- Да поймите вы, девушка! Нет у вас на них никаких прав! Не сможете вы содержать такую ораву! Ну, кто вы им? Тётка? Ну, и что? Вам всего 18 самой, нужно работать, учиться. Да и жилищные условия ваши не позволяют брать на воспитание столько детей, и материальные условия не соответствуют этому. К тому же Вы – одинокая! А одиноким мы не отдаём детей под опеку. Всё, разговор окончен! Виталий Михайлович, уводите детей. А вы можете жаловаться куда угодно. Закон на нашей стороне! Нечего нищету разводить!
Пышная дама из «Опеки», повернулась к Валентине спиной, пропуская вперёд плачущих Аню и мальчишек.
- Если что-то изменится, обращайтесь. Адрес Вы знаете. До свидания.
Софья Абрамовна прижала к себе рыдающую Валю.
- Ну, ну… Не плачь, милая моя. Мы что-нибудь обязательно придумаем. Всё ещё изменится. Может, Виктор вернётся, поженитесь. В семью точно уж детей отдадут. Они же тоже против законов поступить не могут. У них там, в «Опеке», свои правила, свои порядки. Как ты с детьми будешь управляться? Учись. Работай. Навещать же их разрешили в детском доме.
- Да что с того? А если их усыновить кто захочет, а если ещё и по отдельности… Как же быть? Я ведь Николаю обещала, что не оставлю детей.
Валя никак не могла успокоиться.
- На вот, выпей. Это успокаивает. Нужно рассуждать трезво и спокойно. – Антон Иванович протянул Вале чашку с валерьянкой. – Сначала нужно успокоиться. Сейчас всё равно ничего не исправишь.
Валентина поморщилась, но содержимое всё же выпила. Глубоко вздохнула и затихла в объятиях Софьи Абрамовны, которая гладила девушку по голове, как маленькую.
- Надо всё хорошенько разузнать про опеку над детьми. Я думаю, что если грамотно ко всему подойти, то можно что-то придумать, - подвёл черту сосед. – Давайте-ка спать, дамы. Утро вечера мудренее.
Но утро не стало более мудрым. После работы Валя отправилась в библиотеку, чтобы полистать какие-нибудь брошюры о законах, правах и обязанностях граждан. Правда, надежды на соблюдение этих законов было маловато. Но всё равно, знания не могли быть лишними. Несколько дней она штудировала юридическую литературу, но ничего подходящего для своей ситуации так и не нашла. Юной незамужней девушке опекунство не могли доверить.
- Валюша, тебе срочно нужно найти мужа! Жаль, конечно, что ты рассталась с Виктором. Хотя такой человек тебя не достоин. Да он вообще никого не достоин! Надо же, трудностей он испугался, - возмущалась Софья Абрамовна. – Слабак! Трус! Подлец! Это же надо, каким прикидывался!
- Да не стоит о нём вспоминать, - успокаивала соседку Валя. - Я уже почти забыла всё, что было между нами. Во всяком случае, я стараюсь это сделать. Как говорит моя подруга Светка, надо зачеркнуть прочитанную страницу. А может, даже с корнем вырвать, если на ней написаны не очень приятные слова.
Но с корнем вырвать не удалось. Спустя месяц Валентина почувствовала себя плохо. Рвота, головокружение, головная боль. Врач, приехавший на скорой помощи, которую вызвала Софья Абрамовна, поставил диагноз – беременность. Такого удара Валя не ожидала. И срок оказался довольно большим.
- Девушка, ну неужели Вы ничего не чувствовали? Ну, Вы же сами себя знаете, могли же видеть какие-то изменения, происходящие в организме. Не маленькая ведь уже! Сходите в женскую консультацию. Вам необходимо встать на учёт, сдать анализы. Радуйтесь, скоро мамочкой станете!
Радоваться почему-то не хотелось…
А за окнами звенел апрель. Вовсю капало с крыш, журчали ручейки, переливаясь на солнце мазутными пятнами, оставшимися от проезжающих машин. Горланили прилетевшие с юга птицы. На сирени и смородине почки набухли так, что готовы были вот-вот лопнуть. Солнышко ласкало всё вокруг своими золотистыми лучами, улыбалось прохожим, а они в ответ радостно улыбались ему. Прогнав холодный мартовский ветер, растопив слежавшийся вдоль дорог снег, в город пришла настоящая весна.
Валя сходила в консультацию. Врач подтвердила, что срок уже большой – почти 16 недель. Прерывать беременность нельзя. О своих переживаниях девушка могла сказать только соседке. Даже подругам ничего не говорила. Да они не особо и интересовались. Каждая была занята своими мыслями и заботами. Весна вступала в права, неся радость, тепло, яркое солнышко и влюблённость.
К племянникам Валя наведывалась постоянно. Они очень скучали, хотели, чтобы она забрала их к себе, но девушке приходилось объяснять, что пока этого никак нельзя сделать. Возвращаясь домой после таких встреч, Валя плакала навзрыд. Несколько раз писала матери о сложившейся ситуации с детьми, но ответа так ни разу и не получила. Время шло, а как быть с малышом, которого носила в себе, она тоже так и не решила. Ну, родит она, а что дальше? Кому она будет нужна с ребёнком, как его растить, чем кормить? Да и вообще – что о ней скажут, как посмотрят на всё это знакомые, друзья? Что будет с учёбой в институте, с её мечтой стать модельером? Вопросы, вопросы, вопросы… А ответов нет.
Как-то вечером, когда Валентина сидела за швейной машинкой и шила себе новое более свободное платье, придумав фасон, который бы немного скрывал округлившийся живот, в дверь комнаты постучали.
- Да, входите, открыто.
- Добрый вечер, Валюша! Можно? – В приоткрытую дверь заглянуло улыбчивое лицо Антона Ивановича.
- Да, конечно, заходите. Извините, у меня тут не совсем прибрано. Вот, обновку шью. – Валя через силу улыбнулась соседу. – Присаживайтесь. Вы что-то хотели?
- Да я поговорить хотел. Выслушай меня, пожалуйста, внимательно и не перебивай. Обещай не отказываться сразу. Подумай хорошенько. Я хочу сделать тебе предложение. Конечно, я понимаю всю нелепость этого предложения, но я много думал и хочу предложить тебе выйти за меня замуж.
Антон Иванович судорожно сглотнул, но увидев широко раскрытые глаза девушки и поднятую руку, быстро продолжил.
- Погоди, не возражай, выслушай меня. Да, я не молод, намного старше тебя, мне уже 43 года, я никогда не был женат. Я знаю, что я безногий инвалид и вряд ли смогу устроить свою личную жизнь. Вокруг полно нормальных здоровых мужиков, способных обеспечить любую девушку всем, чего она достойна. Я очень люблю детей, но знаю, что своих у меня никогда не будет – кто позарится на калеку? Но я буду рад, если смогу помочь кому-то, а вернее, не кому-то, а именно тебе, Валюша.
Буду откровенен: ты мне очень симпатична! Я не встречал другой такой отзывчивой, интересной, красивой, доброй девушки. Понимаю, что ответных чувств не будет, да я и не жду их. Я просто предлагаю тебе заключить со мной фиктивный брак. Я же вижу, как ты переживаешь о племянниках, как мучаешься и не можешь найти выхода с неродившимся ещё малышом. Позволь мне помочь тебе! У меня хорошая пенсия, неплохая зарплата. Всё это одному мне совершенно не нужно. А для детей очень пригодится. Ты сможешь пойти учиться, если захочешь, можешь шить дома, чтобы не чувствовать себя целиком зависящей от кого-то. А я буду любить и детей, и тебя, как самых дорогих мне человечков. У меня нет никого. Отца похоронил ещё до Афгана, а мама не смогла пережить мою инвалидность. Так зачем мне жить? Могу же я принести кому-то пользу, радость, воспитать кого-то. Мне очень хочется сделать хоть кого-то счастливым!
Подумай обо всём этом, не отвечай сразу. Я не буду требовать от тебя ничего, просто буду рядом с тобой и детьми. Пойми, мне самому это просто необходимо! Если ты встретишь человека, которого полюбишь, я не буду препятствовать. Но позволь мне именно сейчас в этот трудный момент твоей жизни быть тебе опорой. Стать отцом и племянникам твоим, и ребёнку твоему, и тебе самой. Пожалуйста, подумай, прошу тебя, Валечка!
Проговорив этот монолог, Антон Иванович встал, не дав сказать Вале даже слова, и, резко повернувшись, направился к двери. Распахнув её, он нос к носу столкнулся с Софьей Абрамовной, стоявшей с прижатой ко рту ладонью.
- Извините, разрешите мне пройти.
- Да, да, конечно, - пролепетала соседка. – Не подумайте дурного, я просто шла к Валечке и случайно услышала часть вашего разговора. Ой, Антон Иванович!
Софья Абрамовна буквально просочилась в комнату Валентины и тихонько прикрыла за собой дверь.
Валя сидела буквально онемевшая от речи соседа. Она так и не смогла произнести ни слова.
- Валечка, детонька, послушай меня. Антон Иванович прав. Какой благородный, какой замечательный человек! А я ведь и раньше замечала, как он на тебя смотрит, но говорить с тобой не решалась. Конечно, он старше, и инвалид, но ведь, как я поняла, он же тебе не настоящий брак предлагает. Ты подумай, деточка, ведь это же возможность и детвору из детдома забрать, и своего ребёночка в браке родить. Подумай, Валечка, не отказывайся! Он ведь из хороших побуждений. Ну, что он тоже всё время один и один, а так и он себя нужным человеком почувствует. А полюбишь кого, так он же сказал, что возражать не будет. А?
Валя, не мигая, смотрела на Софью Абрамовну, как будто видела её впервые. Потом, тяжело вздохнув, тихонько произнесла:
- Софья Абрамовна идите к себе, пожалуйста. Можно я одна побуду. Устала я что-то и соображаю плохо.
- Да, конечно, Валюша. Но подумай хорошенько. Сосед наш замечательный человек! Такие редко встречаются. Очень он тебе сочувствует и относится по-доброму и к тебе, и к ребяткам. Да и дети его любят. Сколько раз видела, как к нему во дворе детвора липнет. Умеет он их рассмешить, заинтересовать чем-нибудь. Подумай, Валюша, не отказывайся.