Покончив с обедом, мы вышли из ресторана и пошли прогуляться по платформе, где гуляют местные парни с девчатами. Впереди нас идут две девчонки. Одна тоненькая в ситцевом платьице, облегающем фигуру, светловолосая красавица поёт песенку Гурилёва "Сарафанчик-раздуванчик" звенящим тоненьким голосом. Другая полная с красивыми карими глазами и вьющимися волосами, тоже в нехитром наряде. Мои партнёры по работе пошли к вагону подремать на нарах после сытного обеда. Мне захотелось познакомиться с девушками. Пошел следом за ними. В конце платформы они повернули обратно, оказались мне навстречу.
- Девочки, вы гуляете одни? Разрешите составить вам компанию?
- Пожалуйста! - ответила полная.
- Меня звать Ваня. А вас как разрешите называть?
- Меня звать Дуся, - ответила полная. - А мою подругу - Шура.
- Шура - имя мужское, а её, надо полагать, - Саша или Сашенька? Если не секрет, то скажите и фамилии? - допытывался я.
- Я - Дуся Корешкова, а она - Александра Звездина!
- Саша, очарован вашей песней и голосом! Не сказал полностью кто я. Меня зовут Ваня Григорьев. А появился у вас здесь для работы, приехал из Бологое и живу со своей бригадой в вагоне. Вон он стоит на запасном пути на Торжковском направлении.
- Вы интересуетесь песнями? Наверное, сами любите петь? - спросила Саша, взглянув на меня. Я ответил словами Кольцова.
- "Моя юность цвела / Под туманом густым / И что ждало меня / Я не видел за ним."
- Оказывается, любите стихи? Я их тоже люблю. Если любите Кольцова, прочтите что-нибудь ещё... - попросила Дуся.
- Хорошо, вот стихи к Саше! "Подобных Саше очень мало / И в мире равных не бывало! / Лицо, движенья, речь и взгляд / Стальное сердце распалят. / Любить её я был бы рад. / Когда б в груди не скрылось жало, / Когда б в любви её не яд."
Надоело ходить по платформе, мы сели на решётчатую скамейку под сиреневым кустом, откуда согнали стайку воробьёв. Солнце, мелькая между облаков, близилось к закату.
- Вы, Ваня, льстите мне, а я не такая, как в стихе. Моё сердце ещё не знает любви, яда, жала в нём нет.
- Не обижайся, Саша! Это же Кольцов только предполагает. Я прочту другое, оно тебе больше подходит.
"За домом сад цветет,
Во саду - дорожка.
На неё бы я глядел,
Сидя у окошка.
Там с кувшином за водой
Саша проходила.
Томный взгляд потупив свой,
Со мною говорила.
"Саша, Саша..." - молвил я.
Будь моей сестрою!
Я люблю... Любим ли я,
Милая, тобою?"
...
Прогуляв до вечерней зари, Дуся, попрощалась и ушла домой. Я пошел проводить Сашу до дому. Оказалось, что она живет близко от станции в одноэтажном деревянном доме, обшитом вагонкой голубого цвета. Три окна обращены на ж/д. За домом небольшой огород с несколькими кустами смородины и тремя яблонями. Под окнами несколько берёз, у стены дома - скамейка.
- Саша, давай посидим на скамейке!
- Нет, я боюсь... У правого окна - бабушкина кровать. Она может увидеть нас.
- Тогда погуляем ещё? Должен сказать тебе, что ты обладаешь прекрасным голосом. Надо пойти учится. Можешь стать знаменитой артисткой.
- Мне Дуся то же советует, но папа и особенно мама боятся отпускать меня в Москву. В Москве плохо с продуктами, их выдают по карточкам.
- Саша, веришь ли ты в любовь с первого взгляда? Я как увидел тебя, так сразу дал себе слово - искать с тобой встречи. Давай гулять вместе?!
- С первого взгляда - это непрочная любовь. Поживём, погуляем, больше узнаем друг друга... А пока... До свиданья! Пора домой.
Считая первую встречу приятной обоюдно, всё же, поцеловать, провожая её, не осмелился...
Проработав неделю, наша бригада автоматизировала стрелки в Московском направлении. Погода благоприятствовала: жарко не было, но и дождь не мешал нам. После работы я встречался с Сашей несколько раз. Она знакомила меня с озером, до которого можно было добраться от станции через болото по сырой тропинке, пройдя около километра. Хорошие сухие берега были за озером, но идти туда далеко и через деревню.
Сидим мы на перронной скамейке. Саша спрашивает меня:
- Разве в Бологое для тебя нет работы? Всё-таки город не маленький.
Я рассказал её о своей жизни и работе. Удивилась она тому, что уже с десяти лет начал работать в деревне, а в городе - не повезло.
В субботу кончили работу в 14 часов, пообедали в ресторане, но игроков-гастролёров не было. Играли только местные мальчишки. Встретил Сашу на платформе и она пригласила меня на танцы в клуб соседней деревни.
- Милая Саша, рад твоему приглашению, но танцую только "русского", кадриль, польку. А идти в клуб не могу. Сама видишь - костюма нет, рубашки приличной тоже... Разве что, схожу посмотреть, как ты танцуешь.
- У нас многие ходят в будничной одежде и я, хотя надену хорошее платье, с тобой не постесняюсь пойти так. Может быть покажешь, как ты пляшешь?
- Хорошо, сплясать не откажусь! Пошли!
- Зайдём за Дусей. Это нам по пути.
Дожидаясь, когда выйдет из дома Дуся, я подобрал момент отсутствия людей, подошел к Саше, обнял ладонями за голову и поцеловал.
- Что ты, Ваня!.. Я тебя люблю, но этого не ожидала! А ведь могла дать пощёчину...
- Буря миновала. Вон и Дуся вышла. Пошли!
Шли не торопясь. Ольховыми ветками отмахивались от комаров. Девчонки шли под ручку и о чём-то шептались.
- Шептунишки! У вас секрет на двоих или поделитесь?
- Какой ты любопытный! Если не был бы секрет, мы говорили бы во всеуслышание.
Подойдя к клубу, я увидел на возвышении деревянную площадку, обнесённую ограждением. На площадке танцевали и больше - девушки. С парнями только несколько пар.
- Саша, Дуся, идите, а я буду зрителем и судьёй - как вы танцуете.
Подойдя к ближайшей берёзке, прислонился к ней и закурил "Пушку". Отыграв вальс, гармонист заиграл кадриль. Дуся подбежала ко мне и пригласила на танец. Я согласился и пошёл с Дусей в пару. Саша оказалась с парнем напротив меня. Танец начался. Когда парни шли для обмена партнёршами, я к Саше шёл с чечёткой, покружившись с ней, к Дусе шёл чарльстоном. И так весь танец я менял виды пляски - всё новые и новые. Танец закончился с аплодисментами в мой адрес. Подбегает раскрасневшаяся Саша и, взяв меня за руку, спрашивает:
- Разве это ты, тихоня?! Не ждала! Не ждала!
- Саша, ты гармониста знаешь? Попроси его сыграть для меня: русскую - гопак - цыганскую - польку. А я выйду на площадку плясать.
Она так и сделала. Я снял пиджак и кепку, отдав Саше. Гармонист заиграл, а я начал пляску, от которой половицы помоста звонко гудели, особенно от чечётки. Протанцевав несколько видов пляски под одобрение публики, начал цыганскую с припевками частушек. Громом разразились аплодисменты. Я под их шум подошел к гармонисту, пожав его руку. У него оказалась гармонь - копия моей, оставшейся дома. Я попросил дать мне сыграть. Он не отказал. Усевшись рядом, я заиграл "Шумела буря, гром гремел, во мраке молнии блистали..." Молодёжи это понравилось, стали подпевать. Перешел на "Вниз по матушке по Волге, по широкому раздолью...". И опять запели все с азартом. Сыграв напоследок "В низенькой светёлке", я вернул гармонь хозяину. Просили ещё поиграть, но у меня была задумка съездить в Калинин (Тверь) завтра в воскресенье. Подошли Саша и Дуся.
- Ваня, ты оказывается просто лихач! Таких плясок показал, которых у нас и не видели, - Санька тихонько хлопнула меня по плечу.
- Ох, и завидую я тебе! - произнесла с ревностью Дуся.
- Девушки, пошли по домам! Время уже позднее. Я завтра поеду в Калинин. Вечером увидимся.
Дойдя до платформы, мы разошлись.