(из цикла рассказов «Городок»)
В наш городок приехала комиссия из Москвы. Это было событие! Маленький промышленный город в грузинской провинции удостоился высочайшего внимания. Гостиница здесь была плохонькая, поэтому для проживания гостям выделили помещение детского сада. Детсад на время проживания в нём VIP-персон объявил каникулы, чему я и мой брат, его питомцы, обрадовались.
Я помню москвичей, которых видел несколько раз на главной улице городка - мужчины в шляпах, в макинтошах. Они были улыбчивые, даже веселые, особенно когда были на подпитии.
- Какие простые! – сказала о них мама. В тот вечер старшая сестра рассказала, как их, учениц школы, остановили "эти дядечки", как они спросили имена девочек, как шутили. Под конец один из них задал вопрос:
- У вас на школьном дворе стоит бюст. Кому он принадлежит?
Девочки простодушно ответили, что не знают.
- Как не стыдно! - всполошилась мама, потом призналась, что и она не в курсе.
Ту самую школу затем заканчивал и я с братом. Вот, по прошествии более 40 лет, уже в Тбилиси, во время случайной встречи с одноклассником на улице я попытался вспомнить, в честь кого был поставлен бюст. Безрезультатно. Одноклассник тоже не знал, кто был «тот бронзовый мужик». Для интереса он тут же связался по мобильнику с другим нашим однокашником. После дежурных расспросов он ввернул интересующий нас вопрос.
- Делать вам нечего! Дурака валяете! – ответили ему с другого конца, а потом последовало, - представьте себя, я тоже не знаю имени того «типа».
Этого бронзового мужчину в пенсне с бородкой бланже, в костюме и галстуке мы видели каждый день. Типичный грузинский интеллигент начала двадцатого века. Памятник находился в самом центре школьного двора. В разбитом палисаднике, вокруг бюста были посажены ёлочки. Со временем они вытянулись, создавая таким образом уединённую обстановку для изваяния. Оно смотрело строго, прямо перед собой, как бы силясь сквозь ветки ёлок рассмотреть, что происходит на спортивной площадке напротив.
Так и стоял бюст сам по себе в вёдро и непогоду. В солнечную погоду он сиял, и его золотистый блеск можно было видеть издалека. Иногда погружался в клубы серого дыма, которые приносил сюда ветер из близлежащего ферросплавного завода. От такого дыма было ощущение будто во рту крошки из песка, глаза горели. Не говоря уже о том, что вся окрестность пахла тухлыми яйцами.
Надо полагать, что, те, кто ставил бюст, знали, чьё имя тот увековечивал. Но произошло это давно. С тех пор он просто примелькался.
Почти никто не покушался на его уединение. Бордюр палисадника служил некой границей. Однажды я играл в шахматы с физкультурником. Мы примостились на бордюре. Я легко обыгрывал учителя и жалел, что вокруг не было свидетелей ... кроме того бюста. Даже несколько раз невзначай посмотрел на него. Физрук перехватил мой взгляд и подозрительно посмотрел в ту же сторону. Подумал, не подсказывает ли кто мне ходы.
Не знаю, как бы отреагировал этот деятель на беседы пубертатов, не будь он изваянием. Как-то хулиганы из рабочего посёлка Ферро пришли выяснять отношение со старшеклассниками, один из которых поколотил их брательника. Старшеклассники как раз сидели на бордюре. Драки не получилось. Самый короткий из хулиганов противостоял самому высокому из наших – Вове Глебовцу. Потешно было наблюдать как коротышка пытался дотянуться до лица долговязого парня. В тот момент мало, кто из ребятни осознавал пикантность ситуации - Вове уже поставили диагноз – саркома, а у того короткого, все знали, была гонорея. Бедный Вова умер через 8 месяцев, а того дурака с позором выгнали с призывной комиссии.
В каком-то смысле уединение оберегало бюст от непочтительных поступков учащихся. Вандализм вообще свойственен подросткам, тем более, если они видят, как взрослые тоже им не гнушаются. В городке на самых видных местах на стенах домов и заборах были выведены неприличные слова. В парке городка на аллее поэтов каменным статуям отбили носы. Однажды, правда, воспользовавшись отлучкой физрука, старшеклассники бросали с площадки в бюст баскетбольными мячами, норовя попасть ему в светящуюся от полуденного солнца золотистую голову.
Судя по всему, памятник не имел идеологического значения, так как в пионеры принимали нас в другом месте. Для этого надо было идти на завод, на территории которого стоял мемориал Ленина. Ильич был, можно сказать, в натуральный рост, на постамент его не поставили. Когда Ильича окружали будущие пионеры, то складывалась довольно жуткая картина – будто детвора в белых сорочках и красных галстуках обступила приблизительно их роста медного лысого мужчину с бородкой, который держал руки в карманах.
К концу моей учёбы школе пристроили два фланга. Образовался внутренний двор. В один из субботников его почистили. Перенесли туда и бюст. Его несли самые крупные ребята. Похоже было как будто покойника несут.
В тот день, когда я встретил случайно одноклассника, через интернет я попытался восполнить пробел в моих знаниях. Но ничего не нашёл. Хотя на фото школы этот памятник был виден, но о нём не было ни слова. Через некоторое время в те края из нашего офиса в командировку засобирался мой коллега. Я попросил его заехать в школу, найти бюст и посмотреть надпись на нём. Коллега только иронически усмехнулся.