёк срок годности.
ПРОДАВЩИЦА: Это вам что, консервная банка с горошком, что вы говорите
истёк срок годности?! Может быть, оно оказалось с дефектом, испорченным
или где-нибудь разорванным…
МАРТА: Нет, нет. У него именно уже истёк срок годности.
ПРОДАВЩИЦА: Синьора, да, платья со временем портятся, но это никак не
связано со сроком годности. Это пищевые продукты подвержены ферментации
и поэтому имеют срок годности. Самое большее, что можно сказать об одежде,
так это то, что она изнашивается.
МАРТА: А. что, разве, одежда не может повредиться от стирки в стиральной
машине?
ПРОДАВЩИЦА: Может, вы мне объясните, почему вы так думаете, что одежда
может гораздо быстрее потерять срок годности, чем износиться? И, к тому же,
синьора, это совершенно нормально, что любое платье изнашивается. Это впол-
не логично. Если же все изношенные вещи возвращались бы нам назад, то наш
магазин тут же закрылся бы. Кто бы стал у нас покупать новый товар? Каждый
покупатель мог бы подождать, когда его платье немного поизносится и шёл бы
обратно в магазин и просил бы в нашем магазине новое платье, взамен куплен-
ного ранее. Так было бы всем очень здорово!
МАРТА: Синьора, что вы зациклились всё на том, что платье изнашивается. Я
ни разу не произнесла слова, связанного с «износом» платья. Я сказала вам, что
у моего платья истёк срок давности.
ПРОДАВЩИЦА: В таком случае, поясните мне, пожалуйста, лучше, что вы по-
нимаете под вашими словами «истёк срок давности»? Так как я никак не могу
поймать вашу мысль!
МАРТА: Я это вам объясню тотчас же. Платье, которое я купила у вас, жёлтого
цвета. Но у жёлтого цвета истёк срок годности. Этот цвет был модным в прош-
лом году.
ПРОДАВЩИЦА: А вы, разве, не знали в прошлом году, когда покупали это
платье, что в следующем году, то есть в этом, желтый цвет уже будет немод-
ным?
МАРТА: В том-то и дело, что я его купила не в прошлом году, а купила его ещё
в этом!
4.-
ПРОДАВЩИЦА: В таком случае, срок годности истёк вашему желанию, а не
вашему платью. Интересно, кто вам посоветовал купить желтое платье в этом
году, когда всем известно, что желтый цвет был в моде именно в прошлом году?
МАРТА: Послушайте, милая! Дело в том, что вначале года ходили слухи, что
жёлтый цвет останется модным и в этом году. Но случилось всё наоборот и мод-
ным стал зелёный. А теперь мне нужно идти на праздничную церемонию, и, ес-
ли я пойду на неё в этом платье, то все подумают, что оно висит у меня в шкафу
уже с прошлого года! Не так ли?! Вы можете себе только представить, как я там
оскандалюсь!
ПРОДАВЩИЦА: Извините, а, вы, что, разве, не можете сказать им, что вы его
купили в этом году?
МАРТА: Ну, вы мне и посоветовали! Да, если я скажу такое, то только наврежу
себе в глазах людей ещё больше! Таким образом, я предстану перед публикой не
только скрягой, отказывающей себе в покупке, действительно, модных вещей,
но и, к тому же, ещё и кретинкой! Сами подумайте! Одно дело, если я скажу им
им, что я купила это платье ещё в прошлом году. Тогда даже, если я и пройду у
них за некоторую особу, которая не тратит много денег на обновление своего
гардероба, но в этом будет своя логика. И, совсем другое, если я им скажу, что
я его купила в этом году, и ошиблась цветом! Да, они засмеют меня так, что
мне и мало не покажется!
ПРОДАВЩИЦА: Синьора, простите меня, но я не понимаю, как всё же такое
могло случиться?
МАРТА: Видите ли, я этого не знаю. Это посоветовали вы мне сами.
ПРОДАВЩИЦА: Правда?! Это жёлтое платье? Впрочем, оно, кстати, не только
красивое, но и вам очень идёт.
МАРТА: Вы говорите, что оно красивое и очень мне идёт. Но не забывайте так-
же и о том, что оно сейчас немодное!
ПРОДАВЩИЦА: Я даже не знаю, что вам сказать, синьора. Мы тоже, когда
наш поставщик поставил нам платья этой модели, услышали от него, что, со
всей вероятностью, и в этом году жёлтый цвет будет модным, как это было
в предыдущем году. К тому же, вы, ведь, знаете, как устроена мода, не так ли?
МАРТА: Нет. А, как?
ПРОДВЩИЦА: Точно так же, как и стилисты.
МАРТА: И, как устроены стилисты?
ПРОДАВЩИЦА: Они ужасно капризные! Утром они думают об одном, а вече-
ром уже о другом. Слава богу, синьора, они не занимаются политикой!
МАРТА: А, что, разве, у нас в политике дела идут лучше? Наши стилисты, по
крайней мере, меняют свои идеи один раз за день! А политики меняют их каж-
дые пять минут!
ПРОДАВЩИЦА: Здесь вы правы, синьора.
МАРТА: Вы говорите, что я права, но что мы будем с вами делать сейчас?
ПРОДАВЩИЦА: Что мы будем делать сейчас? Да, ничего, синьора! Здесь, к со-
жалению, вам нельзя ничем помочь.
МАРТА: Но, как это? Разве нет никакой гарантии? Например, что я могу в
моём случае получить назад свои деньги?
ПРОДАВЩИЦА: Простите, синьора, но о какой гарантии вы говорите?
МАРТА: Они меняют моду, а мне за это приходится расплачиваться!
5.-
ПРОДАВЩИЦА: Видите ли, мода играет в нашей жизни огромное значение,
кто бы здесь стал спорить? Однако, она не защищена законом. На этот счёт
нет никакого регламента, в соответствии с которым стилисты были бы обя-
заны объявлять официально те цвета, которые будут модны в текущем году.
И, тем более, нет такого закона, по которому люди должны были бы их при-
держиваться!
МАРТА: Вот это как раз и является нашей самой большой ошибкой! Вы сами
это видите! Спрашивается, зачем мы держим столько политиков в парламен-
те и, чем они там занимаются? Разве, только тем, что воруют там деньги?!
Когда же надо работать, у них сразу же пропадает любое желание заниматься
ею. Вместо того, чтобы думать о своих гражданах и решать самые важные
проблемы, стоящие перед страной, такие, как, например, моя проблема, они
только теряют время на рассмотрение никому ненужных вопросов, вроде со-
циальной помощи, школы и других подобных глупостей.
ПРОДАВЩИЦА: Вы правы, по логике вещей, они должны заниматься и на-
шими проблемами!
К А Р Т И Н А В Т О Р А Я
---------------------------------------------
ПРОДАВЩИЦА – МАРТА – КЛАРА
КЛАРА: (Появляется в магазине). Добрый день! Буон джорно!
ПРОДАВЩИЦА: Добрый день, мама! Буон Джорно!
КЛАРА: Дочь моя, что у тебя за проблема?
ПРОДАВЩИЦА: Послушай, мама, посоветуй мне, как быть с этой синьорой.
(Обращается к Марте). Сейчас мы спросим мою маму, она более опытна в
этих вопросах и, наверняка, найдёт какое-нибудь решение.
МАРТА: Добрый день, синьора, мы полностью находимся в ваших руках.
КЛАРА: Я буду рада помочь вам, чем смогу. Поэтому говорите. Я внимательно
слушаю.
ПРОДАВЩИЦА: Эта синьора купила у нас вечернее платье, поскольку ей нуж-
но идти на очень важный приём.
КЛАРА: Мне это приятно слышать.
ПРОДАВЩИЦА: Да, но проблема заключается в том, что это платье было куп-
лено, можно сказать, уже на закате…
КЛАРА: Ты хочешь сказать вечером? Когда уже закрывался наш магазин?
ПРОДАВЩИЦА: Нет, мама. Это метафора. Под «закатом» я имела в виду пери-
од времени, когда завершалась мода на цвет прошлого года и вступал в полные
права цвет этого года. И, как следствие этого…
КЛАРА: Синьора, обнаружила, уже через несколько дней после того, как она
купила себе платье, что оно является платьем годичной давности. Я правиль-
но это поняла?
МАРТА: Именно так и есть. Вы просто молодец, синьора.
КЛАРА: Сказать такое?! Молодец! С чего вы это взяли? Вы, даже не представ-
ляете себе сколько раз я купилась на этом! Теперь я усвоили некоторые вещи.
6.-
Существует особый период, когда происходит смена модного цвета. В одно и то
же время существует также переходный период, когда уже на рынке запуска-
ют новый модный цвет, но при этом модным остается также и старый цвет.
Эти пятнадцать дней переходного периода называются «цветными каникула-
ми». (Vacazio coloreres).
ПРОДАВЩИЦА: Это, как происходит с законами, издаваемыми нашим Прези-
дентом. Каждый раз, когда он подписывает новый закон, этот закон не вступа-
ет сразу же в силу, а лишь только через 15 дней, после его подписания. И этот
период для новых законов тоже называется «каникулами». (Vacatio legis).
КЛАРА: Именно так и есть! И, когда это случилось с вашей покупкой?
МАРТА: Да, совсем недавно! На прошлой неделе!
КЛАРА: Если это произошло в этом году, то вам повезло, синьора.
МАРТА: (Раздраженно). Ясное дело, что в этом году, синьора. Неужели, вы ду-
маете, что я пришла бы к вам с платьем, купленным у вас ещё десять лет тому
назад?
КЛАРА: Откуда мне это знать, синьора. Пожалуйста, успокойтесь. Я спросила
у вас это, так как хотела уточнить, возникали ли у нас когда-либо в прошлом
какие-нибудь спорные вопросы?
МАРТА: Вы что имеете в виду? Было ли это связано с какой-нибудь тяжбой по
старому векселю? Ладно, больше не будем возвращаться к этому. Вы лучше
скажите мне, почему это мне повезло?!
КЛАРА: Да, синьора, вам повезло. Видите ли, я тут разработала что-то вроде
системы, чтобы понять, как действует наш рынок. И определила, что существу-
ет определённый цикл, по завершении которого, мода всегда повторяется.
Поэтому я могу гарантировать вам, что через два года, жёлтый цвет снова ста-
нет модным!
МАРТА: И, что мне теперь делать с моим платьем? Положить его в шкаф на
два года вместе с молью?
КЛАРА: С какой такой молью? Вы должны поместить его под вакуум!
ПРОДАВЩИЦА: Это вам не консервная банка с горошком!
МАРТА: Вы всегда вытаскиваете на божий свет эти консервы с горошком! Вы
что, никак одержимы ими?
КАРЛА: С каких это пор? Да, она никогда их не ела, и терпеть не может!
МАРТА: Мне так не кажется! Она их упоминает каждые пять минут!
ПРОДАВЩИЦА: Но, простите, синьора. Какое это имеет значение, нравится
ли мне горошек или нет? Не лучше ли вам всё-таки заняться решением своей
проблемы?
МАРТА: (Обращается к Карле). Я согласна с синьорой. Поэтому я готова вы-
слушать всё, что вы мне скажите. Расскажите мне, пожалуйста, об этих консер-
вах с горош… Пардон! О платье, хранящемся под вакуумом.
КЛАРА: Сейчас существуют специальные полиэтиленовые мешки и машины,
которые откачивают из них воздух. Я ими всегда пользуюсь, когда происходит
сезонная смена одежды. Если вы поместите платья в такой мешок, удалив из
них воздух, то, даже, открыв его и через десять лет, вы почувствуете аромат и
свежесть вашей одежды!
ПРОДАВЩИЦА: Остаётся только вам поставить рядом консервную баночку с
тунцом и всё в порядке.
7.-
КЛАРА: Ты, что, вновь взялась за старое! Только вместо горошка теперь у те-
бя появился тунец!
ПРОДАВЩИЦА: Прости, мама. Но ты же сама сказала, что тут же появится та-
кой «аромат»!
КЛАРА: Я это сказала, лишь только для того, чтобы подчеркнуть тот факт, что
платья снова явятся на свет, как новые. Не так ли?
МАРТА: Прекрасно, синьора, но это мне решит проблему только через два го-
да. А сейчас в чём я пойду на банкет?!
КЛАРА: Вам надо будет купить другое платье, синьора! Зелёного цвета!
МАРТА: Надо же, как вы быстро решили проблему!
КЛАРА: Поверьте мне, это единственное решение, которое можно принять в
данной ситуации.
МАРТА: А так не получится, что стилисты возьмут и что-нибудь передумают
вновь?
ПРОДАВЩИЦА: Нет. Если это говорит моя мама, то это так же точно, как за-
кон. Она даже знает, что может случиться через двадцать лет!
КЛАРА: Да, но это касается только одежды. О других вещах я не могу судить
с такой же точностью. Если бы я это могла бы делать, то стала бы хироманткой.
МАРТА: Ладно, посмотрим, что у вас там есть. Покажите мне, пожалуйста, ва-
ши платья зелёного цвета.
КЛАРА: Синьора, я могу дать вам один совет?
МАРТА: Даже два! Вы просто золотая женщина и можете давать мне любые
советы, которые пожелаете. Более того, я вам оставлю номер своего телефона
и, когда вы захотите дать мне какой-нибудь совет, то звоните мне, и даже може-
те отнести эти расходы на мой счет. Не беспокойтесь, я сочту за честь оплатить
ваши телефонные разговоры! Поэтому, пожалуйста, говорите!
КЛАРА: Поскольку в следующем году модным цветом будет красный, то я бы
посоветовала вам купить у нас также и красное платье. Я почти уверена, что
красный цвет продержится целых полтора года. Таким образом, вы уже
сможете начать носить платье желтого цвета, за шесть месяцев до того, как пе-
рестанет быть модным красный цвет. Если вы приобретёте и это платье, то вы
будете обеспечены платьями почти на три года. И, купив все эти платья вы по-
лучите от магазина ещё и дополнительную скидку.
МАРТА: Однако, что вы за прелесть! Да, любая дочь пожелала бы иметь та-
кую милую маму! (Обращается к Продавщице). Так что, вы можете гордиться
своей мамой! (Обращается к Карле). Пойдёмте, пойдёмте и выберем побыстрее
для меня платья, о которых вы мне только что говорили!
О П У С К А Е Т С Я З А Н А В Е С
К О Н Е Ц С К Е Т Ч А
03.11.2013.