За окном мела метель. Мелкие кристаллики воды, называемые в простонародье довольно поэтично - "снежинки", - кружили в воздухе и, подхватываемые очередным порывом ветра, яростно атаковали серые стены и крыши домов, чёрные, промёрзшие насквозь крючья деревьев и редких в столь поздний час прохожих. Я, утомлённый многочасовой работой над рефератом, решил дать себе перерыв и прилип к холодному стеклу. Я придумал себе увлекательную игру, в которую решил сыграть сам, безо всяких соперников, судий, жюри, зрителей и тех, кто в конце состязания под гул зрительских рядов выносит победителям обещанную награду. Игрок - я. Соперник - тоже я, вернее, мои лень и нехватка фантазии. Зрители - мой неоконченный реферат и, пожалуй, те ледяные кристаллики за окном. А что до судий и жюри… Ими выступят старинные часы в прихожей за стенкой. Ведь правила довольно просты. До момента, как они начнут отбивать наступление нового часа, я должен считать, сколько прохожих появится в том небольшом круге света под окном, запоминать их облик, придумывать им характер и небольшую историю. А до первого удара - до девяти часов - оставалось не более пятнадцати минут. Когда они истекут, несколько пальцев на моих руках будет зажато; столько же историй я буду держать в голове. Потом можно будет достать чистый лист и записать их все, можно будет включить диктофон и дрожащим голосом пересказать их бездушной машине…потом. Счёт открыт.
Один. Я согнул мизинец правой руки, с невольной иронией ощутив, как за ним потянулся и безымянный палец. Большой силуэт пожилого мужчины. Сгорбленный, семенящий, зажавший под мышкой портфель, засунувший мёрзлые руки в карманы. Порыв ветра, удар снежинками по лицу - и тёмные птицы рук взлетают к ушам, стараясь получше натянуть шапку. Силуэт горбится ещё сильнее, пытаясь удержать под мышкой такой важный и такой лишний портфель. Тщетно. Суррогатные, лишённые всяческих чувств объятия разжимаются, портфель освободившейся от крючка удочки рыбой плюхается вниз, на стоптанную тропу, усыпанную колкой позёмкой. Я почти слышу, как силуэт ругается вполголоса и, наклонившись и схватив портфель, убирается восвояси.
Наверное, его зовут как-то не особо ярко, подумалось мне, ведь правила у игры были оговорены мне - мной - минуту назад, и им нужно следовать. Наверное, он не очень яркий сам по себе. Маленький серый человечишко, один из тех, кто заполняет по утрам трамвайные и троллейбусные туловища своим полусонным телом. Один из тех, кто готов допоздна сидеть в своей конторе, под присмотром хозяйски настроенного начальника, который наверняка считает его тюфяком. Один из тех, кто всю жизнь прогибался: под родителей, учителей, под начальника. Под жену, которая, наверняка, порядочная стерва, которая ждёт его вечером и готовится излить накопившуюся за весь день желчь. Жалкий человек.
Затем была большая затянувшаяся пауза, мне подумалось было, что на этом всё и завершится, что тот человек окажется единственным в моей игре, единственной пешкой в шахматной партии либо одинокой семёркой пик в покере. Я продолжал пялиться в окно, нетерпеливо постукивая подушечками пальцев по выкрашенному белилами подоконнику. Темнота сгущалась всё сильнее, ветер крепчал, снежные кристаллики падали всё гуще. И никого. Однако и долгожданного "динь-ли-бом" из прихожей также не доносилось, что означало: есть ещё время до конца игры. Остаётся только ждать.
И вот - удача! Безымянный палец правой руки облегчённо выдохнул бы, если бы, разумеется, мог, и занял почётное место рядом с согнутым мизинцем в ладони. Два. Парень примерно одного со мной возраста. Скорый силуэт. Он вышагал под свет фонаря… и почти тут же растянулся на дороге, поскользнувшись на стоптанном льду. Вскочил, убежал. На дороге остался небольшой тёмный предмет. Возможно, телефон? Буквально через секунду щуплый силуэт вернулся назад, наклонился за телефоном и умчался по своим делам.
Молодой парень, наверняка возвращающийся с очередной гулянки. Интересно, сколько таких мероприятий он посетил за последний месяц? Сколько девушек (разумеется, девушек исключительно по половому признаку и по возрасту, потому что морально и физически они слишком порочные и глупые, чтобы называть их "девушками") он склеил? Сколько денег - родительских денег! - он прокутил, говоря старинным языком? Сколько лет он ещё проживёт в подобном темпе, прежде чем одумается…или прежде чем родители прижмут его к стенке с мотивацией "больше не получишь ни гроша на свои глупости"? Кто знает?
Почти мгновенно - третий силуэт! Правая ладонь своими оттопыренными указательным и большим пальцами теперь напоминала детский пистолетик либо указатель направления пути. Немолодая дама в теле деловито пересекала освещённый участок. Вопреки моим ожиданиям, она не поскользнулась, не упала, не обронила на позёмку ничего, она просто медленно и размеренно прошла участок и скрылась. Как мило… Похожа на тех женщин, которые с утра до вечера готовы пилить нерадивых мужей, ругать ребёнка за малейшую шалость и…. И это всё, на этом моя фантазия начала иссякать.
Хотя нет. Следующий силуэт, четвёртый, Невысокий худощавый сгорбленный мужчина. Точнее, мужчинка. Он еле шёл, трясясь всеми частями тела при ходьбе, его заносило то вправо, то влево, я даже усмехнулся, представив, как внезапно ожившая позёмка под ногами этого человечка начала юлить и стараться выскользнуть из-под драных валенок, тихо покрывая проклятиями неожиданного прохожего. "Пьяница", - решил я, не вдаваясь ни в какие подробности. Этого хватит для четвёртой истории.
Пять. Правая рука превратилась в кулак. По дороге, слегка качаясь, брёл шкаф. Вернее, обычный качок средних лет величиной "два на два". Интересно, сколько мозгов осталось в той лысоватой голове, которую он даже не спрятал под шапкой от зимнего мороза? Идёт медленно, словно боясь идти. Этот качок боится голого льда? Как это смешно и… Жалко. К тому же, он наверняка пьян. Конечно же, не так, как предыдущий герой, но всё-таки пьян. Мистер Шкаф возвращается с гулянки? Может, со свадьбы своего друга-кореша? Я почти услышал крики "горько!", звон разбитых бокалов, громкий смех, звуки ударов… Конечно же, Мистер Шкаф наверняка уже набил кому-то морду сегодня. Конечно же, мозгов в его лысоватой голове не хватило бы на осознание причин драки и её последствий. Как жаль.
И снова тишина и пустота. И снова я наблюдаю, как сгущается темнота за тонкой слюдой стекла. Как в окнах дома напротив зажигаются предвестники сна - огни ламп-ночников. Как снежные льдинки превращаются в красивые снежные хлопья и уже медленнее и размеренней опускаются на готовую их принять покрытую наледью почву. Метель стихла. Звуки стихли и превратились в вязкую кашицу, наполняющую сознание, гипнотизирующую, усыпляющую… Так, стоп, парень, не спать, у тебя до конца игры осталось не так много времени, да и реферат неусыпно наблюдает за твоим бдением и дожидается твоего возвращения. Очнись!
Я очень вовремя себя разбудил. Под фонарём появилась шестая фигура. Я не стал зажимать пальцы на левой руке, уверенный, что седьмой фигуры и не будет. Нового героя я приметил ещё издали, в той тёмной аллее, куда не распространялся свет одинокого фонаря. Это был силуэт молодой девушки; она шла довольно поспешно и уверенно. Однако, выйдя под жёлтый согревающий свет, она затормозила и пошла намного медленнее: видимо, тоже боится гололедицы. Я мог внимательно её рассмотреть. Среднего роста, довольно ладно сложенная. Одета она по погоде тепло: зимняя шапка и шарф под цвет, тёплый пуховик длиной до колена, высокие сапоги на плоской подошве. Что ж, не в пример современным курицам, которые одеваются максимально вызывающе (вернее, минимально тепло), а позднее покрываются синей корочкой от мороза. Но игрок, сидящий внутри меня, не мог поддаться на такую видимость. Интересно, насколько она "курица" там, внутри, под одеждой? Насколько она умна, и умна ли вообще? Возможно, одна из тех, кто с горем пополам оканчивает девять классов средней школы и с трудом удерживается в злосчастном ПТУ? Или же достаточно умна, чтобы иметь стервозный характер, истеричный голос и манию унижать всех представителей мужского пола? По скольким мужским судьбам она прошлась? Сколько льда в том сердце, надёжно укрытом тёплым пуховиком?
Внезапно девушка остановилась на середине светлого участка. Одновременно с этим забили часы в прихожей. Но я не торопился заканчивать свою игру. Мне стало любопытно, почему она остановилась? Кого она увидела в темноте, там, куда не простирается власть одиноко стоящего фонаря?
Вскоре под свет вышел седьмой герой моей игры. Теперь четвероногий. Точнее, трёхногий: бродячий пёс, болезненно поджавший заднюю лапу, которую поранил в одной из битв за жизнь. Он медленно ковылял, боязливо посматривая на девушку. Та внимательно рассматривала его, наклонив голову набок. Мне стало интересней вдвойне. "Ну же, давай, прикрикни на него, намахнись своей сумкой, топни ногой, прогони! Пни собаку под дых, чтобы бродяга знал, кто хозяин на ночных дорогах! Или пройди мимо, не удостоив его ни малейшим взглядом, покажи своим видом брезгливость!" - мысленно кричал я, чувствуя скорую развязку. Девушка присела на корточки и начала копаться в своей сумке. Как это мило, возможно, у стервочки затерялся газовый баллончик, и ей интересно, что же будет, если… Но нет, из широкого рта с молнией губ девушка извлекла небольшой свёрток величиной с два кулака. Развернула. Там оказался…бутерброд?.. Подобная развязка для меня оказалась внезапной. Девушка подползла к бродячему псу и осторожно начала кормить его с руки. В каждом её движении читалась необычайная нежность, граничащая с осторожностью, какой-то боязливой аккуратностью: как бы случайно не…поранить несчастного? Я в удивлении смотрел на эту картину; пёс тем временем доел последние крохи внезапного ужина и потянулся к девушке. Та освободила ладони от шерстяного плена перчаток и начала чесать и гладить собаку. Какое-то время они просидели так, обнявшись; затем девушка встала на ноги и пошла дальше своей дорогой, достаточно медленно, чтобы раненый пёс, получивший бессловесное приглашение, поспевал за ней. Снежные хлопья стали гуще и крупнее и загородили собой эту пару.
И тут мне почему-то стало чертовски стыдно; я поспешил зашторить окно.