Мёртвый

Пролог.
Всё началось на заре двадцатого столетия. Ведомая непомерными амбициями и алчными мечтами, Империя Железных Канцлеров развязала войну, охватившую половину мира. Но мечтам не суждено было сбыться. Великая Островная Империя, Страна Высокой Железной Башни, огромное Восточное государство и Союз Североамериканских Земель одержали верх над агрессором и заставили его подписать унизительную капитуляцию. Оскорблённый народ, теперь уже бывшей Империи, теперь уже не правивших Железных Канцлеров, со временем явил миру нового вождя. Кровавого и бездушного. Заключив тайный союз со Страной Внутреннего Моря и Страной Нового Рассвета, он и его соратники стали строить новые планы, направленные на захват всего мира.
«Один мир,- один народ!»- гласили лозунги нового государства.
«Нам не нужна война. Нам нужен мир. И по возможности весь»- ехидно улыбаясь, говорил Кровавый вождь, и за его спиной начинала маячить мрачная тень надвигающейся войны.
Наступил новый виток истории. Наступил спустя 21 год после унизительной капитуляции Империи Железных Канцлеров.
Началась новая война.
В течение первого месяца пали мелкие княжества и герцогства. Их раздавила ужасная машина смерти, которая состояла из озверевших в предвкушении мести людей. Три месяца сопротивлялась Страна Высокой Железной Башни, но и она не смогла устоять перед армией Кровавого вождя. Властители почти всех европейских стран с позором покинули родные края и укрылись на территории Великой Островной Империи, которая тот час подверглась мощнейшему удару со стороны Непобедимой Армады Кровавого вождя. Началась осада, продлившаяся почти шесть месяцев. Народ Империи сражался отчаянно, отдавая большое количество жизней за каждый клочок родной земли. Но неминуемое все-таки произошло. Великая Островная Империя пала.
Вся Европа оказалась под железной дланью алчного властителя.
После серии победоносных завоеваний пришла пора тотального уничтожения. Кто не хотел погибать подчинялся, а кто не хотел подчиняться- погибал. Их отправляли в лагеря смерти, которые в огромном количестве стали появляться по всей Европе. Газовые камеры, огромные печи и ливни свинца за короткое время погубили миллионы людей. Исчезали целые народы. Лозунг «один мир- один народ» постепенно претворялся в жизнь.
Но Кровавый вождь не успокоился. Он ощущал угрозу с востока. И, по его мнению, эта самая угроза исходила от огромного Восточного Государства.
В мае 1942 года, по предварительной договоренности, бывшая Империя Железных Канцлеров и Страна Нового Рассвета одновременно атаковали своего огромного соседа. Всего за 6 месяцев воины Кровавого Вождя овладели огромной территорией.Она простиралась от Карпат и до Уральских гор с запада на восток, и от Северного Океана вплоть до Среднеазиатских пустынь с севера на юг.
Восточная Держава пала в неравном бою, разрываемая войной на два фронта.Весь Дальний Восток и Приморье достались Стране Нового Рассвета. А вся европейская часть отошла Империи Кровавого вождя. Десятки миллионов коренных жителей захваченных земель были насильно депортированы в огромную Западносибирскую резервацию. Еще больше людей подверглось бесчеловечному и бессмысленному уничтожению. Это уже была не война. Это был геноцид.
Уничтожение народов Евразии, тем не менее, не отвлекло Вождя от его главных планов, захватить весь мир. Пришел черед Союза Североамериканских Земель. До поры до времени его правители надеялись отсидеться за океаном. Но, когда они, наконец, осознали всю тяжесть сложившейся ситуации, было уже слишком поздно. Объединенная флотилия двух агрессоров взяли в плотное кольцо блокады Союз Североамериканских Земель. Армады подводных лодок топили любые суда пытавшиеся прорваться на просторы мирового океана. Эскадрильи палубных истребителей и бомбардировщиков, взлетавших с больших авианосцев, превращали цветущее побережье в выжженную пустыню. Многочисленный десант высадился в устье рек Амазонки и  Ла-Платы, у подножья чилийских гор и на Огненной Земле. Не встречая особого сопротивления, армада двигалась на север. Все больше приближая  время наступления Эры Кровавого Вождя.




1 ЧАСТЬ. МЕРТВЫЕ.
1 глава.

Высокие готические шпили, огромные каменные орлы на фасадах государственных зданий, монументальные колоннады и барельефы  с изображением мужественных солдат безжалостных в своём стремлении очистить мир от так называемых нелюдей. Таким был Новый Берлин, город, построенный на руинах разрушенной столицы Восточной Державы, павшей под натиском непобедимой армады Третьего Рейха.
Теперь, спустя 20 лет, уже ничего почти не напоминало о той войне, кроме памятников и бронзовых табличек. В парках Нового Берлина росли большие раскидистые липы, а по аллеям бродили влюблённые парочки. По окраинам города простирались бескрайние моря зеленых лугов и березовые рощи, которые подобно островам посреди океана были разбросаны по краям оврагов и берегам рек.
Ничего не говорило о той резне, которую учинили здесь в Великую войну, в далеком 1943 году. Для того чтобы взять Москву пришлось уничтожить всех ее защитников, всех, кто укрывался за стенами древнего города. Гитлер до этого очень хотел сохранить столицу СССР, но после того как нацистам пришлось поплатиться жизнями двух миллионов солдат, мнение властелина Третьего Рейха кардинально изменилось. Он не желал, чтобы на подконтрольных Германии территориях оставались упоминания о тяжелых боях и больших потерях Великой войны. Поэтому Москву стерли с лица Земли. Вместе со всеми улицами, домами и памятниками. «Мы построим новый мир!»- говорил Кровавый вождь.-«Мир свободный от представителей низших рас. Пусть не останется ни единого следа того, что они вообще когда-то существовали на этой планете!» И решено было начать со строительства Нового Берлина,- столицы Великой Восточной Пруссии. Это государство представляло собой бывшую европейскую часть СССР. Начиная от границ бывшей Польши и заканчивая Уральским хребтом, где начиналась Большая Западносибирская резервация. Там содержались все те, кого нацисты называли низшей расой, недочеловеками. На самом же деле это были те, кто смог выжить в войне с Третьим Рейхом, не став жертвой карательных операций или не пав на поле боя. Эти люди жили в невообразимо плохих условиях с ощущением постоянного страха. В любой момент могли прийти штурмовики и забрать кого-нибудь в рабство. И это в лучшем случае. А могли просто убить, без всякой на то причины. Или сжечь жилье и тем самым обречь на медленную смерть от холода и голода.
Так же произошло и с семьей  Ани. Или Аннет, как теперь ее называл хозяин. Девушке было 20 лет. Родилась она в 1944 году, в резервации. Отец Анны погиб на войне, а мать изнасиловали и убили. После этого, будучи в возрасте двух лет, девушка вместе со своими старшими братьями угодила в специальный приют. Там из детей, так называемых низших рас, готовили профессиональных слуг и рабов. Аню обучали немецкому языку. Прививали с детских лет привычку жить в страхе перед своим будущим хозяином. Обучали расценивать этот страх как нечто само собой разумеющееся. Как лишний стимул служить. Преданно и до самозабвения. Ибо, за малейшую провинность слугу из резервации могли жестоко избить или посадить в темную кладовую и долго морить голодом. А если, не дай бог, случалось что-нибудь серьезное, то несчастного ожидала мрачная судьба: ссылка на рудники. А это всегда означало лишь одно -  неминуемую смерть, медленную и мучительную. Многие, представляя этот ужас, предпочитали покончить с собой или, бросившись на своего хозяина, получить пулю в сердце от его охраны.
Ане везло. Серьезных ошибок она обычно не допускала. Хотя несколько раз ее все-таки били. Каждый раз так, чтобы было больно, но чтобы слуга не терял своей работоспособности. Во всяком могло быть и хуже. Девушек-рабынь нередко насиловали охранники или сами хозяева. Ане везло. Ее господин хоть и был очень жестким человеком, но не позволял себе и своим охранникам и думать о связи с таким недочеловеком, как Анна.
Но все хорошее когда-нибудь кончается. Сегодня Аня совершила достаточно серьезный проступок. Правда, хозяин пока не знал о нем. Он был в командировке. Но ведь из командировок когда-нибудь возвращаются. Анне становилось очень страшно от одной мысли о наказании. «Лагерь, рудники, смерть… лагерь, рудники, смерть…» Такие мысли безумной каруселью проносились в голове у девушки. От них сердце съёживалось в маленький комочек и уходило в пятки. И еще страшнее становилось из-за неотвратимости наказания, которое должно будет постигнуть Анну. Да, душа ее была поражена страхом.  Именно этот страх не позволил ей покончить жизнь самоубийством. Именно этот самый страх заставил юную девушку ночью одну выйти на улицу и бежать прочь из дома своего господина.
А с заходом солнца Новый Берлин менялся до неузнаваемости. Из цветущего, бурлящего жизнью он превращался в город с вымершими улицами и переулками. Даже самые отважные не решались выйти из своих жилищ. На всю ночь хозяевами города становились патрули Гестапо. Это был комендантский час. Его ввели еще месяц назад, после того, как неизвестные злоумышленники взорвали здание городского суда. Кто это сделал было неизвестно. Но зато каждый знал имя этих террористов. «Мертвые». Они появились в Новом Берлине полгода тому назад и уже успели совершить несколько подрывов важных государственных зданий и заводов. А количество убитых ими чиновников и военачальников давным-давно перевалило за три десятка. И уж совсем никто не считал, сколько патрульных стало жертвами «Мертвых». Согласно приказу начальника тайной полиции Нового Берлина с семи часов вечера закрывались все общественные заведения, магазины, библиотеки,  поликлиники. Строжайше запрещалось выходить на улицу. И неважно кто ты: хоть простой дворник, хоть мэр города. Что уж говорить о слугах. Им и без комендантского часа запрещалось выходить на улицу в одиночку. Только в сопровождении господина.
Естественно нарушение этого приказа для Анны могло означать только одно: неминуемое наказание. Но страх царившей в ее душе не давал осознать всю серьезность складывающейся ситуации. Девушка думала только одно: «бежать, бежать, бежать». Но как же ей быть потом? Как жить? Аня считала, что думать об этом пока рано. Она просто бежала по ночной улице, куда глаза глядят. Вокруг было темно. Ни одного фонаря. Даже окон мало. Улочка была пустынной и безлюдной. Девушка остановилась и осмотрелась по сторонам. Темно и тихо. Если бы пробежала мышь, то слышно было бы как стучат по брусчатке ее коготки.
Девушка свернула с этой темной улочки и пошла по еще более темному переулку. Сердце начинало бешено стучать от ощущения ожидавшей впереди неизвестности. «Наверно, я сейчас похожа на зайца, который спрятался от охотившейся на него лисицы»,- думала Анна, стоя во мраке ночной улице. Глубоко вдохнув, она сделала шаг, но тут в темноте послышался тихий голос.
-Halt!- приказал ей неизвестный, по всей видимости, стоящий за спиной у девушки. Аня знала немецкий. Для нее он стал родным, основным языком общения. «Halt» значит «стой». И она замерла как вкопанная.
- Твои документы!- повелительно произнес голос, обращаясь все также на немецком языке.
- Простите, но у меня их…- начала было говорить Анна дрожащим голосом, но её грубо прервали.
- Повернись! Только медленно и без резких движений.- девушка послушно выполнила приказ. Перед ней стоял мужчина в военной форме. В темноте не видно было ни его лица, ни деталей его одежды. Но даже по силуэту Аня поняла, что перед ней стоит патрульный.Внутри все замерло, съёжилось в маленький комочек и упало в бездну. Гестаповец пристально осмотрел девушку и довольно ухмыляясь, сказал:
-Ага. Я все понял. Ты рабыня. И ты сбежала от хозяина? Ведь это так?
-Я… я…- только и смогла произнести оцепеневшая от ужаса Анна.
-Что? Не отпирайся. Ты сбежала. Я это знаю.- произнес патрульный  и приблизился к девушке.- Иначе, почему ты так напугана. Ммм?
-Я… я…- вновь промямлила Аня.
-Молчать!- вдруг гаркнул нацист и рукой припер ее к стене.- Похоже, тебе сегодня не повезло трижды. Во-первых, ты сбежала от своего хозяина. Во-вторых, сделала это в комендантский час. И в-третьих, повстречалась со мной.- с этими словами патрульный схватился за анину кофточку и одним рывком разорвал ее. Девушка, задыхаясь от ужаса, закрыв глаза, вжалась в стену и непрерывно повторяла:
- Пожалуйста, не надо господин… Пожалуйста, не надо господин…
- Да.- самодовольно протянул немец и провел рукой по тонкой шее Анны.- Я твой господин. И если тебе трижды не повезло, то мне повезло втройне. Во-первых, у меня завтра выходной. Во-вторых, я поймал беглую рабыню и теперь меня за это премируют. А в-третьих, я с тобой этой ночью неплохо развлекусь.- и руки патрульного поползли по талии девушки.
-Нет!!!- пронзительно взвизгнула Аня и с нечеловеческой силой укусила нациста за ухо. Тот отпрянул с воем в сторону.
-Ах, ты, тварь!- бушевал немец и вновь накинулся на девушку.- Сейчас ты узнаешь!..- он задыхался от ярости.-
- Может быть, ты покажешь ее мне?- произнес еще один голос, донесшийся неизвестно откуда.
Патрульный пугливо оглянулся.
-Кто здесь?!
- Не вертись так, иначе я...,- с издевкой произнес голос. Тут от тени возле стены отделилась черная мужская фигура, которая молниеносно приблизилась к немцу и встала у него за спиной. Патрульный замер с выпученными глазами, вытянувшись в струну, будто ему кол вставили.
- Ты же знаешь, кто я? Догадываешься?- прошипел незнакомец по-немецки с небольшим акцентом.- Что же ты молчишь? Куда делась твоя смелость теперь?
Но нацист в ответ только прокряхтел что-то нечленораздельное и глубоко судорожно вздохнул. Незнакомец нагнулся через плечо  и посмотрел на Анну. Даже в кромешной тьме девушка разглядела безумные горящие глаза этого человека.
- Как странно,- начал говорить он, еле сдерживая смех,- какие-нибудь 50 грамм металла могут кардинально поменять поведение человека.- и незнакомец приставил большой нож к горлу немца.- Только что человек был полон решимости покарать беззащитную слабую девушку, а теперь и сам дрожит как осиновый лист. А знаешь почему? Потому что знает, как ему не повезло. Втройне! Во-первых, он попал в ночной дежурство. Во-вторых, он повстречался со мной. А в-третьих, ему не повезло, что он вообще родился на этот свет!
Закончив свою речь, человек с безумными глазами перерезал горло патрульному. Тот упал на мостовую, хрипя и истекая кровью. Через пару минут нацист замер. Скрюченные пальцы замерли на окровавленной шее. А остекленевшие глаза освещаемые луной запечатлели предсмертные муки убитого. Именно увидев эти глаза, Анна и пришла в себя. Она отскочила от стены и испуганно осмотрела незнакомца. Из-под капюшона пробивались седые волосы, а под ними блестевшие, но уже не безумные глаза. В руке мужчина сжимал нож с окровавленным лезвием. Посмотрев на него, девушка опустила взгляд и уставилась в отражение луны, колеблющееся в лужице.
- Не убивайте меня.- произнесла она тихо.- Пожалуйста. Я никому о вас не расскажу.
- Ты догадываешься, кто я?- уже удивленно спросил незнакомец.
- Да. Я никому о вас не скажу. Честное слово. Поверьте мне,- залепетала Аня и неожиданно для своего нового знакомого упала на колени. Тот, кажется, немного опешил, но быстро придя в себя, схватил девушку за плечи и поставил на ноги.
- Как тебя зовут?
- Аннет.
- Это имя дали тебе родители?- спросил, прищурившись, незнакомец.
- Нет,- смутилась девушка,- мама всегда называла меня Анечкой. Так мне братья рассказывали.
- Значит Аня,- кивнул мужчина в капюшоне. Последняя сказанная им фраза пробудила в голове Анны приятные воспоминания: мама, братья… Да, это была чистая русская речь. Незнакомец явно не был немцем, ибо даже в двух этих словах не было никакого акцента.
Внезапно он схватил девушку за руку и с силой повлёк за собой. Абсолютно обескураженная, она не сразу поняла что происходит. Лишь только когда под ее ногами захлюпала дурно пахнущая жижа, Аня поняла, что вместе с незнакомцем стоит в тоннеле канализации. Кругом было темно и сыро.
- Где мы?- спросила Анна, зажимая нос. Запах становился невыносимым.
- Мы в клоаке этого мерзкого города.- с брезгливостью ответил мужчина и, нагнувшись, стал полоскать нож в коллекторе. Закончив, он выпрямился и снял капюшон с головы. Теперь можно было рассмотреть лицо этого человек. С виду обычный мужчина лет пятидесяти с абсолютно седыми волосами и огрубевшей морщинистой кожей. Но глаза, тем не менее, были молодыми. Горел в них какой-то юношеский и одновременно нечеловеческий огонь. Казалось, будто человек этот должен быть моложе, а это тело лишь устаревшая износившаяся одежда или оболочка. И лицо всего лишь маска. Анна с интересом изучала своего нового знакомого, а тот, в свою очередь, изучал её. Небольшого роста, худенькая, хрупкая и, такая беззащитная, с наивными голубыми глазищами. Вроде бы обычная девушка, но посмотришь на неё и ловишь себя на мысли, что очень хочешь защитить этого человека. Будто она маленький котенок, которого кто-то жестокий бросил под дождем, одного.
- Кстати, забыл представиться,- вдруг спохватился незнакомец и заговорил по-русски,- я Павел. А ещё меня называют Седовласым.- он замолчал, но увидев недоумение в глазах своей спутницы добавил.- Ты меня понимаешь?
- Да.- как-то неуверенно ответила Анна с небольшим акцентом.- Понимаю.
Впервые за долгие годы она заговорила на родном языке, который последний раз слышала от своей мамы.
- Да-а!- протянул вдруг Павел.- Видать тебя с самого детства на немецкий натаскивали. Акцентище-то какой. Ну, ничего. Это не беда.- и он, подмигнув, улыбнулся.
Анну поразило, как мгновенно мог меняться этот человек. Только что он был безумцем, упивающимся своей ненавистью, а теперь стал самым добродушным и приветливым человеком, которого девушка видела за последнее время. Что же произошло с Павлом, что сделало его таким? Такого вопроса, конечно, не возникло в голове Ани. В этот момент она просто стояла и смотрела на того, кто спас ей жизнь около получаса тому назад.
Седовласый первым прервал эту немую сцену.
- Идем.- сказал он и взял девушку за руку.- Нам еще долго идти.
И они снова пошли.
Мелькали мрачные сырые коридоры. Временами приходилось идти по колено в воде, а иногда ползти по трубе диаметром не больше полуметра. Анне было не по себе. Она привыкла видеть крыс с самого детства, сначала в резервации, потом в кладовой хозяина. Но тут этих тварей было невероятно много. Они плавали рядом в воде. Скреблись в темных углах. Карабкались по заросшим вязкой слизью стенам. Павел, наверно, привык к ним давным-давно. А вот Аня к этим животным привыкла не настолько сильно.
Наконец, они вышли в просторный тоннель, вдоль которого непонятно для чего были проложены рельсы. На потолке через каждые сто метров были укреплены слабо мерцающие лампы, почти не освещающие внутреннего пространства. Анна в недоумении остановилась посреди этого тоннеля. Слабое освещение, ржавчина на шпалах и трещины на бетонных стенах предавали этому месту немало таинственности и мистицизма.
- Где мы?- спросила девушка, когда Павел, наконец, обернулся чтобы позвать её.
- Здесь когда-то было метро. Я его сам никогда не видел. Но один человек много рассказывал о нём.- ответил Седовласый и пошел дальше по тоннелю.
- А что такое метро?
-Рельсы видишь?
- Нуда.
-Ну, так вот.- Павел немного ухмыльнулся.- По этим-то вот рельсам поезда и ходили.
-Подземный поезд?- удивленно протянула Аня и еще раз оглядела весь тоннель.
-Это и есть метро.- оскалившись, в улыбке, ответил Седовласый и направился к груде камней перекрывавшей дальнейший путь. Он ловко взобрался по ней наверх, к небольшой железной двери, прикрытой листом картона. Послышался звон ключа и лязг старого замка. Павел с видимым усилием открыл дверцу и, посмотрев на Анну, торжественно произнес:
-Добро пожаловать в логово!- затем отвернувшись тихо добавил.- Логово Мертвых.
Когда он снова посмотрел на девушку, то увидел, что та не только не поднимается по груде обломков, но и наоборот потихоньку пятилась назад.
- Что с тобой?- удивился Павел и стал спускаться вниз, вслед за Анной.
- Нет,- шептала она,- нет, не подходи. Я не хочу идти туда.
- Но у тебя нет другого выбора.- стал разъяснять ей Седовласый.- С нами будет безопаснее.
- Вас разыскивают!- вскрикнула Анна.- Вас считают преступниками. А я и так сбежала от своего хозяина. Потом нарвалась на патруль в комендантский час. Ты совершил убийство у меня на глазах. Да меня же теперь в ваши сообщники запишут.- девушка вновь начала непрерывно лепетать, переходя на немецкий язык.
-Молчать!- прогремел в тоннеле голос Павла.- Замолчи. Нет у тебя больше хозяина. И не было никогда. Каждый человек свободен от рождения своего. А те, кто наверху преступники. Они, а не я! Они истребляли целые народы! А такие как я лишь отплачивают им за все это зло.- он немного смягчился, увидев, что его речь ввела Анну в некоторое оцепенение.- Идем. Клянусь, с тобой всё будет хорошо.
Девушка немного постояла в раздумьях. Она еще раз прокрутила в памяти все то, что с ней сегодня произошло. Да, пожалуй, иного пути у неё теперь не было. Анна поборов все свои сомнения сделала шаг. Потом еще один. И еще один.
Павел помог ей забраться по груде камней. Девушка не без труда протиснулась в узкий дверной проём и оказалась в небольшой комнате, пять на пять метров. Освещение тут было гораздо сильнее. Свет яркой лампы поддерживался работой тихо жужжащего дизельного генератора, стоявшего в углу за дверью. У противоположной стены находился старый продавленный диван и небольшой стол со сломанной ножкой.
-Располагайся.- сказал Павел, закрывая ключом дверь.
- Ты здесь живешь?- спросила Аня, осматривая комнату с некоторой брезгливостью.
- Да. Уже год.- Седовласый плюхнулся на диван и блаженно вытянул ноги.- Садись. Расслабься. Не стой. Ты ведь устала, наверно.
Девушка послушно села на край. Расслабиться у нее не получалось. Слишком много всего произошло сегодня. И ей только предстояло осознать до конца всю серьёзность сложившейся ситуации.
- Да успокойся.- усмехнулся Павел.- Если Мертвый будет в хорошем расположении духа, то ты сможешь остаться с нами.
-Мертвый?
- Да. Он у  нас главный. Мозг всей организации.
И как по команде, вновь залязгал старый замок и отворилась маленькая дверца. В комнату ввалился невысокий человек со связанными руками и старым холщовым мешком на голове. Он упал на пол и мучительно застонал. Увидев это, Анна испуганно округлила глаза и вскочила с дивана и отпрянула к стене. Ее взгляд метнулся в сторону дверного проема.
С большим трудом в комнату пролез огромный мужчина. Метра два ростом, косая сажень в плечах. Не человек, а медведь. На вид вошедшему было лет тридцать, не больше. Лицо было слегка бледным и каменным, без каких-либо эмоций в глазах. Мужчина был одет в выцветшую гимнастерку, ставшую почти серой от времени. А на его лбу была повязка из темной пропитанной грязью ткани. Этот человек произвел сильное впечатление на Анну. А еще сильнее её удивил шрам на левой щеке незнакомца. Незаживающий и некровоточащий порез. Будто человек этот был сделан из бронзы или камня.
- Кто это?- спросил вошедший абсолютно равнодушным басом, указывая на девушку.
- Это Аня. Я встретил её на улице.- расслабленно ответил Павел.
- Я же говорил тебе, чтобы ты никого сюда не приводил.- мужчина в повязке сказал это без каких-либо эмоций, хотя сказанное им предполагает состояние крайней сердитости.
- Ты не так понял.- замахал руками Седовласый.- Я спас ее от патрульного. Она сбежала от своего хозяина в комендантский час.
- А что с патрульным?
- Лежит мертвый в переулке.
Ага.- кивнул незнакомец.- А что со Штайнером? Ты его привел?
- Нет.- вставая с дивана, сказал Павел.- Он не возвращался домой. Я допросил охранника и тот сказал, что Штайнер уехал в командировку на три дня.
- Хм.- на лице мужчины в повязке должна была появиться задумчивость, но ее не было.- Придётся менять планы. И, возможно, мы задействуем и её.- и он посмотрел на Анну.
- А это кто? Краун?- спросил Седовласый, пихнув ногой лежащего на полу связанного человека.
- Да.- коротко и сухо ответил незнакомец и легко подняв пленника оттащил того к стене.  Тут была еще одна дверь. Гораздо больше и массивнее. Отперев её, мужчина в повязке исчез за ней вместе со связанным мужчиной.
- Кто это был?- спросила Анна, когда немного успокоилась взволнованная этой встречей.
- Мертвый.- вздохнул устало Павел.- Он не слишком веселый сегодня. Собственно как и всегда. Ты кушать хочешь?
Аня кивнула.


2 глава.
Минуло пять дней. Все это время Анна провела в подземном логове террористов. Мертвый практически всегда отсутствовал. Лишь иногда он приходил в эту маленькую комнатку, брал с собой Павла и исчезал вместе с ним за массивной стальной дверью, куда до этого на глазах у Ани уводили пленного Крауна. Потом Мертвый вновь уходил. Как всегда молча, не говоря ни слова. Девушка все время силилась понять, что же за человек этот Мертвый. Почему он такой мрачный всегда, почему постоянно такой спокойный. Задавать эти вопросы напрямую было, наверно, бесполезно. Ведь с тех пор, как Анна появилась здесь, человек в повязке так ни разу и не поговорил с ней. Зато Павел восполнял недостаток общения и за себя и за своего товарища. Болтал он без умолку. Видимо, с Седовласым Мертвый шел на контакт так же неохотно, как и с Аней. Вот ему и хочется теперь высказаться. Поговорить хоть с кем-нибудь. Однако девушка не догадывалась, что это было сделано специально. Пока Мертвый занимался планированием похищения некоего Штайнера, Павел отвлекал девушку, а заодно и следил за ней.
Тем временем в голове у Ани появлялись новые вопросы. Дело в том, что за минувшие пять дней она не видела никого кроме Мертвого и Седовласого. А ведь все немецкие газеты на перебой кричали о целой террористической организации, хорошо законспирированной и разветвленной. Естественно, девушку заинтересовало, где же весь отряд. Почему она никого из них не видит. И однажды Анна, во время очередной бестолковой беседы с Павлом задала этот вопрос напрямую, без всяких намеков.
- Кто «остальные»?- непонимающе помахал головой Седовласый.
- Ну, остальные члены вашего отряда.- пояснила Анна с таким видом будто все, что она говорит это само собой разумеющееся истина.
Что?!- вдруг взвизгнул Павел и громогласно расхохотался.- Остальные? Нееет.- он с трудом подавил смех.- Послушай меня, нет, и не было никогда никакого отряда. Я и Мертвый. Вот и весь отряд. А эти придурки из Гестапо думают, что нас тут целая армия. Ну и пусть! Пускай так думают. Пусть они ищут отряд, а не горстку. Нам же проще будет от них прятаться.
Сказав это, Паша с торжествующим видом уселся на диване.
- Но как же?..- запнулась Аня.- И вы вдвоем натворили так много?
- Это всё он, Мертвый,- махнул рукой Седовласый,- он у нас и голова и руки и ноги всей организации. А я лишь хожу в разведку и патрулирую окрестности. Ну, правда, мне иногда тоже перепадают серьезные задания. Например, последнее. Мне нужно было похитить одного человека. Зовут его Штайнер.
- Тот самый, о котором вы тогда говорили.- спохватилась девушка.- Но зачем? Зачем вам это нужно? Неужели только потому, что вы считаете их плохими?
- Секрет.- оскалившись, ответил Павел и в его глаза зажегся дьявольский огонек.- Но придет время и все всё узнают. Да, это будет бомба. И такая, что весь этот город долго помнить будет!
Он встал с дивана и закурил. Словно сумасшедший, Седовласый стоял посреди комнаты, тихо хихикая, и пускал дым в потолок. Анна наблюдала за ним и думала, что в этом мире слишком много зла: беспощадные патрульные, пьяный от своей ненависти Павел и холодный безразличный Мертвый. Кстати, о нем.
-Скажи, Паша, я уже давно заметила, что твоего товарища почти не бывает здесь.- начала говорить девушка,  слегка стесняясь.- Он когда-нибудь вообще ест или спит?
- Не знаю.- вдруг как-то неохотно фыркнул Седовласый.- Мертвый весь день может сюда не возвращаться. Он мне так-то мало чего рассказывает.- в словах Павла, казалось, кроется какой-то секрет. Что-то очень важное. И было явно видно, что о Мертвом Седовласый хочет говорить меньше всего. Анна не умела крепко стоять на своем. Так ее воспитывали в специальной школе-интернате.Поэтому она решила не настаивать и окончила этот разговор. Да, секретов хватало.
Прошли еще сутки томительного ожидания. Анне уже порядком надоела эта комнатка и постоянное ощущение сырости. Хотелось наверх, на поверхность, к солнцу и свежему воздуху. И тут как раз вернулся Мертвый с очередного рейда и решил обсудить свои замыслы.
- Итак,- начал он, собрав всех за столом,- я долго думал, как нам похитить Штайнера. После того, как Седовласый устроил допрос с пристрастием для одного из охранников особняка, количество людей патрулирующих окружающую территорию увеличилось в два раза. Через такой заслон трудно пробиться напрямую. Подобное, пожалуй, только мне под силу. Но дом Штайнера находится на открытой местности, вдалеке от города. Если бы я и пробился через охранников, то во время отхода меня бы очень быстро настигли. Поэтому я несколько изменил планы. Мы подстережем Штайнера в другом месте.- с этими словами Мертвый достал из-за пазухи карту Нового Берлина и разложил ее на столе.- Это будет на углу Бисмарк-штрассе и Райхен-штрассе. Здесь Штайнер проезжает на служебном автомобиле, каждый день кроме воскресения, примерно в 2 часа дня. С ним будут только личный охранник и водитель. Сама улица относительно малолюдна. Поэтому нам лишь требуется заставить Штайнера остановить автомобиль. Вот тут ты и вступишь в игру.- сказав это, Мертвый посмотрел на Анну.
- Нет… Я…- залепетала девушка, но ее прервали.
- Ты сделаешь это.- сухо произнес человек с повязкой на лбу, как всегда не проявляя эмоций.- Сделаешь и точка. Седовласый по доброте своей душевной спас тебя, а я позволил тебе остаться в нашем логове. Так что ты наша должница.
- Я ничего вам не должна.- продолжала возражать Аня, делая это все тверже.
- Тебе всего лишь нужно выбежать на дорогу и позвать на помощь и тем самым остановить машину со Штайнером.- настаивал Мертвый.
- А ее не задавят?- засомневался вдруг Павел.
- Не задавят. Оденем ее в наряд типичной фрау.- поспешно ответил ему мужчина в повязке, вновь посмотрев на Анну. Но та лишь продолжала лепетать:
- Я не могу… я не могу…
- Хватит!- рявкнул вдруг Мертвый. Его крик заставил девушку замолчать, и та замерла, округлив свои глазища. Аня впервые слышала, чтобы этот человек повысил голос. Все эти дни он был абсолютно непоколебим и спокоен как удав.
- Хватит.- повторил уже спокойно Мертвый.- Ты сделаешь все, что мы попросим. У тебя выбора нет. Ты же знаешь, чего может тебе стоит твой побег из дома хозяина. Ты знаешь, что тебе некуда идти.
-Вы не правы!- совершенно неожиданно вскрикнула девушка.- Я собиралась пойти к господину Закеру.
- К кому!?- нервно рассмеявшись, воскликнул Павел.- К какому Закеру!?
- Да.- почти гордо ответила Анна.- Он держит фарфоровую лавку на углу Модель-штрассе. Господин Закер очень хорошийи добропорядочный человек. Он обязательно приютил бы меня.
- Что за ерунду слышат мои уши!?- раздраженно кричал Павел.
- Закер ведь немец.- абсолютно спокойно произнес Мертвый глядя на девушку пустыми бессмысленными глазами.
- И что?!- возмутилась Анна.- Если не такой как вы, так значит он плохой. Так что ли? Господин Закер честный и благородный человек.
- Послушай меня,- начал говорить Мертвый, вплотную подойдя к девушке,- я видел многое в своей жизни. Войну, смерть, предательство. Так вот, эти так называемые благородные люди разрушали целые города, истребляли целые народы. Так что не говори мне, что твойЗакер хороший. У него у самого наверняка руки по локоть в крови.
- Это не правда!- воскликнула девушка и демонстративно отвернулась к стене. Мертвый тоже не стал продолжать этот спор и уселся на диван. Он явно о чем-то задумался, хотя по его лицу нельзя было сказать этого. Как всегда человек в повязке был спокоен внешне. Анна тоже молчала. Она размышляла о плане похищения. Зачем ей участвовать в этом? Она не знает этого Штайнера и никогда его не видела. Он ничего плохого ей не сделал. С другой стороны, участие в похищении это единственный способ для Ани выбраться из логова повстанцев и обрести свободу. Да, так и надо поступить. Анна  сбежит и попробует добраться до лавки Закера. А уж он ей чем-нибудь поможет, обязательно.
Девушка обернулась и абсолютно спокойно посмотрела на Павла и Мертвого.
-Я согласна. Я помогу вам.- сказала она и сама же удивилась. Впервые за долгое время голос ее не дрожал и звучал вполне уверенно.
-Это другое дело!- бодро произнес Седовласый и потер удовлетворенно руки. Мертвый ничего не сказал. Он лишь смотрел на Анну своим пустым ничего не выражавшим взглядом.
Позднее, когда они уже были на перекрестке Бисмарк-штрассе и Райхен-штрассе, Мертвый подошел к сидевшему в кустах Павлу и тихо сказал:
- Будь на стреме. Следи за этой Аней.- он оглянулся, будто опасаясь, что их услышат.- Не доверяю я ей. Или убежит, или еще чего хуже выдаст нас.
-Да ладно тебе. Она же дрожит постоянно как осиновый лист.- отмахнулся Седовласый. Он-то думал совсем по-другому.- У нее духу не хватит.
- Да нет, Паха, как раз таки из-за своего страха люди способны сделать гораздо больше, чем из-за своей храбрости. Так что смотри в оба.- ответил Мертвый и пошел к булочной, там, где располагался его пункт наблюдения. Павел же взволнованный последней фразой своего товарища стал пристально смотреть за Анной, стоявшей на перекрестке. Одетая в модное ситцевое платье, с букетом тюльпанов в руках, она напоминала юную фрау, ожидавшую, по всей видимости, своего молодого человека. Но  Аня ждала не его, а черный «Мерседес», в котором должен был ехать Штайнер. Девушка не собиралась предавать Павла и Мертвого, но и оставаться на их стороне не хотела. Она думала, что их путь не приведет ее ни к чему хорошему. Только к гибели. Поэтому у Анны был свой план. Остановить машину, призывая на помощь, дождаться, когда кто-нибудь выйдет из «Мерседеса» и бежать. Бежать куда глаза глядят. Хотя нет. Ей нужно на Модель-штрассе, туда, где находится лавка господина Закера. Таков был план Анны.
А у Мертвого был свой план. Этого Штайнера нужно было брать, во что бы то ни стало. Он необходим. Он винтик, который заставит работать воображаемую машину. Только тогда план Мертвого сработает. И он должен приложить для этого все свои усилия.
Мертвый стоял за углом у булочной и пристально следил за Анной. Слишком она ненадежна. Слишком много сомнений и заблуждений в ее молодом неокрепшем уме. С одной стороны неудивительно, ведь Аню всю жизнь воспитывали лишь с одной целью: бояться и прислуживать. Но бог с ней с Анной. Что же творит тогда Павел? Куда он смотрит? Ведь не желторотый, а опытный партизан. А повелся за этой девчонкой как дурак…
Внезапно мысли Мертвого оборвал звук двигателя приближающейся машины. Посреди безлюдной улицы это звук прозвучал как гром среди ясного неба.Повстанец, вытянувшись в струнку, прижался к стене. Его не должны были заметить. Но и не контролировать ситуацию он не может. Осторожно Мертвый выглянул из-за угла. Черный автомобиль стремительно приближался к перекрестку, превращаясь из черной точки в блестящий на солнце шикарный «Мерседес». Еще несколько секунд и он поравняется с Анной. Но девушка стоит не двигаясь. Неужели она вновь испугалась?
- Давай же!- прошипел Мертвый.- Пора!- почти выкрикнул он.
Аня видела автомобиль, но внезапно ее твердость и решительность уступила место страху и сомнениям. Тело будто парализованное, не слушалось ее. А ноги как корни вросли в землю. К горлу подкатил комок. Девушка глубоко вдохнула, зажмурила глаза и словно вниз с обрыва бросилась на дорогу.
- Hilfmir!*- крикнула она по-немецки, преграждая путь «Мерседесу». Взвизгнули тормоза и черный автомобиль, будто вороной конь, вставший на дыбы, остановился у ног Анны. Как кукушка из часов, тот час же выскочил охранник с автоматом за плечом.
- Ты чего!? Совсем сдурела что ли?!- солдат буквально обрушился на девушку будто ураган.
- Помогите.- пролепетала испуганная до смерти Аня.- Меня.. меня держали в плену.
- Что ты такое говоришь?- удивился охранник.
- Я была в плену у «Мертвых». Я… я от них сбежала.- продолжала говорить невнятно девушка.
У Павла, лежавшего в кустах, чуть глаза на лоб не вылезли. Неужели! Зачем она это делает?! Неужто, Мертвый был прав!
Мертвый в свою очередь стоял на своем месте возле булочной. Он не волновался. Просто был не в восторге от такого поворота событий. Всё становилось намного сложнее. Больше нельзя было медлить ни секунды…
- Что с ней?- спросил встревоженный мужчина в черном военном плаще, вышедший из «Мерседеса».
-Говорит, что сбежала от террористов, господин полковник.- бросил через плечо охранник.- Говорит, что это были «Мертвые».
- Господин Штайнер, сядьте обратно в машину. Прошу вас.- взмолился водитель, покинув свое место.
- Эту девушку нужно доставить в Гестапо и допросить.- сказал строго человек, которого называли Штайнером.
«Допросить?» это слово молнией блеснуло в голове Анны, и она побежала прочь так быстро, что даже охранник, этот тренированный человек не смог ее догнать. Не смог он догнать и потому, что вдруг почувствовал острую нестерпимую боль в спине. Охранника будто парализовало. Издав протяжный стон, он рухнул на асфальт с торчащим между лопаток ножом. Тут же какая-то огромная тень в две секунды оказалась возле автомобиля. Чья-то мощная рука наотмашь ударила водителя по горлу и сломала тому гортань. Бедняга, хрипя и захлебываясь кровью, медленно повалился на соседнее сиденье.
Все произошло столь быстро, что Штайнер успел только заметить трупы своих подчиненных и некоего незнакомца, возникшего за спиной. Удар, и оглушенный, но живой полковник упал на землю.
- Аня сбежала!- крикнул Павел, вылетев пулей из кустов.- Ее надо вернуть. Она чуть не сдала нас!
- А я что говорил.- пробубнил Мертвый, стоя над обездвиженным Штайнером.- Вот что, Паха, уноси этого немца отсюда в логово. А я тем временем попробую найти девчонку.- и повстанец бросился бежать по улице.
- Только ты с ней поаккуратнее!- бросил вдогонку Седовласый.
- Кто я, живодер что ли!?- послышалось в ответ от Мертвого, находившегося уже в ста метрах от перекрестка.
Вдалеке послышались звуки полицейских сирен и возбужденные крики зевак. «Они скоро будут здесь»,- подумал Павел и спешно потащил Штайнера в кусты.
В это время напуганная до полусмерти Анна бежала уже в двух кварталах от того перекрестка, где только что был похищен полковник Штайнер. Периодически останавливаясь, она судорожно дышала и искала безумными глазами лишь одно: адрес Модель-штрассе,12.
И вот, спустя пять минут вожделенная надпись мелькнула перед Аней. Вот он, небольшой двухэтажный кирпичный дом, на углу табличка: Modell-Schtrasse, 12. И над входом вывеска, гласящая, что здесь располагается фарфоровая лавка, принадлежащая Рихарду Закеру. Впервые за последние дни Анна испытала неподдельную радость. Недолго думая она ринулась к двери.
Было обеденное время и посетителей в лавке не было. Господин Закер, маленького роста, совсем седой, аккуратный человек с добрым лицом, радушно принял девушку. Накормил, дал отдохнуть, выслушал рассказ о повстанцах и похищении полковника, затем уложил спать в своей комнате на втором этаже и любезно удалился по делам.
Анна не знала, сколько времени проспала, но как только проснулась, сразу же почувствовала, что на нее кто-то пристально смотрит. Девушка открыла глаза и затаила дыхание от страха. Напротив нее, в кресле сидел Мертвый. Его спокойный пустой взгляд, казалось, пронизывал насквозь.
- Ну что? Выспалась?- спросил повстанец, и в голосе его не зазвучало не единой эмоции.
- Что… что такое…- Анна поморгала и помотала головой, будто думала, что все это сон.- Где господин Закер.
- Его здесь нет.- как-то таинственно ответил Мертвый и, встав, подошел к кровати.
- Что ты с ним сделал?- вскочила в постели девушка и прижалась к стене. Она сильно испугалась, так как подумала, что Мертвый убил Закера и теперь пришел к ней, чтобы отплатить за предательство. Но повстанец стоял перед ней, не шелохнувшись.
- Я его и пальцем не тронул…пока.- сказал он.- Давай, нам нужно идти.
- Ни-икуда я не пойду.- окрепшим голосом ответила Анна, все сильнее прижимаясь к стене.
- Хм, я знал, что ты так скажешь.- кивнул Мертвый и достал из-за пояса маленький прямоугольный листок плотной бумаги.- Взгляни на это.- он протянул его девушке.
Анна послушно взяла. Это была старая черно-белая фотография. На ней три молодых офицера в форме СС. Стоят радостные, обнимая друг друга за плечи. За их спинами эшафот и ноги повешенных на виселице людей. Скрюченные в предсмертной судороге пальцы, казалось, в последнем усилии пытаются дотянуться до своих палачей. А палачи рады. «Смотрите, какую работу мы провели! Еще десяток мирных жителей болтается в петле!» Ане стало не по себе от этого снимка. Она бы рада его бросить, но не может. Пальцы не слушаются. А глаза, словно приклеенные смотрят на фотографию.
- Посмотри внимательно на человека справа.- произнес тихо Мертвый.- Только внимательно посмотри.
Взгляд девушки медленно пополз по снимку и остановился на маленьком немце, который стоял справа от всех. Анна смотрела долго. И вдруг, словно электрический ток поразил ее тело. Маленького роста, с добрым лицом и аккуратными усиками. Неужели это Закер.
- Ну, что, узнала?- донесся до нее басовитый голос повстанца.- Вот твой хороший и благородный господин Закер. Двадцать лет назад он служил в карательном отряде и убивал мирных жителей, убивал таких как я, таких как твой отец. Так, что ты ошибалась, говоря, что он хороший человек.
- Не может быть.- дрожащим голосом прошептала Аня и отбросила фотографию прочь, словно она самое отвратительное, что когда-либо бывало в ее руках.
- Может, может.- закивал Мертвый.- Пока ты спала, Закер сбегал за угол и позвонил в Гестапо. Он сказал, что у него дома скрывается пособница опасных террористов. Ты можешь, конечно, не верить. Но это факт. А факт самая упрямая вещь на свете. Я проследил за Закером и подслушал его разговор. Поэтому нам нужно уходить как можно скорее.
Анна, пораженная до глубины души, покорно надела туфли и вышла вслед за Мертвым на улицу. От шока она смогла отойти только тогда, когда под ее ногами захлюпала зловонная жижа в канализации Нового Берлина. Все это время девушка шла будто в бессознательном состоянии. «Неужели,- думала она,- неужели в этом мире больше не осталось хороших людей». В этих мыслях была и мольба, и обреченность. Зачем теперь куда-то бежать? Все вокруг хотят использовать Анну, причинить ей боль, уничтожить. Что сделала она такого в своей жизни? Чем заслужила эту участь? Сейчас логичнее было бы задать вслух именно эти вопросы, но непонятно почему Аня сказала совсем другое.
- Что теперь будет с Закером?- спросила девушка и остановилась, устремив свой опустошенный взгляд себе под ноги.
- Ничего хорошего, надо полагать.- ответил тихо Мертвый и, обернувшись, тоже остановился.- Особенно, после того, как Гестапо не обнаружит тебя в его доме.
- Жалко его.- тихо произнесла Аня. Она вот-вот готова была заплакать.
- Зачем жалеть того, кто готов был отдать тебя на съедение?- покачав головой, сказал повстанец в повязке и подошел к девушке.- Странная ты. Он предал тебя, а ты его жалеешь. Вон, даже зарыдать готова.
- Я не из-за этого плачу.- Анна посмотрела на Мертвого. Ее глаза блестели от выступивших слез, которые, стекая, оставляли на ее щеках влажные дорожки.
- Тогда почему?
- Простите меня.- вдруг с надрывом, громко сказала девушка.- Я не хотела вас подводить. Я просто думала, что господин Закер хороший человек, честный человек. А он оказался лжецом. Простите меня, пожалуйста. Я не хотела.- и разрыдавшаяся Анна, судорожно всхлипывая, опустилась на колени.
- Бог простит.- сурово ответил Мертвый, не меняя выражения лица, и присел рядом с девушкой.- Ты человек, как и я. А людям свойственно ошибаться. Я не злюсь на тебя. Но надеюсь, что это послужит тебе уроком и кое-чему научит в этой жизни. Я солдат. И как солдат понимаю этого Закера. Он всего лишь гражданин своей страны и он исполнял свой гражданский долг. Но как человек я его понять не могу. И знаешь, мне даже радостно от той мысли, что этого ублю… нехорошего человека повяжут свои же.- и повстанец неожиданно улыбнулся.
Анна знала. Теперь знала. Эта улыбка такая же, как и у Закера, фальшивая и ненастоящая. Но за ней не скрывалось желания навредить, или причинить боль. Это просто была попытка взбодрить, поднять настроение. Мертвый осторожно взял девушку за плечи и легко поставил на ноги. Его руки были холодны как металл на морозе. Но Аня была рада им гораздо больше, чем самому теплому и радушному приему, за которым мог скрываться злой умысел.

3 глава.
Эту ночь Анна вновь провела в подземном логове Мертвых. Но, несмотря на сырость и давящую атмосферу, она спала как младенец. Спала настолько крепко, что не видела никаких снов. Лишь пустоту и безмятежность. Хотя, наверно, в какой-то мере это тоже можно назвать сном. Павел и Мертвый не трогали ее. Они были заняты своими делами. Настолько важными, что абсолютно не обращали внимание на спящую. Повстанцы поминутно выходили и возвращались обратно в комнату. Периодически на недолгое время исчезали за большой массивной дверью, там, где содержались пленники.
Седовласый был очень серьезен. Нахмуренные брови разгладили морщины на его лбу. А складки в уголках рта стали еще рельефнее. Это сразу прибавило Павлу лет 10 и он стал похож на пожилого мужчину, уставшего от этой жизни. Абсолютно седого и чем-то угнетенного.
Мертвый же был как всегда спокоен внешне и внутренне. Он будто бы совсем не умел чувствовать. Будто он и не был человеком, а неведомым существом, без души и сердца.
Когда Анна, наконец, проснулась, то обнаружила, что совсем одна. Массивная железная дверь, скрывавшая за собой неизвестную и до сих пор неисследованную комнату, была приоткрыта. Девушка недолго боролась со своими сомнениями. Встав с дивана, с твердой решимостью в душе, она подошла к этой таинственной двери и заглянула в щелку.  Через нее Анна увидела большой зал, размеры которого не смогла себе представить, ибо помещение это утопало в кромешной тьме. Под потолком висело три большие  мощные лампы. Они оставляли на полу яркую лужу света, в которой компактно расположились двадцать пять человек. Они лежали на бетонном полу, будто мешки, сваленные в кучу, связанные по рукам и ногам, с плотными повязками на глазах. Аня открыла рот от удивления. Получается «Мертвые» действительно держали здесь пленных все это время. И так много. Но кто эти люди?
Из темноты появилась фигура. Это был Павел. Он молча открыл дверь, взял девушку за руку и отвел обратно к дивану. Появившийся следом Мертвый, лязгнув массивными ставнями, повесил большой амбарный замок.
- Только тихо.- прошипел он.
- Кто эти люди?- испуганно прошептала Анна, отбиваясь от руки Павла.
-Это не люди.- сурово ответил человек в повязке.- Это звери,такие же, как известный тебе господин Закер.
- Они истребляли людей сотнями и тысячами.- возбужденно заговорил Павел.- Женщин, стариков, детей. Всех без разбора! Массовые расстрелы, изнасилования, издевательства!- он почти кричал.
-Седовласый, тише.- окрикнул Павла Мертвый.-  Эти люди были профессиональными палачами, и теперь они получат по заслугам.
-Что?- помотала головой Анна.- Вы что, собираетесь казнить их?
- Да.- выпучил безумные глаза Седовласый.- А по-твоему, они достойны другого?! Что ты знаешь о том ужасе, который они вселяли в мирных граждан?! Что ты знаешь о, что они творили с такими как я?! Знаешь, что они творили в моей деревне?!
- В твоей деревне..- лишь как-то испуганно, в замешательстве сказала Анна и, глядя на трясущегося от возбуждения Павла, села на диван.
- Сколько мне лет по-твоему?- спросил тот успокоившись.
- Пятьдесят?- неуверенно, то ли спросила, то ли ответила девушка.
В ответ она услышала безумный смех Павла.
- Все.. все так говорят…кого я спрашивал о моём возрасте.- борясь с хохотом, произнес Седовласый.- Но мне не пятьдесят. Мне всего лишь двадцать шесть… Да, да, я не на много старше тебя.- закивал он, не обращая внимание на удивленный вид Анны.- Почти твой ровесник. Просто выгляжу гораздо старше своих лет. А когда-то я был обычным мальчиком. Жил себе как все.- Павел с отстраненным видом уселся на диван и продолжил говорить.- Жил в своей родной деревне. В Белоруссии. Недалеко то Гомеля. Мама моя, простой учитель русского языка и литературы, а папа тракторист-механик, золотые руки. Еще были две сестры. Лиза и  Маринка. Старшие. Ох, и доставалось мне от них. В общем, хорошо было у нас в деревне… До тех пор, пока война не началась.
Началась война. Мне тогда 4 года было. Папу моего призвали. Да он и сам стремился. Хотел нас защитить… Не смог. Похоронку нам прислали через неделю.
Мама держалась, как могла. Но я уже тогда понимал как ей на самом деле трудно. Тем не менее, я был еще ребенком и ничего не мог сделать. А мои старшие сестры хоть и были уже старшеклассницами и помогали, как могли, но все хозяйство все равно было на плечах моей матери.
Наша армия отступала и вскоре в деревню пришли немцы. Половина жителей ушла в леса и стала вести партизанскую войну. Мы остались и увидели весь тот ужас, который стали творить эти животные, эти нелюди. Они жгли дома, грабили, убивали. Маринку, самую старшую из нас немцы украли среди бела дня, на моих глазах. Я ничего не мог сделать. Лишь только бежал вслед за бронетранспортером и кричал своим тоненьким голоском. А что мог сделать четырехлетний ребенок?.. Ничего.
Через три дня я и Лиза нашли нашу сестренку в овраге, недалеко от деревни, избитую до смерти. Это стало для меня первым ударом. За следующие две недели я не проронил ни слова. Просто ходил, ел, спал и молчал. О том, что Марина найдена мы так матери и не сказали. Не решились. Ей и так было очень плохо.
Постепенно немцы обосновались в нашей деревне. Назначили управляющих из тех местных жителей, которые решили примкнуть к нацистам. Периодически наведывались карательные отряды. Их основной задачей были поиски партизан и их пособников. Но как это бывало и ранее, помимо поисков эти твари занимались еще грабежами, насиловали девушек, издевались над стариками.
Но, даже не смотря на это, народ в нашей деревне держался и духом не падал. Война еще шла. Наши войска еще сопротивлялись. Надежда оставалась. Оставалась до конца 1942 года. Тогда до всех дошла печальная весть. Пала Москва. Советская Армия была разбита. Тогда я смог понять только  одно, что это очень плохо. Но теперь-то я знаю точно. Тогда произошла катастрофа. Бедствие неописуемого масштаба. Фрицы ходили довольные как никогда. Всюду расклеили агитационные листовки, гласящие о победе Третьего Рейха, повествовавшие о доблести и о мужестве нацистских солдат, и о трусости наших бойцов. Короче, немцы всеми силами пытались унизить нас и превознести себя.
Наступил 1943 год. Его мы встретили жителями уже не оккупированной Белоруссии, а Западной Резервации №3. Половину деревень просто уничтожили, а людей согнали в оставшиеся поселения. Обрабатывать землю нам не позволяли, и постепенно начался голод. Весною не стало Лизы. Я и моя мама теперь остались вдвоем. Соседка, одинокая старушка, видя беспомощность и подавленность моей матери, взяла нас к себе. Втроем жилось гораздо легче. Но на душе все равно было тоскливо и ненастно.
Летом в окрестных лесах неожиданно объявились партизаны. Хорошо вооруженные и организованные. Кое-кто поговаривал, что это неуничтоженные остатки Красной Армии и, возможно, даже те, что защищали Москву. Они совершали дерзкие вылазки, устраивали засады, пускали под откос поезда. Ни одна из предпринятых нацистами операций по уничтожению партизан не увенчалась успехом. За три месяца было убито или поймано всего шесть человек. Допросы пленных никакой информации не давали. А публичные казни наоборот, не пугали жителей моей деревни. Зная, что в окружающих лесах хозяйничают наши, люди воспряли духом. Немцы быстро поняли, что дело пахнет восстанием и прибегли к жесточайшим мерам подавления. Началась серия показательных расстрелов мирного населения. В деревню прибывал карательный отряд. Отбирали сто человек из жителей и убивали каждого пятого. Причем фрицам было абсолютно все равно кого брать. Расстреливали и женщин, и детей, и стариков. Любого, кто оказывался пятым. В общем, как-то раз на такую казнь попал и я.
Одним ранним утром, спустя пару дней после очередной дерзкой вылазки партизан, в дверь нашего дома постучали каратели.  Без лишних разговоров они забрали меня и бабу Клаву, нашу соседку-сожительницу. Моя мама в это время спустилась в погреби потому не попала в руки фрицев. Даже представить себе не могу, что с ней было, когда она обнаружила, что нас забрали. Странно может быть, но тогда это волновало меня куда больше. Даже не смотря на грозивший мне расстрел. Что тогда с меня можно было взять? Я был ребенком, несмышленым и неразумным. Хотя, в той ситуации, наверно, наивное неведенье было лучше трезвого осознания происходившего.
Нас отвезли к опушке леса, к одному из тех мест, откуда иногда начинали свои атаки партизаны. Построили в шеренгу. Человек сто. Не меньше. Вдоль нашего строя прошел невысокий немец и четко, зычным, слегка картавым голосом отсчитал каждого пятого. «Ein, zwei, drei, vier, funf!Ein, zwei, drei, vier, funf!..» Он повторял эти слова, раз разом и каждый раз в конце указывал на очередную жертву. «Раз, два, три, четыре, пять…» Для меня это стало подобием страшного заклятия, произносимого злым волшебником. Я стоял в этой проклятой шеренге и испытывал такой страх, что сердце моё действительно могло выскочить из груди. А немец этот все приближался, неумолимо и хладнокровно отсчитывая до пяти. Он прошел мимо меня, сказав «vier». Я оказался четвертым. Не повезло тому старику, который стоял после. Он стал очередным «пятым».
Потом был расстрел. Но я его почти не помню. В памяти лишь хлесткий стрекочущий звук автомата и беззвучно упавшие тела казненных. После этого картавый немец повернулся лицом к лесу и долго что-то кричал на ломанном русском. Но я и этого не запомнил. У меня был шок. А как иначе мог себя чувствовать тот, кого смерть только что обошла стороной, немного подышав в затылок? Меня трясло от ужаса. Ноги отказывались повиноваться, и я не мог сделать ни шагу. Если бы не баба Клава, то мне бы точно пришел конец. Она взяла меня на руки и словно безвольную куклу принесла обратно домой. Моя мама, обезумевшая от моего исчезновения, бросилась ко мне и принялась целовать меня, то смеясь, то обливаясь слезами. Её плач вернул меня  в сознание и за следующие четыре дня я постепенно пришел в норму.
А партизаны не сдавались. И это продолжало злить фрицев. Но никто в деревне и не смел ругать наших. Все наоборот понимали, что это война. Война, как для партизан, так и для нас. В конце концов, они сражались за таких же, как мы. Ведь помимо нас были и другие деревни, захваченные уже, или еще не захваченные.
А нацисты все злились. Как пчелы в улье.
Через неделю меня и мою мать повели еще на один расстрел.
И вновь набрали примерно сто человек, как и в прошлый раз. И вновь нас поставили в шеренгу. Все тот же невысокий картавый немец отсчитал каждого пятого. Мне вновь повезло. Я оказался первым. Моя мама второй. Но от этого не было легче. Я вновь обезумел от страха. Казалось, что если со мной повторить такое еще раз, то мой рассудок точно не выдержит. Если бы не моя мама, то неизвестно что бы было.  Ее спокойствие и молчаливая гордость вдохнули в меня новые силы. Я вдруг понял, в свои пять лет, что я своего рода тоже солдат, сражающийся на этой войне. Только если одни бойцы идут в атаку на противника, то я из тех, кто должен выдерживать удары этого самого противника. Я стал считать, что это моя задача, мой долг. Может быть, это звучало смешно из уст ребенка, но эти мысли помогали мне выносить все те испытания, которые приготавливала мне судьба. А она подготовила мне еще один подобный показательный расстрел. Но как ни странно это меня уже не пугало. За один короткий промежуток времени во мне многое изменилось. Можно сказать, что я повзрослел за несколько дней на несколько лет.
Нас вновь привели на ту злосчастную поляну на опушке леса, где уже возвышались два  холмика,- могилы тех, кого убили в прошлый раз. Я смотрел на них без страха. Почему-то мне было все равно, расстреляют меня или нет. Но это не значило, что я шел как корова на убой. Нет. Я знал, что это казнь. Что нацисты просто, таким образом, шантажируют партизан, вынуждают их сдаться. Они поступали подло. И это разжигало в моей душе ненависть к врагу. Ненависть, которая помогала мне не сойти с ума, не прятаться в себя, будто черепаха в панцирь.
Нас рассчитали с одного до пяти. Я оказался четвертым. Мне снова повезло… А моей маме нет. Она оказалась пятой. Один из немецких солдат хотел вывести ее из шеренги, но я, понимая, что сейчас произойдет, уцепился в мамину руку что было сил. Я кричал и брыкался. Я не хотел, что бы мою маму убили. На подмогу первому солдату пришел еще один. Он смог разжать мои пальцы и что есть силы, отбросил меня в сторону. Я упал в какую-то грязную лужу в колее оставленной грузовиком. Там было довольно глубоко. Я чуть не захлебнулся, угодив лицом в липкую жижу. Пальцы рук и ноги скользили, встать никак не получалось. Каким же беспомощным я был в тот момент. Но гораздо больше меня пугало то, что я ничем не могу помочь своей маме. Я кричал, хрипел, звал ее. Я не видел что происходит, потому что в мои глаза попала грязь. Как же я ненавидел этих фрицев в тот момент! Как я ненавидел самого себя!
Внезапно раздался стрекот автоматов. Я замер на секунду, пытаясь понять, показалось мне это или нет. Потом, с какой-то удвоенной, утроенной силой я стал пытаться выбраться из колеи. Наконец я смог это сделать, затратив огромное количество сил и времени. Едва прочистив глаза от липкой грязи, я замер будто статуя. В десяти метрах  от меня, возле земляного вала лежали тела расстрелянных людей.  Среди них была моя мама. Не могу сказать точно, понимал ли я в тот момент, что моя мама мертва. Я просто подошел к ней, сел рядом и взял ее руку. Еще теплую, напоминавшую о том, что несколько минут назад моя мама была жива. Я ясно помнил ее нежный уставший взгляд и ту любовь, что исходила от него. Теперь же этой любви я не ощущал. Вот чем была для меня смерть в тот момент,- отсутствием любви.
Я долго сидел возле тела моей мамы. До тех пор, пока всех не разогнали по домам, а казненных не стали хоронить. Меня вновь с трудом оттащили в сторону, не смотря на все мои протесты. А мою маму вместе с остальными бросили в общую яму и спешно забросали землей. Каратели уехали, сделав свое дело. А я остался лежать на кургане, бывшим братской могилой для моей мамы и еще девятнадцати человек. Я рыдал и проклинал в душе всех фашистов. Как же я их в то момент ненавидел.
Под утро за мной пришла баба Клава. Она отвела меня домой и постепенно привела в порядок. Точнее попыталась сделать это. Вряд ли у нее теперь это получилось бы. Особенно после казни моей мамы. Для меня многое изменилось. И еще многому предстояло измениться.
За следующие две недели немцы устроили еще два показательных расстрела, на которые, кстати, я уже не попал. А для лучшей наглядности они разорили и сожгли дома казненных людей. Видимо это и стало последней каплей. Партизаны сдались. Они понимали, что фашисты не остановятся,  что скорее они сравняют с землей все деревни в резервации, вырубят под корень все леса и высушат все болота только чтобы добраться до сопротивлявшихся. Вот они и сдались. Сделали это ради нас. Боролись ради нас, ради нас и сдались. Но зачем тогда погибли все эти люди? Зачем погибла моя мама? Только лишь для того, чтобы все так кончилось? Именно тогда я и поседел. За одну ночьстал старше  лет на сорок. В то же время родилось и мой второе «я». Седовласый.
В общем, я прожил в резервации еще лет десять. В день, когда мне исполнилось шестнадцать, я в последний раз побывал на могиле мамы, где поклялся отомстить за ее смерть. К себе в деревню я больше не возвращался. Теперь мой путь лежал на восток. Туда, где фашисты строили Новый Берлин. Там я и повстречался с Мертвым. С тех пор мы вместе.- Павел достал сигарету и слегка дрожащей рукой ткнул ею себе в губы.
- Значит вы вместе уже почти десять лет?- немного подумав, спросила Анна.
-Да.- ответили ей оба повстанца.
- И все это время вы были здесь?!- удивилась девушка.
- Да.- кивнул Мертвый.- Обживали старое метро, присматривались к ситуации, планировали действия.
- Мы замыслили такое дело, от которого местные власти и весь Берлин на уши встанет!- злобно произнес Павел.- Мы хотим, чтобы ни одна сволочь в этом проклятом городе не могла чувствовать себя в безопасности. Мы устроим показательную казнь. Такую же казнь, как  те, которые Фридрих Штайнер, главный надзиратель Белорусской резервации, устраивал в моей деревне.
-Штайнер?- помотала головой Аня.- Это же тот самый человек, которого я помогла вам схватить.
-Так точно.- по-военному ответил Мертвый.- Там все такие.- и он показал рукой на массивную железную дверь.- Начальники карательных отрядов, палачи, надзиратели концентрационных лагерей.
-Раньше они казнили других. Теперь пришло время им самим пойти на эшафот.- и взволновавшийся внезапно Павел, вскочив с дивана, убежал в соседнее помещение, к пленникам.
Анна же еще пару минут сидела не двигаясь. Она обдумывала ту историю, которую только что услышала от Седовласого. А ведь чем-то она похожа и на историю ее детства. Но за одним исключением. Того, что было Анна почти не помнила. Слишком маленькой она была. А Павел помнил и многое понимал.
Девушка посмотрела на Мертвого. Тот стоял в углу, устремив свой взор в потолок, будто думая о чем-то важном.
- Надеюсь, ты теперь хоть немного понимаешь нас?- спросил он вдруг.
-Да.- кивнула Анна.- Я тоже потеряла всех своих близких и родных в детстве.
- Ну, вот видишь.- присев рядом с ней сказал Мертвый.- Ты тоже, как и мы, многое потеряла из-за них.-  и человек в повязке кивнул в сторону массивной железной двери.
- А ты?- внезапно спросила девушка и посмотрела на Мертвого взглядом полным настойчивости.- Ты что-нибудь потерял в своей жизни?
- Придет время, узнаешь.- мрачно ответил тот.- Пошли. Нам пора.

4 глава.

Двадцать пять человек стояли плотной шеренгой, освещенные ярким светом трех огромных ламп. Глаза их скрывали повязки, а руки были связаны за спиной плотной веревкой. Люди эти стояли нетвердо, слегка покачиваясь. Многие из них находились в этом подземелье не один день.Одежда пленников была грязной, местами порванной в лохмотья. По ней становилось ясно, что кого-то схватили на работе, а кого-то ночью, дома, вытащили прямо из кровати.
Когда раздался резкий визг ржавого металла и лязг старого амбарного замка, пенники оживились и начали перешептываться  друг с другом. Послышались тяжелые шаги. Кто-то очень большой вошел в помещение.
- GeschlossenMund! Schnell!*- прокричал некто по-немецки и пленные покорно выполнили приказ.
Наступила гробовая тишина.
Кто-то прошел позади немцев и снял повязки с глаз. Пленники, много дней не видевшие света, стояли, морщась и жмурясь. Постепенно глаза привыкали к яркому освещению, прошла резь и слезливость, призрачные фигуры постепенно принимали четкие очертания.
Перед ними стояли трое. Лиц этих людей нельзя было разглядеть из-за мешков, надетых на их головы. Лишь глаза были видны через прорези. Первая из всей троицы, явно девушка, стояла у стены, постоянно посматривая то на немцев, то на своих товарищей. По нервно сжатым пальцам и судорожному дыханию было видно, что незнакомка сильно волнуется. Похоже, что ей было не очень приятно находится в этой комнате. Напротив, стоявший в центре комнаты невысокий человек, был абсолютно спокоен. Он был полностью поглощен процессом съёмки всего происходившего на небольшую кинокамеру. Третий незнакомец, высокого роста и могучего телосложения, неспешно вышел из-за спин пленников и остановился чуть в стороне от неизвестного оператора. В руках этот некто держал пистолет и большой армейский нож.
-Итак,- низким голосом произнес громила,- а теперь внимание, заслушаем приговор. Иоганн Меллер!- длинный тонкий мужчина, стоявший первым в шеренги, вздрогнул и поднял свои светло-голубые глаза.- Меллер, ты обвиняешься в убийстве порядка семи тысяч человек. Ты совершил это в период с тысяча девятьсот сорок второго по тысяча девятьсот сорок третий год, в окрестностях Самары. Будучи начальником округа, по твоему приказу, карательные отряды убивали людей, жгли их дома, разоряли хозяйства. Приговор: виновен. Йозеф Блюмель,- стоявший рядом с Меллером
*- (немец.)- «Закрыли рты! Быстро!»
маленький коренастый мужчина выпрямился по стойке смирно,- ты повинен в том, что своими приказами отправил на эшафот три с половиной тысячи мирных жителей, детей, женщин, стариков. Приговор: виновен. Ганс Штауб…- голос высокого судьи был холоден как металл. Один за другим он произносил имена пленников, перечислял их преступления. И каждую минуту по комнате прокатывалась четкая фраза «приговор: виновен». Наконец, спустя пятнадцать минут, неизвестный судья добрался до последнего, стоявшего в шеренге человека.
- Фридрих Штайнер!- раздался гулкий бас.- Бывший главный надзиратель  Западной Резервации №3.В начале пятидесятых вы стали инициатором настоящего геноцида. Согласно плану, разработанному вами, в течении месяца были убиты, зверски замучены и казнены двадцать пять тысяч человек. Примерно двести тысяч были угнаны в рабство. Приговор: виновен! Все присутствующие здесь обвиняются в тяжелейших преступлениях против советского народа и приговариваются к высшей мере наказания: смертной казни.
Речь была окончена. Наступила гробовая тишина. Слышалось лишь взволнованное дыхание двадцати пяти пленников и мерное жужжание кинокамеры.
- Так,- почти удовлетворенно протянул судья,- а теперь поиграем.- он подошел к Штайнеру и, нависнув над невысоким немцем глыбой, в упор посмотрел тому в глаза. Заметив в них страх, громила выпрямился и принялся ходить вдоль выстроенных в шеренгу пленников.
- Сейчас мы вас расстреляем,- произнес он спокойно по-немецки,- но не всех сразу. Сначала каждого пятого.
С этими словами судья вновь подошел к Штайнеру и наставил на него пистолет. Нацист побелел как гипсовая статуя и стал раскачиваться из стороны в сторону. Было видно, еще чуть-чуть и он свалится в обморок. Недовольно покачав головой, неизвестный судья(а теперь еще и палач) медленно прошел мимо четверых пленников и остановился возле пятого. Тот испуганно выпучил глаза и дрожащими губами принялся строить какие-то непонятные гримасы.
-Виновен.- тихо произнес судья и нажал на курок. Комната содрогнулась от звука выстрела. Содрогнулись и пленные немцы. Их товарищ, с дымящийся дырой во лбу, рухнул на бетонный пол. Неизвестная девушка, стоявшая все это время у стены, неподалеку от массивной железной двери, сгорбилась, втянула плечи и медленно опустилась на колени.
Высокий судья продолжил. Он вновь поднял пистолет и уткнул его ствол в лоб следующему пленнику.
- Раз.- тихо произнес громила и сделал шаг в сторону.- Два… Три… Четыре…
Четвертым оказался немец по фамилии Краузе. Дрожавший до этого, он вдруг уверенно шагнул вперед и, схватившись за ствол пистолета руками, приставил его к своей груди.
- Вот, стреляй! Я не боюсь ни тебя, ни смерти.- кричал Краузе.- А ты трус! Ты даже лицо своё не открываешь! Трус!
Казалось, слова доведенного до отчаянного безрассудства человека не произвели ни малейшего эффекта. Судья оставался спокоен внешне. Подождав, когда утихнет эта буря эмоций, он вырвал оружие  из рук немца и приставил его ко лбу пленника.
- Пять.- произнес громила и выстрелил. Смелый, но безрассудный Краузе последовал вслед за первым несчастным. Пленник, который должен был стать пятым, нервно дернул головой и сглотнул комок, подступивший к горлу. В его глазах читалось смятение: «Неужели и меня сейчас тоже пристрелят, как бродячего пса?!» Видимо, прочитав этот вопрос во взгляде немца, судья тихо произнес:
-Тебе везет… пока. Твоя пуля досталась другому.
Громила оглянулся и посмотрел на безмолвного оператора. Тот бесстрастно продолжал снимать казнь, не отрывая глаз от объектива кинокамеры. Чуть поодаль, прислонившись к стене, на коленях стояла девушка с мешком на голове. Ей явно было не по себе от всего происходящего здесь. Судья сделал еле заметное движение головой и оператор, отделившись от своего аппарата, подошел к несчастной. Он бережно взял ее под руку и вывел из помещения.
- Так, а теперь продолжим.- сказал судья, оставшись один на один с пленниками.
Последовало еще три выстрела с интервалом примерно в полминуты. Теперь на холодном бетонном лежало пять бездыханных тел, а в живых оставалось еще двадцать пленников. Они стояли, отступив к стене, с опаской глядя на своих погибших товарищей. Их палач в свою очередь смотрел на них. Смотрел пристально, оценивающе.
- По-моему им не нравится то, что мы делаем,- цинично сказал судья, обращаясь к вернувшемуся на свое место оператору.
- А разве может нравиться кому-то, когда его расстреливают? Да еще так жестоко.- усмехнувшись ответил неизвестный за кинокамерой.- По-моему нет.
- По-моему тоже.- кивнул громила.- Но мне кажется, этиграждане забыли, как они, или их подчиненные делали то же самое с другими, ни в чем неповинными людьми… Ну что же, теперь пришел их черед. Пусть испытают все на себе. Продолжим нашу игру,- и судья перезарядил пистолет,- только теперь я не буду выбирать каждого пятого, или каждого третьего. Я просто расстреляю пятнадцать человек.
И в следующую минуту комната наполнилась резкими звуками выстрелов и человеческими стонами. На пол упало еще пятнадцать истекающих кровью тел. В воздухе висел едкий запах пороховых газов, проникавший даже через мешковину, вызывающий жжение и слезливость. В этой еле заметной дымке стояли, прижавшись, друг к другу, пятеро пленников, переживших эту чудовищную расправу. Они озирались по сторонам как загнанные звери и видели лишь мертвые тела своих бывших сокамерников.
- А теперь самое интересное?- с каким-то детским озорством спросил неизвестный оператор, залезая рукой под мешок на своей голове и вытирая слезы, выступившие от пороховых газов.
- Да.- кивнул судья и достал из нагрудного кармана несколько клочков бумаги.- А теперь вы будете тянуть жребий.-обратился он к пленникам протягивая листочки раздвинутые веером.- Берите.
Немцы стояли не шелохнувшись. Когда судья сделал шаг вперед, чтобы заставить их тянуть жребий, пленники в страхе вжались в стенку и обезумевшими глазами стали глядеть на оператора, будто тот должен был их спасти. А может они смотрели в объектив камеры, надеясь на что-нибудь совсем невероятное и несбыточное, что их кто-нибудь увидит и спасет.
-Берите! Ну же!- крикнул судья и буквально вложил одну из бумажек в руку Штайнеру. Тот медленно развернул запачканный рваный клочок, бывший когда-то газетой, и увидел на нем цифру один. Штайнер молча показал его другим пленникам и те с некоторым опасением и непониманием в глазах быстро расхватали оставшиеся клочки бумаги.
- А теперь посмотрите на выпавший вам номер.- произнес спокойно судья и отошел к кинокамере.- Пусть №4 сделает два шага вперед.
От группы пленников отделился маленький коренастый мужчина. Это был Йозеф Блюмель. Под присмотром дула пистолета он подошел к судье. Тот достал из-за пояса нож и протянул его немцу.
- Бери. Ты должен убить им номера пятого.
От этих слов один из пленников вздрогнул как от электротока, уронил бумажку и мгновенно побледнел, почти слившись  бетонным полом. Это и был №5. Губы несчастного дрожали, а глаза были полны смертельного ужаса.
- А если я его не убью?- спокойно спросил Блюмель, хватаясь за рукоятку ножа.
- Тогда мы убьем тебя.- почти по слогам ответил судья и покачал пистолетом.
-Ясно.- вздохнул обреченно немец и посмотрел на своего сокамерника. Тот стоял, качаясь из стороны в сторону, шепча себе что-то под нос.
-Прости меня, Ганс.- с сожалением сказал Блюмель и одним прыжком преодолел расстояние, разделявшее его и несчастливого пятого номера. Холодная сталь вошла в плоть с едва слышимым лязгом. Тот, кого Блюмель назвал Гансом, слабо крикнул и,  выпучив остекленевшие глаза, наполненные болью и страхом, рухнул среди тел других, казненных ранее.
Оставшиеся в живых с ужасом смотрели на свершившееся убийство. Отчасти они боялись того, что с ними случится то же самое. С другой стороны пленники испытывали подсознательное презрение к их сокамернику, убившему своего собрата из-за одного звериного страха перед смертью. Каждый из них наивно полагал, что не сделает подобного, когда судьба поставит его перед выбором: убить или быть убитым.
- А теперь №3!- громко сказал судья и подошел к Блюмелю, который стоял с выражением нечеловеческого торжества. У человека, находящегося в состоянии крайнего перевозбуждения отобрать нож не составило большого труда.
- №3!- повторил настойчиво громила. Пленник, вытянувший бумажку с цифрой три, дрожа от страха, сделал шаг вперед.
- Ты, наверно, уже понял, что должен убить номера четыре,- сказал судья, протягивая нож подошедшему немцу.
- Я понимаю.- промямлил пленный и взял в руки оружие.- Но я не стану убивать его.
- Что?- переспросил оператор, явно сильно удивляясь.- Так ведь ты сейчас умрешь, если не выполнишь наш приказ. Мы убьем тебя!
-Не убьете!- вдруг твердо произнес №3. В его глазах не было больше страха, лишь только какая-то непонятная обреченность. Посмотрев на своих палачей, пленник, не медля, со всего размаху полоснул ножом себе по горлу. Кровь хлынула из косой длинной раны и немец, кряхтя, захлебываясь, упал среди тел своих сокамерников.
Когда он затих, и последние капли жизни покинули его тело, казнь продолжилась.
№2, суровый, с абсолютно правильными чертами лица человек, не моргнув и глазом убил обезумевшего Блюмеля, даже не смотря на то, что тот отчаянно сопротивлялся.
- А чего медлить?- спрашивал обреченно №2, передавая нож последнему выжившему, Штайнеру.- Все равно и так ясно чем это все закончится.
Суровый пленник последний раз обвел прощальным взглядом свое последнее пристанище. Возле массивной железной двери, в проёме стояла все та же неизвестная девушка. Она прислонилась к стене и пальцами пыталась уцепиться за шероховатую кирпичную кладку. Ей явно было очень тяжело. Видя это, №2 криво усмехнулся и, посмотрев вперед, демонстративно выпятил грудь.
- Только бей сильно!- сказал он Штайнеру и тот, как следует размахнувшись, всадил нож по самую рукоятку. Удар пришелся прямо в сердце. Смерть второго номера была мгновенной.
Теперь в живых остался только один пленник.
- Ну вот, теперь настал и твой черед покинуть этот мир.- произнес тихо судья подходя вплотную к Штайнеру.
- Ну, уж нет! Не возьмешь!- прошипел немец и занес над головой окровавленное лезвие.- Получай!
С диким воплем он бросился на своего мучителя и вонзил ему нож прямо под ключицу.
Незнакомка в дверном проеме громко взвизгнула и, всхлипывая, медленно опустилась на колени. Оператор напротив, лишь на секунду выпрямился и посмотрел на судью, который отшатнулся назад, глядя на торчавший из груди нож. Казалось, еще немного и этот громила упадет. Но того не произошло. Наоборот, он выпрямился и абсолютно спокойно вытащил лезвие из-под ключицы. Не было ни стона, ни боли. Нож был почти чист, а рана не извергала ярко-алую реку крови. Складывалось ощущение, будто судья не человек, а манекен из магазина одежды, сделанный из пластмассы, а не из плоти.
Штайнер смотрел на своего палача как на приведение, как на что-то, чего не может существовать по определению. Ведь после такого удара человек должен умереть. Но этот громила с мешком на голове стоял, как ни в чем не бывало. Пленник глядел на него с выражением крайнего изумления на лице.
- Значит…- немец слегка заикнулся.- Значит, ты существуешь. Значит все, что я слышал не сказки, а правда. Ты wunderwaffe*!
В ответ на это судья, как следует размахнувшись, всадил нож в живот Штайнера, буквально пригвоздив того к стене. Немец издалпротяжный вой и стал медленно садиться на пол, держась руками за кровоточащую рану. «Как же это больно»,- проносилось в голове у умирающего пленника. Он тяжело осел на пол, глядя на своего палача. Тот расстегнул ворот гимнастерки и стал нащупывать рану под ключицей.
-Кончай его.- сказал громила по-русски, обращаясь к оператору, и стремительно вышел в соседнюю комнату. Человек, стоявший за кинокамерой, достал из-за пояса старый наган и подошел к умиравшему на полу пленнику.
- На, гад! Получи! Получи!- кричал он в приступе внезапной ярости, разряжая свой пистолет в Штайнера.
В это время, Мертвый, сняв с головы мешок, стоял в соседней комнате у зеркала и разглядывал полученную им рану. Он спокойно залезал пальцами прямиком в раневой канал и при этом абсолютно не морщился от боли. Будто он и не чувствовал этой самой боли.
- Ну, вот, еще одна дырка.- сказал Мертвый тихо сам себе.- Хорошо, что кость не задел. А то хлопот тогда не оберешься.
Он отвернулся от зеркала и наткнулся на буравящий его взгляд Анны. В ее глазах, помимо страха и непонимания, читалось любопытство. Но не озорное, а настойчивое, пробивающее любые стены и сметающее самые непреодолимые преграды. В свою очередь, Мертвый абсолютно спокойно смотрел на девушку. Ее взгляд не трогал его души, но он понимал, что время рассказать всю правду пришло.
 *-(немец.)- «супероружие»

- Ты хотела знать, что я потерял в своей жизни?- спросил Мертвый, садясь на диван.- Ладно, тогда слушай.

5 глава.

До Великой войны Мертвый не был тем беспощадным повстанцем, объявившим настоящую войну Третьему Рейху. Он был совсем другим. Его звали Андреем. Штангист, кандидат в мастера спорта по тяжелой атлетике, простой работяга, до сорок второго года он жил в Москве и как все обычные люди любил, страдал, находил, терял.
А потом грянула война.
Андрей пошел в числе первых, добровольцем, с одним единственным желанием, защитить родную страну, своих родных и близких. Он сразу же попал на тяжелый участок, на Белорусском фронте. Дрался отчаянно. Отчасти благодаря своей отваге и самопожертвованию, а с другой стороны из-за высоких потерь среди командного состава Андрей Городовой довольно быстро стал сержантом. К концу сорок второго, будучи уже командиром взвода, он участвовал в обороне своего родного города, Москвы. Бои здесь были самыми тяжелыми, как для Красной Армии, так и для солдат Вермахта. Советские солдаты старались изо всех сил. «Не отдадим ни пяди Родной земли!»- кричали в окопах офицеры и политруки, поднимая в атаку бойцов. Порой целые батальоны слагали свои головы, пытаясь остановить продвижение врага. Но все эти невероятные жертвы оказались напрасными. Москва пала. Правда, этого Андрей уже не увидел. За месяц до падения столицы он был ранен в бою и в бессознательном состоянии попал в немецкий плен. А пленному никто не собирался оказывать нормальную медицинскую помощь.  Каким-то чудом сержант не умер от кровопотери и воспалившихся ран. Он смог выкарабкаться. Может быть, благодаря своему хорошему здоровью, а может и благодаря заботе других, таких как он.
Окончательно Андрей пришел в себя, когда железнодорожный состав, перевозивший военнопленных, был уже где-то на территории восточной Польши. Сырой, продуваемый всеми ветрами вагон, будто нарочно был устроен так, чтоб щели в обшивки можно было спокойно просунуть руку, но не более того. Можно было почувствовать запах свободы, вдохнуть полной грудью, но не более того. Пленники все равно оставались пленниками.
В конце зимы сорок третьего поезд привез сержанта Городового в окрестности небольшого польского городка Гданьска. Здесь располагался целый комплекс. Лагерь временного содержания, распределительный центр пленных и, наконец, настоящая фабрика боли, страданий и смерти, лагерь «Fegefeuer».* Здесь Андрей прошел через отбор. Как один из самых сильных и физически крепких, он был направлен в каменоломни, из которых никто никогда живым не возвращался. Но сержант не собирался стать очередным, кто подтвердил бы эту печальную тенденцию. В его голове зрел план побега. Осуществить этот самый план Городовой попробует два раза.
Первая попытка будет неудачной с самого начала. Сержант смог прорваться через ограждение вместе с десятью, такими же, как онпленными. Но еще до того, как им удалось скрыться в лесу, троих убило пулеметной очередью. Еще двоих пристрелили немецкие солдаты во время погони. Оставшихся в живых схватили и вернули в лагерь. Но убивать не стали, а всего лишь посадили в карцер.
По приказу начальника лагеря, устроили публичную казнь двадцати пятизаключенных лагеря «Fegefeuer».  Расчет был прост. Зачем казнить тех, кто уже попробовал сбежать, если можно казнить тех, кто, возможно, только собирается это сделать. Упреждающий удар. Как перед крупным наступлением.  Заключенные будут бояться не только самого наказания, но и связи с теми, кто желает организовать побег. Кому захочется быть убитым из-за какого-то сумасшедшего?Тем самымпотенциальные беглецы в будущем будут лишены поддержки со стороны остальных пленников.
Городовой думал обо всем этом, сидя в карцере вместе с остальными. Кто-то из его сокамерников сразу отказался от идеи нового побега. И не только из-за нежелания жертвовать жизнями других людей, но и из-за обыденного страха за самого себя. Андрей же сомневался. На одной чаше весов были те пятеро несчастных, которых казнили из-за него. Надругой была, пусть и призрачная, но вполне осязаемая надежда обрести свободу. *- « Фегефойер»- нем. «чистилище»
Но моменту выхода из карцера, сержант уже имел вполне сформированное, четкое решение. Он обязательно попробует сбежать снова. Но на этот раз один, чтобы как можно меньше людей пострадало. Андрей никому не говорил о своих намерениях. Опасался, что среди заключенных найдутся трусы и предатели, способные донести начальнику лагеря о готовящемся побеге. Андрей тщательно проработал план, постарался учесть все детали, чтобы тем самым повысить свои шансы на успех. И когда, наконец, все было готово, сержант претворил свой замысел в жизнь.
Он сбежал ночью, во время планового обхода территории лагеря. Убив трех охранников голыми руками, Городовой покинул периметр и скрылся в лесу. На этот раз ему удалось преодолеть гораздо большее расстояние. Овчарки, пущенные по следу беглого заключенного, смогли настигнуть Андрея лишь в тридцати километрах от лагеря. Правда животным дорого обошлась эта погоня. Из десяти собак выжило только три. Озверевший, как медведь-шатун, разбуженный зимою, сержант расправлялся с овчарками самыми жестокими способами. Утихомирить беглеца получилось лишь у солдат, подоспевших на помощь своим четвероногим братьям по оружию.
Начальник лагеря, Михаэль Флинк, рвал и метал. Еще бы! Где это видано, чтобы простой заключенный сбежал, убив трех часовых и семь натренированных породистых собак?! «Полетели головы» подчиненных. Да и сам Флинк чувствовал, как чья-то более могущественная, чем его, рука собирается подписать приказ об отставке начальника концентрационного лагеря «Fegefeuer». Да, скорее всего головы ему было не снести. Предчувствуя расправу, Флинк хотел последний раз насладиться имеющейся у него властью и распорядился подготовить Городового к публичной казни. Но в ход событий вмешалась сама судьба.
Ночью, в лагерь прибыли два высокопоставленных гостя. Один из них генерал Рихард Каммер, а другой профессор биологии Клаус Штарке. Не говоря, зачем и с какой целью, они осмотрели всех мужчин, содержавшихся в «Fegefeuer» и остановили свой выбор на Андрее Городовом. И как Флинк не старался переубедить своих гостей, утверждая, что этот озлобленный зверь абсолютно неуправляем, сержанта все равно увезли из лагеря. Поэтому жажда мести начальника лагеря так и осталась неутоленной. Да и ладно. Куда увезли этого бешеного русского? Что с ним будут делать? Эти вопросы теперь мало интересовали Флинка. Интерес его пропал после того, как он узнал, что высокопоставленные гости были из АНЕНЕРБЭ, Наследия Предков, организации очень таинственной и крайне засекреченной. Оставалось теперь лишь поставить печать на приказе о казни Андрея Городового. Так, просто, чтобы не нарушать отчетность.
А сержанта, казненного на бумаге, тем временем везли на север, к побережью Балтийского моря. Оттуда небольшой катер отвез пленника на скалистый остров, на котором удобно расположился старинный замок, увенчанный мрачными статуями горгулий и островерхими готическими шпилями. Тут и находилась одна из многочисленных лабораторий АНЕНЕРБЭ.
Поначалу на ум сержанту пришла мысль, что его как сказочною принцессу заточат в самую высокую башню, но нацисты поступили иначе. Андрея провели внутрь здания с черного хода, ведущего в сырую темную подземную тюрьму. Здесь Городового бросили в одну из многочисленных одиночных камер, где он и провел следующие две недели.
Пленника регулярно кормили хлебом и отварной перловой крупой. Давали достаточно воды, чтобы можно было продержаться весь день. Андрею казалось это странным, хотя от еды он все-таки не отказывался. Ему могли понадобиться силы, на случай если появится возможность сбежать из этой мрачной обители. Но одно не давало покоя. Зачем так хорошо ухаживать за военнопленным? Немцы явно замышляли что-то. Но что? Городовой думал об этом сутки напролет, не смыкая глаз.
И однажды он получил ответ.
Как-то утром в подземной тюрьме, где обычно все было тихо и уныло, наступило заметное оживление. Солдаты стучали массивными дверями камер, выводили оттуда пленных и отправляли их наверх. Андрей естественно последовал тем же путем.
Узкая витая лестница выходила на первый этаж замкового комплекса и оттуда, по небольшому коридору, можно было попасть на нечто вроде центральной площади. Здесь сержант обнаружил, что помимо него в подземельях содержалось еще порядка тридцати человек. Это были такие же военнопленные как и он. Среди них были и французы, и англичане, и поляки, и многие другие, кто сражался когда-то с непобедимой армией Третьего Рейха.
Пленников разделили на две группы и поставили друг напротив друга. По краям площади и на замковых стенах расположилось два взвода автоматчиков, готовых в любой момент открыть огонь, если кто-нибудь из заключенных взбунтуется или попробует сбежать.
К пленным вышел немецкий генерал, человек худощавый,  высокого роста, с широкими скулами и светло-голубыми глазами, тот самый, который приходил в лагерь «Fegefeuer» вместе с профессором Штарке. Пользуясь услугами нескольких переводчиков, он объяснил, что Андрею и остальным придется драться друг с другом. Генерал пообещал, что тем, кто не погибнет, сохранят жизнь и в дальнейшем. Поспешно взобравшись на стену замка, Каммер подал знак к началу сражения.
- Jetztzu Tode zu pr;geln!*- крикнул он по-немецки и взмахнул рукой.
Но никто из пленников не двинулся. Все стояли мрачные, глядя на автоматчиков с ненавистью в глазах.
-Gegenseitig umbringen!*- крикнул Каммер.
И вновь бездействие. Казалось, еще чуть-чуть и заключенные бросятся на стражников, даже невзирая на отсутствие оружия.
Генерал криво ухмыльнулся и отдал приказ одному из солдат. Тот, не медля вскинул автомат и выпустил очередь поверх голов пленников. Эта акция устрашения принесла свои плоды. Какой-то англичанин с изможденным бородатым лицом с диким воплем бросился на стоящего рядом француза. Как по цепочке, безумие быстро передалось от одного к другому и, через минуту, главная площадь превратилась в настоящий ад. Люди душили друг друга, колотили кулаками и били ногами. В ход шли самые жестокие приемы рукопашного боя. Андрей как мог, уклонялся от драки, но, в конце концов, его зажали с двух сторон и сержанту пришлось вступить в бой. Все мелькало перед глазами. Городовой не помнил, сколько
*- нем.- «Вы будете биться насмерть»
*-нем.- «Убивайте друг друга»
 человек ему пришлось отправить на тот свет. Он просто бился, как раненый загнанный зверь.
Как же незначительна эта грань между здравомыслием и безумием.  Как же мало надо, чтобы сойти с ума и превратиться внечто неуправляемое, неподчиняющееся даже самому себе.
Все кончилось за какие-то пять-десять минут. А тем, кому удалось выжить, это время показалось вечностью, или точнее вечным адом. Посреди трупов и смертельно раненых людей стояли трое: французский летчик с обезумевшим взглядом, чешский солдат, спокойный и непоколебимый как скала, и он, Андрей, с глазами полными отчаяния, дрожащими от нервного напряжения руками иабсолютной пустотой в душе. Несколько немецких солдат молча обошли всех лежавших на земле пленников и добили тех, кто был еще жив. Потом Каммер спустился со стены и подошел к безумному французу, протягивая ему обе руки. На одной ладони лежал нож немецкого солдата с большим зазубренным лезвием и черной витой рукоятью, а на другой старенький потертый парабеллум.
- W;hlen.*- тихо произнес генерал и подошел как можно ближе к пленному летчику. Рука того приблизилась сначала к ножу, но вдруг зависла в воздухе. По остекленевшим глазам француза, было непонятно, думает он или сомневается. Но все же выбор был сделан. Взяв пистолет, летчик повернулся к Андрею и, пристально посмотрев на него, внезапно громко расхохотался. Рука его взметнулась вверх, ствол парабеллума коснулся виска. Щелчок! Раздался хлопок и, таким образом застрелившись, француз упал на землю. Глаза его, даже после гибели не выражали ничего кроме бесконечного безумия. Страшно умереть так, лишившись разума и всего того, что делало тебя человеком.
Каммер молча подошел к чеху протянул тому нож. Пленникмолча принял оружие и медленно пошел на Андрея. Лицо его было по-прежнему спокойным и непроницаемым. Может быть, этот чех тоже сошел с ума, просто его безумие выражалось в полном отсутствии каких-либо внешних проявлений. Сержант же напротив не был настолько безумен. Он отлично понимал, что сейчас его убьют. Разумом Андрей знал, что этот чех всего лишь хочет жить, как и он.
 *-нем.- «Выбирай!»
 Но нечто потаенное, глубоко в душе сержанта твердило: «Защищайся!». Шла внутренняя борьба между человечностью и животным страхом.
Андрей стал отступать назад. И  делал это до тех пор, пока за его спиной не оказалась стена. Именно тогда Городовой-человек проиграл сражение Городовому-зверю. В душе сержанта, будто что-то щелкнуло. Как щелкает затвор разряженного пистолета. Андрей впал в забытье. А когда он, наконец, пришел в себя, то увидел свои пальцы сжимающие горло чешского солдата. Тот был мертв уже две минуты, а озверевший сержант все это время не отпускал шею пленника.
Каммер смотрел на все произошедшее с явным удовлетворением. В живых остался только один заключенный. Он самый сильный, самый выносливый, способный на неописуемые приступы гнева. Он был идеальным кандидатом, для претворения в жизнь зловещего замысла генерала.
- Gut!-воскликнул Каммер и взглядом подал знак стоявшим напротив него солдатам. Те втроем схватили Андрея и, не дав ему опомниться, потащили в какое-то темное, но просторное помещение. Там в нетерпеливом ожидании находился профессор Штарке и семь его ассистентов. При помощи стражников они раздели догола и  уложили сержанта на операционный стол. Привязав его руки и ноги, нацистские ученые приступили к делу.
Взяв маленькие скальпели, Штарке с ассистентами начал делать небольшие неглубокие надрезы на коже Андрея. Шокированный и находившийся в трансе сержант, почувствовав боль, пришел в себя. Он кричал, стонал, выл и обрушивал на своих мучителей десятки гневных речей нецензурного содержания. Пытался вырваться, но привязные ремни были очень прочны. Даже голова Андрея была зафиксирована так плотно, что нельзя было посмотреть по сторонам. В конце концов, поняв безвыходность своего положения, Городовой затих и, стиснув зубы, стал терпеть. Он поклялся себе, что эти сволочи не услышат от него теперь ни звука, ни малейшего стона.
Но тут появилась другая проблема. Перед глазами сержанта возникло клеймо: буква «М» пронзенная мечом и опоясывающий всю эту фигуру круг. Металл светился призрачным ярко-оранжевым светом. Андрей понял, что сейчас будет очень больно. Он зажмурился и очень сильно сжал челюсти: не дай бог откусить себе язык, если вдруг не получится стерпеть эту пытку. Раскаленный металл коснулся лба Городового. Все его тело моментально и конвульсивно выгнулось, пальцы сжались в кулаки так сильно, что послышался хруст суставов. Но ни единого звука не услышали нацисткие ученые. Клятву надо было держать, и Андрей собирал все последние остатки собственной воли в единый сгусток. От боли, пронизывающей все его тело он совсем потерял ориентацию, разум перестал понимать все происходившее вокруг.
Истерзанного безвольного сержанта развязали и поставили на ноги.  Он, качаясь из стороны в сторону, смотрел по сторонам абсолютно пустым взглядом. Казалось, Андрей вовсе не здесь, его мысли перенеслись куда-то очень далеко, а тело осталось в замке АНЕНЕРБЭ. Какой-то человек в халате пощелкал пальцами перед лицом Городового и, не дождавшись ответной реакции, ткнул ему под нос ватку, смоченную в неизвестной жидкости. От едкого и удушливого запаха Андрей встрепенулся, в глазах появились оттенки рассудка, появилась хоть какая-то осмысленность. Но все-таки сержант был еще немного не в себе. Все происходящее вокруг по-прежнему виделось ему лишь призрачным действом, театром зловещих теней. Что-то металлическое и на этот раз холодное коснулось обожженного лба Городового. Послышался щелчок. Этот звук окончательно пробудил разум Андрея. Спусковой крючок! В какое-то мгновение он понял, что должно сейчас произойти, но мгновение это стало последним. Раздался короткий хлопок и на сержанта обрушилась тьма, увлекающаяя его в забвение.
Когда Городовой вновь открыл глаза, то увидел, что тьма вокруг так и не рассеялась. Однако, были слышны неясные тихие звуки. То ли капли воды, падающие на каменный пол. То ли скрип ржавых цепей. То ли далекие невнятные голоса. Попытавшись пошевелиться, Андрей сразу понял, что не чувствует собственного тела, да и вообще ничего ровным счетом не чувствует. «Что со мной?- думал он.- Неужели я умер и попал в ад?» Но через несколько минут эти сомнения развеял скрежет массивной железной двери и немецкий стражник, появившийся на пороге. Он схватил пленника и вместе со своим товарищем потащил его наверх, по той же витой лестнице и короткому коридору, к зловещей площади, на которой к тому времени не осталось и следа от случившейся накануне ужасной расправы над заключенными.
Андрея поставили к стене. В десяти метрах от группы немецких офицеров. Те с интересом разглядывали сержанта, всего исполосованного непонятными символами, с уродливым клеймом на лбу. Вышло четверо солдат с автоматами. По команде старшего они вскинули оружие иc видом, полным суровой решимости уставились на пленника.
- Feuer!- прогремел в воздухе бас молодого голубоглазого лейтенанта и почти одновременно стволы автоматов изрыгнули пламя и свинец. Большинство пуль угодило в замковую стену, но некоторые попали в цель. Андрей, инстинктивно закрываясь руками, заметил, как один из патронов угодил ему в руку и вырвал целый кусок кожи. Еще три попали сержанту в живот. Но вот странная штука, боли не было. Крови тоже. Удивленные автоматчики смотрели на Городового как на нечто совершенно невероятное. А Андрей, в свою очередь, разглядывал раны и пытался понять, что же с ним сделали. Почему нет боли? Почему нет крови? Почему он вообще все еще жив?
Молодой голубоглазый лейтенант, с неподдельным восхищением в глазах оглянулся и посмотрел на Каммера. Тот был доволен как никогда. Его гости смотрели на Городового, как папуасы с далекого острова смотрели на европейцев, прибывших на своих огромных каравеллах.  Этого, видимо, и добивался генерал. Но этого ли?
Солдаты вновь схватили Андрея и поволокли его в тот самый мрачный зал, где накануне над ним проводили бесчеловечный эксперимент ученые АНЕНЕРБЭ. Там сержанта вновь положили на стол. Штарке с упоением о чем-то рассказывал гостям, все время указывая на раны на теле пленника. В конце концов, показ окончился, и Городового снова бросили в камеру. Там он и просидел следующие две или три недели. А может быть и целый месяц. Понять было нельзя. В заточении Андрей не видел солнечного света. Но это нисколько не угнетало его психики. Кушать не давали, но голода сержант тоже не чувствовал. Он мог часами лежать на холодном каменном полу, не испытывая никакого дискомфорта или холода. Даже абсолютное непонимание Городовым того, что с ним  сделали, не доставляло особых волнений. Будто весь мир стал существовать отдельно от сержанта. Будто он сам по себе был этим миром, независимым и самодостаточным…
- А что же случилось потом?- спросила Анна, отчасти завороженная, отчасти поставленная в тупик рассказом Мертвого.
- Случилось то, что должно было случиться, когда пытаешься удержать в руках огонь.- немного поэтично произнес повстанец.- Я продолжал сидеть в темнице. Постепенно обучался немецкому языку, часами слушая бесполезную болтовню охранников. Периодически я слышал вопли, доносившиеся откуда-то сверху. После них меня всегда выводили из камеры, укладывали на стол и тщательно осматривали. На лицах нацистских ученых читалось одно лишь недоумение. Они вновь и вновь осматривали мое тело, пожимали плечами, спорили друг с другом с пеной у рта и, не найдя нужного им ответа, отправляли меня обратно в тюрьму. Так повторялось много раз. Я даже начал привыкать к подобному отношению к себе, пока однажды не услышал одно слово, произнесенное Штарке. Профессор говорил о вскрытии подопытного, то есть меня. Говорил, что только так возможно понять, почему их подопытный образец получился действующим, а все остальные нет. К такому исходу я готов не был. Поэтому, во что бы то ни стало,  решил сбежать.
Я дождался, когда меня вновь поведут на осмотр и просто попер напролом, убивая любого, кто вставал на моем пути. Их оружие было бессильно против меня. К тому времени мне уже давно стало понятно, что я бессмертен. Ну, или, по крайней мере, очень живуч.Я хотел было добраться до Каммера и Штарке, но эта парочка спряталась от меня за бронированной дверью, предпочитая пожертвовать жизнями простых солдат.
С боем я покинул замок АНЕНЕРБЭ. Добрался до берега и сел в первую попавшуюся лодку. На побережье стоял густой утренний туман, в котором я и укрылся от преследования. Я плыл на восток. Плыл без остановки. И что самое удивительное, не чувствовал усталости. Даже когда моё небольшое судно разнесло в щепки штормом, я продолжал двигаться вплавь. До тех пор, пока не выбрался на берег где-то в Курляндии. Я отправился в сторону Москвы, которой к тому времени уже не было. Я пошел туда просто так, сам не зная зачем.
Шел тысяча девятьсот сорок четвертый год. Я двигался по захваченной территории и видел все те пепелища и развалины, оставшиеся от больших городов. Видел целые поля, усеянные трупами не только солдат, но и стариков, и женщин, и детей. Реки и озера стали красными от всей той крови, которую пролила армия Третьего Рейха. Если бы я мог что-нибудь чувствовать, то неминуемо сошел с ума. Но я просто смотрел на весь этот военный хаос, одним лишь разумом понимая, насколько все это ужасно.
Я шел на восток. Прятался в руинах. Заходил в захваченные города и, неделями, не выходя, сидел в подвалах старых домов. А потом я нашел Паху. Или, может быть, он нашел меня. В общем, судьба свела нас вместе…
Мертвый окончил свой рассказ и встал с дивана. Он стал ходитьпо комнате из угла в угол. Было ли это привычкой, оставшейся от жизни полной чувств, или, может быть, Андрей лукавил, и какие-то эмоции продолжали до сих пор гнездиться в его душе.  Хотя была ли душа у этого человека?
Анна пыталась осознать все то, что было ей только что рассказано человеком в повязке. Вся эта жестокость, беспричинное зло, мучительные смерти. Все это был столь чуждо душе девушке, хотя она и являлась человеком этого мира, жестокого и беспощадного. Аня посмотрела на Мертвого взглядом полным жалости и одновременно какого-то подсознательного презрения. Повстанец явно заметил этот взгляд.
- Ты думаешь, я чудовище?- спросил он абсолютно спокойно, без тени волнения.- Может быть ты и права. Я лично давно перестал считать себя человеком. Нельзя быть таковым, если в твоей душе есть только ненависть и ничего более. Но пойми, лишь только эта ненависть и позволяет мне считать себя живым существом, а не живым трупом.
Но Анна ничего не сказала в ответ. Она лишь молча смотрела на Мертвого. Потом девушка тоже встала с дивана и подойдя к массивной железной двери, внезапно повернулась и спросила:
- А как было раньше, до войны?
-Раньше было лучше.- немного подумав, ответил Городовой.- По крайней мере, не было такой беспощадной кровавой резни. Жаль, что ты не видела того мира.
- Так сколько же лет тебе должно быть?- интересовалась девушка.
-Должно быть пятьдесят два года.- сказал Мертвый.- Но я вот уже лед двадцать как не старею. Навечно тридцатилетний.
- Понятно.- складывалось ощущение будто Анна застеснялась, никак не решаясь задать вопрос. Она уставилась в пол и с детской интонацией в голосе произнесла:
- А можно тогда я буду звать тебя Андреем?
- Да.- кивнул повстанец.- Но только здесь. На поверхности  для всех людей, для тебя и для Павла я Мертвый. Опасный террорист и гроза Третьего Рейха.
Казалось, что сейчас этот вечно серьезный человек улыбнется и ехидно захихикает. Но разве мог смеяться тот, у кого не было ни чувств, ни эмоций. Наверно и мог, по привычке, но не стал. Лицемерие было противоестественно для Андрея Городового, и чуждо для Мертвого.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.











2 ЧАСТЬ. ЖИВЫЕ.
Глава 6.
Карл Гёнитц, новый и шестой за последний год глава Гестапо в Новом Берлине. И он был озадачен не на шутку. Расследование о похищениях высокопоставленных военачальников и ветеранов Великой Войны не двигалось с мертвой точки. Трое его предшественников лишились должности именно из-за этого окаянного дела. Ни один из них не смог разгадать тайного замысла злоумышленников и тем более найти логова террористов. А время шло. Росло недовольство арийского народа. Верховный Совет Третьего Рейха все чаще присылал гневные телеграммы с требованием найти и покарать преступников. А Гёнитцу нечего было предъявить. Личности террористов установить не получалось. Найти хоть какой-нибудь след тоже. Шеф новоберлинского Гестапо уже чувствовал, как зловещая тень отставки начала наползать на него, делая каждый новый день на посту мрачный и бесперспективным. Генитц  не был зверем. Наоборот, не смотря на свою должность, он предпочитал относиться к людям учтиво и мягко. Но сложившаяся ситуация диктовала свои условия. Гёнитц гонял своих подчиненных, устраивал разносы руководителям розыскных групп, выпрашивал дополнительную технику и ресурсы, постоянно убеждал мэра Нового Берлина в необходимости ужесточить комендантский час. Такой ритм жизни нервировал шефа Гестапо. И сегодня Генитц был особенно встревожен. К вечеру необходимо было отправить в Берлин очередной доклад о ходе расследования.
В полдень, как было оговорено накануне, к главе новоберлинского Гестапо пришел майор Штемпель, человек, курировавший все следственные группы, занимавшиеся поиском террористов. Он держал подмышкой очень толстую папку, которая и была тем самым делом «Мертвых».
- Ну, Ганс, докладывай.- сказал озабоченно Генитц постукивая карандашом по столу.
- Итак, господин полковник, за последнюю неделю, искомой нами террористической группировкой «Мертвые» было совершенно одно похищение. Жертвой преступного акта стал Рихард Штайнер, бывший…
-Так, так, так,- нетерпеливо оборвал речь своего подчиненного шеф Гестапо,- это я знаю. Скажи лучше, что удалось выяснить по поводу этого похищения?
- Совсем немного.- слегка виновато ответил Штемпель.- Отпечаткитакие же, как и те, что были найдены нами на местах предыдущих преступлений. Складывается ощущение, будто во всех случаях орудует один и тот же человек.
- А может так оно и есть?- прищурившись, подметил Генитц.- Что странного в том,  чтобы все преступления совершал один и тот же? Ведь у «Мертвых» вполне может быть своя ударная диверсионная группа, выполняющая задания штаба группировки.
- Вполне возможно.- кивнул майор.- Похищения мог совершать один и тот же террорист. Но позвольте, господин полковник, а как тогда быть со взрывами? Ведь, например, во время теракта в здании государственного банка, было убито шесть охранников. Дактилоскопическая экспертиза указывает, что сделал это тот же человек, который совершал похищения. Но тогда получается, что мы имеем дело с неким профессионалом высочайшего класса. Я уже не говорю о тех слухах, которые активно распространяются среди населения…
- Стоп!- подняв руку вверх, вновь перебил своего подчиненного Генитц.- Свои доводы и людские сплетни оставьте при себе, майор. Мне нужны факты. Только они могут указать нам правду.
- Так точно, господин полковник. Прошу прощения, господин полковник.- вытягиваясь в струну отчеканил Штемпель.- Мои люди перевернули все возможные картотеки в поисках того, кому могли бы принадлежать эти отпечатки. Но пока это ни к чему не привело.
- А архив военнопленных смотрели?- немного подумав, спросил шеф новоберлинского Гестапо.
-Нет.- майор виновато опустил взгляд.- Неужели вы думаете, что нашим террористом может быть кто-то из них?
- А почему бы и нет?- пожал плечами Генитц.- Я думаю, многим из них посчастливилось выжить.
- А как же лагеря?
-Часть лагерей, майор, расформировали после того, как была создана Западно-Сибирская резервация. Многих военнопленных тогда перевезли туда. Так что, вот так, майор. Многие были против такой меры. Среди них был и я. Как и другие, я считал, что проще было сжечь их всех в печах, чем тратить деньги на перевозку этих низших рас.- Генитц встал из-за стола и подошел к карте Третьего Рейха, висевшей на стене. Огромным спрутом империя простиралась от берегов Западной Европы и до Уральского хребта. Своими восточными щупальцами, она упиралась в большую, малоосвоенную территорию, носившей название Западно-Сибирской резервации.
- Ну, если так,- начал неуверенно Штемпель,- тогда я сейчас же отдам приказ просмотреть картотеку военнопленных.
-Да-да.- задумавшись о чем-то своем и, не сводя глаз с карты, сказал Генитц.- Есть еще что-нибудь?
- Есть одно совпадение, господин полковник. Свидетели утверждают, что в день похищения Штайнера, с «Мертвыми», в качестве приманки была девушка лет двадцати, с голубыми глазами и длинными темно-каштановыми волосами. Такую же девушку описал иЗакер, владелец фарфоровой лавки, арестованный нами два дня назад. Она рассказал, что она беглая слуга. Ее хозяином был Иозеф Кеттлер. Мои люди все проверили. Это действительно так.
-Имя ее узнали?- оживился Генитц. Хоть какая-то ниточка, какая-то зацепка.
- Так точно, господин полковник.- Штемпель становился увереннее с каждой секундой. Наконец-то получилось задобрить начальство.- Анна Патрушева. Тысяча девятьсот сорок четвертого года рождения. Еще в раннем детстве осталась сиротой и вместе со своими братьями была отправлена в спецприют. С пятнадцати лет служила в доме Кеттлера.
-Ясно.- глава Гестапо вновь нахмурился. Первоначальная эйфория прошла и уступила место здравому рассудку.- Только что нам это дает?- он стал ходить из угла в угол и бубнить себе что-то под нос.- Когда сбежала Патрушева?
- Седьмого числа этого месяца. Она сделала это ночью, в комендантский час.
- И никто из наших не поймал ее?- еще больше нахмурился Генитц.
- Похоже, что нет.- Штемпель смотрел на своего шефа испуганными глазами. Он чувствовал, как твердая почва вновь уходит из-под его ног.
-Ты хочешь сказать, майор, что Патрушевой никто из патрульных не повстречался? И это в комендантский час?! Бардак!- шеф Гестапо, всплеснув руками, опустился в кресло.- Кстати, ведь то убийство патрульного, произошедшее недавно, оно было совершено в тот же день, седьмого числа. Где это произошло?
- В промышленной зоне. Недалеко от железнодорожной развязки. Всего в нескольких кварталах от дома Кеттлера.- майор стоял с видом ученого совершившего невероятное открытие.
- Штемпель, раскручивай  дело в этом направлении. Возможно, все это не просто совпадение.- Генитц ощущал себя птицей взлетевшей выше облаков. Наконец-то есть реальные зацепки.
-Слушаюсь!- отчеканил майор и удалился прочь.
И вновь первоначальная эйфория, в душе Генитца уступила место здравому рассудку. «Это, конечно, зацепка, но все равно слишком мало,- думал шеф новоберлинского Гестапо,- связь Патрушевой и «Мертвых» еще не доказана. Да  и если мы найдем ее, сможем ли мы найти террористов. Вдруг эта девчонка всего лишь мелкий посыльный. Может быть, она даже и не понимает, с кем ей приходится сотрудничать».
Мерное течение мыслей Гёнитца оборвал резкий телефонный звонок. Полковник даже чуть не вывалился из кресла от неожиданности. Так глубоко он ушел в раздумья.
Прошептав себе под нос пару ругательных слов, шеф Гестапо снял трубку. С той стороны раздался встревоженный голос майора Штемпеля.
- Господин полковник, к нашему крыльцу подбросили пакет.
-Что в нем!?- воскликнул Гёнитц, вставая с кресла.- Бомба?!
-Никак нет, господин полковник. Похоже какая-то кинопленка.- эти слова Штемпеля в значительной мере успокоили шефа новоберлинского Гестапо.
-Срочно отнесите ее на проявку!- приказал Генитц.- Я хочу как можно скорее узнать, что это за запись.
Его требование было выполнено в кратчайшие сроки.
Кинопленка была проявлена и просмотрена. То, что на ней было запечатлено, повергло в шок даже самых опытных, видавших виды, сотрудников Гестапо. Жестокая казнь двадцати пяти человек никого не оставила равнодушным. Тем более, что жертвами этой самой казни стали те самые, похищенные ветераны Великой Войны и высокопоставленные военачальники.
Просматривая запись, шокированный Генитц стал мысленно готовить себя к незамедлительной отставке. Такого Верховный Совет ему точно не простит. Шеф новоберлинского Гестапо начал представлять себе утренние  заголовки газет и все те сплетни, что поползут от человека к человеку, повествуя о позоре Генитца. Появилась даже мерзкая подлая мысль скрыть эту пленку, потерять, уничтожить, сделать вид, будто ее никогда и не было. Но Генитц слишком хорошо знал ту систему, в которой работал вот уже двадцать лет. Наверняка, тот, кто был приставлен тайно следить за шефом новоберлинского Гестапо, уже доложил в Берлин Верховному совету.
Буквально через час догадки Генитца подтвердились. Раздался тревожный звонок красного телефона, стоявшего в центре стола шефа тайной полиции. Этот аппарат соединял Новый Берлин непосредственно со столицей Третьего Рейха. И звонить мог только один человек,- председатель Верховного Совета. И сейчас в трубке звучал немного слабый потрескивающий голос Геббельса. Он рассказал Генитцу о том позоре, который новоберлинское Гестапо навлекает на всю Великую Германию, об ударе по престижу партии и том, что полковник и его подчиненные нисколько не беспокоится о безопасности и благосостоянии мирных граждан. После этого одностороннего разговора Генитц стал мрачнее тучи. Он долго ходил по своему кабинету из угла в угол и покрывал Верховный Совет самыми отборными ругательствами. Затем, немного успокоившись, шеф новоберлинской тайной полиции вызвал к себе Штемпеля, дал ему необходимые распоряжения, а сам отбыл домой, чтобы немного отдохнуть и с утра вылететь в Берлин.
К полудню следующего дня реактивный пассажирский самолет доставил Генитца в столицу Великой Германии,- большой цветущий город, богато украшенный скульптурами, устремившийся ввысь шпилями новых высотных зданий. Служебный автомобиль отвез начальника Гестапо на центральную площадь Берлина к зданию Рейхстага. Там в зале заседаний Генитца уже ожидали члены Верховного совета.
Этот орган управления страной был создан после смерти Гитлера в тысяча девятьсот пятьдесят третьем. Было решено не избирать нового фюрера. Это был своеобразный знак уважения перед заслугами создателя новой возрожденной Великой Германии. Было официально заявлено, что нового фюрера изберут только тогда, когда немецкий народ будет готов и изъявит желание. До тех пор страной управлял Верховный Совет, состоявший из двенадцати министров, поочередно правивших  государством.
Изнутри Рейхстаг был устроен так, чтобы по максимуму придать зданию помпезности и величественности. Каждый, всяк сюда входящий испытывал неодолимое ощущение собственной никчемности и ничтожности. И Генитц не стал исключением. Еще он испытал неодолимую тревогу за свое будущее. Генитцу очень не хотелось терять свою должность. Слишком сильно он любил отдыхать и рыбачить на озерах и реках недалеко от Нового Берлина.
У дверей зала заседаний начальника тайной полиции долго держать не стали, а сразу пригласили войти. Не мешкая, Генитц сделал шаг и через пару секунд предстал перед Верховным Советом.
-Вы понимаете, что значит для всех нас и всего немецкого народа это происшествие?- начал говорить на повышенных тонах Геббельс, исполнявший обязанности председателя Совета.- Это удар не только по престижу партии, но и по всему Третьему Рейху. Разве может спать наш народ, зная, что не только они, но и те, кто призван их оберегать, может  в любой момент стать жертвой террористов?! Кстати, вы уже можете сказать, кто стал автором всех этих бесчеловечных деяний?
- Мы работаем над этим.- начал неуверенно Генитц, слишком велико было его волнение.- Но мы смогли установить личность одного из членов группировки.
-Кто это?- спросил в нетерпении председатель Верховного Совета.
- Беглая слуга, Анна Патрушева . Мы подозреваем, что она причастна не только к похищению Рихарда Штайнера, но и к самой казни, а также и к другим тяжким преступлениям. Также мы не исключаем возможности, что она всего лишь связной. Эта девушка может и не подозревать, с кем она связана.
-Кстати о казни.- кивнул Геббельс.- Вы привезли пленку?
- Да.- ответил Генитц.- Я уже отдал ее техникам.
- Тогда предлагаю посмотреть.- сказал Геббельс и повернул небольшой рычажок на своем стуле. Как по мановению волшебной палочки шторы на окнах сомкнулись, погрузив зал заседаний во тьму. За спинами министров появился проектор, а за спиной Генитца  выдвинулся большой белый экран. Начался показ.
Спустя час, члены Верховного Совета, с бледными скорбными лицами сидели в своих креслах, устремив свои наполненные страхом, ненавистью и недоумением взгляды лишь на одного человека. Карла Генитца, стоявшего в центре комнаты с видом человека приведенного на эшафот.
- Как это можно было допустить?- дрожащим голосом произнес Геббельс и, встав из-за стола, шаркающей походкой прошел к экрану.- Те, кто совершил это, должны быть пойманы в кратчайшие сроки. А лидера этой преступной группировки нужно живым доставить в Берлин для публичного суда и казни.
-Я и мои подчиненные приложим максимум усилий для достижения этой цели.- быстро проговорил начальник новоберлинского Гестапо, вытянувшись в струну.
Геббельс как-то брезгливо посмотрел на Генитца и, криво улыбнувшись, сказал:
- Бросьте. Я ведь не генерал. Верховный Совет не будет снимать вас с должности…пока… пока, только из-за того, что у вас у единственного есть хоть какие-то результаты. Эта группировка… «Мертвые»… пытается подорвать нашу власть на востоке. Видимо, они наивно полагают, что своими бесчеловечными акциями смогут вернуть все обратно. Возвратить этот мир во времена, когда всюду господствовали низшие расы. Но вот в чем загвоздка. Ничего уже не вернешь назад. Мир изменился навсегда! И надо полагать в лучшую сторону. Германский народ победно шествует по планете. И такие как эти «Мертвые» нас не остановят. Кто их главарь, Генитц? Вы смогли это узнать?
- Никак нет, председатель.- ответил четко шеф Гестапо Нового Берлина.- У нас есть его отпечатки. Мои люди искали его во многих архивах, но ничего. Однако, я полагаю следы главаря «Мертвых» следует искать среди бывших военнопленных.
- Ах да.- печально кивнул Геббельс.- Такое возможно. Как же дорого приходится платить за милосердие! Старик Кейтель был не прав, когда настоял на депортации военнопленных в Сибирь. Эти очаги сопротивления нужно было тушить, когда они были всего лишь маленькими искрами. А теперь.. теперь это словно рак, поражающий тело, дающий метастазы.- председатель не понаслышке знал об этой болезни. Он и сам уже полтора года боролся с раком поджелудочной железы.
- Ладно, Генитц.- окончательно смягчаясь, сказал Геббельс.- Летите обратно и найдите террористов. Во имя славной памяти фюрера.
-Во имя славной памяти фюрера!- прокричал шеф новоберлинского Гестапо и вышел из зала заседаний. С его души упал камень. Не самый большой, конечно. Но теперь стало гораздо легче. Генитцу дали время. А ему именно этого самого времени и не хватало.
Со спокойной душой Генитц сел в самолет и на протяжении всего полета спал как младенец, спокойным крепким сном.
По прибытию в Новый Берлин, шеф Гестапо незамедлительно отправился в штаб-квартиру тайной полиции, гдевызвал к себе в кабинет майора Штемпеля. Тот, в свою очередь смог порадовать Генитца результатами.
- Мы установили личность того, кому принадлежат отпечатки. Как вы и говорили, господин полковник, наш террорист из числа бывших военнопленных. Его имя Андрей Городовой. Родился в тысяча девятьсот десятом году. Из местных. Воевал в рядах Красной Армии, дослужился до сержанта. Был взят в плен под Москвой.
- Так, так, так, это же прекрасно. А где он жил до войны?- Генитц был очень доволен. Наконец-то под ногами чувствуется твердая почва.
- На Арбате. Но ведь его сравняли с землей, господин полковник.- недоумевал Штемпель.
- Но этот Городовой мог вернуться обратно. Он мог поселиться где-нибудь в канализации. Там, возможно и есть его логово.- Генитц начинал сам в уме прокручивать это дело, строить предположения.- А знаешь, майор, сколько под Новым Берлином неисследованных коммуникаций, оставшихся после разрушения Москвы? Очень много. И, возможно, этот человек, Андрей Городовой, знает о них куда больше нашего.
- Я согласен с вами, господин полковник,- прикусив нижнюю губу, сказал Штемпель,- но есть одно «но».
-Что еще?- скривился Генитц, как ребенок, которому сказали, что его сегодня не поведут в зоопарк.
- Видите ли, господин полковник, по документам Андрей Городовой был казнен в тысяча девятьсот сорок третьем. Он совершил побег из лагеря под Гданьском, убив при этом трех охранников.
- Scheise!- выругался Генитц и расплылся в кресле.- Но ведь у нас его отпечатки. Не может же их оставить мертвец! Проверь все еще раз, майор. Тщательно проверь. И отправь свой доклад в Берлин как можно скорее.
- Слушаюсь!- гаркнул Штемпель и по своему обыкновению исчез из кабинета.
Шеф новоберлинского Гестапо остался один на один со своими мыслями. Казалось, запутанный клубок этого адского дела начал поддаваться и вот опять. Снова вопросы, на которые не было ответов. «Ну, это пустяки!- думал Генитц.- Бывало и хуже. Я им еще покажу!»

Глава 7.
Через два дня после возвращения в Новый Берлин Генитц неожиданно для себя получил срочную телеграмму из столицы. Надписи «совершенно секретно» и «лично в руки» давно уже не удивляли полковника. А вот пометка «от председателя Верховного совета» заставила изрядно понервничать шефа Гестапо. Руки не слушались в предвкушении плохих вестей, пакет с посланием никак не открывался. Когда же, наконец, у Генитца получилось извлечь телеграмму и прочитать ее, то он около минуты сидел с непонимающим видом. Потом полковник еще раз пробежал глазами по печатным строкам и погрузился в раздумья, пытаясь овладеть смыслом послания. А было там следующее:
Срочная телеграмма
Совершенно секретно
Начальнику Гестапо Нового БерлинаК.Генитцу
Завтра (указана определенная дата) к вам прибудут два человека: Рихард Каммер, генерал в отставке, и Клаус Штарке, профессор биологии. Они прибудут к вам для консультации и оказания помощи в поимке главаря «Мертвых». Приказываю, в свою очередь, оказывать им всяческую поддержку и снабжать всеми необходимыми ресурсами.
П.И. Геббельс, председатель верховного совета.
Что это такое? Какую помощь могут оказать генерал в отставке и какой-то профессор биологии? А если и могут, то кто тогда этот таинственный главарь террористов? «Ерунда какая-то!»- гневно думал Генитц. Остается только дождаться гостей и тогда, может быть, все станет ясно.
Как и говорилось в телеграмме, на следующий день в главном аэропорту Нового Берлина совершил посадку небольшой реактивный пассажирский самолет. Из него вышли двое. Рихард Каммер, высокий, худощавый, с выпирающими скулами и аккуратной прической, и Клаус Штарке, маленький толстяк с большими залысинами и непокорно торчащими  клочками седых волос над ушами. Обоим было около семидесяти лет. Оба были в гражданском. К тому же вместе, эта парочка напоминала скорее эстрадных комиков, чем важных консультантов. Генитц даже невольно улыбнулся, увидев Штарке и Каммера. А те, в свою очередь, подумали, что их просто очень рады видеть. Вместе с двумя высокими гостями были еще шесть человек. Как позднее выяснилось, это были ассистенты Штарке. Шеф новоберлинского Гестапо распорядился отправить их в гостиницу, а сам, вместе с консультантами отправился в штаб-квартиру. Там, в своём кабинете, закрыв плотнее двери и, включив громче радио, Генитц смог, наконец, начать прямой разговор, без обмана и лжи.
- Ну, господа, не буду тянуть кота за хвост.- начал полковник.- Спрошу на чистоту. Что здесь происходит? Зачем Верховный Совет прислал вас ко мне?
-Потому, что мы кое-что знаем о главаре «Мертвых».- спокойно ответил Каммер.- И реально можем помочь в его поимке.
- И как?- спросил нервно Генитц и, не дожидаясь ответа продолжил.- Кто он? Бывший шпион? А может какой-то ученый, обладающий секретными данными?
- Нет. Все одновременно и проще и сложнее.- ухмыляясь, сказал профессор.- Андрей Городовой действительно был простым военнопленным…
-Так в чем же тогда дело?- не унимался шеф Гестапо.
-Смиритесь, полковник, что, возможно, вы не сможете понять все, что мы вам расскажем. Просто выслушайте нас.- умиротворяюще произнёс бывший генерал.
-Я шеф Гестапо. Должно быть, я не глупый человек, уж если занимаю эту должность. И смогу понять все, что вы мне расскажите.- Генитц был обижен и одновременно разозлен излишней самоуверенностью своих гостей.
- И все же.- все так же спокойно сказал Каммер.- Дело вот в чем. В сорок третьем году, я и профессор Штарке работали на АНЕНЕРБЭ. Мы занимались секретным проектом, носившим кодовое имя «Феникс». Многое, касающееся этого проекта, засекречено до сих пор и будет оставаться в тайне еще много лет. Но для вас, полковник, сделано исключение.
-Ну, надо же! Какая честь!- всплеснул руками Генитц и плюхнулся в свое кресло. Каммер и Штарке сделали вид, что не заметили нервозного поведения главы новоберлинской тайной полиции.
-Сутью проекта,- продолжал профессор,- было создание идеального солдата, нечувствительного к боли и усталости, бессмертного бойца.
-Бессмертного?!- хихикнул недоверчиво полковник.- Бессмертие это сказки.
-Отнюдь!- возразил Штарке.
-Но это же противоречит законам физики. Этому сейчас даже в школе учат.
-Если вы о законах термодинамики, то позвольте не согласится.- сказал профессор, подняв указательный палец.- Скажите, вы знаете Ньютона?
-Лично, нет.- съязвил Генитц.- В школе изучал.
-Ну, так вот,- продолжал Штарке, сидя в кресле с таким видом, будто он ведет лекцию в аудитории,- Ньютон сформулировал основные законы релятивистской механики. До поры до времени все думали, что эти законы основа мироздания. Но пришел Эйнштейн со своей теорией относительности и показал всем нам, что старина Ньютон открыл лишь частные законы, действующие в определенной системе, на определенном уровне. И знаете, я не удивлюсь, если когда-нибудь выяснится, что теория относительности тоже частный случай, чего-то большего, более важного.
-Вы почитаете этого Эйнштейна?- подозрительно прищурившись, спросил Генитц.
-Я почитаю не Эйнштейна, а его идеи.- гордо фыркнул ученый.
-Ну ладно, ладно.- замахал рукой шеф Гестапо.- Извините… Простите меня. Так о чем вы говорили?
-Я говорил о том, что даже такие столпы, как законы термодинамики могут оказаться лишь частным случаем в пределах системы более высокого уровня.- охотно приняв извинения, сказал Штарке.- Я понятно объясняю?
-Вполне.- закивал Генитц.- Вы хотите сказать, что термодинамика, это всего лишь часть чего-то, а не основа всего?
-Абсолютно правильно.- довольно улыбнулся профессор.- В пределах термодинамики бессмертие невозможно. Но если подняться на более высокий уровень, то существование замкнутой системы, функционирующей без потери энергии, становится вполне реальным.
-Хм,- задумался полковник, пытаясь переварить сказанное профессором,- только я одного не пойму, а причем тут бессмертие. И вообще, мне кажется, мы удалились от темы. Мы говорили о главаре террористов.
- О, нет.- замотал головой Каммер.- Мы наоборот, постепенно приближаемся к сути нашего разговора.
-Проявите хотя бы немного терпения, полковник,- возмутился Штарке,- всему свое время… Так о чем я говорил… Ну, так вот, человеческая жизнь, это борьба. Наш организм все время борется с потерей энергии, поглощая что-либо. Или просто, сберегает и запасает её. В детстве наш организм теряет энергии меньше, чем получает. Благодаря этому происходит рост, взросление, так сказать созревание индивидуума. В зрелом возрасте показатели притока и потери энергии уравниваются. Организм переходит в стабильное состояние. И существует так некоторое время. Но по мере приближения к старости, потери энергии начинают преобладать, и мы постепенно умираем. Но, если каким-либо способом исключить отток энергии из нашего организма и превратить его в изолированную систему, то старения не будет. Не будет и роста. Но наступит стабильное состояние, длящееся неограниченно долгое время. То есть бессмертие… Надеюсь, я ясно объясняю?
-Да, вполне.- Генитц ответил неуверенно, как плохой ученик на уроке-. Но причем тут Городовой?
- А при том!- воскликнул Каммер.- Профессор объездил полмира, пытаясь отыскать способ убрать потерю энергии. Он проводил свои изыскания в течении десяти лет. И, в конце концов, нашел ответ.
-Я узнал об активных точках на нашем теле, откуда происходит отток энергии.- вновь вступил в разговор Штарке.- Они как линии магнитного поля. Из одного места энергия выходит, а в другом месте возвращается обратно в наше тело. Часть ее, конечно, рассеивается в окружающую среду. Но я нашел способ отключать эти активные зоны и запирать энергию внутри нашего тела.
-Для проверки теории на практике я и профессор объездили множество концлагерей в поисках подходящих кандидатов.- стал рассказывать далее Каммер.
-Вы решили провести опыты над военнопленными?!- удивился, а может даже и испугался Генитц.
-А что здесь такого?- негодовал бывший генерал.- По-моему логичнее было испытать непроверенную методику на представителях низших рас, чем подвергать опасности жизни добровольцев. Мы отобрали более тридцати кандидатов и после небольшого испытания оставили одного. Андрея Городового.
-Мы подвергли его иммортелизации, то есть процессу превращения в бессмертное существо.- сказал Штарке с видом преподавателя.
- Только не говорите, что у вас получилось!- как-то испуганно проговорил Генитц.
-Хорошо, не скажем.- издевательски хихикнув, сказал профессор.- Но те отпечатки, которые у вас есть, являются доказательством того, что наш эксперимент был удачен.
-Вы будто бы даже довольны тем, что смогли сделать.- нахмурился шеф Гестапо, недоверчиво глядя на Штарке.
-О, да.- закивал оживленно Каммер.- Когда мы попробовали расстрелять Городового, то у нас ничего не получилось. Он оставался жив, даже, не смотря,на те ранения, которые ему причинили пули.  Этот миг был для нас самым светлым за всю мою жизнь. Момент долгожданного триумфа. К сожалению, он был недолог. Первая же попытка сделать бессмертным добровольца потерпела неудачу.
-Мы не раз осматривали Городового.- вмешался Штарке, говоря с какой-то непонятной обидой в голосе.- Потом повторяли эксперимент и вновь терпели поражение. И так неоднократно. До тех пор, пока не случилась одна неприятная вещь.
-Дайте-ка догадаюсь,- ехидно прищурился Генитц,- Городовой сбежал.
-Да.- ответил помрачневший Каммер, сарказм полковника ему явно не нравился.- Он сбежал, убив всех охранников, которые пытались ему помешать. Потом сел в лодку, уплыл с острова, где находилась наша лаборатория, и пропал на двадцать лет.
-Ага, а теперь вновь объявился.- недовольно фыркнул глава новоберлинского Гестапо.- Знаете, господа, мне и так работы хватает. А тут еще вы сделали мне одолжение: подкинули бессмертного террориста.
-Вы не понимаете, полковник!- воскликнул Штарке.- Это же величайшее научное достижение. Бессмертие, одна из самых сокровенных желаний человечества. Вечная жизнь без болезней и старости.
-К тому же, та война, которую затеял наш фюрер больше двадцати лет тому назад, обходится очень дорого немецкому народу.- подхватил речь профессора Каммер.- Слишком много смертей. Слишком много сынов Третьего Рейха навечно покинули этот мир. Но создание неуязвимых солдат может решить эту проблему. Именно поэтому нас прислали к вам, полковник. Верховный Совет снова заинтересовался проектом «Феникс». И Андрей Городовой является ключом к успеху. Мы должны его поймать. Это и есть наша основная задача.
-Основная?- поморщился Генитц.- А что есть еще и второстепенная?
-Да.- улыбаясь кивнул Штарке.- Нам было приказано приступить ко второй стадии проекта «Феникс».
-Какая еще вторая стадия?- с каким-то испугом в глазах спросил полковник.
- Ах, да.- спохватился профессор.- Я же не рассказал. Дело в том, что Городовой, став бессмертным, прошел через первую стадию эксперимента. Его нельзя убить. Но раны, полученные им, не заживают.
-Значит, Городовой не совсем живой? Значит, он больше похож на ходячий труп?- слегка задумавшись, произнес Генитц.
-Можно сказать и так.- согласился Штарке и продолжил свой рассказ.- Второй стадией проекта «Феникс» являлось наделение идеального солдата способностью к регенерации. Причем очень быстрой, почти мгновенной.
-Понятно. И вы действительно можете делать людей неуязвимыми?
-О, да.- кивнул профессор.- Это гораздо легче, чем добиться бессмертия.
-Теперь мне все более менее ясно.- Генитц встал из-за стола и начал ходить по кабинету.- Похоже, меня втянули в весьма опасное и рискованное мероприятие. Ну что поделаешь! Мне приказано сотрудничать с вами, господа. И это единственное, что удерживает меня от соблазна выгнать вас отсюда и, посадив на самолет, отправить обратно в столицу. Так и быть. Дайте мне сутки и все вам организую.
С этими словами полковник вышел прочь из комнаты. «Проклятье!- думал он.- И почему все так сложно в этой жизни? Работаешь двадцать лет, честно исполняешь свои обязанности и вот, принимай заслуженную награду в виде двух стариков, по неосторожности создавших самого опасного и разыскиваемого террориста. Ну, уж нет! Закончу это дело и подам в отставку. Хватит с меня!»
И с этими мыслями Генитц пошел быстрой четкой походкой вдоль по коридору, направляясь к выходу.

Глава 8.

В следующие три дня люди Генитца устроили тотальное прочесывание города. Был осмотрен каждый подвал, каждый чердак, каждое заброшенное здание в Новом берлине и на его окраинах. Отдельные группы гестаповцев в сопровождении спелеологов спускались в метро. Но и там не было никаких следов террористов. Складывалось ощущение, будто «Мертвые» это призраки или люди-невидимки. Ощущения эти подогревались активно распространяющимися слухами. Среди простых солдат ходил разговор о том, что эти повстанцы вообще не люди. Дескать, их главаря давным-давно казнили и теперь, он восстал из могилы и мстит всем, кого посчитает виновным в своей гибели. Особенно пугали солдат слухи о неуязвимости или бессмертии предводителя «Мертвых». Никому не хотелось повстречаться с тем, кому нельзя причинить вреда ни пулей, ни ножом.
Но были не только злившиеся, трясущиеся от страха, верящие даже самым невероятным рассказам. Были и те, кто испытывал настоящий неподдельный восторг от всего этого хаоса и паники. И это был Павел. Как-то раз он ввалился в логово с глазами полными безумной эйфории. В руках у него были утренние газеты.
-Смотри, Андрей, что про тебя пишут!- воскликнул Седовласый с порога и принялся шелестеть печатными страницами.- Демоны наводнили столицу Восточной Пруссии! Необъяснимые исчезновения высокопоставленных военачальников! Близок судный день!.. А вот, еще.- Павел, роняя газеты на пол, стал искать нужный заголовок.- Главный архиепископ Нового Берлина говорит, что сам дьявол поднялся к нам из адского пекла, приняв облик бессмертного солдата. Он пришел в наш мир, чтобы воздать за все грехи, которые были совершены нашими отцами.
-Да-а.- протянул по обыкновению спокойный Мертвый.- Даже я не ожидал такой реакции на наши действия.
- И что же теперь будет?- спросила встревоженно Аня.- Гестапо так просто это не оставит. Нас будут искать.
-Да. Будут.- согласился Павел.- Пусть ищут. Пусть бегают. Все равно не найдут.
-Ну не знаю.- покачал головой Андрей.- Все-таки в Гестапо тоже не идиоты работают. Посему не будем настолько самоуверенны в собственной безнаказанности. Паха, продолжай наблюдение. Если что-то произойдет, то должны быть готовы к этому.
-Хорошо.- кивнул Седовласый и потряс охапкой газет в воздухе.- А что с этим всем делать?
-Можешь оставить себе как сувенир.- ответил на это Андрей и, помолчав немного сказал.- И вообще, скорее всего Гестапо уже накопало про меня кое-что. Наверно, они даже уже знают, кто я и как я стал тем, кем являюсь сейчас. В любом случае, это им пока не поможет. Ведь Гестапо не знает где наше логово. Да и к тому же горожане думают, что я дьявол. Что ж, не будем разубеждать их в этом.- с этими словами Мертвый снял со лба старую, испачканную в грязи повязку, оголив почерневший уродливый ожог, в виде буквы «м», заключенной в кружок и пронзенной мечом.
На следующий день весь Новый Берлин потрясла неожиданная новость. На берегу реки, протекавшей через город, был найден труп одного из тех, кого ранее похитили Мертвые. Это был Иозеф Блюмель. Но всех потряс не тот факт, что он был мертв, а то, что на его теле были вырезаны странные линии и символы. Архиепископ сразу же окрестил их сатанинскими, чем только подогрел всеобщую панику и истерию.
Генитц рвал и метал. Такие слухи не должны распространяться среди народа. Ведь террористам именно этого и надо: им нужно, чтобы ситуация вышла из-под контроля, чтобы население замирало от страха при одном лишь упоминании о «Мертвых». Специально подготовленные люди засели во всех редакциях Нового Берлина. Любая новая статья должна была пройти через них и лишь только тогда попасть на полосы газетных изданий. В телевизионных выпусках новостей не говорилось ни слова о террористах. Радиостанции наперебой сообщали об успехах немецкой промышленности и победном шествии армии Третьего Рейха, но ни звука о том, что творилось в Новом Берлине. Однако, даже такие меры по сдерживанию нежелательной информации не могли помешать распространению слухов и домыслов среди простого народа.
Целыми этажами сотрудники новоберлинского Гестапо трудились, не смыкая глаз, пытаясь найти месторасположение логова «Мертвых». Генитц был измотан бесконечными звонками из столицы. Каждый раз ему приходилось находить новые причины для Верховного совета. Причины не смещать его с должности, а дать еще хоть немного времени. Полковник врал, что его сотрудники вот-вот найдут гнездо террористов, а Геббельс каждый раз смягчался и давал настолько необходимую отсрочку.
Генитц уже начинал окончательно терять надежду. Он  малодушно помышлял о самоубийстве, которое было куда предпочтительнее пожизненного позора или пожизненного заточения в каком-нибудь концентрационном лагере. Но вмешался случай. Почти невероятно, но майор Штемпель смог отыскать человека, который пятнадцать лет тому назад занимался восстановлением веток метро в разрушенной Москве. Инженер в прошлом, шестидесятилетний мужчина охотно поведал об одном секретном тоннеле, находившемся под центральной площадью Нового Берлина. Об этой ветке не знали даже в Гестапо. Генитц незамедлительно отдал приказ прочесать ее. Шестым чувством он понимал, что логово «Мертвых» будет именно там.
И он не ошибался.
Павел, который был эти дни в постоянном патрулировании, стремительно несся по канализации к Мертвому и Анне. Ему было, что сообщить им. Ситуация была по меньшей мере тревожная. Похоже, Гестапо взяло в кольцо весь район.
Седовласый, тяжело дыша, ввалился в комнату, где находился Андрей и Аня.
-Там, снаружи, такое творится.- говорил Паша, с трудом переводя дух.- Кругом одни солдаты. Есть и гражданские, но они, скорее всего, переодетые агенты Гестапо. Мне кажется, за нас взялись как никогда серьезно.
Мертвый, по обыкновению, не проявив никаких эмоций, встал в дверном проеме и, высунув голову наружу, долго стоял, прислушиваясь к каким-либо звукам, доносившимся из тоннеля.
-Они наверняка уже знают об этой ветке.- сказал Андрей, повернувшись к остальным.- Иначе, зачем концентрировать столько солдат в этом районе. Полагаю, они скоро будут здесь… Что ж, это был вопрос времени.
- Даже если они не будут плутать по разным ответвлениям канализации, а сразу найдут нужный путь, то это дает нам как минимум минут двадцать.- задумавшись произнес Павел и, встрепенувшись, принялся отодвигать диван.- Уйдем через черный ход.
-Черный ход?!- удивилась Анна.
-Да. Глупо было бы не предусмотреть подобный исход и подготовить путь к отступлению.- с этими словами Мертвый бросился помогать с диваном. Вдвоем удалось отодвинуть мебель в сторону и освободить толстый пыльный лист фанеры, приставленный к стене. За ним оказался ход: дыра диаметром в метр, заросшая паутиной и плесенью.
-Уходи вместе с Анной. А я останусь и замету следы.- скомандовал Андрей и кинулся в противоположный угол,  к большой канистре.
-Идем!- сказал Седовласый и потянул за собой девушку. Он помог Ане пролезть в дыру, а потом и сам пополз следом, напоследок окинув взглядом комнату, которая на протяжении многих лет служила домом, штабом и надежным укрытием. Громкий бас Мертвого заставил Павла стряхнуть с себя нахлынувшие воспоминания и нырнуть в лаз.
Поначалу приходилось ползти на четвереньках. Анна, давно привыкшая к сырости логова, не особо обращала внимание на грязь и паутину, преграждавшие ей путь. Было не до этого. В душе девушки вновь пробудился страх. Тот самый, который был в ней в ночь побега из дома Кеттлера.Только что-то все-таки было не так как раньше. Что-то изменилось. Аня больше не чувствовала себя одинокой, оставшейся один на один с окружавшим ее миром. Позади нее был Паша. Пусть он сумасшедший, обозлившийся на весь свет. Но это живой человек, не желавший выдавать ее Гестапо, просто такой же одинокий, как и она. Даже Андрей, со всей его бесчеловечностью, отсутствием эмоций и чувств, не вызывал у Анны более отвращения. Да, его тело и душу убили, но ведь не убьешь смелость и отвагу, справедливость и честность. Они вечны. И если, они жили в человеке раньше, то и теперь эти качества должны оставаться в нем. Анна искренне так считала. И ей было все равно, считал ли так Павел и Андрей, или еще кто-нибудь.
Постепенно узкий коридор перешел в просторный тоннель, частично заполненный водой. Можно было выпрямиться во весь рост, но теперь пришлось идти по колени в воде. Но это мелочи. Главное, выйти наружу и оторваться от возможной погони.
- Этот путь выведет нас на окраину Нового Берлина, на развалины цементного завода.- произнес Павел, ощупывая лучом фонаря дорогу впереди себя.- Не волнуйся, все будет хорошо. Мы вырвемся.
-Все в порядке.- выдавив слабую улыбку тихо произнесла Аня.- Просто мне немного страшно.
-Не надо бояться.- усмехнулся Седовласый.- Я ведь с тобой. А я не позволю, чтобы тебе причинили вред.
После этих слов в душе у девушки пробудилось нечто до этого времени скрытое, спавшее много лет. Перед глазами появились лица, давно забытые, но, тем не менее, хорошо знакомые. Они не имели четких очертаний, но Анна точно знала кто это. Это были ее братья. Даже скорее не они, а ощущение их присутствия, какая-то всепоглощающая забота и тепло, укрывавшее душу будто кокон. От этого всего девушка стала успокаиваться. Страх ушел.
В тусклом луче фонаря, Аня не сразу заметила, что лицо Павла приняло тревожный вид. Он смотрел куда-то во тьму, в ту сторону, откуда они только что пришли.
-Тихо.- прошипел Седовласый.- Там кто-то есть.
И это была правда. По тоннелю раскатывался звук хлюпавшей воды. Неизвестный шел следом за ними. Готовясь к отражению атаки, Паша схватился за рукоятку ножа одной рукой, а другой отодвинул Анну себе за спину. Но защищаться не пришлось. Из темноты в луч света вынырнуло лицо Андрея. Он был весь в саже и от его одежды исходил запах горелой древесины.
-Лихо там разгорелось.- сказал Мертвый, вытирая лицо.- Еле-еле ноги унес.
- Тебе-то какая разница?- хихикнул Павел.- Ты ведь бессмертный.- он взял Аню за руку и повел за собой.
-Не забывай.- погрозил пальцем Андрей.- Мои раны все-таки не заживают. У меня нет особого желания превращаться в головешку.- последние слово он пробурчал себе поднос, все время оглядываясь назад.- Паха, отключи фонарь. Не двигайтесь и не произносите ни слова.
Седовласыйс  Анной покорно выполнили команду и замерли на месте. Щелчок, и луч света, озарявший тоннель исчез, подпустив тьму вплотную к людям. Наступила оглушительная тишина, лишь периодически нарушаемая звоном падавших с потолка капель воды. Внезапно издалека стали доносится какие-то голоса, лязг металла, плескание и шелест. Эти звуки проносились по тоннелю хаотически, отскакивая от стенок с сильным эхом.
-Немцы!- прошипел Павел и обнажил лезвие своего ножа.
-Уводи Анну!- скомандовал Андрей, оттесняя своего напарника в сторону.- Ими займусь я.
-Но их, наверно, очень много.- взволнованная не на шутку, Аня спряталась за плечом у Седовласого.
- Это пустяки. Когда я сбегал с острова двадцать лет назад, мне пришлось убить не меньше тридцати охранников.- Андрей сказал это совсем без эмоций. Будто такое было чем-то обыденным и вполне нормальным. Анне стало жутко не по себе от таких слов. Как это страшно, когда человек перестает осознавать цену чужой жизни, пусть и ненавистной ему. Хотя, что можно было требовать от Андрея, бессмертного солдата, жертвы эксперимента? Сострадания? Вряд ли.
Звуки бряцающей амуниции и каркающие возгласы солдат становились все отчетливее и ближе.
-Идите же!- крикнул в нетерпении Мертвый,энергично размахивая руками, будто отгоняя назойливых мух. Казалось, сержант взволнован. Но как это возможно? Он ведь не может чувствовать. Наверно это только показалось.
-Будь осторожен.- произнес, увлекая за собой Аню, Павел.- Тебе нельзя попасть в их руки.
-Не волнуйся. Я это отлично понимаю. Я вернусь!- последние слова Андрей произнес,  исчезнув во тьме тоннеля, отправившись на встречу, приближавшемуся патрулю.
Поначалу были слышны только  постепенно удалявшиеся всплески воды и шум голосов. Потом все на несколько секунд стихло. И внезапно тишину порвал стрекот автоматной очереди и встревоженные крики. Слышались истошные вопли и предсмертные стоны. А через минуту тоннель вновь наполнился беззвучием. Правда к этому времени Павел и Анна со всех ног бежали по направлению к выходу, едва не падая из-за чрезмерной спешки. Преодолев пару завалов и три небольших коридора они, наконец, выбрались на поверхность и оказались на развалинах старого цементного завода. Немного отдышавшись и отряхнувшись, Аня и Седовласый двинулись через завалы и старую ржавую арматурузаводской площади,перепаханной снарядами и бомбами двадцать лет тому назад.
Примерно через десять минут, тем же путем посреди развалин появился и Мертвый. Андрей здорово отстал, сражаясь с немецким патрулем. Он был один против десяти. На стороне гестапоских гончих был численных перевес. Но Мертвый был бессмертен и имел в союзниках тьму старого тоннеля. Солдаты никак не ожидали такого поворота событий и, как следствие, все до одного остались лежать в мрачных катакомбах подземелья. На теле Андрея появилось четыре новые дырки (следы от попаданий пуль), а в руках было два автомата с полным боекомплектом.
Сержант попытался докричаться до Павла и Анны, но не смог,- безответное эхо возвращалось обратно, отражаясь от полуразрушенных стен. А медлить было нельзя. Вслед за теми солдатами, могли идти новые отряды гестаповцев.
Андрей снял один из автоматов с плеча и передернул затвор. Четкий и по-немецки правильный щелчок проскакал по развалинам. Но что-то изменилось. Прибавились новые звуки: шорохи, глухие удары и шелест ткани. Мертвый насторожился. Кто-то неизвестный приближался с восточной стороны.Звуки усиливались, и сержант поспешил найти удобное место для засады. Он присел, спрятавшись за большой камень, некогда бывший массивной опорой.Было непонятно кто это идет, и сколько их. Это  могли быть и Анна с Павлом. А может и очередная группа гестаповцев. Андрей сидел, не шелохнувшись, не желая себя выдавать прежде времени. Постепенно звуки становились отчетливее. Стало ясно, что неизвестные приближаются с разных сторон. «Это явно не Павел и не Анна.- подумал, глядя по сторонам Мертвый.- Зачем им подходить ко мне с разных сторон? Будто окружают меня. Нет, это явно не они.» Андрей прижался спиной к камню и принялся пристально осматривать видимый ему сектор. Наконец, шумы и шорохи материализовались в двух немецких солдат. Сержант видел только их, но по звукам за спиной понимал, что гестаповцев гораздо больше. Недолго думая, он открыл огонь. Длинная очередь хлестнула по обломкам и двое, одетых в черную униформу, бойцов упали как мешки с картошкой.
Первый рожок опустел.
Андрей снял с плеча второй автомат и, приведя того в боевое положение, выскочил из-за обломка колонны. В его поле зрения попали еще трое черных солдат. Недолго думая, Мертвый расстрелял и их, растратив остальной боекомплект. Однако, на этот раз убить гестаповцев не удалось. Троица еще была жива. Сержант, понимая, что раненые не должны причинить ему вред, подошел ближе. Он хотел рассмотреть этих солдат, ведь такой формы у Гестапо раньше не было. Черные каски, черные жилеты с большим количеством всевозможных карманов и застежек. Глухие, с высокими воротниками куртки и кожаные перчатки. Открытым, в результате, оставалось только лицо. Зачем такая амуниция? Казалось, будто эти ребята чего-то очень стеснялись. А может быть что-то скрывали. Андрей склонился над одним из солдат. Тот лежал на спине, тяжело дыша, прикрывая руками рану на груди, оставленную автоматным патроном и тихо стонал от боли. Он даже, кажется, не обратил внимания на подошедшего к нему. Мертвый пристально осмотрел жилет гестаповца и заметил маленькую эмблему: меч на фоне кольца, а по краю надпись «AHNENERBEDEUCHES». Такой знак он уже видел однажды. Двадцать лет назад, в замке, на острове посреди Балтийского моря.
-Аненербе.- прошептал сержант и опустил ворот куртки гестаповца. Бледная кожа немца была обезображена неизвестными для обычного человека символами. Но Андрей знал их. «Неужели они смогли повторить свой опыт?»- подумал повстанец. Такой поворот событий был весьма и весьма нежелателен…
Внезапно раздался металлический лязг. Мертвый отпрянул в сторону и посмотрел на свой живот. Из него торчала рукоятка большого армейского ножа. Задумавшись, сержант не заметил момента, когда гестаповец нанес ему удар. Только приложив заметное усилие, у Андрея получилось извлечь лезвие из раны. Ах, так! Совершенно неожиданно, абсолютно спокойный сержант превратился в зверя. Приступ невообразимой ненависти поднялся откуда-то из глубины мертвой души Андрея и выплеснулся наружу неудержимой волной. Ураганом он налетел на поднимавшегося с земли черного солдата и буквально искромсал того ножом. Второму несчастному сержант вывернул руку ударом локтя, а третьему свернул шею. Израненные немцы лежали на обломках бетона и стонали от боли. «Ага! Значит, вы можете чувствовать».- думал Андрей, постепенно успокаиваясь, и возвращаясь к своему прежнему абсолютно спокойному состоянию. Он подошел к черному солдату, которому перед этим свернул шею. Тот лежал в неестественной для человека позе, будто замороженная курица из морозильника, и не двигался. «Похоже, все-таки вы не бессмертные».- подумал Мертвый и резко обернулся, заслышав шорохи за спиной. Если бы он мог чувствовать, то обязательно удивился увиденному. Немец, изрезанный сержантом пару минут назад буквально до состояния похожего на фарш, как ни в чем не бывало, вставал на ноги. Раны его почти затянулись и кровотечение остановилось. Второй гестаповец, с искалеченной рукой, тоже поднимался с земли. Его рука прямо на глазах принимала прежнее естественное положение. Всему этому, конечно, Мертвый не удивился. Не мог он этого сделать. Сохраняя хладнокровие, Андрей сразу понял, в чем здесь фокус. «Нет, вы не бессмертные. Просто вы можете очень быстро восстанавливаться. Вот откуда такая живучесть.- думал сержант, отступая назад.- Но остальные так и не поднялись. У одного свернута шея, еще двоим пули угодили в голову. Теперь все ясно. Голова их слабое место». Тут под руку Андрею подвернулся кусок арматуры с куском бетона на конце. И со словами «самое то» он бросился на ближайшего к нему черного солдата. Огромный по своей силе удар пришелся немцу по голове. Уже, будучи безжизненным, он отлетел в сторону как тряпичная кукла. В это время, сержант напал на второго гестаповца, со всего размаху вонзив ему железный прут прямо в живот и, пригвоздив к стене как жука булавкой. Немец болтал ногами в воздухе и стонал от боли. Андрей видел его мучения, но понимал, скорее всего, даже такая рана не сможет убить черного солдата. Медлить было нельзя.
-Что с вами сделали?!- крикнул злобно Мертвый. Но злость его на этот раз была ненастоящей. Лишь способ добиться ответа.
-Нам пообещали..- начал бегло отвечать немец, задыхаясь от боли.- пообещали, что мы будем непобедимыми… Над нами провели… опыт..
-Кто это сделал?! Как его зовут?!- сержант продолжал изображать ярость.
-Кажется, он профессор… Его звали госп…- гестаповец с огромным трудом терпел свои муки.- Штарке… Клаус Штарке.
-Штарке.- будто замечтавшись произнес Андрей и отпустил немца. Тот, извиваясь угрем, упал на бетонные осколки и стал отползать в сторону.
-Куда ты, дорогой.- опомнившись сказал сержант и вновь насадил гестаповца на кусок арматуры.- Отвечай, там был полковник или какой-нибудь другой высокий чин? Он должен быть худой и высокий.
-Да!- выкрикнул взвывший от боли черный солдат.- Был бывший генерал… Каммер.
«Есть. То, что нужно.- подумал Мертвый.- Значит, они оба в Новом Берлине. Похоже мой план работает».  Он вновь отпустил немца. Больше не было нужды мучать его. Одним ударом по голове жизнь черного солдата была оборвана. «Теперь дело за малым.- продолжал свои размышления сержант, пытаясь разыскать Анну и Павла среди руин.- Нужно всего лишь найти этих двух. Каммер и Штарке, как давно я вас ищу.» Но для начала девчонка и парень. Где они? Андрей нигде не может найти их. И, достигнув восточной стены цементного завода, сержант видит то, чего он больше всего опасался. Несколько патрульных ведут девушку лет двадцати и седовласого парня с лицом пожилого мужчины. Это и были Павел и Анна.
Мертвый сидел, притаившись за обломком колонны и не двигался. Он даже и не думал идти спасать кого-либо. Пули автоматов не причинят вреда бессмертному. А вот Аня и Павел могли погибнуть. Сержант не знал, что сейчас ему делать. Он просто сидел и смотрел на грузовик Гестапо, уезжавший прочь по дороге в Новый Берлин.
9 Глава.
Этого момента Аня боялась больше всего. Подвергнуться пыткам и допросам было для нее самым ужасным исходом, что она могла себе представить. Регулярные избиения, жажда, яркий свет, боль и невыносимое психологическое давление: мастера из Гестапо знали свое дело.Им не нужно было кричать, говорить что-нибудь обидное. Одним взглядом они способны вскрыть психику человека, словно банку консервным ножом. Лишь самые крепкие и устойчивые могли пройти через такое давление. Но специально для таких у специалистов Гестапо был целый набор самых изощренных и невероятных физических способов извлечь из клиента необходимую информацию. Правда Анна не относилась к категории особенно устойчивых людей. Ей было достаточно и простейших методов психического воздействия. Хотя, надо сказать, расколоть девушку тоже не получилось. Как не старались дознаватели, не смогли вытянуть и единого слова из своей пленницы. Аня просто замкнулась в себе от невообразимо сильного страха. Она сидела молча, уставив свой бессмысленный взор на серую стену тюремной камеры.
-Ваше имя.- спросил повелительно усталый голос дознавателя.
-Ага, да…- встрепенулась Анна и посмотрела по сторонам отсутствующим взглядом, будто ее звал кто-то издалека, непонятно откуда.
Твоё имя! Говори!- более требовательно произнес все тот же голос.- Ты испытываешь моё терпение? Зря. Не заставляй нас применять силу. Мы знаем, тебе это не понравится.
От этих слов девушка еще больше сжалась в комок и зажмурилась. Она поджала ноги, таким образом, полностью уместившись на табуретке.
-Ну, же, говори!- прошипел сквозь зубы дознаватель и принялся трясти Аню, ухватившись за ее худенькие плечи.
И, кажется, это дало результаты.
Девушка стала что-то шептать себе под нос. Только приблизив ухо к ее губам, гестаповец смог хоть что-нибудь расслышать.
- Меня зовут Аня… Аня…- еле слышно говорила пленница.- Аня… А мама называла меня Солнышко. Так мне братья говорили… Аня… Солнышко…
- Кажется она в шоке.- глубоко вздохнув, сказал дознаватель обратившись к кому-то неизвестному во тьму.- Вряд ли что-то удастся узнать. Может быть, позвать специалистов?
- Нет.- ответил четко тот неизвестный по репродуктору.- Продолжайте. Пытки здесь не помогут.
Услышав «заветное» слово «пытки», Анна внезапно оживилась. Страх не пропал из ее глаз, но в них появилась осмысленность. Девушка опустила ноги обратно на пол и выпрямила спину. Дознаватель, до этого обреченно вздыхавший, предчувствовавший продолжение утомительного допроса, заметно оживился. Жертва раскрылась. Появился шанс получить хоть какую-нибудь информацию. Гестаповец подошел в плотную к пленнице и принялся засыпать ее вопросами.
-Когда ты вступила в террористическую организацию «Мертвые»? Как долго ты в ней состоишь?
-Я…- пролепетала Анна.- Я никуда не вступала.
-Не лги!- прорычал дознаватель.- Ты участвовала в похищении Рихарда Штайнера. У нас есть показания свидетелей.
-Я… - буквально задыхаясь от страха, говорила девушка.- Я всего-лишь сбежала от своего хозяина. Я хотела укрыться у господина Закера. Я случайно встретилась с «Мертвыми»… случайно.
-Ты врешь!- прокричал в лицо Ане гестаповец.- Ты снова врешь!- он выпрямился и стал ходить вокруг стула.- Я скажу как все было на самом деле. Когда-то тебя завербовали «Мертвые». Видимо они хотели устроить какую-то диверсию, связанную с твоим хозяином, Кеттлером и авиационным заводом, которым он управлял. Но что-то не получилось и планы твоих подельников изменились. Ты сбежала из дома своего хозяина, чтобы встретиться с террористами в условленном месте, но вам пути попался патрульный. Конечно, его пришлось убить. Потом ты приняла участие в похищении Штайнера. Но и там все пошло не по плану. Слишком много шуму вы наделали и, поэтому, решили разделиться. Ты пошла в дом к Закеру, тоже вашему подельнику. Но тот испугался и позвонил нам. Он думал остаться безнаказанным. Но от Гестапо никто не уйдет. И ты с твоим седовласым дружком не ушли.
-Это неправда!- повизжала Анна.- Это все неправда.- испытывая огромное нервное напряжение, она начала плакать.
-Так все и было.- сурово сказал дознаватель, положив руки на плечи девушке.- И ты, устраивая здесь этот спектакль, нас не проведешь. Закер пойдет на виселицу как ваш подельник. А ты и твой дружок будут публично казнены на главной площади Нового Берлина.
-Тогда зачем вы меня здесь держите?- захлебываясь слезами, дрожащим голосом сказала пленница.- Зачем задаете эти вопросы? Ведь вы все равно меня убьете. Зачем?- она умоляюще посмотрела на своего мучителя. Этого немец и ждал. Жертва побеждена и сломлена. На лице дознавателя появилась самодовольная улыбка.
-А для того, девочка,- сказал он ехидно,- чтобы ты нам сказала, где сейчас находится некто Андрей Городовой, более известный как Мертвый.
-Я не знаю этого.- сказала тихо Анна.
-Где он?-  спросил гестаповец.
-Я не знаю.- девушка вновь замыкалась в себе.
-Где он?- громче и требовательнее повторил немец.
-Но я не знаю.- переходя на писк, сказала допрашиваемая.
- ГДЕ ОН!!!- прокричал низким басом дознаватель.
-Я не знаю!- истошно завопила Анна, заливаясь слезами.- Не знаю! Не знаю! Не знаю!
Озадаченный гестаповец отошел от пленницы в противоположный угол камеры. Похоже, девушка действительно не знала местонахождения Мертвого. Иначе, зачем реагировать столь эмоционально.  А, может быть, она опять лишь прикидывается бедной овечкой. Приученный не верить людям, дознаватель принял за истину второе и продолжил допрос.
-Значит, ты не хочешь нам говорить. Не хочешь сотрудничать. Что же,- немец развел руками,- это очень плохо. Это плохо прежде всего для тебя, потому, что твой дружок, похоже, уже начал говорить.
И будто по команде, откуда-то из-за стены раздался мужской вопль. Видимо, в соседней камере тоже шел допрос и, по всей видимости, там дело дошло до пыток.
-Да-да.- кивнул улыбающийся дознаватель.- Это он кричит. Твой седовласый друг. И не только кричит, но и говорит. Очень много говорит.
-Нет.- испуганно произнесла Анна.- Он не может так поступить! Я не верю.
-Твое право не верить.- самодовольная улыбка не сходила с лица гестаповца.- А, знаешь, мы пригласим его сюда. В гости. Может быть, оказавшись вместе с ним, ты станешь более многословна.
Дознаватель исчез за железной дверью. Вернулся он через пять минут в сопровождении двух стражников, которые вели связанного Павла. Седовласого посадили на вторую табуретку, напротив Анны. Лицо его было окровавленным. Верхняя губа была разбита и от этого сильно распухла. На скулах были ссадины, левый глаз совсем заплыл. Анна смотрела на Павла, а он смотрел на нее так, что окажись на его пути конь, тот сейчас же остановился бы как вкопанный. Девушка сразу поняла, Седовласый ничего не сказал дознавателям. Не мог расколоться на допросе человек с таким взглядом.
-Как ваше имя?- презрительно спросил гестаповец.
-Ну, если вы просите на бис,- хрипло произнес Паша, сглотнув и хихикнув,- то пожалуйста. Зовут меня Павел Левчук.
-Ваш возраст?- последовал следующий вопрос.
- Двадцать пять.- пленник слегка улыбнулся, предвидя удивление дознавателя. Но никакой реакции со стороны немца не последовало, а послышался новый вопрос:
-Ты проживал в Западной резервации №3 и сбежал оттуда в возрасте четырнадцати лет?
-Шестнадцати.- проговорил Павел и поморщился от боли.
-Где ваш предводитель, Мертвый?
-Надеюсь, далеко отсюда.- ухмыляясь ответил седовласый пленник.
-Где остальные? Где весь отряд?- немного разозлившись, спросил гестаповец и вплотную приблизился к Павлу.
-Кто?!- воскликнул удивленно допрашиваемый и слабо засмеялся.- Отряд?! Нет никакого отряда. Я и Мертвый, вот весь отряд. И если меня вы поймали, то моего товарища вам и во век не сыскать!
Такой ответ еще сильнее разозлил дознавателя и тот, потеряв над собой контроль, схватил Седовласого за горло железной хваткой.
-А она?!- кричал немец, указывая на Анну.- Кто она тогда?
-Она всего-лишь наша заложница.- хрипя от удушья, ответил Павел.- Мы держали ее у себя и заставляли силой работать на нас.- немного обескураженный, гестаповец отступил назад и отпустил пленника, а тот, переводя дух добавил.- Она никто… никто.
Анна боролась с непониманием. Зачем он говорит так? Она не была заложницей. Седовласый наоборот, спас ее от патрульного и укрыл в своем логове. Да, помогать с похищением Штайнера девушка согласилась весьма неохотно. Но никакого физического давления на нее не оказывалось. По сути все было добровольно. Так зачем же Павел так говорит? Неужели он надеется снять с нее обвинения?
-Так что зря вы эту девку привели. Она лишь пешка.- злорадно улыбаясь сказал Седовласый.- Вы лучше бы охотились за моим напарником. Если, конечно, кишка не тонка.- он видел непонимание Анны и поэтому смотрел на нее взглядом, говорившим «заткнись и ни слова больше».  В это время, взбешенный развязным поведением пленника, дознаватель ходил по камере, как лев по клетке.
- Это не тебе решать, червяк.- гневно бросил он в лицо Павлу.- Увести их!
В камеру вошли три стражника. Двое утащили Седовласого, взяв его под руки, а еще один, самый высокий и широкоплечий, увел Анну. Дознаватель остался наедине с неизвестным голосом из репродуктора.
-Черт возьми, у меня еще никогда не было таких сложных клиентов. Одна постоянно замыкается в себе и не идет на контакт. Мне так и хотелось ей врезать!- гестаповец нервно закурил.- А тот, второй, вообще беспардонный. Настоящий террорист. Еще бы чуть-чуть и я бы его точно задушил!
-Умерьте пыл, капитан!- раздался голос неизвестного.- В том, что наши пленники так и не разговорились лишь ваша вина. Где это видано? Профессиональный дознаватель не смог разговорить сопливую девчонку и какого-то молокососа! Не злитесь, капитан, что этот седовласый так дерзко ведет себя. Такие как он должны быть образцом для нас, солдат Третьего Рейха. Это парень, даже находясь под вашим прессом, не сдался и не сломался. Так что учитесь, капитан.
-Слушаюсь, господин полковник.- произнес устало дознаватель. Из его уст это скорее прозвучало как одолжение.- Может быть, я попробую еще раз?
-Не надо.- возразил неизвестный.- Вы уже пробовали. Девчонка молчит все равно. А Левчук даже после избиения ничего нам не сказал.
-О, нет, господин полковник, он сказал. И очень много сказал. Мы узнали много нового о себе и обо всем Гестапо.- ответил раздраженно дознаватель и бросил недокуренную сигарету на пол, затоптав ее ногой.
-Может быть, он и прав, капитан.- ехидно заметил неизвестный из репродуктора.- Ладно. Пусть эти двое пока сидят здесь, в подвале. У меня есть кое-какие соображения по поводу того, как можно поймать Мертвого. И наши пленники нам в этом помогут.
-Как скажете, господин полковник,- уже спокойнее ответил дознаватель и вышел из камеры. Так же из соседней, тайной комнаты, вышел и  неизвестный до этого момента обладатель голоса, звучавшего по громкоговорителю. И естественно это был не кто иной, как Карл Генитц. С лицом, выражающим сильную озадаченность, он покинул подвал и вышел на улицу, где уже давно ждал служебный «Мерседес». Черный тонированный автомобиль отвез полковника на Рейхенау-штрассе. Там располагалась двухэтажное здание, небольшой дом культуры, отданный теперь под лабораторию профессора Штарке. Ученый не протестовал против такого варианта. Конечно, получить в распоряжение какое-нибудь небольшое медицинское учреждение было бы лучше, но в молодом Новом Берлине больниц было пока что мало и потому такое вряд ли было возможно. На первом этаже дома культуры все осталось без изменений: гардероб, небольшая столовая и несколько подсобных помещений. Актовый зал на втором был максимально переделан под нужды Штарке и его ассистентов. Генитц впервые приехал сюда, поэтому рассматривал все с интересом.
Огромный стол с фиксирующими ремнями. Видимо, процесс превращения в идеального солдата был очень болезнен для добровольцев. Стеллажи с многочисленными медицинскими приборами. Для такой команды, какая была у Штарке требовалось много инвентаря. Особое место в зале занимал постамент с черным железным футляром.
-Что в нем?- тихо, будто боясь чего-то, спрашивал Генитц.
-Самое важное.- трепеща отвечал Штарке.- Чугунная печать. Отметина, достающаяся при иммортелизации, процедуре превращения в бессмертного.
-Значит, вы ей не пользуетесь?- догадался полковник.
-Пока да.- кивнул профессор.- Вот поймаете нам Мертвого и, тогда эта вещь нам обязательно пригодится.
-Мне кажется, это былподкол в мой адрес.- невесело ухмыльнулся глава Гестапо.- А между прочим, Штарке, ваши идеальные солдаты сплоховали.
-Почему же!?- воскликнул обиженно ученый.- Они продержались намного дольше обычных солдат.
-Но все-таки они проиграли.- мрачно сказал Генитц и тяжело вздохнул.- Этот Мертвый одолел пятерых в одиночку. Причем двух он убил сразу. Из автомата.
-Ему повезло.- фыркнул недовольно Штарке.- Пули размозжили мозг. А голова является слабым местом у Вторых (так профессор называл идеальных солдат, которых он вместе со своими ассистентами создавал под крышей этого здания).
-Слабые места.- вновь усмехнулся полковник.- Знаете, у обычных людей голова тоже является слабым местом.
-Господи, какая смешная шутка!- недовольно съязвилШтарке.- Мертвый, как вы его зовете, первая стадия проекта по созданию идеального солдата. Ему не страшны любые раны, но восстанавливаться он не может. А наши Вторые могут. И, если мне не будут мешать, то вскоре станет возможным достичь увеличения скорости регенерации в три-четыре раза!- при этом профессор потряс пальцем в воздухе.- А отсюда следует, что тогда наши бойцы будут восстанавливаться почти мгновенно и убить их будет гораздо сложнее.
-Это все хорошо.- закивал Генитц.- Да вот только один, как вы его называете Первый, весь наш Третий Рейх на уши поставил. Причем без чьей-либо помощи. Ладно, не буду вам мешать. Я вижу, что наш разговор все равно ни чем полезным не завершится. Удачи!
С этими словами полковник покинул актовый зал, но, спускаясь по лестнице, он повстречал Каммера. Тот был как всегда спокойным с выражением аскетичной строгости на лице.
-Вижу вы уже пообщались с профессором.- слегка улыбнувшись, сказал бывший генерал.- Он, как и вы, последнее время не в духе.
-И есть из-за чего.- буркнул Генитц.- Да ладно. Пара взаимных уколов, не более. Штарке все требует от меня поймать Городового. Будто я и без него не знаю, что нужно сделать.
-Да.- согласился Каммер.- Он мне тоже с этим все уши прожужжал. Но что поделаешь, это нужно сделать для продолжения эксперимента.
-Я понимаю.- махнул рукой глава Гестапо, закуривая сигарету.- Только знаете, я бы предпочел уничтожить Городового.
-Попробовать можно. Но я не думаю, что у вас получится.- пожал плечами генерал.- Поэтому ловить. И только ловить. Только представьте, полковник, несколько батальонов бессмертных солдат без особых проблем завоевывают для Третьего Рейха всю Северную Америку и Африку. Весь мир у ног германского народа.
-Ага,- криво улыбнулся Генитц,- а куда потом девать этих бессмертных солдат?
-Они будут нашими богами. Или ангелами-хранителями если хотите.- торжественно сказал Каммер.
-Смотрите, чтобы эти боги не возомнили себя хозяевами мира и не скинули с пьедестала, таких как я или вы, или таких как наш Верховный Совет.- полковник спустился по лестнице и остановился в дверях.- Ах, зачем это болтовня! Напрасно воздух сотрясаем и только. Я постараюсь поймать Городового. Так и быть. Есть у меня кое-какой план.
И Генитц стремительно вышел прочь из дома культуры. «Все-таки мне кажется, эти двое играют с огнем.- думал полковник, стоя на крыльце.- Не доведут до добра все эти эксперименты с бессмертием. Ох, чует моё сердце, не доведут. Ну, да бог с ними. Главное, чтобы Штарке и Каммер меня не подвели под черту. А то мне и своих проблем хватает».  И он сел в свой служебный «Мерседес» и поехал по улицам Нового Берлина, обдумывая свой план поимки террориста №1.

Глава 10.
После очной ставки Анну и Павла вновь развели по отдельным камерам. Так в темноте и одиночестве им пришлось просидеть еще два-три дня. Новых попыток вытянуть необходимую информацию гестаповцы не предпринимали. Да и был ли в этом смысл? Ведь в принципе пленники и так говорили правду. Где находился сейчас Мертвый? Павел и Анна не смогли бы сказать ни за что. Ведь нельзя сказать того, чего не знаешь. Нет, да и не было никогда никаких мест, обусловленных заранее, на всякий случай. Где остальные члены группировки? И тут все являлось правдой. Не существовало никогда террористической группировки «Мертвые». Все это лишь плод фантазии сыщиков из Гестапо. Попытка, скорее оправдаться перед властями и простым населением, чем найти реальную зацепку.
Не было смысла скрывать того, чего никогда не было.
В любом случае пленников ждала смертная казнь. Скорее всего, это была бы виселица, установленная на центральной площади Нового Берлина. Павел отлично понимал, что когда-нибудь этим могло все закончиться и был готов морально. Все допросы стали для него лишь пустой формальностью, своеобразным началом казни. Все равно в финале этого представления ожидала смерть. Единственное, что беспокоило Седовласого это состояние Анны. Девушка напротив, скорее всего, абсолютно не осознавала происходящее. Для нее это был очередной адский поворот в ее нелегкой жизни, так похожей на жизнь Павла. Оба они родились накануне войны, в эпоху, когда мир балансировал на грани катастрофы. Оба они росли в обстановке тотальной жестокости и ненависти. Слабые искры человеческой любви и самопожертвования не могли согреть их сердца.
И все-таки, не смотря на очевидную схожесть в судьбах, Павел и Анна выросли разными, абсолютно непохожими друг на друга. И на то были свои причины. Павел видел войну, уже вполне осознавая все происходившее. Он несколько раз чувствовал дыхание проносившейся рядом смерти. Познал потерю близких людей. Видел их гибель собственными глазами. Павел еще в детстве испытал это горькое ощущение напрасно принесенной жертвы. Он не сошел с ума, но обозлился. Стал похож на цепного бешеного пса. Все человеческое в душе Павла если и не погибло, то спряталось очень глубоко. Единственными чувствами, доминировавшими у него в сердце, были ненависть и боль одиночества.
Анна, в свою очередь, потеряла родителей, будучи еще очень маленьким, несмышленым существом. Все детство девушка провела в специальной школе, где ее учили бояться своего хозяина, подчиняться ему беспрекословно, выбросив из головы все мысли о каком-либо маломальском желании быть свободным человеком. Оттого Аня и испугалась Павла и Андрея, которые были абсолютно иными: непокорными, бесстрашными и даже немного сумасшедшими. Она же была замкнутой, беззащитной, похожей на маленький бледный придорожный цветок, который непонятно каким образом смог укоренится в столь опасной и неблагоприятной среде. Но, возможно, именно благодаря этой беззащитности Анна и смогла сохранить в своем сердце хоть что-то человечное, помимо угнездившегося там страха. И именно поэтому девушка могла проявить сострадание и жалость даже к таким монстрам как обманщик-Закер, или бессмертный холодный Андрей Городовой.
И здесь можно в полной мере сказать о том, что жизнь бывает гениальным драматургом. Ведь не зря же она свела вместе двух этих людей: агрессивного, загнанного зверя и хрупкий беззащитный цветок. Порознь они никогда бы не выжили. Павла погубило бы его стремление к неутолимой жажде мести и саморазрушению, а Анну абсолютный страх к какой-либо форме борьбы. Они нужны друг другу. Он ей, чтобы не погибнуть в этом жестоком мире. А она ему, чтобы не забывать, что в этой жизни есть еще что-то кроме ненависти.
Но могли ли понять это Павел и Анна, будучи рассаженные по отдельным камерам? Так, или иначе, судьбе было угодно свести их вместе еще раз. И не только ей одной.
По истечению определенного времени за пленниками пришли. Одев им наголову черные мешки из плотной ткани,  солдаты посадили Павла и Анну в грузовик и отвезли на окраину Нового Берлина, в старый промышленный центр. Здесь их завели внутрь одного из складов и оставили связанными, под присмотром двух бойцов в необычной черной амуниции, покрывавшей всего человека с ног до головы. Аня не на шутку испугалась. Она подумала, что здесь состоится их казнь. «Неужели это конец? Я умру вот так, неизвестно где, забытая всеми»,- подумала Анна и, зажмурившись, начала что-то шептать себе под нос. Павел, посаженный к ней спиной, заметил волнение это и, периодически оглядываясь на стражу, стал пытаться заговорить с девушкой.
-Ты в порядке? Что с тобой?- шептал Седовласый, стараясь оглянуться назад.- Что ты делаешь?
-Мне страшно.- боязливо ответила Аня, но тут же смогла все-таки взять себя в руки.- А как ты? Я видела твои раны. Тебя пытали?
-А ничего. Бывало и хуже.- усмехнулся тихо Павел.- В Гестапо могли бы и постараться. То, что они делали даже пыткой трудно назвать.
-Ну да. Только не перехвали себя.- прошептала девушка.- Я слышала, как ты кричал.
-Я не кричал. Это все спектакль. Дознаватели кричали сами. Видимо, так они хотели напугать тебя еще больше и заставить разговориться.
-А мне стало очень страшно.- ответила Анна, немного помолчав.- Я испугалась, что тебе там совсем плохо, что тебя истязают.
-Ну…- протянул Павел.- Я бы не сказал, что мне было очень хорошо. На два с плюсом по 5-ти бальной шкале.- седовласый юноша хихикнул снова, чем привлек внимание одного из черных солдат. Но тот лишь посмотрел на пленников строгим взглядом и продолжил поедать нечто вроде спрессованного хлебного мякиша.
-Паша,- прошептала девушка (она сидела спиной к охране и не видела их)- а почему на допросе ты сказал, что вы заставляли меня угрозами участвовать в похищении того немца? Это ведь неправда.
-Пожалуй, это все-таки, правда.- покачал головой Седовласый.- Отчасти. Заставлять нам тебя пришлось. А про угрозы я сказал специально, чтобы отвести от тебя подозрения.
-Но зачем?!- почти вслух воскликнула Анна.- Какой в этом смысл. Даже если меня не казнят, то отправят на рудники. А это все равно, что медленная казнь. Нет, пусть уж сразу убьют. Не хочу мучиться перед смертью.
-Дурёха!- фыркнул неодобрительно Павел.- Рудники это не смерть, а шанс выжить. Ты знаешь, как много людей сбегало оттуда!
-Но многих ловили.
-Но кто-то же прорывался.- продолжал возражать Седовласый.- С чего ты решила, что у тебя нет шансов сбежать? Нельзя раскисать. Нужно бороться до конца и не сдаваться. Запомни это на всю жизнь. Бороться и не сдаваться. Поняла?
Девушка кивнула, но смогла ли она осознать смысл сказанного. Павел не мог сказать ничего по этому поводу.
- Как ты думаешь,- почти беззвучно ответила Анна,- нас привели сюда, чтобы казнить?
-Вряд ли.-отрицательно покачал головой Павел.- Таких, как мы должны казнить публично, с помпой. Чтобы все об этом знали. Я полагаю, гестаповцы что-то замышляют. Возможно, они хотят использовать нас как наживку. Они рассчитывают, что Андрей придет за нами. А тут Гестапо его и схватит.
-Но зачем им Андрей?
-А ты вспомни то, как он стал бессмертным. Он ведь Мертвый. Секретное оружие Третьего Рейха, сбежавшее от своих хозяев. Нацисты наверняка хотят продолжить свои опыты и создать целую армию таких, как Андрей. И не дай бог у них это получится! Ибо тогда всем нам будет очень плохо. Надеюсь, у Андрея хватит ума не приходить за нами. Ведь это ловушка, а мы наживка.
-Ясно.- кивнула девушка.- Получается, нам придется пожертвовать собой, ради Андрея, ради того, чтобы он не попал в руки немцам.- мысль об этом нисколько не успокоила Анну.- Что ж, смерть во имя чего-то высокого это тоже выход.
-Перестань, прошу тебя.- взмолился Павел.- Не надо говорить так, будто тебя уже ведут на эшафот. Пока еще ничего не ясно.
-Ну да.- вспылила Анна, едва не заговорив в полный голос.- Легко говорить.
-Мне-то?- удивился Седовласый.- Это мне легко? Если ты не забыла, я несколько раз бывал на волоске от смерти.
-Да.- согласилась девушка.- Я, пожалуй, забыла. Прости, мне просто страшно. Ведь я не такая как ты… Не такая смелая.
-Не волнуйся.- умиротворяюще произнес Павел.- Я не позволю им навредить тебе. Все будет хорошо, поверь мне.
Анна знала, что эти словавсего-лишь формальность. Напрасная попытка зажечь в сердце девушки искру. И, наверно, она не верила, что ситуация улучшится, но, тем не менее, от этих слов на душе стало спокойнее. Появилась хоть какая-то надежда.

Глава 11.
План Генитца был прост. Заманить Мертвого с помощью пленников в капкан Гестапо и по возможности поймать целым и невредимым. И, если Андрея Городового нельзя убить, то его можно связать, обездвижить, лишить возможности сбежать из западни. Полковник готов был отдать приказ расчленить террориста №1, если бы это могло поспособствовать его поимке. Что бы сказали по этому поводу Каммер и Штарке, Генитца особо не волновало. Он шеф Гестапо и его первостепенный долг обеспечить безопасность, а все остальное лишь сопутствующие задачи, менее значимые в контексте данной ситуации.
Генитц по-прежнему доверял простым солдатам, а не творениям профессора Штарке. Хотя и полностью отказываться от Идеальных солдат он не стал тоже. Все-таки обычный человек не смог бы сдерживать Мертвого достаточно долго. А в плане начальника новоберлинского Гестапо основную роль играло именно время.
Во всех зданиях, окружавших склад с  пленниками, появились оперативники Гестапо переодетые в штатское. По сигналу, в течение всего лишь нескольких секунд они могли извлечь оружие из тайников и вступить в бой. Оставалась лишь одна проблема: как Мертвый узнает, где Гестапо укрывает пленников. На этот случай у Генитца был свой отдельный план. Печатным издательствам Нового Берлина подбросили утку, слух о том, что в подвале главного управления тайной полиции произошла авария магистрального трубопровода. Все подземные уровни были затоплены. Именно поэтому было решено временно разместить узников тюрьмы Гестапо в пустующих складах и строящихся зданиях. Газеты охотно подхватили эту новость и за сутки разнесли ее по всей столице Великой Восточной Пруссии. Управление городским водоснабжением тоже поверило этому и, пойдя навстречу Генитцу, отключило подачу воды в центре Нового Берлина. В народе пошел недовольный ропот о том, что ради преступников, треть населения столицы лишили возможности нормально помыться и приготовить себе пищу. Но это нисколько не беспокоило Генитца. Главное, что, таким образом, Гестапо могло гораздо быстрее заманить в свою ловушку Андрея Городового. Правда, все эти меры оказались напрасными. Полковник недооценил Мертвого. Он не знал, что террорист №1 все это время наблюдал за действиями Гестапо. Сержант смог узнать время и место доставки Анны и Павла. Смог проследить за грузовиком от самого управления и вплоть до промышленной зоны на юго-востоке Нового Берлина. Андрей видел, как готовилась эта засада. Он знал , сколько Вторых охраняет  пленников и сколько гестаповцев расставлено по периметру. Да, это была ловушка. Даже, если бы сержант попытался прорваться с боем, то все бы закончилось его поимкой. Гестаповцы пожертвуют любым количеством людей, чтобы только поймать Мертвого. И он знал, что, если его поймают, то проект по созданию Идеального солдата может подойти к своему логическому завершению: появлению супербойца, бессмертного и неуязвимого. Разумом Андрей понимал, что этого нельзя допустить. Но не мог он допустить и того, чтобы с Анной и Павлом случилось что-нибудь плохое. Ведь они так много сделали для осуществления его плана мести. Мести Каммеру и Штарке. Еще в то время, когда Городовой сидел в темной камере замка АНЕНЕРБЭ, в его душе уже зародилось всепоглощающее желание убить горделивого полковника и безжалостного толстяка-ученого. Но тогда сделать этого у Андрея не получилось. Каммер и Штарке скрылись за бронированной дверью. И, преследуемый толпами стражников, сержант вынужден был бежать с острова. Он не знал, где искать своих создателей и, поэтому, решил приманить их к себе. Долгое время, даже после того, как Мертвые начали вести подрывную деятельность в Новом Берлине, Андрей скрывал свою сущность. Нужно было придать его фигуре дополнительной таинственности. Да и к тому же, сержант знал, рано или поздно Гестапо узнает, кто он и тогда Каммера и Штарке достанут откуда угодно, даже из-под земли. План был сложен, но продуман. И он сработал. Бывший генерал и профессор биологии были здесь, в этом проклятом городе. Осталось только разыскать их. Но потом. Для начала нужно спасти Павла и Анну. Они не должны пострадать только лишь из-за одной жажды мести. Андрей понимал это, но разумом, а не сердце. Его сердце вот уже двадцать лет не могло чувствовать ничего кроме боли и ненависти, последнего, что ощущал сержант Городовой перед тем, как превратиться в живого мертвеца.
Ему хотелось быть лучше всех этих нацистов и черных солдат. Именно поэтому, под покровом ночи, Андрей пробрался в промышленную зону, миновав все посты Гестапо. Он продвигался от здания к зданию, тихо и незаметно. Сержант, конечно, мог вступить в открытый бой и попробовать прорваться к пленникам. Ему бы это не стоило жизни. Новот Павел и Анна могли бы погибнуть, случись такая заварушка. Поэтому, когда путь Мертвому преградила большая группа агентов в штатском, он не нашел другого решения как обойти их, забравшись на крышу одного из складов. Гофрированный металл был не лучшей поверхностью для того, кто хочет остаться незаметным. Любой шаг отдавался или глухим грохотом или мерзким лязгом. Из-за этого Андрею пришлось идти по самому краю, там, где колебания металлического покрытия были не настолько сильны. Однако, идти ночью по краю крыши, занятие весьма и весьма рискованное и, в конце концов, сержант сорвался вниз. По счастливому стечению обстоятельств он упал на пустые картонные коробки, сложенные в кучу. Андрей не боялся самого падения. Он боялся, что на шум сбегутся гестаповцы и тогда все его усилия пропадут даром. Но все было спокойно. Похоже, никто из агентов тайной полиции не слышал того, что произошло.
Мертвый с трудом выбирался из-под мятого картона. Складывалось ощущение, будто его тело не хотелось слушаться. Только когда Андрей вновь обрел свободу, он понял, почему его путь был столь долог. Кисть правой руки была изогнута под неестественным углом. Сержант попробовал подвигать вывихнутым суставом, но ничего не получилось. Тогда он присел на корточки и с заметным усилием дернул запястье.  Сильно хрустнув, рука приобрела прежнее положение, но двигаться по-прежнему отказывалась. Андрей хотел было прощупать поврежденный участок, но тут с горечью вспомнил, что его пальцы давным-давно ничего не чувствуют. Одной рукой теперь будет трудно управляться. Но зато путь к складу с пленниками был свободен. Городовой стал продвигаться к нему очень осторожно, прячась за ящиками и ныряя из тени в тень. Впереди стояло небольшое двухэтажное здание обшитое досками. Не склад, а скорее амбар. Охраняли его пять или шесть человек, точно сказать было нельзя. Слишком темно. «Незаметно прокрасться не получится,- подумал Мертвый,- нужно что-нибудь придумать» …
Через несколько минут навстречу переодетым агентам Гестапо вышел такой же лжерабочий, высокий и плечистый. Он шел в слегка ссутулившись, прижав правую руку к животу. Кепка на голове незнакомца была надвинута на самые брови, а под ними был взгляд, суровый и бесчувственный.
-Ты куда?- спросил этого незнакомца один из стражей.
-Мне приказано проверить сохранность товара.- ответил тот сухо и отрывисто.
-А с рукой что случилось?
-Хотел сократить путь, полез через ящики и неудачно упал.- сохраняя невозмутимость пояснил незнакомец.- Это ерунда. Пройдет.
- Может врача поищешь. Он осмотрит. Если нужно перевяжет.- предложил второй охранник и потянулся к руке двухметрового верзилы.- Дай гляну.
-Не нужно! Я же сказал, все будет хорошо.- чуть-чуть повысив голос, сказал незнакомец и отшатнулся назад, едва не сбив с ног другого гестаповца. Тот с подозрением осмотрел визитера и хитро прищурился:
-Что-то я тебя раньше не видел… Хотя нет. Мне твоё лицо явно знакомо. Где-то я тебя видел уже.- охранник подошел к незнакомцу вплотную.- Кто тебя, говоришь, послал проверить, хе-хе, товар?
-Главный.- коротко ответил лжерабочий и опустил взгляд.
-Сам главный!?- воскликнул кто-то из гестаповцев.- Парни, быстро разбежались по своим местам! Делаем вид, что нам не все равно, чем мы здесь заняты. А то сейчас придет Генитц и вставит нам всем за то, что бездельничаем! А ты проходи. Только поскорее. Не задерживайся!- незнакомца буквально затолкали в здание.
Так вот Андрей и проник на склад.
И никого не потребовалось убивать.
Внутри, на первом этаже Городовой увидел трех Вторых. Как и те, с которыми Андрей повстречался на развалинах цементного завода, эти черные солдаты были одеты в амуницию, полностью закрывающую все тело. На поясе у каждого висел большой нож, похожий больше тесак для разделки мяса. «Смотри-ка, на этот раз они подготовились куда лучше.- подумал Мертвый, косясь на Вторых.- Такой ножик легко разрубит напополам любого, даже меня».
-Стой! Ты куда?- спросил один из черных солдат.
-Генитц приказал проверить пленников.-ответил Мертвый мысленно готовя себя к драке.
-Скажи полковнику, что с ними все в порядке. Уходи.- махнул рукой другой Второй, державший в руке надкушенный брикет, состоявший из какой-то коричневой массы.
«Наглые вы стали.»- покачал головой Городовой и сказал вслух:
-У меня приказ удостовериться  лично.
-Ну ладно. Проходи.- сказал как-то небрежно солдат жевавший свой непонятный паек.- Стой. Что с рукой произошло?
- Корчил из себя скалолаза. Скакал по ящикам.- сухо ответил Мертвый, прижимая руку к телу.
-Ну да. Как раз в самое нужное время.- усмехнулся Второй и продолжил есть.
Андрей не стал задерживаться на первом этаже и поспешил на второй. Попасть туда можно было по узкой деревянной лестнице. «Как же я руку повредил не вовремя.- подумал сержант глядя наверх, на небольшое квадратное отверстие в потолке.- Гестапо специально выбрало это здание. Невысокое, значит хорошо простреливается снайперами. На второй этаж ведет только этот лаз, значит, убежать будет нелегко. А в случае, если поднимут тревогу, то окружить такой амбарчик будет проще простого. Да, умен ты, Генитц. Но я тоже не простак». И Андрей не без труда стал карабкаться по лестнице, сопровождаемый ехидным хихиканьем Вторых. «Распоясались вы. А что я с вашими предшественниками сделал вам, наверно не сказали. А то испугались бы тогда,- думая об этом, Мертвый вдруг приостановился прямо посреди лестницы.- Что же со мной такое? Откуда эта ворчливость? Неужели ко мне возвращаются… Нет! Не может быть. Это что-то другое». Стряхнув себя эти сумбурные мысли,  он вновь полез наверх, на второй этаж. Там, в небольшой комнате, освещаемой лишь керосиновыми лампами, находились еще двое Вторых, а также Павел и Анна.
Скрываться больше нельзя. Вставая на ноги, Андрей случайно задел одну из ламп. Та упала в лаз, издав веселый звон разбившегося стекла. Было слышно, как воспламенившийся керосин с веселым треском принялся пожирать деревянные ящики и обшивку стен.
-Ты что творишь?!- воскликнул один из черных солдат и подскочил на ноги.
-Я пришел за пленниками.- тихо произнес Городовой , закрыв ногой крышку лаза. Сделав шаг в сторону, без особых усилий, он, одной рукой придвинул ящик, заблокировав тем самым вход на второй этаж.
-Что это значит?- возмутился другой Второй.- Зачем ты… - тут немец внимательно посмотрел в лицо сержанту и вдруг, будто чего-то испугался.- Черт! Это Мертвый!
-Да.- оскалился Андрей и, не долго думая, бросился на черных солдат, которые уже достали из-за пояса свои тесаки. Уклонившись от первой атаки, сержант снес одного из Вторых ударом плеча. Нож того с мерзким лязгом упал на пол, рядом, тихо простонав, рухнул сбитый с ног немец. Другой черный солдат был обезоружен также быстро, как и предыдущий. Андрей, завладев тесаком, одним резким взмахом  отсек руку своему врагу. Истекающий кровью и ревущий от боли, немец привалился к стене, держась за изувеченное плечо. Другого Второго, не успевшего встать на ноги,сержант просто пригвоздил тесаком к полу.
Весь поединок был столь стремителен и скоротечен, что Анна и Павел просто не успели ничего понять. Они даже не сразу узнали незнакомца, так ловко расправившегося с черными солдатами. Только когда тот снял с головы кепку и показал своё клеймо, пленники поняли, что это Андрей.
-Лихо ты с ними одной левой расправился!- бодро воскликнул Павел.- А я так надеялся, что ты не придешь.
-Почему?- сухо спросил Мертвый, освобождая Анну.
-Ну, ты же у нас wunderwaffe. Немецкое супероружие.- съязвил Седовласый.- Решил добровольно сдаться?
-Нет.- сказал Андрей, глядя исподлобья так, что показалось будто этого непоколебимого гиганта переполняют эмоции, но он что есть силы сдерживает их.
-Нет.- снова повторил Городовой.- Просто я не мог бросить вас после того, что вы сделали для меня и для моего плана.
-Какого плана?- слегка запнувшись, спросил Павел.
-Плана мести.
-Мести?! Кому?- воскликнул недоумевающе седовласый парень.
-Моим создателям. Каммеру и Штарке.- ответил Мертвый и, взяв под руку Анну, без труда поставил ее на ноги.
-Постой… Какие еще Каммер и Штарке? Кто это?- продолжал спрашивать Павел.- Я… я думал…
-Что?- сухо оборвал его сержант.- А ты думал, мы мир спасаем? Оглянись, две трети мира во власти тиранов. А мы лишь горстка и не способны повлиять на ход истории. Единственное, что я могу сделать, спасти вас. А вы, спасти самих себя.
Андрей посмотрел вокруг. Дым тонкими струйками просачивался через щели в полу. Яркие язычки пламени начали плясать в углах комнаты, с веселым треском перескакивая с ящика на ящик. Городовой подошел к окну и кулаком выбил стекло. От ворвавшегося в помещение свежего воздуха, огонь разгорелся еще сильнее.
-Скорее.- махнул рукой Андрей.- Тут невысоко. Спускайтесь вниз и уходите через канализацию. Убегайте прочь из этого города. Скорее. Черные солдаты уже приходят в себя.
-Только не это.- прошептал встревоженно Павел, глядя на то, как Вторые, только что получившие сильнейшие увечья, встают на ноги, готовые сейчас же вступить в бой.
- Но как же так?- воскликнула Анна.- Как это возможно?
-Эти солдаты могут восстанавливаться. Но они не бессмертные как я.- пояснил Мертвый, загораживая собой девушку.- Не медлите. Бегите.
-А ты?- спросил Павел, вылезая наружу через окно.
-А я останусь. Прикрою вас.
-Но ты… вдруг ты погибнешь.- забеспокоилась Аня.
-Я бессмертен. Со мной ничего не случится.- и Андрей, в буквальном смысле слова выбросил девушку из окна. К счастью, Павел успел спуститься и поймать ее.
-Идем.- буркнул Седовласый и потащил за собой Анну, также как и в ту ночь, когда они познакомились, нисколько не желая оглядываться назад.
-Мы не подождем Андрея?- удивленно спросила девушка.
-Он справится и без нас.- буркнул угрюмо Павел. И тут стало ясно, он просто обижен. Может быть, на Городового и на ту правду, что тот сказал об их союзе. Хотя, имел ли право Седовласый на такую ответную реакцию, ведь он тоже делал многое ради одного, неутолимой жажды мести. Но, возможно, это и не обида, а разочарование в самом себе. Осознание бесполезности своих собственных действий.
А что чувствовал в это время Мертвый? Он стоял посреди охваченной огнем комнаты, один на один с двумя Черными солдатами. Почему-то в такой момент абсолютно не хотелось убегать. «Какой в этом смысл?- думал Андрей.- Зачем мне жить?» Здание могло рухнуть в любой момент, но сержант стоял, не обращая внимания на пляшущий вокруг огонь. Внутри, в глубине его души, вдруг что-то появилось. Но не остропряная бодрящая разум ненависть, а что-то иное, горько-отвратительное чувство, заставляющее опустить руки и сдаться на милость судьбе. Отчаяние? Или грусть? Но почему сейчас, когда все вокруг горит и рушится? Зачем? Может быть для того, чтобы понять, кем он стал, в кого его превратили. Нацистское супероружие, wunderwaffe, чудовище, призванное убивать, созданное в мрачных недрах замка АНЕНЕРБЭ. На глазах у Андрея выступили слезы. А может быть это из-за жара и дыма. Но ведь он не может чувствовать. Но почему так ломит в груди? Откуда этот вакуум? Так или иначе, эти вопросы отступили на второй план, уступив свое место всепоглощающей ненависти. В поле зрения возникли двое Вторых. «Вот они!- послышался крик в душе Городового.- Черные солдаты. Нацисты. Это они сделали из тебя монстра. Убей их! Убей их всех!» И в этот момент сержант преобразился. Он вновь стал Мертвым, террористом №1, страхом и ужасом Третьего Рейха.

Глава 12.

Верховный совет прибыл в Новый Берлин, еще не зная результатов операции проведенной Генитцом. Они летели в самолете с приподнятым настроением, предвкушая успех и, как следствие, окончание этого многомесячного кошмара, связанного с деятельностью террористической группировки «Мертвые». Но по приземлению, Геббельсу и остальным министрам было суждено узнать о провале. Погибло несколько агентов Гестапо, пало жертвой террористов. Семеро добровольцев, отдавших себя для опытов, тоже были мертвы. Пойманные ранее Анна Патрушева и Павел Левчук, исчезли, возможно, сбежали. А Андрей Городовой, скорее всего, сгорел, оставшись погребенным под обломками склада.
В общем, радоваться особо было нечему.
Заседание Верховного Совета решено было провести в величественном здании, каким являлся дворец канцлера Восточной Пруссии. Зал для совещаний в нем был достаточно велик, чтобы без труда вместить большое количество народа.
Не теряя времени понапрасну, Верховный Совет приступил к обсуждению последних событий произошедших в Новом Берлине. Было десять часов вечера. После невнятного доклада, сделанного канцлером, наступила очередь Генитца держать ответ перед главами Третьего Рейха.
-Вы не оправдали доверия!- гневно заявил один из министров.- Вы должны были поймать этого террориста, известного как Мертвый.
-Прошу прощения,- начал говорить начальник Гестапо, слегка запинаясь от волнения,- но мне казалось, что господин председатель пожелал все-таки избавиться от этого преступника.
-А  разве вы не получали телеграмму, где вам было приказано  оказывать всяческое содействие господам Каммеру и Штарке в поимке Мертвого?- уже менее злобно, с какой-то издевкой спросил все тот же министр.
-Так точно.- отчеканил фразу Генитц.- Я получил данную телеграмму. И, если господа министры попробую изыскать время и прочитать мой отчет, то станет понятно, что я не шел против данного приказа. Я оказывал помощь Штарке и Каммеру, выделял им людей и необходимые ресурсы. Но я начальник Гестапо и моя основная задача обеспечивать государственную безопасность. Группировка «Мертвые» рассеяна, а их деятельность прекращена. Да,  не все террористы пойманы, но мои люди работают над этим.
-Каковы ваши основные задачи решать не вам, а нам!- взвизгнул внезапно министр, критиковавший Генитца.- Кто вы такой, чтобы учить нас?!
-Постойте, Штауб.- послышался дрожащий голос Геббельса. Лицо его было аскетично-худощавым, с сильно выпиравшими скулами, выдававшими признаки страшной болезни. Председатель поднялся на ноги и, спустившись с трибуны, шаркающей походкой, подошел к Генитцу.
-Как ни странно, Штауб, полковник прав. Он глава Гестапо в Новом Берлине и он занимает эту должность с одной целью: охранять нашу безопасность.- Геббельс криво улыбнулся.- Мне кажется, полковник Генитц отчасти справился со своими обязанностями. Террористы в ближайшее время вряд ли нас побеспокоят, а их главарь, Мертвый, уничтожен.
-Простите, господин председатель,- вновь запнувшись, начал говорить Генитц,- но мои люди только приступили к разбору завалов и гибель Андрея Городового еще не подтверждена. К тому же в ходе операции мы понесли большие потери. Пожар охватил половину промышленной зоны. При тушении погибло четыре сотрудника Гестапо. Еще трое погибло от рук самого Городового. Множество получили ожоги и незначительные травмы. Преступники, Анна Патрушева и Павел Левчук, сбежали. Об этом мне доложили мои подчиненные. Они попытались поймать беглецов, но те словно сквозь землю провалились. Так что, при всем уважении к вам, господин председатель, и к вашим словам я вынужден констатировать факт: я, как глава Гестапо в Новом Берлине не справился со своими обязанностями и должен покинуть свой пост незамедлительно.
Выслушав это, Геббельс аристократически задрал подбородок и торжественно произнес:
-Вы настоящий офицер, полковник. Вы не бежите от ответственности и не уклоняетесь от ответа. Но и с грязью смешать себя не даете. Именно потому я и Верховный Совет примем вашу отставку и позволим вам уйти на покой, не потеряв свой чести и достоинства. Мы не предадим вас суду и позволим спокойно вернуться к себе домой, в Баварию. Но вы сложите полномочия завтра утром. А пока идите и продолжайте выполнять свои обязанности, полковник.
Генитц кивнул и, восславив Третий Рейх, удалился из зала заседаний. Через минуту его сменил Каммер. К нему отнеслись гораздо строже. Геббельс, не садясь на своё место, подошел вплотную к бывшему генералу:
-Каммер, вы обещали, что ваши идеальные солдаты второй серии смогут уверенно противостоять Городовому. Но семеро добровольцев, отдавших себя на растерзание вашему профессору Штарке, погибли от рук террориста.
-Господин председатель, эти семеро были незавершенными…- начал оправдываться бывший генерал, но его бесцеремонно прервали.
-Да весь ваш проект не завершен!- вскричал все тот же злобный министр по фамилии Штауб.- Двадцать лет назад вам дали средства и людей. И чем же все кончилось? Полным провалом! Ваш подопытный сбежал, убив почти всю охрану.
-Я работаю на благо Германии! И работал ради ее блага!- вспыхнул, словно зажигательная бомба, Каммер.- Да, вы, были каким-то мелким чиновником в Тюрингии! А в это время я уже командовал секретными операциями и рисковал собственной жизнью ради величия арийской нации.
Услышав такое, Штауб мгновенно почернел от злости. Раздув ноздри, он был готов с кулаками броситься на дерзкого старика, но Геббельс разрядил обстановку:
-Сядьте на место, Штауб! Не стоит вам заниматься рукоприкладством, ведь вы министр здравоохранения. А вам, генерал, стоит быть сдержаннее.
-Простите, господин председатель,- говорил, едва сдерживаясь, Каммер,- но я не могу когда офицера, отдавшего всю свою жизнь служению Родине, обвиняют в никчемности. Я всегда верой и правдой служил Великой Германии, и буду служить ей до самой своей смерти!
-Я верю вам, генерал.- снисходительно улыбаясь, сказал Геббельс.- Но, давайте смотреть правде в глаза. Ваши идеальные солдаты действительно хороши. Возможно, в будущем мы создадим небольшое подразделение, состоящее из таких бойцов. Но смотрите на все произошедшее с другой стороны, Каммер. Мертвый показал нам, что ваши Вторые имеют существенные недостатки. Возможно, даже простой человек сможет справиться с ними. Естественно при определенной сноровке и умении.
-Но ведь Вторые еще не окончены!- воскликнул бывший генерал.- К тому же, все произошедшее лишь только подтверждает тот факт, что весь проект Идеального солдата действует. Дайте мне и профессору Штарке время, и мы дадим вам результаты. Вы получите Идеального солдата. Бессмертного и неуязвимого. Дайте нам шанс!
Геббельс тяжко вздохнул и посмотрел на Каммера глазами полными сострадания и жалости. Он протянул свою сухую, узловатую руку и по-дружески положил ее на плечо бывшему офицеру.
-Мы могли бы дать вам шанс. Могли бы дать время, Рихард.- дребезжащим голосом произнес председатель.- Но мы не можем выдать вам новые средства. Ваши эксперименты слишком дорого нам обходятся. А без средств, никакое время вам не поможет, генерал. Мне очень жаль, но увы…
-Нет.- с ужасом и трепетом выдохнул Каммер. Он был явно в шоке. Еще бы! Дело всей его жизни, сокровенная мечта, все, чего он так старательно добивался, рухнуло в один момент. Бывший генерал больше ничего не смог произнести. Он просто стоял глядя в пустоту, будто разбились не только его мечты, а весь окружающий мир канул небытие.
Геббельс, увидев такую реакцию, тоже стал мрачным и серьезным. Он не спеша занял свое место за центральной трибуной и уже оттуда произнес окончательный вердикт:
-Вы свободны, генерал. Мы вынуждены свернуть проект «Идеальный солдат» во второй раз. И теперь навсегда.
Ошарашенный, Каммер медленно покинул зал заседаний. Он и сам не заметил, как очутился на улице, потом, как он сел в автомобиль и поехал к лаборатории Штарке.
Каммер ехал и думал обо всем произошедшем во дворце канцлера. Почему все рухнуло? Почему снова эти неудачи? За что? Где он просчитался? Генерал судорожно перебирал голове все основные вехи своей жизни, начиная от момента вступления в ряды АНЕНЕРБЭ и, заканчивая заседанием Верховного Совета. На один эпизод Каммер почему-то обратил внимание особенно…
Весна, тысяча девятьсот сорок третий год, он, еще полковником, ездил по всей Европе, из лагеря в лагерь. Нужны были подходящие кандидаты для проведения первого опыта по созданию бессмертного солдата. Было это в Польше, под Гданьском. Кажется, заведение называлось «Fegefeuer». Каммер идет вдоль шеренги заключенных и беседует с начальником лагеря, Флинком. Флинк человек открытый и умный, но немного подавленный. Кажется, недавно у него был совершен дерзкий побег. Заключенного удалось вернуть, но большой ценой.
-А где этот беглец?- поинтересовался тогда Каммер.
-Сидит в карцере. Его охраняет шесть человек.- нахмурившись буркнул Флинк.
-Хм, а я думал, вы его казнили.- удивился полковник.
-Собираюсь казнить.- мрачно пояснил начальник лагеря.- А вообще у меня другие… э-э-э… традиции. Как правило, я приказываю казнить пятерых обычных заключенных, за одного беглеца. В случае если побег удался, казнь напугает других пленных и отвадит их от нехороших мыслей. Ну, а если побег не удался, то смерть невиновных породит страх, антипатию и всякое нежелание общаться с тем, кто попробовал покинуть территорию моего заведения.
-Ого. Какой тонкий психологический подход. Похвально.- улыбнулся Каммер.- И все-таки, меня интересует тот беглец-неудачник.
-О, нет!- воскликнул Флинк.- Неудачником его не назовешь. Он фурия, бестия, антихрист! При побеге этот заключенный убил трех охранников. А собак, пущенных по его следу, зверски растерзал. А что, вы хотите его забрать?- и начальник лагеря посмотрел на своего гостя из АНЕНЕРБЭ как на сумасшедшего.
-Да. А вы против?- с веселым непониманием в глазах сказал Каммер.
-О, нет. Забирайте, если хотите. Этот заключенный меня под трибунал подведет.
-Ну, вот и отлично.- пожал плечами полковник.- Запакуйте нам его.
-Вам цепями сковать или веревкой по толще связать?- съязвил Флинк.- Этот, как вы говорите, беглец-неудачник, ростом метра два и силой равен медведю.
-Так это превосходно. Такие нам и нужны!- радостно воскликнул Каммер и спешно направился к воротам лагеря.
-А что прикажете мне делать с приказом о казни заключенного?- крикнул вдогонку начальник «Fegefeuer».
-Подпишите и казните! Но только на бумаге.- ответил полковник из АНЕНЕРБЭ, залезая в свой служебный «Мерседес»…
Ах, если бы он знал тогда, сколько хлопот принесет ему этот заключенный. Но прошлого уже не воротишь. Да, и к тому же, Городовой был всего лишь подопытным. А эксперимент был удачным. Виновны во всем другие!
Постепенно шок проходил. На смену ему появилась, накатившая словно цунами, волна неудержимого гнева. Как же так?! Он столько лет посвятил своей Родине, а его выкинули как какую-нибудь дворнягу. Потом вновь взяли и вновь выкинули. Да как они смеют так поступать!? Это он, Каммер, откопал Клауса Штарке. Над этим пузатым очкариком все смеялись, а он возвысил этого ученого. Теперь даже самые рьяные скептики считают честью вступить в научный диспут с профессором. Это он, Каммер, объездил весь восточный фронт, все лагеря, разыскиваю подходящий подопытный материал. И что же?! Какая-то горстка чванливых самовлюбленных бюрократов будут судить его?! Ну, уж нет!
Полный бурлящей ненависти и отвращения, Каммер зашагал по ступеням дома культуры, бывшего теперь лабораторией Штарке. Сам профессор в это время сидел за своим столом, полностью поглощенный научной работой. Буквально прилипнув к окуляру микроскопа, Штарке неподвижно восседал на мягком кресле, в шутку называемый троном. Как сталь, раскаленный до бела, бывший генерал влетел в комнату и хлопнул дверью с такой силой, будто это она была виновата во всех его бедах. Напуганный Штарке до потолка подпрыгнул от неожиданности.
-Рихард, какая муха тебя укусила?!- завизжал покрасневший профессор.- Я чуть не умер от испуга! Что случилось?!
-Замолкни!- махнул рукой Каммер и буквально рухнул на стул, стоявший рядом с рабочим столом Штарке.- Эти напыщенные зажравшиеся идиоты решили нас прикрыть!
-Ты о ком? Ты о чем?- забормотал невнятно ученый, вертя в руках свои очки.
-О Верховном Совете.- злобно пробурчал Каммер.- Они нас прикрывают. Меня отправляют на покой, а тебя обратно в Мюнхен.
-Я люблю Мюнхен.- протестующе заявил профессор, а потом добавил, сделав мечтательный взгляд.- Я вырос в этом городе.
-Чего?..- начал было злиться генерал, но тут же осекся.- Ах, нуда.- он махнул рукой в сторону Штарке и обиженно отвернулся к стене.- Тебе же все равно. Если проект закроют, ты вернешься в свой университет. Продолжишь научную работу. Будешь диссертации писать. Имя то я тебе сделал! А я? Я обречен до конца своих дней жить, всеми позабытый, получать свою мизерную пенсию. А почему? Да потому, что я не совался под пули на восточном фронте. Получается, что я вообще ничего не делал! А как же все двадцать пять лет, что я посвятил Идеальному солдату? Коту под хвост?!
-Ну… успокойся, Рихард,- протараторил Штарке, все больше нервничая,- я уверен они еще одумаются. Ведь одумались же в этот раз.
-Не одумаются.- с горечью и полной обреченностью сказал Каммер.- Теперь уже нет. А если и да, то уже не при нас. Сколько нам лет, Клаус. Тебе семьдесят один, мне семьдесят три. Не сегодня, так завтра мы с тобой отправимся на тот свет, и третьего шанса судьба нам уже не даст. Прежде чем к нашему проекту решили вернуться, минуло двадцать долгих лет. Если это статистика, а не случайность, то могу смело заявить, что до следующего раза мы уже не доживем.
-Ну, не скажи!- вновь возразил Штарке.- Мой дедушка дожил, кстати, до девяноста пяти. А папа до восьмидесяти девяти. А я планирую дотянуть до ста.- и профессор многозначительно потряс пальцем в воздухе.
- Умеешь же ты подбодрить.- недовольно пробурчал Каммер и, встав со стула подошел к подоконнику, на котором были разложены папки с материалами и научными исследованиями, касающимися проекта «Идеальный солдат». Генерал выдернул из стопки бумаг несколько листов, бегло просмотрел их, потом пару минут глядел в окно, явно глубоко задумавшись о чем-то важном. Внезапно в его глазах появилась какая-то дьявольская искорка.
-Как у нас обстоят дела со второй стадией?- спросил Каммер, приобретая прежнее привычное спокойствие.
-Да нормально все, в принципе.- как-то неуверенно ответил Штарке.- Я с ассистентами добился повышения скорости регенерации. Ножевые ранения заживают за несколько секунд, а пулевые примерно за минуту. Обильных кровотечений не бывает, так как восстановление тканей сосудов происходит особенно быстро. Есть правда один побочный эффект. Быстрая регенерация требует высокой скорости метаболизма. Как следствие, Вторым последней серии потребуется часто подкрепляться. Иначе скорость восстановления тканей может существенно замедлиться.
-Понятно. А сможешь провести иммортелизацию в одиночку?
-Я?- удивился профессор, абсолютно не понимая, к чему конкретно клонит Каммер.- Я смогу. Но где нам взять подопытного?
-Им стану я.-с загадочной улыбкой заявил генерал и стал расстегивать китель.- Подготовь все сейчас же. Не хочу терять времени.
-Но…
-Клаус, не надо возражать! Просто сделай это!- громко, почти командным тоном сказал Каммер, глядя прямо в глаза Штарке. Тот, не найдя что ответить, стал суматошно ходить по кабинету, ронять вещи, рыться в шкафчиках…
Через полчаса операционная была готова. Раздевшись догола, генерал лег на препаравальный стол. Взгляд его был полон решимости и непреклонности, а челюсти стиснуты в предвкушении весьма болезненной процедуры. Профессор напротив, волновался. Руки его подрагивали будто у ленивого студента первокурсника на экзамене в анатомичке. Душа была полна сомнений. Стоит ли это делать?
-Хочу предупредить тебя, Рихард, будет больно.- сказал Штарке с интонацией медсестры, склонившейся над тяжело больным пациентом.
-Плевать!- рявкнулКаммер.- Делай, что тебе положено.
-А может не надо?- взмолился ученый.- Вдруг сердце не выдержит.
-Делай!- с яростью крикнул генерал и вжался всем телом в стол. Штарке, постояв несколько секунд в раздумьях, тяжко вздохнул и медленно опустил руку с зажатым в ней маленьким скальпелем, слегка коснувшись кожи своего подопытного.
Иммортелизация началась.

Глава 13.
Пожар на складе в промышленной зоне Нового Берлина уничтожил не одно здание. Несколько построек сгорели дотла, оставив после себя лишь груды пепла и полуразвалившееся основания. Все это затрудняло доступ к центральной части пепелища, где, возможно, и был погребен Андрей Городовой. Три десятка гестаповцев трудилось над расчисткой завалов. Но им было не суждено найти тело террориста №1. Мертвого не было под руинами. Если бы солдаты отважились приблизиться к месту пожара в то время, когда там все дымило и угли источали жар, то они наверняка заметили бы  высокую человекоподобную фигуру, появившуюся прямо из-под земли. Этот некто долго стоял посреди пепелища, раскачиваясь из стороны в сторону. Потом он направился куда-то, медленно шагая и приволакивая левую ногу. Вскоре незнакомец этот исчез за пеленой из едкого дыма и мерзкого липкого пепла, не оставив и следа. Призрачной хромой фигурой и был Андрей Городовой.
Если бы кто-нибудь увидел сержанта в тот момент на улице, то, во-первых, тот несчастный обязательно испугался бы. Потом он потерял бы сознание, или убежал бы прочь, испытывая неописуемый ужас. И, наконец, придя в себя, этот человек понял бы, что повстречал на своем пути именно того, кто последний год держал в страхе весь Новый Берлин. Такая реакция была закономерна. Обожженный до неузнаваемости, местами до самой кости, со сломанной рукой и вывихнутой ногой, Андрей напоминал теперь мумию. Того, кем он являлся на самом деле. Ожившего мертвеца. Неспособный быстро передвигаться, замотанный в остатки собственной одежды и в какое-то, снятое со случайного прохожего пальто, сержант брел по узкому безлюдному переулку. Что он чувствовал в тот момент? Ничего, кроме боли. Боли от осознания того кем он теперь является. Чудовище, омерзительный монстр, нежить. Раньше он мог прикрыть это все человеческим обликом, надев маску, прикинувшись таким, как все. Теперь же все изменилось. Нет лицедейства и двуличности. Но и цели в этой жизни больше не было. К чему может стремиться живой мертвец? Наверно, только к одному:  упокоению. Андрей просто шел, абсолютно не думая, куда он в итоге придет.
Ночь была тихой. Весь Новый Берлин затаился, будто огромная кошка перед прыжком. Казалось, что он вот-вот обрушиться на тебя всем своим весом, всеми своими звуками и обилием света. Но в место этого, сметающего все  на своем пути водопада, полуночную мглу разрезал визг одинокой сирены. Где-то недалеко пронеслась пожарная машина. Видимо, спешила на вызов. Сержант машинально стал смотреть поверх зданий и вскоре заметил одинокий столб дыма, медленно поднимавшийся над крышами и освещаемый пляшущим заревом огня. Увлекаемый непонятным любопытством, Андрей направился туда.
Горело какое-то небольшое здание. То ли дом культуры, то ли лаборатория. Вокруг него столпилось много зевак, взиравших на пожар с удивленными возгласами и назойливым шепотом двух десятков голосов. Люди, облаченные в перемазанные сажей медицинские халаты, бегали вокруг охваченного пламенем здания с выражением неописуемого ужаса на лицах. Пожарная команда, пришедшая явно с большим опозданием, уже и не пыталась ничего тушить. Не имело смысла спасать то, что почти сгорело.
За всей этой огненной вакханалией Андрей наблюдал из-за угла, притаившись в дрожащей тени. Среди этой суеты и безумной эйфории он не сразу разглядел человеческую фигуру, распростертую на мостовой. Это был мужчина, явно небольшого роста, с округлым пивным животиком. Он напоминал детскую куклу, опрометчиво брошенную своей хозяйкой.
«Маленький, толстый…»- успел только подумать Андрей и тут же в его голове вспыхнули яркими звездами череда скомканных оборванных воспоминаний. Весна, тысяча девятьсот сорок второй год… Лагерь где-то в Европе… Высокий, одиноко стоящий на скалистом острове замок… Кольцо и меч… AHNENERBEDEUCHES… Лысоватый толстяк с курносым носом-кнопкой и маленьким скальпелем в руке… Боль!.. Штарке!
Нечто, затаившееся в душе сержанта, пробудилось и вырвалось на свободу. Яростная ненависть и неутолимая жажда мести заставили Андрея выйти из тени.
-Штарке.- прошипел он хрипло  и достал из-за спины огромный нож, взятый у убитого им черного солдата.- Штарке!- ужасный, будто из самой преисподнии стон разлетелся эхом по улице и, казалось, заглушил треск пламени. Завороженные пожаром, люди не сразу заметили отвратительного живого мертвеца, появившегося неизвестно откуда. Но уже через несколько секунд ночную мглу всколыхнули истошные вопли, наполненные ужасом:
-Leiche! Leiche!- кричали люди, разбегаясь прочь. В считанные мгновения улица опустела. Даже пожарные предпочли убраться отсюда, оставив на месте происшествия свою машину. Все стихло.  На мостовой, озаренной затухающей огненной стихией остались двое: Андрей Городовой и профессор Штарке.
Ученый был еще в сознании, хотя и в полузабытьи. С обожженной щекой и руками, он лежал прямо на холодном асфальте и тихо стонал от боли. Но внезапная тишина и присутствие неизвестного визитера вернули рассудок Штарке. Он медленно, мученически скривившись, повернул голову в сторону Андрея и тут же сжался как пружина, напрягаясь всем своим израненным телом. Но такое состояние продолжалось недолго. Казалось, вопреки всякой логике на лице профессора появилась удовлетворенная улыбка. Он расслабился и глазами, полными какого-то внутреннего торжества, уставился на склонившегося над ним сержанта.
-Это ты.- наконец прохрипел Штарке, слегка задыхаясь.- А я знал, что ты не мог сгореть… не мог утонуть тогда… двадцать лет назад… Ты моё… идеальное творение.- профессор внезапно раскашлялся, но с трудом сдержавшись продолжил.- Посмотри… посмотри на себя. Даже сейчас, когда ты похож на ходячий прах… ты все равно жив и идешь к своей… неведомой нам цели.
Андрей стоял и внимательно прислушивался к слабому голосу обожженного старика. «Насколько же ты прогнил изнутри.- думал сержант про профессора.- Даже в предсмертной агонии думаешь только о себе, своих достижениях. А ко мне относишься, как к своему творению. Как к вещи какой-то. Но я не твоя вещь.» Сержант пристально рассматривал Штарке своим правым глазом (левого он лишился во время обрушения горящего склада). Ему теперь вовсе не хотелось убивать ученого. А зачем, когда человеку и так осталось жить не более часа. Немецкий профессор жестоко мучился от ожогов. Его стоны и предсмертный хрип должны были утолить неиссякаемую жажду мести Андрея, но удовлетворение не приходило. Более того, в холодных глубинах души Мертвого вдруг появилось что-то горькое отягощающее. «Жалость?- с удивлением подумал сержант.- Но почему? Жалость к этой бездушной сволочи?! Ну, уж нет! Нельзя размякать, нельзя. Я должен убить профессора». Андрей замахнулся ножом на Штарке, но его рука замерла поднятая вверх. «Нет, нет, нет.- твердил он себе.- Эта сволочь мучается. Заслуженно. А если я прикончу его, то, считай, сделаю одолжение. Освобожу этого профессора от агонии. Нет, пусть он сполна познает боль и ненависть. Так же как и я когда-то познал. Да и к тому же у меня к нему есть одно маленькое дельце». Андрей склонился над ученым и клокочущим голосом сказал  только лишь одно слово:
-Каммер?- он с трудом произносил слова, лишившись губ.
-А… что?..- вновь вернулся из забытья Штарке.- Каммер? Ах, он тварь. Заставил меня превратить его в идеального солдата… теперь он… сильнее, раны заживают почти мгновенно… Ах, а меня зачем убивать?.. Зачем все сжигать?..- ученый поморщился от боли.- Каммер забрал всю документацию… наверняка захочет завершить проект. Но он… сначала заглянет в дворец канцлера… навестит кое-кого. А ты… хочешь найти Каммера?
-Да!- громко взвыл Андрей и схватил Штарке за воротник. «Да, да, да. Скажи мне все. Пусть хоть напоследок от тебя будет какая-нибудь польза.»- подумал сержант и гнев запылал в его душе с новой силой.
-Вон там.- слабо ответил профессор, указывая в сторону крыльца.- Там автомобиль. В нем ружье соспец… специальными патронами. Они замедляют регенерацию… хотели попробовать тебя нейтрализовать, но теперь Каммер гораздо опаснее, чем ты… Бери ружье… бери… ты сможешь убить Каммера… убить.- Штарке стал задыхаться. Тело его конвульсивно сжалось, губы стали хватать воздух, глаза остекленели в предсмертной агонии, а лицо стало пунцово-красным. Потом очередной вдох застрял у профессора в горле и тот, издав слабый стон, обмяк, словно тряпичная кукла. Андрей, абсолютно безучастный, отпустил воротник халата и Штарке глухо шлепнулся на мостовую. Больше пользы от этого мертвеца ему не было. Сержант выпрямился во весь рост и посмотрел в сторону крыльца. Там, в пляшущей тени козырька стоял автомобиль, черный «Мерседес» с правительственными номерами. Невероятно, но огонь, так быстро поглотивший целое здание, пощадил этот кусок металла. Андрей без промедления поковылял в сторону крыльца. Разбив локтем стекло, он проник внутрь машины, где на пассажирском месте обнаружил длинный футляр. В нем оказалось необычного вида ружье. Один длинный ствол большого калибра, массивный деревянный приклад. Видимо это оружие обладало ощутимой отдачей во время стрельбы. Мертвый около минуты разглядывал неведомое ружье, прежде чем понял, как его заряжать. Нужно было сильно взмахнуть рукой и, тогда казенная часть переламывалась напополам, освобождая канал для введения патрона, одного единственного. «Прямо как артиллерийское орудие»,- подумал сержант и стал вертеть футляр в поисках ниши для боеприпасов, но ничего не нашел. Пришлось обыскивать весь «Мерседес». Первым делом заглянул в бардачок. Там находилась связка из десяти крупных серебристых патронов, больше походивших на снаряды для малокалиберной пушки, а не на пули.  Андрей извлек одну из них и подставил под свет огня. Маленькие язычки пламени весело заплясали в отражении на гладкой поверхности патрона. Если бы сержант мог улыбнуться, то обязательно это сделал бы. А так, он лишь невозмутимо вогнал пулю в ствол ружья и с громким клацаньем закрыл затвор. Теперь Андрей был вооружен. Эффективность неведомого ружья была, конечно, под вопросом, но это лучше, чем совсем ничего.
Проходя мимо трупа Штарке, Мертвый вновь остановился и посмотрел на покойника. «Какая ирония,- думал сержант,- профессор погиб, по сути, от того, что так старательно создавал. Он хотел раскрыть секрет вечной жизни, а нашел преждевременную смерть, пусть и в преклонном возрасте. Хотел создать идеальное оружие и сам же стал его жертвой. А впрочем, мне все равно. У меня теперь иные цели.» Андрей хотел было пойти прочь, но не смог сделать и шага. Он вдруг понял, что все эти двадцать лет шел к этому моменту, дню, когда встретится со своим создателем и мучителем Штарке, но совсем не представлял, как именно отомстит ему. Каким образом убьет этого тщеславного профессора. Да, судьба в который раз оказалась гениальнее любого плана, даже самого умного и продуманного. Иной расплаты быть не должно. «За что боролся, на то и напоролся»,- подумал Андрей, избавляясь от оцепенения. Если бы он мог рассмеяться!.. с этими мыслями Мертвый поплелся вдоль по улице, ведущей прямиком ко дворцу канцлера. Впереди предстоял поединок с бывшим генералом Каммером.

14 Глава.
Полковник Генитц был на месте разбора завалов, когда к нему прибежал взбудораженный запыхавшийся майор Штемпель. Глава новоберлинского Гестапо (пока еще действующий) очень хотел успеть найти останки Мертвого прежде, чем рука Геббельса подпишет указ об его отставке. Он торопил своих подчиненных, постоянно отдавал приказы. Забот было много. А тут этот майор прискакал и лепечет что-то невнятное, толком не отдышавшись.
-Да успокойся, наконец!- нервно сказал Генитц после того, как Штемпель в третий раз не смог передать смысл своего послания.
-Слушаюсь… господин полковник.- майор постепенно восстановил своё дыхание и, выпрямившись, сказал четко и ровно.- Господин полковник, срочное донесение. Кто-то напал на дворец канцлера.
-Что?!- воскликнул Генитц, еще не веря в то, что ему говорят.- «Ну что там еще?!»- пронеслось молнией в голове начальника тайной полиции.
-Некто неизвестный напал на дворец канцлера.- слегка перефразировав, повторил Штемпель.- По данным внешнего наблюдения вся охрана перебита и, возможно, убиты члены Верховного Совета.
-Черт! Черт! Черт!- прокричал неистово Генитц.- Войска послали?!
-Окружили весь периметр здания еще пять минут назад.- слегка испуганно ответил майор.
-Ладно.-  сжав губы, закивал глава Гестапо и стал потерянным взглядом смотреть по сторонам. Он был выбит из колеи такой неожиданной вестью. «Только этого мне не хватало!»- думал Генитц и вдруг замер на месте. Его осенило. Он подозрительно прищурился и обратился к Штемпелю:
-Ты сказал «неизвестный». Он что, один? Или ты просто оговорился?
-Никак нет.- запинаясь забормотал Штемпель.- Полученные данные говорят об одном нападающем. Была предпринята попытка штурма, но оперативная группа была уничтожена почти полностью. Из двадцати человек выжило только двое.
-Что сообщили выжившие?- сгорая от нетерпения, говорил Генитц.- Они описали нападавшего?
Да. Они говорят, что это был человек высокий, худощавый, лет шестидесяти, в немецком кителе.
-Что? Не может быть!- взвизгнул начальник Гестапо.- Сволочь!- еще секунду назад Генитц думал, что под личностью нападавшего скрывался Андрей Городовой, но после описания данного Штемпелем все стало на свои места. Нападавшим был Рихард Каммер.
-Скорее на центральную площадь.- скомандовал полковник и сам побежал так быстро, что оставил более молодого майора далеко позади себя. «Какая же ты сволочь, генерал.- думал Генитц, невероятно злой и шокированный одновременно.- Что ты хотел этим добиться?». Невольно в голове начальника тайной полиции всплыл разговор с Каммером, произошедший в лаборатории Штарке. «Он говорил, что новые солдаты станут нашими богами.- говорил сам себе Генитц.- Неужели ты, генерал, решил уподобиться богу? Или это всего лишь месть за то, что тебя когда-то отвергли?» Полковник еще не знал, что проект идеального солдата был закрыт. Он лишь строил догадки и предположения, пытался понять мотив поступка, совершенного Каммером. Оказавшись в служебной машине, начальник Гестапо внезапно стал спокойным и молчаливым. Он по самую голову погрузился в тяжелые раздумья и, казалось, совсем не заметил того, что черный «Мерседес» подъехал к дворцу канцлера Восточной Пруссии.  Окруженное со всех сторон плотным кольцом из солдат и боевой техники, это величественное здание напоминало неприступную крепость средневекового дракона. Генитц покинул машину и быстрым шагом прошел вдоль цепочки войск. В лицах молодых парней читались почти одинаковые эмоции: страх перед неведомым, абсолютное непонимание и сомнение в подлинности всего происходящего. И это было вполне естественно. Ведь сейчас, на их глазах, цела группа опытных, хорошо обученных бойцов вошла во дворец канцлера, откуда смогли вернуться только двое израненных, изможденных человека. Генитц понимал все это и не собирался отчитывать солдат за их страх. То, что находится за гранью твоего понимания, всегда пугает.
Начальник новоберлинского Гестапо нашел командующего батальоном. Тот не был поражен страхом, скорее взбудоражен. Комбат смотрел на дворец канцлера с таким выражением, будто сейчас из ворот этого здания появится какой-нибудь уродливый тролль  или гоблин. Однако, при виде полковника он заметно оживился и, незамедлительно, вытянулся по стойке смирно.
-Господин…- начал было комбат, но его остановил повелительный жест Генитца.
-Да знаю я уже все, майор.- глава Гестапо взял в руки бинокль и стал рассматривать здание.- Где выжившие члены штурмового отряда?
-Их увезли в госпиталь пару минут назад. У них множественные ранения. Они находятся в тяжелом шоковом состоянии.- ответил командир батальона Гестапо.- Разрешите вопрос, господин полковник.
-Задавай.
-Простите, господин полковник,- неуверенно начал майор,- но я, видимо, ничего не понимаю. По нашим данным нападавший был один. Но как тогда он мог расправиться с целым отрядом специального назначения? Ведь там не желторотые новобранцы служат!
-Извини,- вздохнул Генитц,- но тебе лучше не знать всей правды. Здесь творятся такие дела, о которых даже мне не всегда докладывают. Единственное, что я могу сказать так это  то, что напавший на дворец канцлера уже не совсем человек. Он некто иной. И справиться с ним, нам будет очень сложно.- полковник сделал несколько шагов вперед  и, протянув ладонь, скомандовал.- Рупор мне!
Один из солдат вручил ему устройство.
-Рихард Каммер! Мы знаем, что ты внутри!- зычный голос Генитца, усиленный рупором оглашал все окрестности.- Каммер, прекратите сопротивление, прекратите это бессмысленное кровопролитие! Мы же оба граждане Третьего Рейха. Мы оба посвятили свою жизнь вслужению нашей Великой Германии. Выходите с поднятыми руками, Каммер, и мы оставим вас в живых!
После этого на площади воцарилась гробовая тишина.
-Вы считаете, что он сдастся?- с недоверием спросил комбат.
-Не думаю.- хихикнул нервно полковник.- Но попробовать стоило.
Генитц уже собирался поднять рупор и повторить свои требования, но вдруг почувствовал чей-то взгляд, буквально впившийся в его спину. Как странно, но полковника, опытного, умудренного бесценным двадцатилетним опытом службы в тайной полиции, всего с ног до головы поразило неописуемым мерзким ужасом. Будто он охотник-одиночка в дремучем лесу и находится под прицелом голодных глаз хищника. С трудом поборов это дурное ощущение, Генитц все-таки обернулся и посмотрел на северной угол площади. Там в тени небольшого здания он заметил чью-то фигуру. Некто широкоплечий, высокого роста, этот незнакомец стоял, не двигаясь и буквально сверлил полковника своим взглядом. Точнее Генитцу казалось, что этот человек смотрит на него так пристально. Темная фигура еще минуту держалась в тени, а потом медленным и неуклюжим шагом двинулась навстречу оцеплению.
-Кто это такой?- спросил недоумевающе комбат, который тоже заметил неожиданного визитера.Генитц молчал. Он не осмеливался сказать то, что и так давно пришло ему на ум. Полковник долго боролся с собой, но, наконец, смог произнести два слова:
-Андрей Городовой.
-Но… но… - заикнулся майор.- Он же вроде бы сгорел. Нет, не может быть. Ведь люди не могут восставать из мертвых!
-До недавнего я тоже так думал.- мрачно пояснил начальник Гестапо, глядя на высокую фигуру незнакомца, остановившуюся в это время в десяти метрах от кольца солдат
-Оружие на изготовку!- прокричал комбат и поднял руку вверх.
-Не нужно.- остановил того Генитц.- Стрелять бесполезно. Мы не сможем убить его. Никто не сможет.
-Но как же это?- вновь стал заикаться майор.- Ведь это…
-Ты не понял приказа, комбат!?- крикнул в неожиданном приступе гнева полковник.- Я же сказал не стрелять.
-Слушаюсь.- как-то подавлено ответил майор.- Солдаты, отбой!
Генитц, наконец, окончательно, овладев собой, сделал шаг навстречу Городовому. Во мраке ночной площади он лишь немного мог видеть то, во что превратился после пожара террорист №1.
-Зачем ты пришел к нам? Сдаваться?- спросил негромко полковник.
-Я никогда не сдаюсь… Мне нужен Каммер… Вам его не одолеть… А я бы смог.- невнятно и медленно ответил Андрей.
-М-м-м!- протянул Генитц, так, будто съел что-то вкусное, и хотел что-то сказать, но так и замер с открытым ртом. Он вдруг понял, что это его шанс поймать двух зайцев сразу. Избавится от бунтаря-Каммера и поймать террориста Мертвого. И, возможно, это его шанс реабилитироваться за провал операции в промышленном районе Нового Берлина. Жалко только, что Верховный Совет уже погиб и не увидит этого.
-Хорошо.- кивнул полковник.- Только после того, как с Каммером будет покончено, ты сдашься нам. Иначе мы начнем штурм.
-Хорошо.- простонал Городовой.- Но я никогда не сдаюсь.
-Прекрасно. Значит, штурм.- закивал Генитц и приказал пропустить Андрея к дворцу канцлера.Кольцо солдат послушно расступилось перед вселявшим в них страх живым полуобгоревшим мертвецом. Сержант и не думал, что пройти к намеченной цели будет так легко.
Хромая и раскачиваясь в разные стороны, Городовой зашел в вестибюль резиденции канцлера. Здесь царил полный хаос. Никого из охраны не было. Столы и стулья перевернуты. На стенах многочисленные пулевые отверстия. «Похоже, здесь произошло нечто ужасное.»- подумал Андрей, осматриваясь вокруг.
А происходило следующее.
Двумя часами ранее во дворец канцлера пришел Рихард Каммер. Он имел при себе только папку с какими-то бумагами и именной «Браунинг» с одной единственной обоймой. Бывший генерал без труда прошел через КПП, так как охрана узнала его в лицо и, посчитав, что тот явился на очередную встречу с Верховным Советом, без лишних разговоров впустила внутрь. Лишь только, когда Каммер достиг дверей зала заседаний, ему преградили путь стражники и секретарь. Бывший генерал не стал объяснять, зачем он явился к членам Верховного совета столь поздно, он просто достал оружие и перестрелял всех, кто пытался остановить его. Проникнув в зал, где разместились все министры и сам Геббельс, Каммер произнес пламенную, наполненную гневом и злостью речь, превозносившую преданность Великой Германии, идеалы Третьего Рейха, и унижающую всех тех, кто не хотел развивать мощь немецкого оружия, а только и занимался тем, что считал государственные деньги. По окончанию своего выступления, Каммер разрядил оставшуюся обойму прямо в Геббельса. Остальных членов Верховного Совета генерал убил голыми руками. Прибежавшая на выстрелы и крики, остальная охрана была ошарашена видом кровавого побоища. Но еще больше напугал их старый немецкий офицер, который никак не хотел умирать, даже если несколько раз в него выстрелить. Каммер был беспощаден. Он озверел, причем не только от боли, которую он испытывал при ранениях, но и от безнаказанности. Бывший генерал творил все, что хотел. Он издевался над охранниками, играл с ними как кошка с мышкой, а по окончанию этой игры убивал.
Примерно через двадцать минут вся площадь вокруг дворца была занята солдатами Гестапо. Прибыла легкая бронетехника. По крышам расселись снайперы. Они стреляли по стеклам тут же, стоило только Каммеру подойти поближе к окнам. Пару раз даже попали. Именно после одного из таких попаданий и последовал штурм.
Справляться с хорошо обученными бойцами спецотряда было гораздо труднее. Но на стороне бывшего генерала было решающее преимущество,- почти мгновенная регенерация. В течении десяти минут он разделался с штурмовой группой, оставив в живых двух, самых упорных и сильных.
Да, Рихард Каммер чувствовал себя богом! Он был на вершине этого мира! Являясь лучшим подтверждением эффективности проекта идеального солдата. Семидесятилетний старик, обрётший вторую молодость и вечную жизнь. Как жаль, что он не решился пройти через иммортелизацию ранее, лет двадцать тому назад. Зачем теперь Каммеру Андрей Городовой? Зачем ему этот живой мертвец, превратившийся в прах под руинами сгоревшего склада?
Но бывший генерал заблуждался.
Тот самый прах отнюдь не остался под обломками здания. Наоборот, он уже был совсем близко.
Мертвый уже стоял в приемной среди трупов охранников и бойцов спецгруппы. Равнодушно глядя на это побоище, он подумал: «Похоже Каммер и впрямь теперь очень силен. Придется потрудиться, чтобы справиться с ним.» Андрей скинул оружие Штарке с плеча и, зажав его подмышкой, передернул затвор. Его клацанье громким эхом разлетелось по опустевшим коридорам дворца. И естественно его услышал и Каммер. «Они снова решились идти на штурм?- криво улыбнувшись, подумал генерал.- Глупцы!» Он  взял автомат у одного из убитых им охранников и выпустил длинную очередь прямо по двери. Тяжелый свинец без труда прошил несколько листов фанеры. Когда эхо выстрелов окончательно стихло, Каммер прислушался. Ни стонов, ни шагов, ни оживленного шепота. Ничего. Будто клацанье затвора было лишь плодом воображения. Генерал не на шутку взволновался. «Что-то здесь не так.- думал он.- Я ведь слышал отчетливо. Звук исходил прямо из-за дверей». Каммер, осторожно ступая, пытаясь не маячить в окнах, стал приближаться к выходу из зала.
Внезапно двери распахнулись, и перед взором генерала предстал некто высокий, в длинном плаще, с лицом, замотанным каким-то грязным тряпьем. Этот неизвестный держал в руке нечто похожее на одноствольное охотничье ружье. Незнакомец стоял, слегка покачиваясь,  молча, глядя на Каммера одним глазом, полным злобы и ненависти. Генералу не пришлось долго гадать кто перед ним. Он понял почти сразу, что это Андрей Городовой.
-И что теперь?- спросил Каммер с усмешкой.- Будешь пытаться убить меня, а я, допустим, тебя? Будем палить друг в друга, пока не израсходуем все пули, что есть на этой планете? Давай не будем заниматься бесполезным делом. Ты ведь теперь наверняка догадываешься, что мы с тобой оба бессмертны.
-Это не так.- хрипло простонал Мертвый и вскинул ружье.- Я могу убить тебя.
-Да ладно. Это вранье!- махнул рукой генерал.- Я неуязвим. Мои раны затягиваются почти мгновенно. Я, как и ты, прошел через иммортелизацию. И знаешь,- Каммер злорадно усмехнулся и обвел зал заседаний безумным взглядом,- было так больно, что я тоже не смог удержать от того, чтобы прикончить всех вокруг.
-Теперь пришла твоя очередь!.- с неисчерпаемой злобой прокричал Андрей и выстрелил. Генерал попробовал уклониться от пули, но массивная пуля угодила ему в плечо и, пройдя навылет, раздробила кости. Каммер, стеная от невыносимой боли, поспешил укрыться за одной из колонн в зале заседаний. Он знал, надо подождать несколько секунд и его мучениям наступит конец, рана затянется, а кровотечение остановится. Но вот в чем проблема, этого почему-то не происходило. Каммер был шокирован. Он никак не мог понять, что же происходит.
-Что это у тебя за штуковина такая?!- сжав зубы, крикнул генерал.
-Последний привет от Штарке.- прохрипел Андрей и принялся перезаряжать оружие.
-Что!?- удивленно вскрикнул Каммер.- Не может быть. Я же сжег лабораторию вместе с этим толстяком. Профессор еще жив?
-Уже нет.- невнятно ответил сержант и лязгнул затвором. Раздался оглушительный выстрел. Патрон-снаряд угодил в колонну, вырвав приличный кусок мрамора. Ружьё было действительно очень мощным. Пуля прошла через камень едва ли не навылет.  Генерал не стал искушать судьбу и поспешил укрыться за другой колонной, пока этот бессмертный террорист не успел перезарядить свое дьявольское оружие. Рана в плече Каммера никак не заживала, кровь струями текла из рваных сосудов, а рука практически отнялась и болталась бесполезной культей. «Что же это за оружие? Что еще скрывал этот негодяй профессор?»- гневно думал генерал, прижимаясь к холодному камню колонны.
-Похоже, эти патроны каким-то образом замедляют мою регенерацию.- прокряхтел Каммер.- Значит, так ты собираешься убить меня?.. Ну что же… посмотрим, что ты скажешь на это.- оскалившись, он выскочил из укрытия. Андрей, перезарядивший к тому времени свое ружье, хотел было нажать на курок, но остановился. Каммер стоял перед ним и держал в руках толстую папку, на которой большими немецкими буквами было написано «Идеальный солдат». Сержант сразу понял, что это такое. Возможно, среди всех этих старых записей и документов кроется секрет превращения обычного человека в бессмертного бойца, такого, каким и был Городовой.
-Я знаю,- заговорил Каммер, обретая уверенность,- теперь точно знаю, твоей целью была не месть, а вот эта папка. Желание стать обычным человеком стоит того, чтобы провернуть такое дело. Подстроить весь этот спектакль с мнимой террористической группой, по сути, заставить Верховный Совет найти меня и Штарке, преподнести тебе, как награду на подушечке с золотой бахромой. Ну что же ты? Что же ты теперь не стреляешь?- генерал злорадствовал, прикрываясь бумагами.- Ты не можешь. Знаешь ведь, что здесь твой шанс. Ну что, еще хочешь стать обычным человеком?
Андрей все это время стоял, не опуская ружья. Он смотрел то на папку, то на Каммера. Его обожженное, замотанное в тряпки лицо не могло выражать эмоций. Но один единственный глаз стал вдруг пустым и бесчувственным, остекленевшим, как у трупа.
-Я не могу чего-нибудь хотеть.- сказал медленно Мертвый, с трудом выговаривая слова.- Не может иметь желаний тот, кто давно умер, и душой и телом. Но мной движет боль и злость. То единственно человеческое, что еще осталось в мне. Ты не прав. Я пришел не за бумагами, а за тобой.
Услышав такой ответ, Каммер замер с испугом в глазах. Он явно не ожидал такого поворота. Генерал понимал, что его попытка уберечь себя провалилась.
На улице послышались какие-то крики и бряцанье. Гестапо готовилось во второй раз штурмовать дворец канцлера. Андрей Городовой и Рихард Каммер стояли молча, глядя друг другу в глаза. Как странно, но они думали об одном и том же. Что вот и наступил конец их истории. Судьба подвела этих двоих к закономерной развязке: чудовище готово пожрать своего создателя.
Раздался очередной оглушительный выстрел.
Пуля, выпущенная из ружья, прошила насквозь толстую стопку бумаги и два слоя плотного картона. Каммер громко простонал и повалился на пол, держась за кровоточащую рану в животе.
-Значит это конец?-прохрипел он, морщась от невыносимой боли.- Не так себе я это представлял.
-А ты думал, что сможешь стать богом?- прошипел Андрей, перезаряжая оружие.- Ты всего лишь человек. И твой удел, стать мертвецом после смерти.
-А как же душа? Она ведь бессмертна.- усмехнулся генерал и вновь сморщился от боли.
-Ты потерял свою душу. Также как и я, двадцать лет назад.- сказал сержант и навел ружье наКаммера лежавшего в кровавой луже.
-Будешь стрелять в лежачего?- с заметным сарказмом спросил слабеющим голосом генерал и тихо засмеялся.
-Ну не буду же я ставить тебя на ноги.- мрачно ответил Андрей и, выстрелив Каммеру в голову, положил конец жизни этого немецкого генерала. Жизни блистательной, полной головокружительных  успехов и оглушительных провалов. Рихард Каммер был мертв. Теперь Андрей Городовой был единственным живым мертвецом в этом обезумевшем от войны мире. С улицы доносился топот многочисленных солдатских ботинок. Войска Гестапо готовы были начать свой штурм в любой момент. Тот, прежний Андрей Городовой, бывший когда-то Мертвым, скорее всего, стал бы сражаться. Он бы обязательно пожелал расправиться с врагом. Каким бы численным перевесом тот не обладал. Но террориста №1, самого разыскиваемого преступника Третьего Рейха больше не было. А тот, кто теперь стоял посреди зала заседаний во дворце канцлера Великой Восточной Пруссии, был всего лишь сержантом несуществующей ныне Красной Армии, принадлежавшей давно погибшей империи. Он был жертвой и монстром одновременно. Очередной ужасной шуткой беспощадной судьбы.
Андрей достал новый патрон и  перезарядил ружье. Он сделал это не для того чтобы защищаться от солдат Гестапо. Сражаться ему совсем не хотелось. Сержант собирался совершить, как он считал в тот момент, самый правильный в своей жизни поступок: избавить этот мир от такого чудовища каким являлся Андрей Городовой. Существовала простая истина: избавляться от подобного подобным. Мертвый знал эту истину. Он приставил ствол к своему подбородку и нажал на курок.
Голова слегка дернулась, а позади осыпалась штукатурка. Пуля прошла навылет, угодив прямо в потолок.
Но вот странная штука. Мир вокруг не потемнел, не исчез в одно мгновение. Звуки окружающего мира были столь же отчетливы. И вообще после выстрела мало чего изменилось.
Бесполезно. Все бесполезно.
Обгоревшие почти до костей, пальцы разжались и тяжелое ружье с жутким металлическим лязгом упало на пол. Неужели Андрею теперь и вправду не удастся обрести покой? Каммер и Штарке жестоко пошутили над ним, одарив подобными возможностями. Теперь сержант навечно стал бессмертным монстром, лишенным каких-либо чувств.
Но правда ли это?
Что-то росло в груди у Андрея. Что-то мерзкое и тяжелое, стремящееся невыносимо огромным давлением вывернуть наизнанку грудную клетку. Разорвать сержанта на куски. Ощущение полной безысходности. Неужели это его судьба?! И если да, то зачем все это? Зачем!? Может все это просто шутка? А может кто-то свыше специально все так подстроил? Подстроил так, чтобы дать понять всем людям, что в мире, наполненном страхом, болью и ненавистью не может родиться ничего кроме такого чудовища как Андрей Городовой.
И, если даже это и так, то почему этим самым напоминанием должен был стать именно он?
Четкого ответа на этот вопрос не было.











Эпилог.
После той ночи, когда Анну и Павла спас Андрей прошло три с лишним месяца. За это время они ни разу нигде так и не пересеклись с сержантом. Было лишь известно, что убит профессор Штарке, что был нейтрализован пособник террористов Рихард Каммер. А об Андрее ни слова. Россказни и бредни о бессмертном террористе все меньше будоражили умы простого народа. Да и не до сплетен было. Еще бы! Ведь нужно было выдержать, пережить невосполнимую утрату: гибель всех членов Верховного Совета. По сути, в одну ночь была обезглавлена вся верхушка нацисткой партии. Теперь предстояло выбрать новых правителей Великой Германии. Пользуясь этой ситуацией, Павел и Анна ускользнули из Нового Берлина и направились на восток, в Западносибирскую резервацию.
Совместный переход еще больше сблизил молодых людей. Аня, наконец, привыкла к облику Павла, к его периодическим всплескам эмоций, вызванных разнообразными вестями из столицы Восточной Пруссии. Девушка все понимала. Каким бы жестоким и холодным не казался ей Андрей Городовой, он стал единственным близким товарищем для Павла. Они так много пережили вместе за эти годы. Так много сделали. И, тем не менее, в то же время в душе Седовласого засела и обида. Он так долго полагал, что сражается бок о бок с Андреем против кровавого режима Третьего Рейха, ради великой цели. А получилось, что Павла попросту использовали как орудие мести. В общем, внутри у него царили противоречивые чувства.
Но было в душе Павла и другое чувство. Появилось оно недавно. Для молодого парня это самое чувство было непривычным, никогда ранее неиспытанным. Оно заставляло Павла смягчаться в минуты гнева, улыбаться при возвращении во временное логово, несмотря на зверскую физическую и крайнюю психологическую усталость. Причиной появления этого чувства была Анна, хрупкая, ранимая, заботливая и неожиданно очень сильная.
Двигались они перебежками, от города к городу, от поселка к поселку. Они шли через леса и поля, миную крупные автострады, под покровом ночи. На каждом новом месте Анна и Павел организовывали временное убежище, находя, по возможности, заброшенные чердаки и подвалы, полуразрушенные цеха и фабрики. Молодые люди отсиживались в своем логове пару дней, разведывали обстановку, намечали новый маршрут, а затем шли дальше.
Однажды, когда ударили первые осенние заморозки, во время ночного перехода, Павлу пришлось идти под пронизывающим холодным ветром в одной легкой рубашонке. Свою верхнюю одежду он отдал Ане. Боялся, что она замерзнет и простудиться. А вышло совсем наоборот. Заболел Павел. Правда организм, натренированный постоянными стрессами и крайне аскетичным образом жизни, долго не сдавался, а продолжал бороться с простудой. Но тут пришли новые известия из столицы. И касались они Андрея.
В один из своих разведывательных рейдов Павел наткнулся на газету недельной давности. Огромными буквами на первой странице было напечатано следующее:
ГЕСТАПО ОБНАРОДОВАЛ РЕЗУЛЬТАТЫ РАССЛЕДОВАНИЯ ПО ДЕЛУ ТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ ГРУППЫ «МЕРТВЫЕ».
Прилетев пулей обратно в логово, Седовласый буквально впился в этот клочок бумаги глазами. Без особого труда переводя с немецкого, он узнал всю «правду», о которой поведала тайная полиция.Генитц, как оказалось, не только не ушел в отставку и остался на прежней должности, но и был даже награжден новоизбранным Верховным Советом за отличное несение службы. Павел заскрипел зубами. Колосс Третьего Рейха зашатался, но смог таки устоять. Не повлияла на ситуацию даже гибель партийной верхушки. Но самый сильный удар ожидал впереди. Во второй половине статьи говорилось собственно о самих результатах расследования. Сообщалось о Рихарде Каммере, как о гнусном предателе, волке в овечьей шкуре. Совершенное им убийство прежних членов Верховного Совета, называлось актом устрашения германского народа.  По мнению гестаповцев, зажатый в углу, лишенный возможности уйти от расправы, Каммер решился на отчаянный шаг. Злодею удалось совершить страшное преступление, но, в конце концов, он  и сам пал жертвой собственного безумия, покончив жизнь самоубийством. В окончании статьи говорилось также о гибели террориста №1, Мертвого. Сообщалось его настоящее имя, краткая биография. Рядом была помещена фотография дочерна обгоревшего трупа.
Павел был ошарашен и полностью раздавлен. Болезнь сразу взяла верх над сопротивляемостью молодого организма. Седовласый бредил, в забытьи звал Андрея, проклинал того самыми последними словами, обещал убить каких-то немецких солдат, которых почему-то знал поименно. Анна снова начала боятся. Но теперь она боялась остаться одна. Боялась потерять Павла. Но он выжил и постепенно пошел на поправку. Однако, что-то все-таки изменилось. Молодой человек осунулся, помрачнел, его глаза больше не загорались яростным огнем. Он стал чем-то походить на Андрея. Павел все чаще уходил в рейды, откуда возвращался абсолютно опустошенный. Он не общался с Анной, а сразу ложился спать, отвернувшись к стене. Девушке стало казаться, что происходит именно то, чего так боялась в последнее время. Она теряла Павла, его душу и сердце.
Но нет! Так нельзя! Он не должен превратиться в Мертвого. Не должен опускать руки после того, как научил ее бороться!
 И вот, однажды, во время очередного ночного перехода, когда молодые люди шли по узкой тропе в диком еловом бору, Анна окликнула Павла. Она сделала это отчаянно, будто то была ее последняя возможность, будто иного пути докричаться не было. Павел долго сразу остановился и, обернувшись, посмотрел на свою спутницу абсолютно пустым, ничего не выражающим взглядом. Как же это напугало Анну. Во мраке ночного леса девушке показалось, что перед ней  Андрей Городовой. Тот, что был беспощадным к своим врагам, но взиравший на их смерть с холодным бездушным спокойствием. Увидев такого Павла, Аня внезапно с диким визгом бросилась к седовласому юноше и, уткнувшись лицом в его грудь, стала надрывно с глубоким придыханием плакать. Ее худенькие, похожие на детские ручонки  крепко держали пашину шею, теребили его жесткие бледно-пепельные волосы. Девушка умоляла очнуться, прийти в себя, дрожащими губами целовала щеки  своего спутника. И похоже это подействовало. Взор Павла стал вдруг яснее, осмысленнее. Он осознал в одно мгновение, замерев, как от поражения электротоком, что если нельзя спасти весь мир, то, может быть, стоит попытаться уберечь хотя бы его маленькую частичку. Ту, которая сейчас трепещет и дрожит у него на груди. Ту, которая не ждала его в логове каждую ночь. Ту, которая не отходила от него во время болезни, согревала своим теплом и заботой.  Павел крепко обнял Анну, посмотрев на нее теперь иначе, взглядом полным не только решимости и твердости, но и безмерным желанием сохранить эту, возможно последнюю, искорку человечности непостижимым образом сохранившуюся в этом безмерно жестоком мире.
Теперь он никогда не покинет Анну! Никогда!
И все пошло совершенно иначе.
Будто окрыленные,Павел и Анна шли от одного города к другому. Они ничего не боялись, потому что были вместе. Им казалось, что даже смерть не сможет разлучить их. И его рука всегда будет сжимать ее руку. Так зарождалось большое и светлое чувство, поднимаясь из мрака, с самого дна, выживая вопреки всему. Казалось, что мир наконец-то избавляется от всей этой нечисти, становится светлее и добрее. Хотя на самом деле это очищались души Павла и Анны. В сердцах их зарождался огонек, который, возможно, в будущем, разгоревшись, пламенным вихрем прокатится по всему миру, сметая знамена и дворцы тиранов и узурпаторов. Уходили прочь тревоги, уступая место смелым мечтам. Ушел в забвение и Андрей Городовой. Правда, ненадолго.
К началу декабря Анна и Павел до восточной границы Третьего Рейха, проходившей по Уральскому хребту. Это было мрачное место. Посреди бескрайнего заснеженного простора, во мраке пурги, возвышались каменные изваяния: двадцатиметровые солдаты Великой Германии. Их холодный жадный взгляд был устремлен в сторону Сибири, колоссальных размеров пальцы сжимали приклады автоматов, а во всей фигуре читалась безжалостность и непоколебимая решимость. Казалось, будто эти каменные солдаты в любую секунду могли сорваться со своих мест и ринуться в бой, завоевывая новые территории и уничтожая врагов. Отсюда до резервации оставалось совсем немного, но именно этот отрезок пути и был самым опасным. Весь периметр, вся граница была под неусыпным надзором пограничных постов. Здесь Анну и Павла и заметил патруль. Он бросился вдогонку за молодыми людьми, послав по их следу сторожевых овчарок. Все попытки убежать не увенчались успехом. Трудно было передвигаться по рыхлому глубокому свежевыпавшему снегу. Деваться некуда. Павел приготовился к сражению. Он загородил собой Анну и достал из-за пазухи пистолет. Но внезапно что-то вспугнуло собак. Будто, почуяв медведя, псы бросились убегать, поджав хвосты. Сквозь воющий ветер послышался стрекот автомата. Двое патрульных упали как подкошенные, зарывшись лицом в снег. Остальные, после непродолжительного боя предпочли отступить, по пути отстреливаясь от невидимого врага.
Павел стоял на коленях, по пояс в снегу, обняв Аню и прикрыв ее собою. Он тревожно смотрел по сторонам, пытаясь определить, где находится их неизвестный спаситель и кто он такой. Но ничего кроме бешено мечущегося на ветру снега юноша не увидел.
Вдруг, вдали на холме, словно призрак появилась темная фигура. Некто явно высокий, одетый во что-то наподобие пальто, стоял, слегка покачиваясь, прижав одну руку к телу. Павел никогда не видел этого человека, но сердце подсказало ему кто это такой.
-Андрей!- истошно выкрикнул седовласый юноша и замахал рукой, но его крик потерялся, заглушаемый завыванием вьюги.- Андрей! Это ты?!
И вновь только пурга и снег.
Призрачная фигура помаячила на вершине холма еще минуту с небольшим, прежде чем раствориться в белом вихре. Это была их последняя встреча. Больше Павел и Анна никогда не видели Андрея Городового.