Защита двух коней

               
      Вечер удался. Жена и кот отсутствовали. Супруга  вечерами подрабатывала в школе,  брала производные с выпускниками, а моя обратная производная, кот Негодяй дышал свежим воздухом. Кота я не любил и прекрасный вечер без него с шахматами в онлайне радовал меня.

Кофе дымилось на столе, никто сзади не  прикусывал мне пятку, нагло  и нудно  не  орал в дверях  и не звал меня на кухню. Миска его была полная  всегда, и он не ходил  из-за неё, а переваливался.
 
Без жены он тосковал и закатывался из-за колбасы. Я нарезал  её дольками,  нарезал основательно и с ненавистью смотрел, как кот насыщается.  Наевшись, он  степенно удалялся. Я ждал жену и  выговаривал. Слова мои упирались в стену,  растворялись в ней и мою угрозу  посадить кота на хлеб и  воду жена игнорировала, и мило глянув на меня,  советовала мне тоже.

Негодяй терся у её ног,  теснил меня в квартире, и я взрывался. Но кот  был мой. От хвоста и до хитрющей морды.  Я принёс его жене на день её рождения маленьким,  лопоухим и пушистым.   Милый рыжий комочек  перекочевал в её руки,  и  тепло его лап стало  для меня последним. Кот  меня  невзлюбил.

С женою он был царь, смотрел на меня, как  на пустое место и мне казалось  временами, что кот в квартире главный. Это было смешно, но упёртость кота, его надменность  каплей с утра доводила  меня вечером до ссоры  с ним в семейной постели. Тактичность моя исчезала, дневная дипломатия  испарялась,  моя подушка летела в   него, но утром, открыв глаза, я вновь видел его  с  женой мирно спящим.

 Жену он любил, орал без повода в её отсутствие и не любил, когда я играл в шахматы.  В  этом мы были  солидарны.  Я давно не играл с соседями,  не участвовал  в соревнованиях, и битва тет-а-тет в шахматах приравнивалась мной к обоюдной пощёчине.

Я стал сентиментален, жалел противника и с удовольствием стремился к ничьей.   В онлайне я не видел соперника, не жалел его, нас разделяла пустота от Калининграда до Владивостока и позабытое детское   «порвать его» овладевало мной. Соперник в онлайне не мог нагрубить мне, двигать доску исподтишка и ходить вокруг меня  нагло утверждая, что я ему не ровня.
 
  С  удовольствием перекурив на балконе  без кота, допив остаток кофе, глянув рейтинг  висящего  в мониторе противника, он был высок,  я  согласился играть чёрными.
 
Какими фигурами играть,  мне  было безразлично. Черными, так чёрными. Я был свеж и все 64 клетки шахматного поля просматривал разом. В голове не шумело. Диагонали, вертикали   не мешали друг другу,  кони, слоны, ладьи были живы пока и присутствовали на доске в равных для обеих сторон  количествах.
 
Начало партии меня  успокоило, ноу-хау от белых   не последовало. Они стандартно овладели центром поля, а мои черные фигуры  с флангов контролировали его.   Партия протекала мирно.  Моя  защита «Двух коней» активно защищалась. Я спокойно анализировал позицию:  в центре у белых   ноль,  да и на королевском фланге  КПД у них низок, а   игра  будет на ферзевом фланге. Соперник  перебросил туда коня.  Затем  слона.
 
 Ноги  у меня задрожали. Я потратил  всё отведённое  время на ответный ход, три минуты истекли, и  на контратаку  на ослабленный королевский фланг противника чёрные не решились.   Она была ложной, противник завлекал меня. Я увеличил его фото с монитора. Мужчина здоровяк в саду.  Имя и фамилия.  В памяти всплыла Астрахань,  шустрый Жорик с такой же фамилией и футбол.

 Жорж, так звали его все, появился на футбольном поле в широченных красных шароварах. Где он их достал? Может быть привез  из своего родного города, где он играл  за местную футбольную команду. Может они были куплены по месту институтской отработки в Астрахани, но они привлекли моё  внимание сразу. Худенький, стройный он становился Гарринчей на футбольном поле. Легкий, как пушинка  он не ходил, а летал с мячом  под окнами нашего общежития.

 Белые предложили  размен. Чёрные были не против.  Центр опустел, а  ферзевый фланг ожидала буря. Я  наметил  ключевые поля на фланге и всеми силами старался удержать их. Заскребся  кот.  И на самом главном  месте.  Я быстро впустил его, но ответ толком продумать не успел. Крайняя ферзевая пешка белых, как паровоз, неуклонно стала надвигаться на мои позиции.
 
Кот не орал, сидел сзади меня и с прищуром всматривался в монитор.
    -Вот, Негодяй, нагулялся! Приспешник бабий, лекарь хренов,  как мне теперь это поле защищать?  Скажи, молчишь.
 
     Я  ходил у монитора. Кот не двигался. Я спотыкался об него. Кот  выпрямлял спину и вновь,  обвив себя хвостом, усаживался  перед монитором:
- Негодяй,  на кухне еды сколько, а ты к шахматам прёшься», Капабланка хренов.
 Кот не реагировал. Он с неподдельным интересом  всматривался  в королевский фланг белых. Всматривался и я.  Секунды таяли и чёрные  решились.
 
     Жорж играл с «открытыми глазами». Пыльные Астраханские стадионы на периферии он не любил.  Жорж любил траву. Лужи  пыли  для его худенькой фигуры  были противопоказаны. В лужах он застревал, в пыли он плохо  видел поле. Пасы его укорачивались, ноги были в ссадинах, но он упорно продирался по флангу.

 А я ждал его взгляда. Быстрого, пронизывающего и  бежал, ища свободное место у ворот. Я знал, последуют два, три финта, ускорение по флангу, опять его взгляд оценивающий ситуацию и пас. Его пасы меня поражали.  Я бил с двух ног и мне было безразлично, с какой стороны на меня выкатится  мяч, но он выкатывался на  меня с микроскопической точностью.  Как будто в мяче сидел сам Жорж и, улыбаясь, управлял  его движением.
 
Негодяй прав, надо контратаковать на королевском фланге. Я сделал ход,  в онлайне задумались и перебросили  белого слона для защиты своего королевского фланга.  Впервые я машинально гладил кота.  Кот не упирался,  был горд и выгибал спину. Простецки запрыгнув в моё кресло, он с удвоенной энергией всматривался в экран. В этом что-то было. Я трухнул на мгновение и не мог определить, что этот феномен кота для меня значит.

  Позиция поверх его разлапистых ушей посветлела.  Пожертвовав пешку, чёрные преградили путь его проходной пешке, сдвоили  ладьи и первые признаки ничьей замерцали на экране. Я был горд, ноги не дрожали и,  осторожно потеснив кота, я развалился в кресле. Впервые  гордость за кота овладела мной, а его причастность к мерцающей ничьей на экране была очевидной.
  Белые в онлайне думали, но их белый слон  на королевском  фланге увяз, и помочь  своей проходной пешке уже не мог. Она застопорилась, испустила пар и паровоз стал.
 
 А хорошо играет. Я опять увеличил его фото.  В голове мелькнула мысль. Не Жорж ли это? Да, нет. Он в шахматы не играл. Только футбол. Да и имя другое. Стоп, а как  Жора  будет звучать в паспорте. Евгений, нет, это Женя. Голова отказывалась вспоминать. Жора, Жора, Жора. Всё,  диагонали перешли в вертикали. Я глянул на кота, он не реагировал, он смотрел  в центр доски, по которому мой конь   мчался  на  ферзевый фланг, чтобы съесть ненавистную паровозную   пешку.

_ А, Барсик где?
Пришла жена. Уставшая и тихая.  Кот не обернулся и переместил свой взгляд на  коня, который «доедал» белую   пешку.
-  Жора, как по паспорту?
  - Георгий.

В онлайне тоже Георгий.  Я осторожно, как по стеклу отстучал  ему: - « Вы не из Астрахани?»  И замер.  Соперник долго не отвечал.  Затем в онлайне всплыло облачко  «Да, я из Астрахани» Повисело три секунды и растаяло. В моей груди   ёкнуло.

      - Вам мое имя ни о чём не говорит?

     - Что-то знакомое, но я не вижу Вашего фото.

    Какое фото двадцать пять лет  прошло. Я почти с Барсиком сравнялся. Где тот я худенький и стройный мальчишка.    Как иглой кольнула память. Астрахань, центральный стадион, любимая  Жоржева трава и финал кубка города. Жорж на фланге с поднятой головой, стадион шумит, мои ноги  не бегут,   а на трибуне она перед которой я трепещу и из-за которой не сплю ночами,  но  всё равно Жорж меня ищет.

 
 Я гублю его  пасы, но Жорж меня прощает и снова, раз за разом выводит меня к  воротам.  А  тот  злополучный пас я не видел.  Да и не хотел видеть, я знал просто, что он будет сразу, когда я  освобожусь от защитников. И он был. Жорж  идеально вывел меня на рандеву с голкипером.   Лавры не посыпались на мою  бедную  ногу. Мяч со звоном угодил в перекладину и улетел на трибуну. Стадион ахнул. Жорж не смотрел на меня.

 Жена замечает кота, подходит к нему, зовёт его, но кот не реагирует. Я тоже не реагирую и начинаю волноваться. А вдруг это Жорж. Да нет, он в шахматы не играл.  Увереннее  стучу.
- Футбол, общежитие на Красноармейской.
 - Вспомнил, ты с пятого этажа.

    - Жорж ты?
    - Привет, математик! Где ты?
- Привет, железнодорожник! У меня дрожали ноги, я сдвинул короля влево и с волнением стал вбивать в онлайн номер своего сотового телефона.
 
      - Не запомнил последние две цифры.
    Его король сдвинулся вправо.  Я написал ему чётче с пробелами, и поставил короля на своё место. Жорж молчал. Прошла минута,  вторая, пошла последняя. Жорж молчал. Мне стало страшно.
 
    - Жорж,  сделай ход, время уходит, потеряемся ведь навсегда!
Секунды таяли, прибежала жена, а я орал, что это Жорж, что он негодяй, и она его знает. Оставалось семь секунд, когда король Жоржа стал  на своё место.

    - Записал.
    Я облегчённо вздохнул. Жорж не изменился.
   - Звони!!!
 Я сдал партию, выскочил на балкон, закурил.  Сотовый  молчал.  Я нервно ходил по балкону, кота не замечал. Тот сидел смирно и смотрел в никуда. Смотрел пронзительно, как будто видел в пространстве то,  что  моему разуму  недоступно. 
     - Я вспомнила Георгия! Ты играл с ним в футбол.
 
   Я молчал, молчал и Жорж.
     -  Наташка с моей группы встречалась с ним.   
    Неужели Жорж  неправильно записал сотовый. Тогда всё. В онлайне,  как в море корабли. Я прикинул местоположение Астрахани по звёздному небу и смотрел туда.  Смотрел туда и кот.
 
      - Интересно, как у них с Наташкой судьба сложилась? 
Жена стояла рядом с котом.  Она помолодела, и как будто стала той, из-за которой мои ноги не бежали в финале.  Жорж с Наташкой всплыли  в памяти. Молодые, красивые. Наташка упёртая, Жорж любящий свободу и шастающий по этажу с жареной картошкой. Как давно это было. А ведь было.
 
   - Не звонит.  Может  у него телефон  сел?   
      И я взорвался.
 -  Почему не написал свой сотовый, почему не подстраховался.  Он знает, а остальным необязательно.
 
     Жена рассмеялась.
     - Мы с Наташкой звали его необязательным парнем, а шустрым был. Интересно,  сейчас он остепенился?
     -  Это уже не имеет значения. Пропал Жорж, растворился в онлайне.
        В душе стало пусто.
    - Идём, отец,  ужинать. Я сыновьям деньги перевела. Ведь сессия у них скоро. Ты завтра подмени меня. Две девочки у меня, а я  вечером к маме   съезжу.

     - Что за тема?
     - Обратная производная.
     - Жоржева  тема, теперь его только с обратной производной искать.
     Я косился на балкон. Кот не двигался и замер в направлении Астрахани.   Казалось, он ждал звонка. Прошло много времени. Я  считал варианты  и ни один из них не удовлетворял  меня. Только ехать в далёкую Астрахань, только так.  Стоп. Одноклассники. Я ринулся к компьютеру. Ввёл «паспортные» данные Жоржа.  Нет такого. Ввёл Наташку -  бездушный сайт известил, что  на сайте она не присутствует. Производная от статистически неподвижных  элементов равна нулю. Жорж с Наташкой на сайтах не присутствовали   – Ч.Т.Д.

    - Нет их?
    - Нет, мать. Ладно. Бог даст, увидимся.
     Играть в шахматы расхотелось, я вышел на балкон, кот сидел и ждал. Необъяснимое уважение к коту захлестнуло меня. Я взял сотовый, протёр его,  и он зазвонил.  Не знакомый билайновский номер настойчиво требовал меня. Неужели Жорж?

    - Да.
    - Привет! На сотовом денег не было. Ходил  в супермаркет.
       Я угадал его голос. Все те же  упертые нотки сквозили в нём.
      - Привет, рад слышать тебя! Где ты так  в шахматы научился играть?
      - Да я тебя и в общаге обыгрывал.
     - Когда?
 
      Я не мог вспомнить этого, но обида сдавила грудь. Как он мог меня обыграть. Я вспомнил шахматные соревнования, мои первые места в них и проигрыш Жоржу  не укладывался в голове.
     - Ладно, ну их. Как ты?
     -  Я дед уже!

      Мы долго говорили. Наташка с внуком у сына, он один, вообще один  и жареная картошка. А я не мог вставить в наш разговор главное.
        - Георгий, ты извини меня.
       Жорж молчал и не перебивал меня, как до этого.
        - Извини, за тот твой пас, который я запорол в финале.
        - Необязательно, Я  знаю, для кого ты  старался.
 
        - Спасибо, Георгий,  для неё.
         Жена смотрит на меня. В её  взгляде юность и Астраханские  ночи.
         - Что за тайны двадцатипятилетней  давности, отец?
          - А знаешь, он мне даже во сне снился.
            - А кубок мы на следующий год  без вас выиграли.
         Я передаю трубку жене. Они говорят и она смеётся.
            - А он мне никогда об этом не говорил.

Я вспоминаю сон. Стадион. Наташку с Олей.  Свинцовые ноги не бегут и Жоржев пас, как из тумана ложится рядом с ногой. И снова  перепутье - катнуть  ради Жоржа в пустые ворота, или ударить ради Оли красиво на силу.

 Я бью для Оли на силу. Стадион не шумит. Тишина.  Все прислушиваются к словам  с далёкой невидимой  мне трибуны: - «Что же ты, отец.  Катнуть надо было». Я просыпаюсь, смотрю на спящую жену. Милые, родные черты трогает едва уловимая улыбка, и я пугаюсь пробудить её.   А «катнуть»  не ассоциируется с нею. Грубо.